Романтический поединок

Дэни Коллинз, 2019

Лули Круз несколько лет управляла делами бабушки мультимиллионера Габриеля Дина. После бабушки он вступает во владение наследством и обнаруживает, что Лули взломала код его компьютерной системы. Но вместо того, чтобы депортировать ее из страны, он решает жениться на ней…

Глава 2

Лукреция. Так на латыни называется экзотический цветок в отдаленных джунглях. С восковыми лепестками в оттенках слоновой кости и полосками ярко-малинового цвета и таинственного индиго. Цветок такой пахучий, что неумолимо тянет пчелу в медовую ловушку.

Попадая в цветок, пчела погибает.

Габриель очень рано научился не поддаваться никаким манипуляциям. Судьба испытывала его угрозами, лестью, чувством вины, ложной дружбой и похотью. Секс нравился ему так же, как виски или плавание в прохладный воде в жаркий день.

Но, общаясь с Лули, он испытывал напряжение, просто глядя на ее густые, загнутые вверх ресницы и пронзительные голубые глаза.

Подумать только, он пришел в дом своей бабушки, думая, что Лули — компьютерная программа.

Она довольно привлекательна, несмотря на нелепое платье, цвет которого ей совсем не идет. Ей не нужен макияж или украшения. Он считал, ей надо только поменять это платье и вынуть заколки из волос — и она станет идеальной.

Однако она — его сотрудник. Он запретил себе испытывать к ней желание, хотя наслаждался своими фантазиями каждый раз, когда она бросала на него косой взгляд, выглядя поразительно невинно, или облизывала губы кончиком языка.

— Зачем мне взламывать мой собственный аккаунт? — спросил он и напрягся, словно приготовившись к бою.

— Если бы вы…

Она не договорила, и он сразу насторожился.

Он поставил чашку с недопитым кофе на лакированный деревянный стол.

Она сглотнула и осторожно посмотрела на Габриеля из-под ресниц.

Он усмехнулся:

— Вы понимаете, что я могу приказать вас арестовать? — Ему было даже страшно это представить. Он выдвигал обвинения в прошлом, когда нарушались законы. Он никогда не задумывался о том, как защитить себя, и всегда искал справедливости через законные процедуры.

Но всегда есть исключения из правил.

— Вы можете вызвать полицию, — согласилась она тем же тоном. — Однако я не сделала ничего противозаконного. Пока.

— Ага. Вы заложили кибер-бомбу. — Ему следовало прийти в ярость, но он настолько поразился ее смелости, что хотел смеяться. Она хотя бы понимает, с кем говорит?

— Давайте назовем это стимулом. — Она посмотрела на него кристально чистыми, как Карибское море, глазами. Спокойное и привлекательное море, полное акул и смертоносных медуз.

Габриелю хотелось увидеть, как меняется цвет ее глаз, когда он овладевает ею.

— Называйте это как хотите. Я звоню в полицию. — Даже ему казалось, что он блефует. Он неторопливо вынул телефон из кармана.

— Если я не войду в аккаунт в ближайшее время, обо всем узнают журналисты, — сказала она.

— Моя бабушка содержала опиумный притон? Какие страшилки вы можете рассказать о ней?

Насколько он знал, худшим преступлением Мэй Чен была упорная обида на дочь, которая выбрала себе в мужья неподходящего человека.

Выражение лица Лули стало пустым.

— Я предпочитаю не говорить об этом.

— Потому что вам нечего сказать.

— Потому что доброе имя вашей бабушки будет опорочено, а она хорошо ко мне относилась.

— И все же вы разрушите ее репутацию, чтобы получить от меня то, чего хотите.

— Я скажу правду, — серьезно и спокойно произнесла она.

— Это связано с моей матерью?

— Вовсе нет, — удивленно ответила она.

— Что тогда? Я не люблю отгадывать загадки.

Она поджала губы и посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что та плотно закрыта.

— Торговля людьми и принудительное заключение.

— Ха!

Она не смеялась.

— Идиотское обвинение, — сказал он. — Кого она удерживала — вас?

Она сглотнула:

— Спросите любого сотрудника, сколько раз я была у входной двери этого дома. Они скажут вам, что сегодня я была там впервые за восемь лет.

— Потому что вы попросили их так говорить? У вас есть сообщники?

— Я действую в одиночку. Я удивилась бы, если бы кто-то еще знал мою ситуацию. — Она настороженно посмотрела на него. — Репутация вашей бабушки пострадает, если сотрудники начнут сплетничать. Я бы предпочла, чтобы вы не делали серьезных заявлений.

