Колдовская метка

Дэн Патрик, 2018

Драконы давно уничтожены, как и опасная магия. За континентом Винтерквельд неусыпно бдят Зоркие. Все дети обязаны пройти Испытание. В отдаленном северном городке живут брат с сестрой. Стейнер занят кузнечным делом, Хьелльрунн помогает по хозяйству. Но все меняется, когда Зоркие обнаруживают на одном из них отголосок магии… Что, если Зоркие заберут не того? Приготовьтесь к мрачному и захватывающему приключению, где каждый скрывает под маской свой секрет.

4

Стейнер

«И хотя общество обычно избегает подобного разделения, Святейший Синод выстроил иерархию: послушник, брат/сестра, святая мать/святой отец, священник, иерарх, экзарх, патриарх/матриарх. Синод вверяет Испытание самым преданным из святых матерей и отцов, и всё же порой он призывает более искушённые умы».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

— Ты! — чересчур громко гаркнул Ширинов. — Как твоё имя?

— Я не глухой, — сердито огрызнулся Стейнер.

— Этому не занимать мужества, — приблизившись, заметил Хигир и сложил ладони «домиком». — Назови своё имя, дитя.

— Стейнер. Стейнер Эрдаль Вартиаинен.

— Стейнер. Значит, «каменный», — заметил первый иерарх. — Верно, на голову каменный?

— Уж лучше на голову, нежели на сердце, — подметил молодой кузнец.

— Что ты здесь делаешь? — Ширинов навалился на трость.

— Приводил сестру. — Стейнер возвышался над иерархом на целую ладонь и смотрел на него сверху вниз, и всё же руки юноши дрожали от страха и злости, так что он отчаянно стискивал кулаки, лишь бы не выдать своего волнения. — А теперь забираю домой.

— А ты уже прошёл Испытание?

Стейнер судорожно сглотнул, но взгляда не отвёл, отыскав в себе смелость глядеть прямо. Он не сделал ничего дурного.

— Я прошёл все: первое в своё десятое лето и последнее в шестнадцать, когда закончил школу.

— Пора возвращаться, — позвал Хигир.

— Не торопись, брат, — ответил Ширинов.

Он шагнул к Стейнеру, и за улыбающейся маской был ясно слышен отчетливый звук. Иерарх принюхивался, как ищейка тянет носом, идя по следу лисы или зайца.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать. Я же сказал, что прошёл все шесть Испытаний. И моя сестра тоже. Мы уходим.

— Нет. Не думаю. — Ширинов подался вперёд и склонил голову к плечу. — Я чую в тебе скверну. — Он вновь принюхался. — На тебе след колдовской метки.

— Что за ерунда! — возмутился Стейнер. — Это ложь!

Хьелльрунн стиснула его ладонь.

— Я чую силу земли, — продолжал Ширинов. — И моря. В тебе огромная сила. Не знаю, как ты прошёл Испытания, но теперь ты попался.

Стейнер открыл рот, но слова никак не выходили. Сила моря? Земли? Если уж у кого и могла быть колдовская метка, то у Хьелльрунн, а не у него. Сестра вновь сжала его руку, но он едва ли почувствовал — брат неотрывно смотрел в улыбчивую личину иерарха.

— Это ложь! — повторил молодой кузнец и будто услышал себя со стороны, как бывает во сне. Неужели он бы не знал? Наверняка случилось бы что-то необычное.

— Меня называли по-разному, Стейнер Эрдаль Вартиаинен, но лжецом — никогда, — отозвался Ширинов.

— Всё из-за моей дерзости, да?

— Вовсе нет. Я чувствую в тебе силу земли и силу воды. Не узнай мы этого, какие беды ты мог бы принести Империи? Какие ужасы призвать?

— Призвать? Я не обладаю даром, старик.

Однако слова унёс ветер, подобно тлеющим углям или прозрачному дымку. Мир для Стейнера померк. Ужасная неуверенность навалилась на него, дыхание перехватило, силы утекали.

— Явишься поутру в гавань, — велел Ширинов. — Иначе я пошлю за тобой солдат.

— Не пытайся сбежать, мастер Вартиаинен, — посоветовал второй иерарх с притворной заботой. — Если мы не найдём тебя завтра к полудню, то обшарим весь город. — Хигир подался ближе. — А это кончится худо. Поиск приводит к жертвам, случайным, разумеется.

— Вы ошибаетесь! — Стейнер покачал головой. — Я прошёл все Испытания!

— Не в этот раз, — ответил Ширинов и явно ухмыльнулся за маской.

