Dragon Age. Украденный трон

Дэвид Гейдер, 2009

«Dragon Age» – популярная компьютерная игра в жанре темного фэнтези, завоевавшая множество наград. Долгожданная новеллизация подарит многочисленным поклонникам незабываемое путешествие по полному опасностей миру мрачных чудовищ. Наследний принц Мэрик все детство и юность провел в изгнании, скитаясь вместе с матерью, Мятежной Королевой, и ее скудным войском. Но когда мать неожиданно погибает от рук мнимых союзников, Мэрику приходится занять ее место во главе армии повстанцев. Неопытность принца вызывает недоверие мятежников. Окруженный шпионами и предателями, Мэрик может рассчитывать только на своего верного друга Логейна и отважную леди Роуэн, с которой обручен с детства. Подвергая свою жизнь смертельной опасности, принц должен сделать все возможное и невозможное, чтобы освободить народ из-под гнета тирана и наконец вернуть себе украденный трон.

Глава 3

В охваченном паникой сознании Мэрика картины бегства слились в одно размытое пятно, и, даже когда страх немного отпустил, определить в темной пелене дождя, где они находятся, оказалось нелегко. Ясно было только, что они далеко углубились в Дикие земли Коркари. Пока еще лес ничем не оправдал своей грозной репутации, но все-таки ничего подобного Мэрик в жизни не видел. Громадные деревья были искривлены так причудливо, словно навек застыли в тисках непереносимой боли, а у самой земли клубился вековечный ледяной туман. Один из наставников Мэрика рассказывал когда-то, что породило этот туман — нечто связанное со старинным преданием этих мест, — только Мэрик не мог припомнить ни единой подробности. Особенно теперь, когда все его силы уходили на то, чтобы не отставать от казавшегося двужильным Логейна. Час за часом продирались они сквозь густые заросли.

Наконец Мэрик обессиленно рухнул у корней упавшего дерева. Это был древний тополь с побелевшей от старости корой и стволом толщиной десять обхватов — и все же нашлась сила, которая выворотила его из земли. Гигантские корни извивались, точно змеи, и под ними на ложе из густого мха росли мелкие белые цветы.

Сверху сочился тусклый сумеречный свет, и сквозь редкие разрывы в лесном пологе Мэрик не без труда различил затянутое тучами небо. Неужели они бежали всю ночь? Хорошо хоть буря стихла еще пару часов назад. Мэрик лежал, вдыхая тонкий аромат мха, обливаясь потом и хватая ртом воздух, и смутно радовался прохладному касанию тумана, мелкими каплями оседавшего на кожу.

— Что, совсем выдохся? — раздраженно бросил Логейн, который уже успел уйти вперед и теперь вернулся.

Мэрик подозревал, что его спутник вымотался ничуть не меньше, но готов был двигаться вперед, несмотря ни на что. Пот ручейками тек по его бледному лицу. И доспех, и меч весили куда больше, чем одежда Мэрика, но, несмотря на это, Логейн явно не намеревался устраивать передышку. Впрочем, Мэрику это было уже безразлично.

— Думаю, мы от них оторвались, — пробормотал он, с трудом переводя дыхание.

— Ты в этом уверен? — Логейн выхватил висевший у пояса кинжал и со злостью рубанул один из корней. — Ты же принц, верно? Ты важная шишка. За тобой гонится вся ферелденская армия. Может, по твоему следу в лес пустили свору мабари. Может, даже какой-нибудь маг уже высматривает тебя в хрустальном шаре. — Он шагнул туда, где валялся под сенью корней Мэрик, и в его холодных глазах вспыхнуло неприкрытое бешенство. — Ну как, чувствуете себя в безопасности, ваше высочество?

— Э-э-э… сейчас, сию минуту? Нет, не очень.

Логейн с омерзением фыркнул и отошел на несколько шагов. И остановился, неотрывно глядя в туман и кипя от злости.

— На самом деле, — веско проговорил он, — в Дикие земли они, конечно, не пойдут. Это безлюдный и опасный край. Сунуться сюда за нами может только законченный идиот. И только законченный безумец станет, как мы, укрываться здесь от погони.

— Меня это… успокаивает.

— Вот и славно. — Ровный голос Логейна похолодел. — Потому что дальше ты пойдешь сам.

