Колдовская метка

Дэн Патрик, 2018

Драконы давно уничтожены, как и опасная магия. За континентом Винтерквельд неусыпно бдят Зоркие. Все дети обязаны пройти Испытание. В отдаленном северном городке живут брат с сестрой. Стейнер занят кузнечным делом, Хьелльрунн помогает по хозяйству. Но все меняется, когда Зоркие обнаруживают на одном из них отголосок магии… Что, если Зоркие заберут не того? Приготовьтесь к мрачному и захватывающему приключению, где каждый скрывает под маской свой секрет.

10

Хьелльрунн

«Владибогдан испокон веков являлся логовищем Горекрыла — прародителя всех драконов. Именно здесь в эпоху Слёз состоялась финальная битва, положившая конец драконьей тирании и начало Стальному веку. События финальной битвы засекречены, поэтому история умалчивает о произошедшем между Императором, Горекрылом и самым доверенным стражем Императора».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

Хьелльрунн стояла на кухне, сгорбив спину и обхватив руками живот. Сбежав от сурового взгляда Кристофин, она вернулась в опустевший дом. Лишь услышав кашель Марека, Хьелль поняла, что отец лёг в постель.

Девушка стояла перед очагом, вот только огонь никак не согревал — казалось, Стейнер забрал с собой долю тепла. Она пристально смотрела в одну точку — ни близко, ни далеко. Больше не слышно в доме громких утренних потягиваний и покашливаний — привычка, которая так раздражала её в брате. Не предстанет он пред ней с серьёзным лицом и не растянется возле очага перед отходом ко сну.

Когда Марек спустился, Хьелль так и стояла, застыв в замешательстве. Отец постарел за одну ночь: круги под глазами, бледное лицо, неуверенные шаги и сутулые плечи, некогда широкие и сильные.

— Ты подмешал в молоко снотворное, — упрекнула его дочь.

Марек не пытался лгать, а просто устало кивнул, не встречаясь с ней взглядом.

— Мы тревожились за твою безопасность. То, что мы сделали…

Отец шагнул вперёд, раскрыв безрадостные объятия. Хьелль ответила, но неохотно. Тянулись долгие секунды тишины, пока Марек не сделал резкий вздох. Девушка сначала решила, что он поранился, но тут отец начал всхлипывать; тихая дрожь от боли утраты охватила его тело. Лучше уж цепляться за тишину… Лучше цепляться за недосказанные слова…

— Разведи огонь, Хьелль, — прошептал отец, да так тихо, что Хьелльрунн едва расслышала.

Марек повернулся — пропала его привычная энергия, пропали уверенные шаги. Бесспорно, ноги отнесут его обратно в постель, где он останется до конца дня. Никогда бы прежде отец не позволил себе подобного. Это уже точно не тот мужчина, которого она знала, и не кузнец, которого почитали и уважали. Да что вообще ей известно о Мареке Вартиаинене? Немногое. Стейнер называл его шпионом, а Вернер подтвердил. Какие ещё тайны они скрывали?

Опустившись на колени возле очага, Хьелльрунн взяла дрова. Как же не хотелось ей оставаться в тоскливом плену этого дома. Огонь ожил в камине и превратился из струйки дыма в язык пламени. Спустя мгновение целый огненный хор затанцевал под каминной полкой.

— Ну уж нет, я здесь не останусь, — выдохнула она. — Точно не со шпионами, печалью и снотворным.

* * *

Небеса Циндерфела не щадили и теперь, когда брата не стало: море продолжало угрюмо накатывать на берег безудержными волнами. Хьелльрунн закрыла глаза, чувствуя дурное настроение воды — она ощущала его с момента отбытия корабля, как будто событие оставило шрам на Призрачном море.

— Хьелль?

В полудюжине футов от Хьелльрунн показался настороженно поглядывающий на неё Вернер. Как долго она стояла здесь, потеряв себя в разбушевавшейся стихии?

— Я…

Да зачем объяснения? Их всё равно не хватит, чтобы поведать, почему здравомыслящая девушка стоит на улице в зимний день с закрытыми глазами.

— О Стейнере думала.

— Тебе дома нужно быть, — проворчал дядя. — Если тебя увидят…

— Что с того? Что они сделают, Вернер? Обвинят, что на мне колдовская метка? Как будто мне и раньше этого не говорили. Вот только расплачивается Стейнер. За мою судьбу.

— Не болтай на улице! — гаркнул Вернер, скривив рот. — Его не убьют.

— Да какое теперь это имеет значение, — возмутилась Хьелль. — Этого вообще не должно было случиться! И не думай, что я не догадалась о вашем фокусе с молоком!

