Колдовская метка

Дэн Патрик, 2018

Драконы давно уничтожены, как и опасная магия. За континентом Винтерквельд неусыпно бдят Зоркие. Все дети обязаны пройти Испытание. В отдаленном северном городке живут брат с сестрой. Стейнер занят кузнечным делом, Хьелльрунн помогает по хозяйству. Но все меняется, когда Зоркие обнаруживают на одном из них отголосок магии… Что, если Зоркие заберут не того? Приготовьтесь к мрачному и захватывающему приключению, где каждый скрывает под маской свой секрет.

9

Стейнер

«К истинному перемирию мы придём лишь тогда, когда Обожжённые республики откажутся от глупых убеждений об автономии и присоединятся к могучей Империи. Вместе мы уничтожим южные города-государства Шанисронда. А пока Империя ждёт наступления войны и шанса прославить своё величие».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

Существо казалось неподвижным и невозмутимым, хотя внутри его явно бушевало пламя. Стейнер отвлёкся от гиганта и приметил, что послушники на площади стояли не одни — по всему периметру ждали и другие девочки и мальчики в возрасте от десяти до двадцати лет. Все казались унылыми и бледными от усталости, и носили спадающие до колен стёганые плащи в алую крапинку, тяжёлые ботинки и варежки. Стейнер догадался, что это те самые дети, кого разлучили с родными и близкими в прошлом году. Вот оно — живое доказательство отсутствия казни на Владибогдане. Одни дети сгорбились в дверях многоэтажных зданий, пока другие прятались в тени под ярко окрашенными навесами.

Солдаты вышли на площадь вслед за новоприбывшими, заградив собой арку под сторожкой — теперь никому не сбежать вниз к Ромоле, чтобы молить о побеге. Затем охрана отстегнула булавы и скрыла приготовленное оружие под складками плащей. Драконье пламя безудержно бурлило, но сам гигант не двигался с места.

— Статуя, — догадался Стейнер.

Шагнув вперёд, он поднял ладони. Огонь оказался реальным — даже с расстояния в несколько футов тепло ласкало его руки.

— Зато с мозгами, — подметил Ширинов, вышагивая сквозь толпу детей и тяжело опираясь на трость.

— Ты почти прав насчет статуи… — Хигир смолк, как только второй иерарх взревел на прибывших детей, требуя встать в три ряда под безумным взглядом дракона.

— Здесь какая-то ошибка, — убеждал Аурелиан. — Прошу, сообщите отцу. Обещаю, он щедро вас одарит, — елейным голосом продолжил светловолосый мальчишка. — Право слово, нет у меня колдовской метки!

Ширинов в мгновение ока сковал ему руки — пусть знает, как стоять смирно.

— Многие годы вам вбивали в умы, что дети с колдовской меткой проходят чистку.

Иерарх сделал акцент на «чистке», чтобы ребята на дальней стороне площади ужаснулись от одного лишь слова.

— Нет, вас не убьют и не кремируют. Более того, вы останетесь в безопасности. Во всяком случае, вначале, — продолжил Зоркий. Как всегда его серебряная улыбка никак не сочеталась с угрожающими словами. — Вы станете следующим поколением Зорких, призванных служить Сольминдренской империи! Вы станете новой кровью Синода!

При упоминании Империи послушники на дальней стороне невольно выпрямились. Некоторые даже встали по стойке смирно, чуть ли не отдав честь.

— Вы добровольно пойдёте на службу или же исполните долг менее приятным и бесконечно долгим способом. — Ширинов поднял глаза на дракона, рассматривая гигантское тело, как произведение искусства. — Найдутся среди вас те, кто неохотно раскроет силы, а некоторые… — Зоркий остановился, сжав плечо Стейнера, — и вовсе останутся в неведении.

Иерарх сделал несколько шагов вперёд и склонил голову к Максиму.

— Но мы выявим живущую внутри вас скверну. Пусть ваше колдовство послужит во благо Империи!

— Нет, вы проверьте ещё разок! Говорю вам, вы увидите…

Возражения Аурелиана оборвались: с расстояния в несколько футов Ширинов сбил его с ног.

Мальчик вскрикнул, и несколько детей инстинктивно вздрогнули. Все наблюдали с открытыми ртами и потрясёнными лицами — никому и в голову не пришло, что иерарх мог наказать так издалека.