Иерархи развернулись и скрылись за колоннадой школы, пока Стейнер глядел им вслед, не сводя глаз. Он окаменел и онемел от потрясения, но тут тяжёлый кулак врезался ему под рёбра, выбив из лёгких воздух.

— Завтра чтобы явился в гавань, и держи свой дерзкий язык за зубами.

Стейнер собирался ответить, но тут его по лицу ударил второй солдат, да с такой силой, что голова мотнулась. И вот он уже оказался на коленях, разглядывая пятна сажи и алые капли на снегу. Кровь, догадался он.

— Стейнер! — Хьелльрунн упала на колени и обняла брата. Плечи её сотрясались от рыданий. — Ох, Стейнер.

Онемевшими пальцами он зарылся в снег, как вдруг на свет показалась брошь.

Ну, хоть украшение нашлось, хотелось сказать ему, но челюсть опухла и не слушалась.

* * *

Они сидели за кухонным столом, и Стейнер размышлял, как такое могло случиться. На прочие думы сил не оставалось. Отец уже оправился от молчаливого потрясения. Сначала он шёпотом выражал недоверие, а теперь гневно рычал и непрерывно строил планы побега.

— Мы не можем рисковать, — возразил Вернер.

— Зоркий, Хигир, сказал, что они сровняют город с землёй, если я завтра не явлюсь. — Стейнер прижал лоскут к порезу на щеке.

— Плевать на город, — возмутилась Хьелльрунн.

— Ты же обещал, что Испытание в этом году отменят, — заметил Марек, тяжело глядя на Вернера. — Ты сказал…

— Я надеялся, что в этом году Синод к нам не явится.

— Почему Зорких было двое? — задумчиво промолвила Хьелльрунн. — Почему не Тройка?

— И оба — иерархи, — добавил Стейнер.

— Никогда прежде Синод не посылал к нам высокопоставленных служителей. — Хьелль покачала головой. — Только святых матерей.

— В Хельвике погибли двое Зорких. Третий же бесследно исчез, — объяснил Вернер. — Солдатам причина неведома. Видимо, Синод отправил двоих Зорких, чтобы расследовать дело.

— И они случайно остановились в Циндерфеле, чтобы провести Испытание, — проронил Марек, тяжело глядя на рыбака.

— Никто не ожидал, что они появятся так скоро, — сказал дядя.

— Двое Зорких мертвы, а третий пропал, — повторил Стейнер.

Вернер кивнул.

— Ты вчера ничего подобного не упоминал.

Моряк лишь пожал плечами и взглянул на Марека, но тот отвёл взгляд.

— Прости, Стейнер.

— Почему ты извиняешься? — Он повертел в руках брошь. — Не ты ведь узрел во мне колдовскую метку. Не ты отправляешь кораблём неизвестно куда.

— Конечно нет, — ответил Вернер. — Просто хочу…

— Поверить не могу, — перебил Марек. — Всё это время… Будь это Хьелль, я бы понял…

— Эй! Не надо говорить обо мне так, будто меня здесь нет. — Хьелльрунн взглянула на брата и вновь уставилась на ревущее в очаге пламя.

— А я только успел полюбить работу, — с горькой улыбкой произнёс Стейнер. — Я мог бы стать хорошим кузнецом.

— Лучшим. — Вернер положил ему ладонь на плечо.

Марек прокашлялся и поднялся, скрипнув стулом.

— У меня для тебя кое-что есть.

— Меня увезут и убьют, вряд ли мне что-то поможет.

Отец взглянул на рыбака, и тот кивнул.

— Мы не знаем наверняка, убивают ли меченых детей, — вздохнув, признался Марек. — Нам неизвестно, что с ними происходит.

— О чём ты говоришь? — прошептала Хьелль. — Всем от Свингеттевея до Нордвласта понятно: детей с колдовской меткой убивают.

— Я уже мёртв, — ответил Стейнер. — Всё остальное — лишь ожидание.

— Идёмте, — позвал Марек. — Кое-что вам покажу.

* * *

Стейнер окунулся в темноту кузницы: пышущий красноватым жаром горн, знакомые запахи угольной пыли и раскалённого металла. Воздух отдавал железом — привкусом угрозы и крови.

— Откуда тебе столько известно про Владибогдан? — удивился юноша, как только дверь закрылась. — Дело явно не в том, что ты рыбак. Что ещё вы утаиваете об Империи?

Вернер виновато поморщился.

— Мы следим за перемещениями имперцев и кое с кем делимся информацией, — объяснил он. — Ваш отец сейчас мало помогает — всё время приглядывает за вами. Давным-давно мы уговорились, что не позволим Сольминдренской империи поступать, как заблагорассудится.

