Проблемы кодификации корпоративного и вещного права

Е. А. Суханов, 2018

В сборнике избранных трудов известного цивилиста, заведующего кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, профессора Е.А. Суханова, подготовленном к его 70-летию, помещены некоторые его научные статьи из числа опубликованных им за последние пять лет (2013–2017 гг.). Они посвящены как анализу содержания и оценке итогов фактически завершившейся в 2017 г. реформы российского гражданского законодательства в части, касающейся юридических лиц (корпоративного права), а также в части оставшихся нереализованными проектировавшихся изменений вещного права, так и важнейшим общим проблемам отечественного корпоративного и вещного права, пока во многом находящегося в процессе становления и развития. Для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов и факультетов, научных сотрудников, работников правоприменительных органов и практикующих юристов, а также для всех интересующихся проблемами развития современного гражданского права.

© Е.А. Суханов, 2018

© Издательство «Статут», редподготовка, оформление, 2018

* * *

Предисловие

Период 2013–2017 гг. в российском правопорядке стал временем продолжения и завершения реформирования гражданского законодательства, начатого с принятием Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации в октябре 2009 г. и фактически закончившегося летом 2017 г. принятием новой редакции глав Гражданского кодекса РФ о так называемых «финансовых» (банковских) сделках: договорах займа, кредита, факторинга, банковского вклада, банковского счета и расчетных отношениях^[1]. Иные (к сожалению, ставшие многочисленными и постоянными) изменения, вносимые законодателем в нормы ГК РФ, нельзя считать его сознательным реформированием. Они не опираются не только на положения Концепции развития гражданского законодательства РФ, но и вообще на какие-либо продуманные концептуальные положения и чаще всего возникают спонтанно, обычно под влиянием давления тех или иных лоббистских кругов (что, в частности, имело место при неожиданном «реформировании» норм наследственного права). В результате этого в действующем гражданском законодательстве начали появляться парадоксальные правила: например, увлечение законодателя постоянным созданием все новых «самостоятельных видов» юридических лиц (овладевшее им уже после введения в действие в 2014 г. новых правил гл. 4 ГК РФ) привело к объявлению благотворительного фонда публично-правовой компанией с сохранением его первоначальной организационно-правовой формы, но с одновременным наделением правом эмиссии облигаций^[2]. Но, возможно, именно это последнее обстоятельство и стало поводом к принятию столь удивительного законодательного решения.

Однако гораздо хуже то, что положения названной Концепции и основанного на ней законопроекта о внесении изменений в ГК РФ остались нереализованными в своей наиболее важной части, относящейся к вещному праву, которое составляет фундаментальную основу гражданского оборота. Если сравнить современное отечественное гражданское право со зданием, то можно сказать, что в результате прошедшей реформы ГК РФ по существу остался неприкосновенным старый советский фундамент в виде явно устаревших норм земельного и градостроительного законодательства (к тому же нередко не согласующихся с нормами гражданского права). Зато теперь он снабжен «суперсовременной» английской крышей в виде широко разрекламированных некоторыми адвокатскими кругами отдельных новых норм договорного права, а также акционерных соглашений, позволяющих развивать договорную свободу в сфере корпоративного права (в том числе путем тайного привлечения к управлению коммерческими корпорациями третьих лиц, не участвовавших в формировании их уставного капитала). В какой мере такая «конструкция» сохранит устойчивость и тем более — будет способствовать развитию рыночного оборота, должно показать время.

Но уже сейчас можно констатировать неизбежность вызванного отмеченной ситуацией искажения многих традиционных гражданско-правовых конструкций и подходов. Очередным отечественным «козлотуром» в этой области стал «инвестиционный контракт», используемый для застройки находящихся в публичной собственности земельных участков на основе их «аренды». Последняя не только приобрела у нас «вещно-правовую природу», но и предполагает завершение отношений по использованию чужой недвижимой вещи не возвратом ее собственнику-арендодателю, а оставлением у арендатора путем приватизации (как следует из правил п. 1 ст. 39.20 Земельного кодекса РФ^[3]). Разумеется, необходимо всячески содействовать объединению у одного лица права собственности на земельный участок и на находящееся на нем строение. Но тогда надо прямо сказать, что речь идет не о договоре аренды, а об особой форме приватизации публичного имущества, в основном проходящей за рамками гражданского права. В сфере гражданского права в таких ситуациях традиционно используется классическое вещное право застройки, на восстановление которого в отечественном правопорядке была направлена подготовленная реформа вещного права. Однако вместо этого наш законодатель использовал «открытую» отечественными экономистами во времена перестройки идею принудительной «аренды с выкупом», которая в условиях появления частной собственности на землю выглядит по меньшей мере странно (будучи абсурдной, во всяком случае, применительно к взаимоотношениям обычных частных собственников).