— Ты просто бросишь меня?

— Я же вывел тебя из лагеря, верно? Ты здесь, живой — чего же больше?

Холодок пробежал по спине Мэрика, неприятно засосало под ложечкой.

— Думаешь, именно этого хотел твой отец?

Глаза Логейна расширились. В два стремительных шага он навис над Мэриком, рывком сдернул его с мягкого мха и швырнул на поросший древесными грибами ствол. Мэрик задохнулся, безуспешно хватая ртом воздух, а Логейн угрожающе занес кулак. И застыл, хотя по искаженному яростью лицу было видно, что ему очень хочется ударить.

— Не смей поминать отца! — прошипел он. — Это ты виноват в его смерти, ты! И нечего указывать мне, что делать! Мою жизнь ты рыцарским саном не купишь!

Мэрик судорожно закашлялся, пытаясь отдышаться.

— Думаешь, я добивался, чтобы так вышло? Я не хотел, чтобы твой отец погиб. Мне очень жаль…

Логейн на миг окаменел:

— Ах, тебе жаль? Тебе жаль?!

Мэрик увидел летящий ему в лицо кулак и зажмурился. Удар пришелся в подбородок. Рот наполнился железистым привкусом крови, и Мэрик обессиленно сполз на мох. Он был слишком измотан, чтобы оказать сопротивление.

— Как это здорово, что тебе жаль! — бесновался, возвышаясь над ним, Логейн. — У меня на глазах погиб отец, а с ним все, кого он поклялся защищать, но теперь, конечно, все в порядке, потому что я знаю, что тебе жаль!

Он оборвал себя, отступил на несколько шагов и замер, повернувшись спиной к Мэрику и крепко стискивая кулаки.

Принц задыхался, сплевывая слюну пополам с кровью. Нижняя челюсть ныла так, что, казалось, вот-вот отвалится. Стискивая зубы, глотая кровь, которая обильно сочилась из прокушенного языка, он с трудом сел.

— У меня на глазах, прямо передо мной, убили мать. И я ничего не мог сделать.

Логейн ни единым знаком не показал, что слышит его.

Обессиленный, дрожащий от слабости, Мэрик продолжал:

— Когда я наткнулся на вас в лесу, за мной гнались убийцы матери. Почем мне было знать, что вы не выдадите меня с потрохами, когда узнаете, кто я такой? Я хотел двинуться дальше в одиночку, но ты убедил меня пойти с вами. — Мэрик умоляюще вскинул руки. — Почему ты так поступил? Ты же знал, что за мной гонятся. Знал, что это опасно.

Логейн ничего не ответил. Он все так же стоял спиной к Мэрику и все это время был занят только тем, что рубил кинжалом низко свисавшие корни. То ли он вовсе не слушал принца, то ли о чем-то размышлял.

Наконец Мэрик осторожно, тыльной стороной ладони вытер рот. Кровотечение ослабло, хотя челюсть болела по-прежнему и в ушах стоял навязчивый звон. Не без труда юноша поднялся на ноги.

— Жаль я раньше не знал, что за человек твой отец, — продолжал он. — Он был готов пожертвовать жизнью, чтобы спасти меня. Почему? Он был замечательный человек — даже я сумел это понять. Вот почему я посвятил его в рыцари. — Глаза Мэрика предательски увлажнились, голос охрип. — Моя мать тоже была… замечательная. И вот что я тебе скажу: если б… если б у меня была возможность с ней попрощаться, я бы эту возможность не упустил.

Логейн не шелохнулся, даже не поглядел в его сторону.

Было очевидно, что никакими словами его не проймешь. Мэрик смахнул слезы с глаз и кивнул:

— Но я тебя понимаю. Я и не жду, что ты останешься и поможешь мне, правда не жду. Тебе нужно вернуться в лагерь, узнать, выжил ли кто-нибудь. Будь я на твоем месте, я бы тоже хотел вернуться к своим. Разве можно такое не понять? — Он стер с подбородка последние следы крови. — Так что спасибо, что спас меня.