— Я сталкивался с недовольными сотрудниками, которые много раз выдвигали дикие обвинения. Они меня не волнуют. — На самом деле он немного забеспокоился. Эта женщина не такая, как все в этом доме, это очевидно. В двадцать два года она контролировала финансовую империю старухи. Она намного опаснее, чем кажется.

Втянув щеки, Лули вздернула подбородок.

— Поверят мне полицейские или нет, они депортируют меня, поскольку я не имею законного права оставаться здесь. Мое будущее в Венесуэле неясно. Я должна была принять меры на этот случай.

— Не сомневаюсь. — Он не помнил, когда в последний раз встречал такого смелого человека. Она почти очаровала его. — Кража — это преступление.

— Только если докажут, что я воровка.

— Верно. — Он взял чашку и отпил кофе.

— Вы можете убить меня, — произнесла она. — Или я могу просто исчезнуть. Но я подготовилась и к этим непредвиденным обстоятельствам. Расследование будет очень тщательным и долгим.

— Чем я заслужил вашу ненависть?

Она подняла изящно сложенные на коленях руки и повернула их ладонями к Габриелю:

— Я понимаю: моя единственная ценность сейчас — моя способность устранить неудобства, которые я устроила.

— Я уверен, что смогу устранить их самостоятельно, прежде чем они нанесут слишком большой ущерб. Ваша ценность преувеличена.

— Вы, вероятно, правы. — Она кивнула, у основания ее горла пульсировала жилка.

У Габриеля была слабость к головоломкам. В нем проснулся двенадцатилетний мальчик, который жаждал запереть дверь, надеть наушники с шумоподавлением и взломать компьютерную программу. Но как тридцатиоднолетний мужчина он хотел заключить Лули в объятия и выяснить, как долго она сможет ему противостоять.

— Если то, что вы говорите о своих обстоятельствах, правда… — Он поставил чашку на стол. — Если я возьму под контроль активы моей бабушки, то я завладею вами.

Наступила интригующая тишина. Лули смотрела на него из-под густых ресниц, ее губы подрагивали.

— Об этом можно поспорить, — признала она не совсем уверенным тоном. — Я сделала все возможное, чтобы защитить ее активы. Включая себя. Судя по всему, я сейчас ценнее всего. Это на случай, если вы захотите меня продать.

Она принимала его за человека без совести. Ему стало тошно.

— Конечно, если вы сделаете это, я приложу максимум усилий, чтобы использовать всю информацию о бизнесе миссис Чен в своих интересах, — продолжала Лули.

— Где она вас откопала? — спросил он.

Она сцепила пальцы в замок, костяшки ее пальцев побелели. Он понимал, что она находится в состоянии повышенного стресса, хотя никак этого не показывает.

— Моя мать жила в доме в Каракасе, который принадлежал моему отцу. Она была его любовницей. Он работал в правительстве, у его была жена. Он продал тот дом вашей бабушке, не позаботившись о том, как будет жить моя мать. Мэй пыталась выбросить ее на улицу. Моя мать заключила с ней сделку: Мэй возьмет меня на работу, а мать продолжит жить в том доме. Я отрабатываю долг своей матери.

Она назвала цифру в боливарах, которая соответствовала примерно ста тысячам долларов.

— Вам было четырнадцать? — спросил он.

— Да.

— Почему вы не ушли? По-моему, вы отработали всю сумму.

— Куда я пойду? — Она всплеснула руками. — Мой паспорт был у вашей бабушки, но срок его действия истек. Я не имею права находиться здесь, а если меня депортируют, в Венесуэле мне нечего делать. Полагаю, мне придется жить на улице и работать тайно, как это делают другие нелегалы. А здесь я, по крайней мере, в безопасности, сыта и одета.

Он начинал ее понимать.

— Я благодарна вашей бабушке, — продолжала она. — Моя мать завела нового любовника. Если бы Мэй не забрала меня, моя мать отдала бы меня тому человеку. — Она страдальчески улыбнулась.

Габриель испытал резкое отвращение, думая о том, что где-то женщин эксплуатируют таким образом. В четырнадцать лет!

— Она действительно не платила вам?

— Пожалуйста, не обижайтесь на меня. — Она наклонила голову, извиняясь. — Я думаю, она считала меня своего рода дочерью. Она не платила мне, потому что членам семьи не принято платить за работу в семейном бизнесе.

— Если она так к вам относилась, то почему она не оставила все свои деньги вам?