— Ты явишь нам способности, — продолжил Ширинов, — как я явил свои. — Зоркий зашагал в сторону Аурелиана. — По доброй воле… — Старик склонил серебряную маску над светловолосым мальчиком. — …Или в принудительном порядке. Выбор за тобой. Надеюсь, ты примешь верное решение. Хотя… в ближайшие годы выбирать тебе не придётся.

— У тебя нет её? — шепнул едва слышно Максим.

— Чего нет? — удивился Стейнер.

— Метки. В трюме я у всех её почуял, но не у тебя.

— Молчи! — прорычал юноша.

Ширинов кричал на худенькую девочку, которая, казалось, была готова рухнуть в обморок.

Максим снова нахмурился.

— Скажи им. Они отпустят тебя.

— Вот ещё, — возразил Стейнер. — Теперь, когда я видел остров, нет мне пути назад.

— Расскажи, — убеждал Максим.

— Что именно? — прорычал Хигир.

Пока Ширинов оставался в поле зрения, продолжая распекать послушников, второй иерарх молчал, следуя за толпой, как привидение. Максим не заметил Зоркого, невзирая на множество языков пламени, танцующих вокруг его ботинок и подола плаща.

— Что рассказать? — повторил Хигир.

— Ничего, — отнекивался Стейнер.

Однако он понимал, что его скоро раскроют — Зоркие всё равно велят продемонстрировать метку, а когда он попытается, ничего не произойдёт. И вот тогда-то придётся столкнуться с последствиями. Что ему грозит? Может, Зоркие вернут его в Циндерфел? И заберут Хьелльрунн?

Ширинов шагал через площадь в их сторону, пока оба Зорких не оказались плечо к плечу, нависнув масками над непокорным Стейнером.

— Что рассказать? — заорал иерарх в серебряной маске так громко, что ребенок рядом с кузнецом захныкал.

— Ничего. Нечего мне рассказывать. Мальчик неправильно меня понял.

Ширинов повернулся к Максиму и плавным движением открытой ладони поднял его в воздух. Дети вокруг ахнули от изумления, пока несчастному оставалось только глазеть на землю в тошнотворном страхе.

— Что. Нужно. Нам. Рассказать? — повторил Зоркий.

— У Стейнера нет колдовской метки! Вы ошиблись… Ему не место среди нас. Отпустите его домой.

Максим зажмурился, и никто не заметил слёз в уголках глаз. Мальчик витал в семи футах от земли, дрожа от страха.

— Что? Ты только что обвинил меня в неспособности проводить Испытания? — прошипел Ширинов.

— Он не то имел в виду, — заступился Стейнер. — Парнишка ошибся.

— Ошибся? Зато я ошибок не делаю.

Сжав пальцы, словно когти, Зоркий схватился за нечто невидимое. В следующую секунду Максим взвыл от боли, прижал ладони к лицу и свернулся калачиком.

— Прекратите! — потребовал Стейнер.

Хигир молчал, но отпрянул от товарища, пока тот продолжал мучить ребёнка.

— Я прекращу, когда посчитаю нужным, — гаркнул Зоркий. — Хватка моя под стать хватке Империи, поняли?

— Я велел прекратить! — взревел Стейнер и ни с того ни с сего вытащил кувалду из мешка и занёс её над головой.

Гнев, печаль, разочарование — все чувства вырвались на свободу в порыве атаки. Кувалда устремилась в грудь Зоркого, но тот успел поднять руку, чтобы отразить удар. Стейнер ощутил сопротивление, заметил, как молот замедлил движение. В следующее мгновение орудие обрушилось на Ширинова и отбросило к разбежавшимся по углам послушникам. Трость иерарха свалилась на каменные плиты, следом упал Максим. Ударившись о землю, мальчик хрипло вдохнул и больше не шевелился. На площади воцарилась страшная тишина; взоры все обратились к Стейнеру, Ширинову и телу ребёнка.

Мерцание пламени казалось единственным движением на площади. Стейнеру почудилось, будто дракон больше не извергал огонь сам, а был охвачен им как сдерживающей сетью. Язычки призрачного пламени продолжали свой танец вокруг ног Хигира, пока нахмуренная маска поворачивалась из стороны в сторону.

— Стейнер. Ты что натворил?

С поднятыми булавами солдаты бросились вперёд, вот только молодой кузнец не сдвинулся с места. Всё так же дерзко держал он молот. И волновали его вовсе не имперцы в шлемах с красными звёздами. Ширинов поднялся на ноги, прижав руки к рёбрам. Стекающая с уголка губ серебряной маски кровь подчеркивала неистовую жестокость улыбки.