— Вы — шпионы, — нахмурилась Хьелльрунн.

— Я кузнец, а не шпион, — возразил Марек. — Знали бы вы, что известно нам об Империи, тоже приложили бы все усилия, чтобы спасти родных.

— Ведь в этом всё и дело. — Стейнер сердито глянул на отца. — Ты никогда не делился знаниями об Империи, едва ли упоминал маму и вообще с нами почти не разговаривал.

— Стейнер! — Марек обошёл наковальню и схватил сына за плечи, но тот отпрянул.

— Это был ты! — зашипел юноша на Вернера. — Ты побывал в Хельвике! — Он перевёл яростный взгляд на дядю. — Ты убил двоих Зорких! Ты пообещал отцу, что Испытание отменят, и Хьелльрунн не проверят в этом году!

— Я никого не убивал, — возразил моряк, но его слова никого не обманули.

— Побойся Фрейны, Стейнер! — Марек покачал головой. — Только послушай себя!

— Нет, — вмешалась Хьелльрунн. — Лучше вы послушайте меня. — Её монотонный голос звучал твёрдо, пока пламя окутывало жутковатым светом фигуру сестры. — Пусть Стейнер и не умеет читать, но он не глупый. Как и я. — Она развернулась к отцу. — Ты отправил Вернера убить Тройку, потому что опасался, что я не пройду Испытание.

— Имперцы прислали бы новых Зорких, — возразил ей брат.

— Да, но в Хельвик, а не в Циндерфел — пока Империя ищет убийцу, ей не до нас.

Марек с мольбой потянулся к детям и покачал головой.

— Я просто хотел вас защитить.

— Эта брошь… — Хьелльрунн указала на металл, поблёскивающий у Стейнера на ладони. — Она ведь скрывает колдовскую метку? Твоя последняя отчаянная попытка спасти меня от Испытания.

— Значит, это правда, — протянул Стейнер. — В тебе есть драконья скверна?

— Мне больше нравится термин «колдовская метка». — Хьелль посмотрела брату в глаза.

— Вы оба знали? И ничего не рассказали мне? — поразился он, переводя взгляд с отца на сестру.

— Я догадывался, — потупившись, признался Марек. — Никогда не сомневался, что так выйдет — очень уж она похожа на мать.

— Хьелль? — ошеломлённо выдохнул Стейнер.

— Я всегда знала, — ответила Хьелльрунн. — Прости, Стейнер. Я хотела тебе рассказать, но не могла решиться. Я даже не знаю, в чём заключается моя сила.

— Ты скрывала… — Стейнер привалился к наковальне. — От собственного брата. Неужели я совсем не заслуживаю доверия?

— Тебя никогда не интересовали древние сказания и богини. Я боялась, Стейнер, думала, ты возненавидишь меня и сгоряча наделаешь глупостей.

— Я бы ни за что не выдал тебя Империи. Хорошего же ты обо мне мнения.

— Мне жаль, Стейнер. Я просто растерялась. — Хьелльрунн обхватила себя руками и понурила голову, укрывшись за нечёсаными вихрами. — Мне духу не хватало кому-то сказать.

— Так вот кого обнаружили иерархи, — догадался юноша. — Ты стояла за моей спиной. И как только брошь откололась, они почуяли беду.

— Не смей так говорить! — Хьелль вздернула подбородок с гневом в глазах. — Я не причиняю вреда и не делаю дурного.

— По правде, — помолчав, сказал Марек, — детей не казнят на том острове.

— Так мы думаем, — добавил Вернер.

— Мне нельзя на остров, — заявил Стейнер. — Что там со мной будет?

Марек и Вернер переглянулись, и дядя пожал плечами:

— Неизвестно. Мы давно пытаемся заслать на остров сторонника Обожжённых республик.

— И всё-таки вы — шпионы, — понял Стейнер.

— Послушай. — Вернер говорил мягко, словно извиняясь. — Пусть и жестокая, но это — удача. Что, если именно тебе суждено проникнуть на остров?

Стейнер в упор посмотрел на дядю и покачал головой.

— Я был уверен, что хорошо тебя знаю, но ты готов без сожалений отправить меня на Владибогдан.

Он развернулся и обвинительно наставил на отца палец.

— Ты должен меня защищать. Разве не так поступают родители? Что ты за отец?

— Я не желал для тебя дурного, — возразил Марек, но не справился с голосом и отвернулся.

— Стейнер, просто выслушай, — взмолилась Хьелльрунн.