С этими словами Мэрик одернул изорванную, насквозь промокшую куртку и пошел прочь. Сапоги у него те же, в которых он выехал с матерью на тайную встречу, — на взгляд Мэрика, вполне добротные. При нем кинжал, который дала ему сестра Эйлис, — стало быть, он не так уж и беззащитен. Если повезет, он сумеет отыскать какую-нибудь тропку, которая выведет из леса. Может быть, наткнется на торговый караван. Гномы же пользуются южными дорогами, направляясь в Гварен? Дело, конечно, рискованное, но все же лучше, чем ничего. Другого выхода сейчас все равно нет.

Логейн остался далеко позади. Мэрик из последних сил брел по непролазной чаще. Туман изрядно мешал; по большей части юноша просто не видел, куда ступает, он то и дело цеплялся за выпиравшие из земли корни либо оскальзывался в грязи. Наконец он срезал кинжалом нижнюю ветку какого-то дерева, чтобы в тумане ощупывать перед собой землю. Лес становился все гуще и мрачнее, и тогда Мэрик сообразил, что понятия не имеет, в каком направлении движется. Лесной полог почти напрочь заслонял небо.

Мэрик стоял в чаще леса, растерянно почесывая затылок, и вдруг услышал шаги. Он резко обернулся и увидел Логейна. Мэрик вынужден был признать, что никогда еще не испытывал такого ликования при виде другого человека. Сам Логейн при виде его явно не испытал радости. Свирепый взгляд льдисто-голубых глаз словно говорил: «Я об этом еще пожалею».

Мэрик ждал, когда юноша подойдет поближе. Тот пока что не сказал ни слова, только поморщился и, сняв с плеча лук, поправил висевший на спине полупустой колчан. Затем он снова глянул на Мэрика и, подняв палец, проговорил:

— Первое: язык у тебя подвешен как надо.

— Правда? Мне такого еще никогда не говорили.

Логейн пропустил его слова мимо ушей и поднял второй палец:

— Второе: вряд ли отец хотел спасти тебя от солдат только для того, чтобы ты как последний идиот сгинул в Диких землях, а именно это и случится без меня.

— Я справлюсь. Ты совершенно не обязан…

Логейн что-то невнятно буркнул и вдруг, выхватив из колчана стрелу, молниеносно выстрелил. Стрела свистнула справа от головы Мэрика. Тот в ошеломлении не знал, что и подумать. Он попятился было назад, но тут же отскочил, заметив, что на дереве у него за спиной что-то извивается. Стрела воткнулась примерно футом ниже головы толстой черной змеи, пригвоздив бешено извивавшуюся гадину к стволу.

Логейн шагнул к змее и, сняв с пояса кинжал, не без труда отрезал ей голову. Из обрубка хлынула струей ярко-алая кровь, и обезглавленное тело обмякло.

— Нам такие твари попадались и за пределами Коркари. «Бесшумные ползуны». Ядовитые, но на вкус ничего, если не принюхиваться.

— Надо же!.. — сконфуженно пробормотал Мэрик.

— Итак, я намерен вывести тебя из Диких земель и доставить к мятежникам. — Логейн одарил Мэрика суровым взглядом. — После этого мы будем в расчете. Ясно?

— Да.

— И не смей меня благодарить. Мне никакой награды не нужно.

— Хорошо.

— И я не стану звать тебя «ваше высочество».

— Да уж, сделай одолжение.

Логейн насупился еще сильнее, словно в глубине души надеялся, что принц начнет возражать. Помедлив, он махнул рукой в ту сторону, куда и направлялся Мэрик.

— По крайней мере, ты шел в нужном направлении. Не иначе как чудесная случайность. Есть хочешь?

Мэрик с сомнением оглядел змеиную тушку, болтавшуюся в руке Логейна, но, прежде чем успел ответить, в животе недвусмысленно забурчало.

— Пойдем поищем что-нибудь посъедобнее змеи. И место для костра, пропади он пропадом.

С этими словами Логейн оттолкнул Мэрика плечом и зашагал вперед.

Три дня беглецы пробирались сквозь чащу Коркари. Шли они медленно — Логейн не хотел возвращаться назад, а вел Мэрика на запад. Вопреки собственным словам он вовсе не был уверен, что преследователи не сунутся в непроходимые леса. По меньшей мере, с них станется разместить засады на краю Диких земель.

