История как наука и политика. Эксперименты в историографии и Советский проект

Е. А. Аронова (2021)

В первые десятилетия XXI века история переживает очередной «научный поворот»: программы биоистории, глубинной истории и Большой истории призывают исследователей пересмотреть свои представления о методологии истории и ее доказательной базе, преодолев традиционный разрыв между «двумя культурами» — естественными и гуманитарными науками. В своей книге Елена Аронова показывает, что разнообразные «научные повороты» провозглашались в исторической науке неоднократно со времени появления профессиональной истории как самостоятельной дисциплины. В основе книги — судьбы шести интеллектуалов ХX века и их масштабных программ: философа истории Анри Берра, политика и интеллектуала Николая Бухарина, историка Люсьена Февра, биологов Николая Вавилова, Джулиана Хаксли и Джона Десмонда Бернала. Прослеживая переплетения их научных и жизненных путей, автор помещает «научные повороты» в исторический контекст и помогает понять, как идеи, методы и практики генетики, ботаники или информатики становились востребованными историками, а также то, какое влияние история оказывала на эти науки. Елена Аронова — профессор департамента истории университета Калифорнии, Санта Барбара.

Глава 3. Николай Вавилов, геногеография и будущее истории

Как мы видели, в первые десятилетия XX века историки и ученые участвовали в движении за научную историю, сотрудничая в общем стремлении к интеграции исследований прошлого в единую междисциплинарную систему знаний. Многие ученые были заинтересованы в том, чтобы найти более широкое применение новым научным методам и инструментам, включая использование методов науки, для того чтобы пролить свет на далекое прошлое — в особенности на те эпохи, от которых до нас не дошло традиционных исторических источников.

Герой этой главы — генетик и селекционер растений Николай Иванович Вавилов — фигура, занимающая видное место в исторической памяти XX века. Биологи по сей день ссылаются на его новаторскую работу о центрах происхождения культурных растений — регионах, где сосредоточено разнообразие диких родственников культурных растений. Вавилов — ключевая фигура в истории преследований генетики и генетиков в СССР, кульминацией которых стала сессия ВАСХНИЛ в августе 1948 года и разгром советской генетики. История Вавилова как «мученика генетики» (цитируя Ф. Г. Добржанского), настолько трагична и поучительна, что стала неотделима и от истории генетики, и от истории политических преследований в СССР. Эта история и по сей день остается одним из наиболее известных эпизодов в истории науки и одним из ее самых поучительных уроков.

Эта глава посвящена менее известной стороне жизни и работы Вавилова — а именно его обращению к истории и обращению историков школы Анналов к его работам в контексте интереса обеих сторон к «научной истории». В процессе своих исследований происхождения генетического разнообразия растений Вавилов использовал исторические и лингвистические сведения, почерпнутые из трудов историков и филологов, а также изучал доисторические поселения в регионах, где не сохранилось письменных источников, в надежде найти следы древних аграрных традиций, используя методы ботаники и генетики растений. В 1931 году Вавилов представил свои заключения об использовании генетики в исторических исследованиях на Лондонском конгрессе по истории науки. В последующие годы Люсьен Февр и другие связанные со школой Анналов историки внимательно следили за работами Вавилова и его института, обсуждая его идеи на страницах Анналов и опираясь на некоторые из его выводов в своих собственных исследованиях. Похоже, эти историки разделяли мнение Вавилова о том, что генетика может дать историкам доступ к сокровищнице необычных данных, дополняющих традиционные исторические источники.

Сегодня заявления, что находящаяся в генах информация может пролить свет на далекое прошлое, можно услышать повсеместно и от историков, и от биологов²⁵⁷. В своей нашумевшей книге Семь дочерей Евы Брайан Сайкс, генетик и основатель занимающейся ДНК-генеалогией компании, заявил, что с наступлением «эры геномики» приходит конец историческим исследованиям в их классическом понимании. По его словам, «В ДНК записаны не только наши индивидуальные родословные, но и история всего человеческого рода. Научные и технологические достижения последних лет позволяют приподнять завесу тайны над этой историей»²⁵⁸. Частные компании, такие как 23andMe, предлагают исторические нарративы исторических миграций людей прошлого, «прочитанные в генах», т. е. реконструированные на основе аналитической обработки ДНК²⁵⁹. Историки, в свою очередь, спорят о пределах применимости генетического анализа для понимания истории, о том, что стоит на карте, и о том, действительно ли историкам так уж надо беспокоиться о генетике. Как показывает эта глава, генетика и написание истории пересеклись много раньше. Эта история просто была забыта и историками, и биологами.

География истории и генетический архив

Вплоть до 11 июня 1931 года Вавилов и не предполагал, что всего через две недели он окажется в самолете вместе с Бухариным и другими членами советской делегации, отправляющимися на Второй Международный конгресс по истории науки и техники в Лондоне²⁶⁰. Несколькими днями ранее Бухарин, не ставя Вавилова в известность, предложил включить его в советскую делегацию после того, как физиолог и патриарх российской науки И. П. Павлов отказался от участия в конгрессе, сославшись на свой преклонный возраст (ему было к тому времени восемьдесят два года)²⁶¹. Вместо Павлова Бухарин предложил сорокачетырехлетнего Вавилова, за два года до того избранного действительным членом Академии наук, в знак признания его ведущей роли в модернизации советской агрономии и международной известности его работ по биологии²⁶²

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

257

См. примеры в сборнике Keith Wailoo, Alondra Nelson, Catherine Lee, eds, Genetics and the Unsettled Past: The Collision of DNA, Race, and History (New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 2012).

258

Brian Sykes, The seven Daughters of Eve (New York: Norton, 2002), 1. Цит. по: Сайкс Б. Семь дочерей Евы / пер. с англ. Е. Я. Мигуновой (М.: Рипол Классик, 2003).

259

См. в особенности Keith Wailoo, Alondra Nelson, Catherine Lee, “Introduction: Genetic Claims and the Unsettled Past,” в Wailoo, Nelson, Lee, eds., Genetics and the Unsettled Past, 1-10; и Sommer, “It’s a Living History, Told by the Real Survivors of the Times — DNA,” в Wailoo, Nelson, Lee, eds., Genetics and the Unsettled Past, 225–246.

260

В письме, датированном 11 июня 1931 года, Вавилов сообщал своему давнему другу, биологу М. О. Шаповалову, о том, что планирует уехать «завтра на юг, в Крым и на Кавказ, недели на четыре». Николай Вавилов, Научное наследство в письмах: Международная переписка. В 6 т. (М.: Наука, 1980–2003). 3: 34. О советской делегации на Лондонском конгрессе см. выше, Глава 2.

261

РГАСПИ. Ф. 17, оп. 163, д. 882, л. 104. Однако это не помешало ему в 1932 году посетить проходивший в Риме конгресс физиологов. Академия наук в решениях Политбюро…, 1922–1952. С. 120, 122, 123. До самой смерти (1934) Павлов регулярно ездил за границу на физиологические конгрессы. О Павлове см.: Daniel P. Todes, Ivan Pavlov: A Russian Life in Science (New York: Oxford University Press, 2014).

262

«О включении в состав делегации на Лондонский конгресс по истории науки и техники акад. Вавилова», 5 июня 1931 года, протоколы заседания Политбюро 5 мая 1931 года и принятые резолюции, хранящиеся в РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 828, л. 14, опубликованы в сборнике Академия наук в решениях Политбюро…, 1922–1952. С. 109.