— Я уничтожу тебя, — грозил Зоркий, вытянув руку. Столь лёгкий жест слишком противоречил ожидаемому результату.

Стейнер опустил глаза и был рад увидеть твёрдую почву под ногами.

— Что за Хель? — изумился Ширинов. Растопырив пальцы, он вытянул обе руки, так и дрожа от напряжения.

Словно ветерок, сила Зоркого коснулась Стейнера. Тот не понимал, каким образом сопротивлялся, но оказался признателен за столь удачный поворот. Иерарх отпрянул, и, не теряя времени, ухватился за трость. Подняв руку, он больше не призывал силы, а просто отдал приказ:

— Взять его!

Солдаты с занесёнными булавами настигали. В ответ Стейнер вскинул кувалду, отдавая себе отчёт, что сможет уложить только одного.

— Отставить! — Раскатом грома приказ взмыл над площадью.

Солдаты отступили на два шага и замерли на месте.

Стейнер обернулся и увидел на лестнице громадного здания Зоркого. Следом спускались и другие, особенное внимание привлекала фигура в волчьей маске. Однако кому принадлежал голос сомнений не вызвало. Многие послушники склонили головы, а Хигир и Ширинов вытянулись как по струнке. В глухой тишине раздался благоговейный шёпот:

Фельгенхауэр.

Коричнево-серая маска Зоркого имела угловатые черты, ни мужские, ни женские. Рот застыл в недовольной гримасе; взгляд был полон вопросов.

— Что за шум?

— Мальчишка ударил меня молотом, — доложил Ширинов.

— Я не с вами беседую, — ответила Фельгенхауэр мягко, несмотря на явный гнев.

Стало очевидно, что за угловатой маской скрывалась женщина, на дюйм-другой выше Стейнера. Она обладала длинными конечностями и стройным телосложением.

— Мальчик, я к тебе обращаюсь.

— Зоркий замучил ребёнка до смерти. — Стейнер указал на Максима, всё ещё распростёртого на булыжниках. — Я лишь пытался его остановить.

Женщина подошла к неподвижному мальчику, сняла толстую кожаную перчатку и нащупала пульс. Её плечи опустились, и Стейнер услышал за маской вздох.

— Он мёртв? — спросил юноша, но Фельгенхауэр промолчала.

Она медленно поднялась, собралась с мыслями и повысила голос:

— Я — Матриарх-Комиссар Фельгенхауэр. На острове вы будете выполнять мои приказы и вести себя под стать имперскому Зоркому. — Женщина сделала несколько шагов к Ширинову и взглянула на детей за его плечом. — От самых неопытных послушников до Ординарцев и священных Экзархов. — Она наклонилась ближе к Ширинову. — Вы — слуги Империи и обязаны соответствовать статусу. Я ясно выразилась?

Все присутствующие на площади кивнули, кроме Ширинова.

— Вам ясно? — тихо, но не менее угрожающе повторила Фельгенхауэр.

Иерарх в серебряной маске склонил голову.

— Само собой, Матриарх-Комиссар.

Фельгенхауэр вновь обратила внимание на Максима.

— В чём провинилось дитя? Чем подвергло опасности наше продолжительное существование?

Теперь, когда властная фигура женщины возвышалась над Максимом, он выглядел как никогда маленьким. Стейнер хотел броситься к мальчишке и сам убедиться, дышит ли он.

— Нелестно высказался, — фыркнул Ширинов. — Обвинил меня в ошибке.

— Ошибке? — удивилась Фельгенхауэр. — В чём, по его мнению, заключалась ошибка?

— Уверял, что у хозяина молота отсутствует колдовская метка.

— Это правда? — вознегодовала Матриарх-Комиссар.

— Помилуйте! Нет! — Ширинов поднял подбородок и сжал руки в кулаки. — У меня за плечами сотни Испытаний! Я сроду не ошибался!

Фельгенхауэр повернулась к Зоркому спиной, устремив сверкающий взор за угловатой маской на Стейнера.

— У тебя есть имя, дитя?

— Стейнер.

Женщина сделала паузу, будто его имя сбило её с мысли.

— Откуда ты родом, Стейнер?

— Из Циндерфела.

Матриарх-Комиссар замолчала, чтобы обдумать следующий вопрос, но затем передумала и просто откашлялась. Взгляд её так потяжелел, что Стейнер невольно отвёл глаза. Фельгенхауэр обошла его кругом, как сделал и Ширинов на школьном дворе.

— Сольминдренская империя проповедует, что колдовская метка — это скверна, которую нужно бояться и презирать. — Её громкий голос донёсся до всех уголков площади.