Если, конечно, солдатам вообще известно, что беглецы направились именно сюда. Изгои разбегались из лагеря во все стороны, а из тех солдат, что столкнулись лицом к лицу с двумя беглецами, не выжил ни один. И тем не менее Логейн предпочитал ожидать худшего. Продираться по нехоженым чащобам было нелегко, но чем дальше они уйдут от холмов, у которых располагался лагерь, тем лучше.

Самой серьезной проблемой для них оказалось найти укрытие. К счастью, в лесу было полно поваленных старых деревьев. Порой попадались целые поляны поверженных лесных великанов, и Логейн поневоле задумывался, что за сила могла такое сотворить. Первым делом ему вспомнились рассказы о драконах, однако к югу от Недремлющего моря настоящие драконы не встречались уже давным-давно. Впрочем, кто поручится, что в Диких землях не найдутся и другие гигантские твари? Юноше доводилось слышать байки о кровожадных медведях величиной с дом и ограх — синекожих гигантах с рогами длиной в человеческую руку. Стоило бы отдельно возблагодарить Создателя и за то, что эти милые зверюшки пока не попадались на их пути.

Под поваленными деревьями можно было укрыться на ночь, к тому же первые две ночи обошлись без дождя. Логейн разводил огонь, а Мэрик спал рядом и во сне дрожал всем телом. Скромному костерку не под силу было надолго разогнать туман, а потому липкая ледяная влага оседала на кожу, просачивалась сквозь одежду. С каждым утром Мэрика все труднее было добудиться; он был бледен и непрерывно стучал зубами. По счастью, более серьезные опасности им пока не грозили.

Что до принца — Логейн очень быстро обнаружил, что его трудно ненавидеть. Он шел за Логейном, не отставая ни на шаг, и до сих пор ни разу не пожаловался — ни на холод, ни на усталость, ни на что-то еще. К тому же он делал все, что ему велели. Единственным недостатком этого парня была излишняя разговорчивость. Он болтал без умолку, все время находя какую-нибудь тему для милой светской беседы. То он восторгался великанскими размерами местных деревьев, то рассуждал о том, как далеко простерлись Дикие земли, или вспоминал легенды о хасиндах — варварских племенах, которые якобы живут в здешних лесах. Логейн безмолвно выслушивал этот неумолчный щебет, всей душой мечтая, чтобы его спутник наконец-то заткнулся. После второй ночи, проведенной в лесу, Мэрик и впрямь заметно притих — и тогда Логейн с отвращением обнаружил, что соскучился по его беспечной болтовне.

Вот уж кому, наверное, никогда не составляло труда обзавестись друзьями. Даже грязный и изможденный, Мэрик излучал естественное, непобедимое обаяние. Он был изнеженным сынком королевы, которой отец разве что не поклонялся как божеству, и Логейн всем сердцем хотел презирать его. Но на деле он не мог заново раздуть пламя холодной ярости. И это, наверное, было хуже всего.

На третью ночь пошел дождь. Замерзая без костра, Логейн и Мэрик скорчились под камнем, и дыхание их вырывалось облачками пара сквозь непрерывно стучащие зубы. В ту ночь появились волки. Осторожные хищники держались поодаль, набираясь духу для атаки. Несколько раз Логейн обращал их в бегство, выстрелив из лука, но волки неизменно возвращались. Но бесконечно так продолжаться не могло. Запас стрел у Логейна был невелик, смастерить новые он не мог, а потому старался быть экономным.

С наступлением утра волки решили, что в лесу найдется и менее бдительная добыча. Логейн устал, продрог до костей и перепугался не на шутку, обнаружив, что Мэрика бьет крупная дрожь и он никак не может проснуться. Принц был не просто бледен — он побелел как мел и, громко стуча зубами, лопотал бессвязную ерунду.

Логейн сложил костер, что само по себе было делом нелегким, поскольку дождь и туман пропитали сыростью почти все вокруг. Он копался в грудах валежника, добывая клочья сухого мха и мелкие сучья. А потом еще целую вечность возился с дымящимся, слабо тлеющим кострищем, клюя носом и отчаянно стараясь не задремать. Когда пламя наконец занялось, Логейн готов был заплясать от радости и дорого заплатил бы, чтобы только услышать, как Мэрик на разные лады вопрошает, каким это чудом ему удалось добыть огонь.