К числу таких же «козлотуров» можно отнести предусмотренные новой редакцией Федерального закона от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг»^[4] «специализированные общества» в форме специализированных финансовых обществ и специализированных обществ проектного финансирования. Их прообразом стали получившие определенное распространение на американском финансовом рынке Special Purpose Company (или Special Purpose Vehicle — SPV), специализирующиеся на покупке долговых требований, на которые ими выпускаются облигации, передаваемые затем в траст управляющим компаниям. В российской интерпретации в отсутствие траста получились такие коммерческие организации, которым запрещено создавать какие-либо коллегиальные органы, иметь штат работников и даже объявлять и выплачивать дивиденды (ст. 15.2 Закона о рынке ценных бумаг), что никак не соответствует традиционным представлениям о правовом статусе хозяйственных обществ.

Противодействие такого рода подходам, распространившимся в современной законотворческой и правоприменительной практике, определило научно-практическую и педагогическую деятельность автора в указанный выше период. В настоящем издании им собраны научные работы, опубликованные в 2013–2017 гг. по проблемам формирования и систематизации российского корпоративного права, реформирование (а во многом — воссоздание) которого в отечественном правопорядке последовало в 2014 г. путем принятия новой редакции гл. 4 Гражданского кодекса РФ о юридических лицах, а также вещного права, кардинальная реформа которого в соответствии с названной выше Концепцией была подготовлена Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства и даже принята в первом чтении Государственной Думой РФ в апреле 2012 г. в составе тогда еще единого законопроекта о новой редакции Гражданского кодекса РФ, однако по разным причинам так и осталась нереализованной. В качестве заместителя председателя названного Совета автор принимал непосредственное участие в этой законопроектной работе, в частности, возглавляя рабочую группу по подготовке реформы законодательства о юридических лицах. Этим объясняется его особый интерес к указанной проблематике, а также преобладание в настоящем сборнике работ, касающихся статуса корпораций и других юридических лиц.

В противоположность этому анализ развития российского вещного права, проект реформирования которого, к сожалению, фактически заморожен, в обозримое время возможен лишь de lege ferenda. Кстати, новейшей истории отечественной кодификации гражданского законодательства известен пример подобной искусственной «заморозки», касавшийся именно комплекса норм вещного права, — такая судьба первоначально постигла принятую в 1994 г. в составе первой части ГК РФ его гл. 17, посвященную вещным правам на землю^[5]. Ее неизбежная «разморозка» последовала лишь в 2001 г., незадолго до принятия нового Земельного кодекса РФ, соотношение с которым впоследствии составило предмет ряда дискуссий и разъяснений^[6]. Не исключено, что аналогичная судьба уготована и проекту изменений вещного права в действующей части второй ГК РФ. В основе этой ситуации лежит очевидное опасение законодателя признать приоритет гражданско-правовых норм в определении правового режима земельных участков как объектов недвижимости (тем более что подавляющее большинство земельных ресурсов сохраняется в публичной собственности). Однако последовательное развитие рыночного хозяйства, как показала практика, все равно рано или поздно потребует использования в правовом оформлении земельных отношений всего гражданско-правового инструментария, и прежде всего — системы ограниченных вещных прав, а не только права собственности и «аренды».

Поэтому автор уверен, что в будущем отечественному законодателю, несомненно, предстоит так или иначе вернуться к рассмотрению проекта новой редакции Раздела II ГК РФ, посвященного вещному праву. Косвенным свидетельством этой необходимости можно считать появление в конце 2016 г. разработанной Министерством экономического развития РФ Концепции изменений федерального законодательства, направленных на создание правового режима единого объекта недвижимости. Данная Концепция (к сожалению, не подвергавшаяся публичному обсуждению и официально не опубликованная) предусматривает постепенный переход отечественного правопорядка от традиционной для него множественности видов недвижимых вещей к их принципиальному объединению в единый объект — земельный участок путем признания находящихся на нем зданий и строений не самостоятельными вещами, а составными частями земельного участка (при условии их принадлежности собственнику земельного участка), т. е. к традиционному пандектному пониманию недвижимости.

Правда, разработчики созданного на основе этой концепции законопроекта о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ в части регулирования недвижимости (представленного на обсуждение Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства в феврале 2018 г.) кардинально изменили свой подход. В данном законопроекте было предложено закрепить в ст. 130 ГК РФ в качестве основного вида недвижимости «сооружения», которые «могут выступать в гражданском обороте обособленно от других вещей» (включая, по-видимому, и земельные участки, на которых они находятся). Более того, со ссылкой на английский (!) опыт, в пояснительной записке к этому законопроекту указывается на целесообразность перехода в будущем к «концепции трехмерной недвижимости» (разумеется, проигнорировав то обстоятельство, что в английском праве вообще отсутствует континентально-европейское понятие недвижимости, поскольку категория «real property» охватывает прежде всего не вещи, а разнообразные юридические титулы (estate) на них). Постоянный поиск светлых идей в генетически чужеродном для российского правопорядка англо-американском праве уже давно стал conditio sine qua non (необходимым условием) законотворческой деятельности Министерства экономического развития РФ. Поэтому он не вызывает удивления, но предвещает, как минимум, новые дискуссии относительно правового режима недвижимости, который, в свою очередь, во многом предопределяет законодательное оформление всей подотрасли вещного права.