— Она сказала… — Лули вздохнула и посмотрела на потолок. — Она сказала, что, когда придет время, она выдаст меня замуж. Я не знаю, говорила ли она серьезно, но, если бы я упомянула деньги, она отправила бы меня чистить кастрюли на кухне.

— Никто не знает об этом соглашении?

— Я никогда никому о нем не говорила. И она тоже наверняка хранила это в тайне.

Потому что удерживать Лули здесь было преступлением.

— Мистер Дин…

— Зовите меня Габриелем.

— Мистер Дин, — повторила она с мелодичным и теплым акцентом, несмотря на официальное обращение. — Я очень благодарна вам за то, что вы дали мне возможность объясниться. — Она посмотрела на часы на каминной полке. — Если вы хотите продолжать этот разговор, я отрегулирую таймер на ноутбуке.

Габриеля было невозможно понять. Он пугал Лули врожденной физической силой, богатством и влиянием. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что следует вдыхать и выдыхать. И не делать никаких резких движений.

Он отрывисто кивнул.

Она плавно и неторопливо встала, подошла к столу и открыла ноутбук, а потом заново установила таймер. Повернувшись, она увидела, что Габриель встал, снял пиджак и накинул его на подлокотник дивана. Рубашка облегала его широкие плечи и грудь и узкий торс.

— Еще кофе? — Она подошла к подносу.

— Нет, спасибо.

Подняв волевой подбородок, он прищурился:

— Сколько вы хотите?

Она опустила руки по швам, стараясь не волноваться.

— Я вас не шантажирую.

— Но это попахивает шантажом, — мрачно усмехнулся он.

— Я не хочу, чтобы вы так думали, — пояснила она, заставляя себя сохранять спокойствие, несмотря на вспышки тревоги. — У меня была куча возможностей украсть. Мне нравилось, что ваша бабушка мне доверяет, поэтому я не предавала ее. Я добросовестно работала на нее не для того, чтобы погасить долг своей матери, а чтобы отблагодарить ее за то, что она избавила меня от власти моей матери.

— И вы больше не ее должница?

— И не ваша должница.

Выражение его лица не изменилось, но он раздул ноздри.

— Пока нет, — прибавила она, стараясь не показывать ему свою неуверенность и страх.

— О, заслужу ли я привилегию выкупить у вас мое состояние? — спросил он. — Скажите, как мне это сделать.

Выпрямив спину, она сохранила спокойное выражение лица, выглядя почти хладнокровной и терпеливой.

— Что вы за человек, Лули? У вас такой лживый ум. — Он вдруг уставился на ее грудь.

У Лули напряглись соски, а внизу живота разлилось приятное тепло.

Он посмотрел ей в глаза, его взгляд изменился. В нем читалось любопытство и лукавство. Лули знала о Габриеле много лет и читала о нем в Интернете, так же как узнавала различные факты о медведях и смертельных гадюках, не веря, что такое существо живет, потому что никогда не видела его своими глазами. Тем не менее она знала, что испугается, если когда-нибудь столкнется с ним лицом к лицу.

По правде говоря, она была в ужасе.

Но она продолжала противостоять ему. Просто у нее не было других вариантов.

— Я хочу работать на вас в том же качестве, что работала у вашей бабушки.

— Бесплатно? — спросил он.

— Более или менее. — Она закашлялась от волнения. Она знала, что ей будет непросто. — Я буду помогать вам.

— Я не могу доверять вам. — Он кивнул на ноутбук. — Ваш долг перед моей бабушкой погашен. Вы можете уезжать.

Земля ушла у нее из-под ног.

— Куда? — Она старалась не показывать свой страх. — У меня нет денег. Если бы я хотела жить как беженка, то убежала бы много лет назад. — Она так устала от бессилия и зависимости от другого человека.

— Вы хотите остаться здесь? — Он сложил руки на груди, сигнализируя о своем отказе. — Нет. Вы мне больше не нужны, Лули.

— Как вы думаете, почему я вас упрашиваю? — горячо спросила она, ее глаза сверкали.

— Почему?

— Я хочу переехать в одну из столиц модельного бизнеса. Желательно в Нью-Йорк.

— Вы хотите работать моделью? — спросил он с таким презрением, что она переступила с ноги на ногу.

— По-вашему, я недостаточно хороша собой? — Она запаниковала.

— Почему вы до сих пор не работаете моделью? В Сингапуре процветает модельный бизнес.

— Здесь популярны азиатки. Моя внешность не подходит для этого рынка. Надо сделать портфолио и найти агента.