Он осторожно подкармливал пламя, подбрасывал понемножку обломки сырой древесины, клочки мха, мелкие веточки и сучья, а когда все это просыхало и занималось огнем, добавлял новую порцию топлива. Наконец он добился своего — костер запылал с бодрым треском, и тепла от него было гораздо больше, чем дыма. Тогда Логейн подтащил Мэрика к огню — близко, но так, чтобы тот случайно не обгорел, — и уселся рядом. Вскоре свет и тепло костра сделали свое дело: веки Логейна отяжелели и он погрузился в сон.

Проснувшись через несколько часов, Логейн обнаружил, что принц не только пришел в себя, но и присматривает за костром. Он был еще бледен и слаб, но выглядел заметно лучше. Мэрик кивнул спутнику, смущенно улыбнувшись в знак благодарности, но Логейн в ответ только насупился.

— Ты хотя бы представляешь, сколько мне пришлось с тобой возиться? — сердито осведомился он.

Мэрик потер ладони, зябко поежился.

— Я… э-э-э… безумно рад, что остался в живых. И что ты не бросил меня здесь умирать.

— Ты бы не успел замерзнуть. Волки сожрали бы тебя раньше.

— Да, это утешает.

Логейн встал и повернулся, чтобы уйти.

— Пойду поохочусь, пока есть возможность. Буду очень признателен, если ты в мое отсутствие не замерзнешь до смерти. Как по-твоему, справишься?

Он не стал дожидаться ответа и испытал тайное злорадство при виде обиженного лица Мэрика.

На четвертый день Логейн понял, что за ними следят.

Волки так и не вернулись, и это было странно. Какое-то время Логейн не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают, а потом из зарослей донесся шорох. Кто бы там ни засел — а Логейн был свято уверен, что это не зверь, — следопыт он был явно искушенный. Сколько юноша ни всматривался в сумрак зарослей, заметить так ничего и не смог.

Он поднял руку, подав Мэрику знак притихнуть.

— Головой не верти, — прошептал он одними губами, — сдается, мы здесь не одни.

К чести Мэрика, тот замер и не стал озираться по сторонам.

— Ты уверен?

— Знаешь, мало что еще можно расслышать, когда ты лопочешь над самым ухом.

— Я не лопочу!

— Да ну? Неудивительно, что ты едва не замерз насмерть, если у тебя все силы уходят на болтовню.

Во время этой пикировки они оба опасливо осматривались, стараясь делать это как можно незаметнее.

Мэрик едва различимым жестом указал налево. Логейн глянул туда, хотя и не верил, что его спутник вправду мог заметить что-то первым. И увидел, что прямо перед ними, в густом сумраке между двумя высокими деревьями, мерцают два ярких огонька — точь-в-точь кошачьи глаза в темноте.

Кошачьи? Эльфийские!

— Проклятие! — ругнулся Логейн, в панике на миг потеряв самообладание.

Одним движением он толкнул Мэрика на землю и сорвал с плеча лук. И уже пригнулся, чтобы нырнуть в укрытие, когда услышал смертоносный свист. Стрела вонзилась в плечо с такой силой, что он опрокинулся навзничь и застонал от боли.

— Логейн! — закричал Мэрик.

Вскочив, он бросился к распростертому на земле спутнику и вскрикнул, увидев стрелу, которая проткнула плечо юноши почти насквозь. Глаза Мэрика округлились от страха.

— Беги! — прохрипел Логейн, пытаясь одновременно ухватиться за древко стрелы и подняться на ноги. Поздно.

Эльфы один за другим возникали из окружавшего их сумрака. Все они были в кожаных охотничьих доспехах, и лица их были покрыты цветной татуировкой — символами языческих эльфийских божков. Их нечеловеческие глаза горели убийственным огнем. Одни эльфы держали наготове луки со стрелами, другие были вооружены янтарного цвета ножами из железного дерева.

Мэрик взмахнул кинжалом, но в этот миг на беглецов рухнула плотная сеть. И тут же эльфы скопом навалились, хватая их за руки, за ноги и что-то разъяренно крича на своем древнем языке. Логейн отбивался, шипя от боли — под тяжестью сети стрела все глубже входила в тело, — однако все его усилия были напрасны. Рядом безуспешно извивался Мэрик, затем раздался громкий глухой стук — и принц обмяк и осел на землю. Миг спустя на голову Логейна обрушилось что-то тяжелое — и наступила темнота.