В последние годы автору удалось обобщить свои взгляды по проблематике корпоративного и вещного права в монографических исследованиях^[7]. Помещенные в настоящем издании публикации по общим и отдельным вопросам этих подотраслей гражданского права в ряде аспектов уточняют и детализируют высказанные им позиции и потому также заслуживают внимания. Кроме того, их основное содержание заключается в оценке итогов состоявшейся реформы гражданского законодательства в области корпоративного права и перспектив реформирования вещного права (подготовке и началу проведения указанной реформы был посвящен предшествующий сборник избранных трудов автора за 2008–2012 гг.^[8]).

Поскольку непосредственным поводом для настоящего издания стал юбилей автора, представилось целесообразным включить в сборник краткие воспоминания о его Учителе — профессоре Московского университета, многолетнем заведующем кафедрой гражданского права юридического факультета Вениамине Петровиче Грибанове (1921–1990) (после необходимого редактирования и уточнения ранее опубликованного текста), а также полный список научных, учебных и иных опубликованных автором работ.

По завершении работы над настоящим сборником пришла печальная весть о скоропостижной кончине доцента кафедры гражданского права юридического факультета МГУ и фактического руководителя издательства «Статут» Владимира Саурсеевича Ема, с которым автор находился в многолетних тесных дружеских отношениях. В.С. Ем, будучи необычайно глубоким исследователем проблем частного права и талантливым университетским педагогом, внес неоценимый вклад в развитие отечественной цивилистической литературы, науки и преподавания гражданского права, в том числе в качестве основного издателя и редактора серии книг «Классика российской цивилистики» и журнала «Вестник гражданского права», а также неизменного соавтора учебников по гражданскому праву, подготовленных авторским коллективом кафедры гражданского права юридического факультета МГУ. По его инициативе и при его непосредственной поддержке в издательстве «Статут» были опубликованы многие научные работы автора, включая настоящий сборник. Неожиданный уход из жизни этого замечательного, светлого человека стал для его многочисленных друзей, коллег и учеников тяжелой, невосполнимой утратой, о которой они не забудут до конца своей жизни. Издание данного сборника статей следует рассматривать как реализацию одного из многочисленных издательских проектов незабвенного В.С. Ема.

Москва, январь — февраль 2018 г.

Е.А. Суханов,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки РФ,

заведующий кафедрой гражданского права

юридического факультета МГУ

Примечания

1

См.: Федеральный закон от 26 июля 2017 г. № 212-ФЗ // СЗ РФ. 2017. № 31 (ч. I). Ст. 4761.

2

Пока это странное положение коснулось лишь «Фонда защиты прав граждан — участников долевого строительства» — см. п. 1 ст. 2 Федерального закона от 29 июля 2017 г. № 218-ФЗ «О публично-правовой компании по защите прав граждан — участников долевого строительства при несостоятельности (банкротстве) застройщиков и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2017. № 31 (ч. I). Ст. 4767.

3

Аналогичные по сути правила ст. 16 Федерального закона от 29 декабря 2004 г. № 189-ФЗ «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» (СЗ РФ. 2005. № 1 (ч. I). Ст. 15) автоматически превращают граждан, ставших собственниками жилых помещений в многоквартирных жилых домах, в долевых собственников земельных участков, находившихся в публичной собственности (а не в собственности «застройщиков»), на которых расположены такие дома, т. е. фактически также допускают приватизацию земли, но хотя бы не наделяют граждан возможностью «аренды» этих земельных участков с их последующим выкупом.

4

См.: подп. 9 ст. 5 Федерального закона от 21 декабря 2013 г. № 379-ФЗ // СЗ РФ. 2013. № 51. Ст. 6669.

5

См.: ст. 13 Федерального закона от 30 ноября 1994 г. № 52-ФЗ «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3302.

6

См., например: Постановление Пленума ВАС РФ от 24 марта 2005 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с применением земельного законодательства» // Вестник ВАС РФ. 2005. № 5.

7

См.: Суханов Е.А. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014; Его же. Вещное право: Научно-познавательный очерк. М.: Статут, 2017.

8

См.: Суханов Е.А. Проблемы реформирования Гражданского кодекса России: Избранные труды 2008–2012 гг. М.: Статут, 2013.