Послушники и ученики внимали ей с благоговейным страхом.

— Так проще родителям отдать детей своих. Они сами желают от них избавиться — от вас. А что может Империя без колдовства?

Женщина кружила позади Стейнера, но он чувствовал на себе тяжесть её взгляда и физически ощутимый вес силы.

— Колдовская метка — это сила. Но, как вы знаете, за любую силу приходится платить. В ближайшие дни, месяцы и годы вы сами всё поймёте. Те, кто обладают величайшим даром, не видать вам отдыха. — Фельгенхауэр шла, не останавливаясь, пока снова не столкнулась со Стейнером и не уткнулась маской в его лицо. — Я вижу метку.

— Я же говорил! — обрадовался Ширинов, вытирая кровь с маски тыльной стороной руки.

— Так и есть, — добавил Хигир.

Стейнер сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло, и недоумённо покачал головой.

Фельгенхауэр повернулась к двум Зорким, и молодой кузнец увидел их в полной красе: двое самодовольных стариков в потрёпанных одеждах.

— Опусти молот и снимай ботинки, — велела Матриарх-Комиссар, не поворачиваясь.

— Ч-что? — переспросил Стейнер.

— Я сказала: опусти молот и снимай ботинки! — взревела она.

— Я не глухой, — буркнул юноша.

— Да и не глупый, — ответила Фельгенхауэр. — Поэтому не смей мне больше перечить!

Стейнер выпустил из рук подарки, которые несколько часов назад вручила Ромола. Молот оставил на тротуарной плите лёгкую царапину. Один за другим Стейнер снял ботинки, и холод тут же скользнул сквозь потёртости шерстяных носков. Фельгенхауэр приблизилась, и кузнец перевёл взгляд на дракона, окутанного ужасным пламенем, лишь бы не заглядывать в пронзительные глаза Матриарха. Взяв башмак, женщина рассматривала его, как драгоценность или священную реликвию.

— Чудесные ботинки, — тихо признала она.

— Спасибо, — инстинктивно выпалил Стейнер. — Мать подарила, — неожиданно добавил он.

Фельгенхауэр повернулась к Ширинову и покачала головой.

— Глупец! Неужели вы не видите разницу между колдовской меткой и заколдованными ботинками? Сколько лет вы отслужили? Сколько десятилетий?

— Ботинки? — изумился Ширинов. — Какие ещё ботинки?

— Что? — простонал Хигир.

— У меня в мизинце больше колдовских сил, чем во всем теле этого мальчишки! — разгневанно произнесла Фельгенхауэр. — Как вы посмели допустить такую оплошность?

Хигир покачал головой, а Ширинов только развёл руками.

— Это недоразумение…

— Что, по-вашему, я должна делать с ребёнком без колдовской метки? — рявкнула Матриарх-Комиссар.

— Вообще-то я уже мужчина, — возразил Стейнер. — Мне исполнилось восемнадцать в прошлом…

— Заткнись, — тихо прорычала Фельгенхауэр.

— Откуда мне было знать, что он носит заколдованные ботинки? — возмутился Ширинов. — У крестьян нет подобных вещей! Я уверен, он не носил…

— Замолчи, — отрезала женщина.

Вперёд шагнул Хигир.

— Только самые высокопоставленные…

— Я сказала, молчать! — прорычала Фельгенхауэр.

Плечи Ширинова опустились, и он обеими руками схватился за трость. Хигир съёжился за его спиной.

— Это беспрецедентно, — заявила Матриарх-Комиссар.

Другие Зоркие принялись совещаться: оскаленная волчья морда повернулась к Зоркому, личина которого представляла собой сплошной серебряный овал без единой прорези. Несмотря на отсутствие глаз у служителя Стейнер ощущал на себе его взгляд. Вокруг Зорких стоял лёгкий туман; вспыхивали пылинки серебристого песка.

Матриарх-Комиссар обратилась к Зоркому в серебряной маске.

— Сребротуман, возьми солдат и проводи мальчика в мой кабинет. Не выпускай его из виду. — Глаза Фельгенхауэр засияли за угловатой маской.

— Что теперь со мной будет? — спросил Стейнер.

— Ты поднял руку на члена Святейшего Синода. Такие преступления не остаются безнаказанными. А на Владибогдане, да будет тебе известно, наказания суровые.

Зоркий по имени Сребротуман подошёл ближе, поднял руку и жестом предложил Стейнеру последовать за ним.