Он махнул рукой на ноутбук:

— У вас была куча вариантов. Почему вы не искали работу через Интернет? — Он казался недоверчивым.

— Ваша бабушка не могла вести свой бизнес без меня. И она никогда бы не простила меня. Она была в ярости на вашу мать за то, что та ушла без ее разрешения.

Внезапная вспышка в глазах Габриеля сказала ей, что эта тема под запретом.

Она поборола желание сжать руки.

— Последние годы я разрывалась между пониманием того, что я нужна Мэй, и осознанием того, что моя молодость и внешность недолговечны. Если я собираюсь их эксплуатировать, это надо делать сейчас.

— Но у вас хороший ум, — заметил он.

— Жаль, что мой интеллект не оценят те, кто откажется нанимать меня на работу без аккредитации или домашнего компьютера. Работа, которую я делаю для вашей бабушки, может быть передана только вам. А я вам долго не понадоблюсь.

Она вздохнула, пытаясь сохранить самообладание.

— Ее смерть заставила меня лучше спланировать свое будущее. Модели с подходящей внешностью могут работать где угодно. Им хорошо платят, и агентства помогают с оформлением документов на проезд и проживание.

— Вы только что отметили, что сделать карьеру модели непросто.

— Это зависит от того, кто мне помогает, верно?

Он поднял брови и посмотрел на нее, как хищная птица на дерзкую мышь, которая выбивается из ее мертвой хватки. И слабо улыбнулся.

— Мне было интересно, когда мы доберемся до этого момента. — Он провел кончиком пальца по ее виску и заправил прядь волос ей за ухо.

Она лишилась дара речи, потому что кончик его пальца продолжал касаться ложбинки под ее ухом и подбородка.

— Приятные ощущения, — чувственно произнес он, волнуя Лули. — Но вы не убедите меня позволить вам работать с деньгами моей бабушки. Или с моими деньгами.

Он опустил руку, и Лули вздрогнула.

Габриель приложил максимум усилий, чтобы отвести взгляд от соблазнительных пухлых, блестящих, разомкнутых губ Лули. Он контролировал все в своей жизни. Поддаться импульсу, особенно сексуального характера, было недопустимо.

Однако в его глазах читалось желание и разочарование.

— Я не предлагала вам секс…

— Большинство мужчин сходят с ума от подобных предложений от женщин. Вы правильно сделали, что попытались меня соблазнить. — Это была ее первая демонстрация уязвимости, но он не поддался ей. — Я не уступлю вам.

Хотя от желания обнять Лули у него чесались руки. Вопреки здравому смыслу ему захотелось успокоить ее.

Она не спорила с ним, а через несколько секунд снова вернулась к прежней деловой тактике.

— Значит, на секс вы не согласны? — спросила она таким тоном, что Габриелю показалось, будто он что-то упустил.

— Я никогда не навязываю секс женщине и не плачу за него. Но я готов наслаждаться им где угодно.

— Я намерена предложить вам другой вариант. Например, брак.

— Вы хотите, чтобы я женился на вас? Честно говоря, я думал, что вы больше ничем меня не удивите. Спасибо, но я отказываюсь. — Он решительно отверг ее, хотя голос разума напомнил ему, что рано или поздно Габриелю придется жениться. Неужели он хочет оставить свое состояние придурковатым кузенам своего отца?

Он отмахнулся от своих мыслей. Ему надо сосредоточиться, чтобы справиться с этой удивительно смелой аферисткой. Тем более что она искренне озадачена его отказом.

— Я не хочу выходить за вас замуж. Вы слишком молоды, — сказала она так, словно сама идея казалась ей нелепой.

— Не перестаю вам удивляться, — протянул он.

— Но из меня получится отличная трофейная жена. Я готова вступить в брак с человеком преклонного возраста, которого вы мне выберете, при условии, что у меня будет жилье в Нью-Йорке или Лондоне.

— Вы хотите выйти замуж за мужчину вдвое старше себя?

— Или втрое. — Она нахмурилась. — Мне всего двадцать два.

— На этот раз вы переборщили. — Он расхохотался.

— Брак со стариком понравился вашей бабушке. Она овдовела в тридцать лет.

— Говорят, подражание — самая искренняя форма лести. — Он сложил руки на груди. — Но я не сутенер. Старики могут найти себе трофейных жен без моей помощи. — Он пришел в ярость, подумав о том, как какой-то старик будет лапать Лули.

Она посмотрела в окно. Хотя она проиграла, он не почувствовал триумфа. Его очаровало абсолютное совершенство ее изысканного облика. Она казалась такой далекой и недоступной, что у него сдавило грудь.