— Потому что так лучше для тебя, да? Пожертвовать мной, чтобы избежать острова?

— Ей нельзя туда, — сказал Марек. — Империя заставит её использовать силу, и тогда…

— Что? Что ты знаешь? — Стейнер шагнул к отцу.

— Колдовство выжигает человека, — попытался втолковать Вернер. — Опустошает, делает слабым и больным, подобно огню, сжигающему уголь или дерево.

— Хьелль умрёт, — коротко объяснил Марек.

— Думаете, меня пожалеют, когда узнают, что я не умею… — Стейнер покрутил рукой, изображая нечто неопределённое. Но все поняли, что он имел в виду колдовство.

— Тебе нельзя на остров, Хьелль, — повторил Марек. — Добром это не кончится.

— Если рассказать Зорким о Хьелль… — Вернер покачал головой. — Они наверняка заберут вас обоих. Никто не должен знать, что Зоркие ошибаются.

— Рад, что между вами такое согласие, — с горечью произнёс Стейнер. — А я, пожалуй, буду наслаждаться последними часами свободы.

* * *

Кристофин стояла у входа в таверну. При виде Стейнера она улыбнулась, но глаза остались грустными.

— Здравствуй, Стейнер.

— И тебе привет. Слышала новости?

Девушка со вздохом кивнула.

— Впустишь? Хочется выпить и забыться… Утром, правда, ничего не изменится.

— Не могу. Отец боится распугать посетителей.

— Да нет на мне метки, — простонал Стейнер. — Это ошибка.

Кристофин вновь кивнула, но с места не двинулась.

— Отец предупредил, что ты так скажешь. Почему не остался дома с семьёй?

— Мы повздорили.

Юноша отвернулся — в голове вдруг опустело, дыхание перехватило. Он не мог выразить словами, что чувствовал к Хьелльрунн, Вернеру и Мареку.

Кристофин подошла и тронула его за руку.

— Ступай в конюшню, — велела она, прервав мрачные размышления. — А я принесу медовуху.

— Я не собираюсь пить в конюшне. На мне нет метки, и я не лошадь.

— Или конюшня, или ничего. Иди. И постарайся пробраться незаметно.

Стейнер неохотно кивнул. Как в дурмане, он задворками обошёл таверну. Конюшня, обветшалое деревянное строение, нищенски ютилось позади. Из трактира доносились громкие отрывистые голоса, и юноше даже почудилось, что он вот-вот услышит своё имя. Сквозь закрытые ставни пробивался свет и приковывал взгляд. Стейнер с наслаждением воображал застарелый запах пива и беспорядочный ворох соломы на полу; он жадно прислушивался к громовым взрывам хохота и приглушённому гулу разговоров. Вряд ли на острове его ждут подобные удовольствия.

Молодой кузнец юркнул в конюшню и нашёл пустое стойло. Кристофин заранее всё подготовила: два табурета, фонарь и две глубокие кружки. Солому покрывала старая попона. Дочь трактирщика проскользнула следом с глиняной кружкой в руках и озорной улыбкой на лице.

— Накрыто на двоих, — заметил Стейнер.

— Пить в одиночестве вредно, — ответила Кристофин и устроилась на попоне.

Он внимательно посмотрел на девушку.

— Зачем такое участие? Зачем ты всё это делаешь?

— В школе я никак не решалась с тобой заговорить. Взрослея, стала волноваться, что скажут другие девчонки.

— Потому что я не умею читать, — догадался Стейнер и привычно испытал стыд.

Кристофин покачала головой и продолжила как ни в чём не бывало.

— А теперь ты уезжаешь, и я поняла, что не следовало стесняться… Плевать теперь на чужое мнение.

— А сегодня что? У меня вроде как метка.

— Каково это?

— Что?

— Колдовская метка. Какие у тебя способности?

Стейнер устало хохотнул и приложил мозолистую ладонь ко лбу. Он понял, что сейчас разрыдается от отчаяния, и закрыл лицо руками, чтобы скрыть свою слабость от Кристофин. Однако вскоре почувствовал, как её тёплые пальцы касаются ладоней, отводя их в сторону.

— Меньше слов, больше выпивки, — сказала девушка и наполнила кружки.

— У меня нет метки, честно. Это иерарх, чтобы его… — Не успел он закончить фразу, как Кристофин потянулась и нежно его поцеловала.

— Я тебе верю, — наконец сказала она.

Стейнер тут же отбросил все мысли о Владибогдане, Синоде и Империи. Последняя ночь принадлежала только ему.