— Хьелль, прости. Мы переживали за тебя. Боялись, что Зоркие и тебя заберут, или ты сделаешь глупость…

— Какую? Правду расскажу?

— Так лучше, Хьелль. Забери они тебя, неизвестно, чем всё аукнется. Колдовство требует жертв.

— Лучше? Это, по-твоему, лучше? Я осталась с тенью человека, который когда-то был мне отцом, и дядей, назвавшим себя убийцей.

Вернер помрачнел и подошёл ближе, бросая через плечо настороженные взгляды. Улица оставалась пустой.

— Может, всему городу расскажешь? Или песнь сочинишь и споёшь?

— Хорошая мысль! — съязвила Хьелльрунн.

— Отец всё бы тебе рассказал. Всему своё время.

— Я не знаю отца. Как и тебя. Единственный человек, кого я действительно знала — Стейнер. А теперь его нет. — Девушка плотнее закуталась в шаль, уклоняясь от ледяного ветра, гонимого с пустынных улиц Циндерфела. — Вернер, которого я знала, никогда бы не причинил человеку вреда, и уж тем более — не убил.

— Хьелль, я не… — Вернер покачал головой и отвернулся. — Куда ты пойдёшь? — спросил он, когда ветер утих.

— Не знаю. Куда-нибудь. — Хьелльрунн указала на дом перед ними. — Куда угодно, но только не туда.

* * *

У Хьелль не было желания бродить по улицам Циндерфела. Стейнер любил город вместе с его приземистыми домами и соломенными крышами. Ему для счастья многого не требовалось — пройтись по мощёной дороге и потратить пару монет в таверне. Хьелльрунн смахнула слёзы.

— Почему я не пошла за ними? Почему не рассказала? Почему позволила его забрать? — Вопросы вскачь неслись в голове. — Какой же я трус, — ругала себя Хьелль.

Ветер подхватил её слова и понёс за собой, привлекая внимание рыбака. Мужчина насторожился, и Хьелль ответила хмурым взглядом.

— Не бойся, дурень, я не стану обращать тебя в жабу, — крикнула она, но сразу пожалела.

Рыбак отвернулся и поспешил в город. Без сомнения, в Циндерфеле только и болтали о сыне кузнеца, ведь горожане ждали, что Испытания провалит чудна́я Хьелль. Никак они не думали, что скверна обрушилась на Стейнера — сильного, покорного парня. На парня, который мечтал ковать железо, не умел читать и не понимал чисел.

Шаги её стали длиннее, быстрее. Тёмные удушливые облака низко повисли в небе. Мостовая уступила дорогу плотно утрамбованной земле; дома сменились живыми изгородями и болезненными вечнозелёными растениями. Хьелльрунн не намеревалась направляться на север, и ветер предостерегал её с каждым шагом. Порывы здесь стихли, однако промозглый холод никуда не исчез. Хьелль вздрогнула и плотнее закуталась в шаль, радуясь, что наконец-то добралась до опушки леса.

— Привет, друзья, — прошептала девушка. — Как же вы нужны мне сегодня…

Но деревья не шептали в ответ; голые дубовые ветви не приветствовали, и тёмные сосны безмолвствовали. Пропал восторженный летний шелест. Исчезли звуки жизни, пение птиц и стук дятлов. Земля превратилось в море из увядших листьев. Обилие папоротников, таких ярких и зелёных летом, обернулось неприметной коричневой гнилью. Совсем скоро припадут они к земле, что взрастила их.

— Вот бы закопаться под листву и проспать до весны. Ни с кем не говорить и никого не видеть… Разлучиться с Циндерфелом, Нордвластом и Империей.

Хьелльрунн прикоснулась пальцами к грубой дубовой коре. Дерево стало сигналом: неподалеку была любимая поляна, где ландшафт отличался от привычного, однако она ушла от города слишком далеко.

— Не сегодня, не сегодня… — прошептала Хьелль, заходя всё дальше в чащу.

Марек велел не заходить далеко от дома, однако возвращаться обратно желания не было. Холодными пальцами Хьелльрунн схватила корягу — не с пустыми же руками уходить. Отец в своём горе, может, и не заметит отсутствие дров, однако камин чем-то следовало топить.

Потерянная в мыслях, Хьелльрунн заходила всё глубже и глубже в лес, собирая хворост, ежели вспоминала. И тут на пути явилось ничем не примечательный пастуший домик — одноэтажное строение с соломенной крышей и коротким дымоходом, столь привычными для Циндерфела. Одна стена и часть обветшалой кровли поросли густым мхом. Невзирая на запертые окна, дверь оказалась приоткрыта — хотя с первого взгляда щель и не заметишь.

— Ничего не случится, если гляну разок, — убеждала себя Хьелльрунн.