— Очень хорошо. — Она подошла к ноутбуку и посмотрела на него. — Я все исправлю, если вы пообещаете мне погасить мой долг перед вашей бабушкой, и отпустите меня, не привлекая полицию.

Он понял, что она уступает ему, но нисколько этому не обрадовался.

Она коснулась клавиатуры кончиком пальца.

— Хочу кое-что уточнить. — Она взглянула на Габриеля.

Его охватило предчувствие и волнение. Он думал, что Лули сдалась, но эта восхитительно хитрая девица опять бросала ему вызов.

— Да? — спросил он с притворным спокойствием и усталостью.

— Если Лули вам не нужна, то не нужен и аккаунт, — произнесла она с простой логикой.

— Идите сюда.

Она не сдвинулась с места.

— Вы понимаете, насколько я опасен? — спросил он.

— А вы понимаете, что мне нечего терять? — тихо сказала она побелевшими губами и сжала кулаки. — Я много раз спрашивала вашу бабушку, не хочет ли она, чтобы вы ей помогли. Вы могли приехать к ней в любое время и помочь управлять бизнесом. Вы этого не сделали. Это сделала я за крышу над головой и трехразовое питание.

— Вы решили отомстить мне, удалив аккаунт? Любую часть программы можно восстановить из резервных копий. Это не займет много времени, и цена не будет такой высокой.

— Это будет стоить десять миллионов долларов США с учетом штрафов за несвоевременное завершение определенных контрактов. Но вы можете воспользоваться моими услугами и не потерять ни цента.

— По-вашему, вы стоите десять миллионов долларов? — Он усмехнулся, и она шагнула в его сторону.

От гнева Лули заговорила резче:

— Я годами думала, что ничего не стою. Я считала, что обязана оставаться здесь потому, что Мэй — единственный человек, которому я нужна, и я приносила ей пользу. Отправив вам сообщение о том, что она заболела, я думала только об одном: мне надо доказать вам свою ценность. Но как мне это сделать, если я в неоплатном долгу перед Мэй? — Она прижала руку к животу. — Это долг моей матери. Я знаю, чего я стою. Если меня будут эксплуатировать, я поставлю условия. А если вы вышвырнете меня на улицу как бездомную собаку, я буду кусаться.

В дверь тихо постучали.

— Я занят!

Пожилая женщина уже заглянула внутрь:

— Извините, мистер Дин. Мне сказали, что я должна сообщить вам новости, как только вернусь.

— Это медсестра миссис Чен, — сказала Лули и наклонила голову, чтобы волосы закрыли ее раскрасневшееся лицо.

Габриель выругался и кивнул женщине:

— Входите!

Он повернулся к Лули и указал на ее ноутбук:

— Отложите это на несколько часов. Потом попросите дворецкого приготовить нам ужин.

Медсестра поглядывала на них обоих. Лули подошла к столу и нажала несколько клавиш на ноутбуке. Через несколько секунд она ушла.

Медсестра не сообщила Габриелю никакой новой информации. Она выразила соболезнования, а он пообещал ей выходное пособие, чтобы она смогла найти себе другую работу.

— Подождите, — сказал он, когда она направилась к двери. — Как долго вы работали у моей бабушки?

— Почти двадцать лет, сэр.

— Вы знали Лули с тех пор, как она пришла сюда? Как давно она работает в офисе бабушки?

— С самого начала, сэр.

— Это была идея моей бабушки? Она была в здравом уме? Я имею в виду свою бабушку.

— Конечно, сэр! Но миссис Чен ненавидела телефоны и компьютеры. Она считала их опасными и наняла Лули. Лули говорила по-испански, а ваша бабушка недавно приобрела недвижимость в Южной Америке.

— Лули была совсем юной, когда приехала сюда? Какой она была?

— Молчаливой. — Медсестра скривилась, вспоминая.

— Из-за того, что говорила только по-испански? — Он редко вспоминал свою юность, но знал, что девочки-подростки обычно держатся стайками и постоянно общаются в Твиттере.

— Она немного говорила по-английски, но проблема заключалась в пластыре. Мне пришлось удалить его с ее языка. Я совершенно забыла об этом. — Медсестра нахмурилась.

— Что за пластырь? — резко спросил Габриель.

— Для похудения. Чтобы не есть твердую пищу. Она была очень худой, но молодые женщины совершают ужасные глупости во имя моды. Миссис Чен спасла Лули от ее глупостей.