Перед дверью стоял широкий изрубленный пень, потемневший от дождя и мха. Отец упоминал о хижине лесоруба, но Хьелль никогда не думала, где та могла стоять.

Ведомая любопытством она подошла ближе. Свет не пробивался сквозь щель; золотое мерцание не лилось через ставни. Девушка помедлила, разрываясь между тремя ощущениями: уязвимостью одинокого путника в столь пустынном месте; холодом ветра, что настиг её даже в глубине леса; и тревогой — ей чудилось, что за ней наблюдали.

— Мне не страшно, — прошептала она. — Я не стану вздрагивать при малейшем шорохе, — старалась успокоить себя Хьелль.

Хруст ветки напугал так сильно, что она поскользнулась и упала среди мёртвых листьев, разбросав вокруг хворост. Как только девушка оправилась от падения, как вдруг над головой закаркали две вороны.

— Что ж вы меня не предупредили? — Хьелльрунн хмуро глянула на птиц.

Первая спрятала голову под крыло, а другая приподняла хвост, распушила перья и выпустила струю водянистого помёта.

— Где же манеры? — Хьелльрунн отвернулась от ворон и бросила взгляд на хижину.

Теперь, после пережитого испуга, домик уже не казался страшным. Она потянулась к двери, но вороны вновь закаркали. Хьелльрунн застыла; осторожный взгляд через плечо подтвердил, что шумные птицы взволнованы: они махали крыльями и суетились, пока одна не сбила другую с жерди. Хьелль ухмыльнулась.

Будь на моём месте Стейнер, его бы не остановили две горластые, дряхлые вороны.

Одна из птиц не сводила пристального взгляда с девушки, другая тем временем обиженно хлопала по земле крыльями.

Замёрзшими пальцами Хьелль приоткрыла дверь во мрак. Она осталась в дверях, не желая переступать порог. Быть может, скудный дневной свет раскроет тайну заброшенного жилища? Ни единого шороха в темноте не было слышно, и любопытство ещё ярче разгорелось в сердце. Хьелльрунн приблизилась к очагу, протянула руки к пеплу и ощутила ладонями лёгкое тепло. Кто-то здесь был — вероятно, прошлой ночью. На полу образовалась лужа: на железном колышке висел мокрый плащ. В голове возникла живая картина: кто-то бежит через лес поздним вечером, промокший до нитки, отчаянно стараясь найти приют.

Хижина не сильно отличалась от её собственного дома. В центре стоял стол и три стула. На полу, в углах, возле очага в нише — везде кучками лежали листья, а мёртвые папоротники и ветки лишь прибавляли мусора. Хьелльрунн замерла на месте с распахнутыми от страха глазами: нежданно-негаданно послышался шорох, и лёгкий, леденящий душу ветерок проник из-за двери. Тотчас в голове вспыхнул образ мертвеца — старого лесоруба, что защищает любимый дом. Листья в нише продолжали шелестеть. Хьелльрунн направилась к двери, но путь преградила лисица. Она глядела заспанными глазами, принюхиваясь к холодным половицам.

— Прости, что разбудила, — вздохнула Хьелль.

Лисица с мерцающей в темноте призрачно-белой шерстью, моргнув, уставилась на девушку.

— Ничего страшного, — раздался из комнаты хриплый, сонный голос.

Сердце неистово забилось, и Хьелльрунн, не раздумывая, бросилась бежать. Больно ударив дверь локтем, она вновь оказалась под серым небом. Слепая паника подгоняла быстрее; ноги поскальзывалась на грязи, а ветви тянули свои пальцы прямо в глаза. Только на другом конце поляны Хьелль остановилась, пытаясь отдышаться, и обернулась к хижине.

Никто не появился — ни живой, ни мёртвый. Никаких призрачных дровосеков или дремлющих лис. Никто её не преследовал и не выглядывал из дверного проёма с хмурым взглядом. Вороны каркали, будто издеваясь над глупой, испуганной девчонкой.

— Заткните клювы, — проворчала Хьелльрунн, не отрывая взгляда от одинокого строения.

Житель домика не пожелал выходить наружу.

— Вот те на! Напугалась сильнее, чем лисица! — фыркнула Хьелль.

Тишина. Никаких голосов.

Она собрала разбросанные дрова и направилась прочь.

Видать, мне показалось. Плод воображения испуганной девочки, которая бродит в лесу в одиночестве.

Хьелльрунн прекрасно знала, что её воображению повод не нужен.

Когда хижина почти скрылась из виду, Хьелль украдкой бросила взгляд через плечо. Слабый завиток дыма вырвался из трубы — кто-то разжёг огонь. Но кто?