Когда Логейн пришел в себя, голова у него раскалывалась от боли, а в лицо била тугая волна нестерпимого жара. Он слышал, как совсем близко ревет пламя большого, очень большого костра. Еще не открыв глаз, Логейн сумел определить, что сидит на земле, привалившись спиной к какому-то шесту, а руки его крепко связаны. Зажарить его собрались, что ли? Запечь на вертеле? Неужели эльфы балуются людоедством? Вряд ли — рану в плече обработали и перевязали. Что ж, по крайней мере, он наконец согрелся.

Логейн открыл глаза — и они тут же заслезились от яркого света.

Так и есть, его привязали перед огромным костром, а рядом валяется без сознания Мэрик. По ту сторону огня на лесной прогалине стояло кружком несколько длинных крытых фургонов. У каждого из них имелась мачта с треугольным парусом. Логейн никогда прежде не видел сухопутных кораблей.

Кое-что прояснялось. Это долийцы — кочевники, живущие кланами с тех незапамятных пор, когда было уничтожено эльфийское государство. Многие из них тогда склонились перед владычеством людей и стали жить в городах, стали гражданами второго сорта, однако долийцы отвергли такую участь. Они бежали и по сей день жили замкнуто, враждебно относясь ко всем без исключения чужакам. Долийские эльфы поклонялись странным богам и кочевали в самых отдаленных, безлюдных местах, в глухих лесах — и беда незадачливым путникам, которые ненароком наткнутся на них!

Логейн понятия не имел, насколько правдивы все эти истории, он сам впервые видел долийцев так близко, однако засада, которую устроили эльфы, говорила сама за себя.

Жар от костра был так невыносим, что кожа на щеках, казалось, вот-вот лопнет. Лицо саднило, по щеке ползла густая липкая струйка — рана на голове до сих пор кровоточила. С ароматом жареного мяса смешивался другой приторный запах… жасмина? За пеленой дыма Логейн разглядел нескольких эльфов. Одежда на них была самого простого покроя и разных цветов, в основном красного, синего и золотистого. Эльфы ели из деревянных мисок, изредка поглядывая на людей.

Мэрик, валявшийся на земле, шевельнулся и страдальчески застонал. Наконец он не без труда приоткрыл один глаз.

— Дыхание Создателя! — прохрипел принц и сразу же надрывно закашлялся.

— Полегче, — предостерег Логейн.

— Мне уже до чертиков надоело получать удары по голове.

— Скажи об этом долийцам. Может, они примут твою жалобу к сведению.

Мэрик сел, сощурился, глядя сквозь дымное пламя.

— Они так называются — долийцы? Я все гадал, почему у них так разрисованы лица.

— Ты ничего о них не знаешь?

— Ну… — Мэрик пожал плечами. — Так вышло, что я был занят изучением совсем другого предмета.

— Это какого же?

— Как угодить в плен к шайке изгоев — какого же еще?

Логейн хихикнул:

— Думаю, этот предмет ты уже выучил на отлично.

Долийцы прислушивались к их разговору. Еще несколько эльфов вышли из темноты и, остановившись у сухопутных кораблей, откровенно разглядывали чужаков. Вид у них был недружелюбный и подозрительный, если не сказать — неприкрыто враждебный. Что они все-таки задумали? Логейн чувствовал себя заморским зверем устрашающего вида, к которому зеваки опасаются подойти вплотную.

Мэрик принюхался, и его передернуло от отвращения.

— Чем это так пахнет? Жасмином?

— Все может быть.

— Что эти эльфы с ним делают? Набивают в самокрутки и курят?

Он опять втянул носом воздух и закашлялся так, что Логейн ткнул его локтем в бок, — им сейчас только и не хватало взбесить кочевников, нечаянно посмеявшись над каким-нибудь эльфийским обычаем. Долийцы и так не особенно жалуют людей.

Логейн принялся напрягать мышцы, проверяя на прочность веревки, но остановился, заметив, что зрителей в толпе прибавилось. Теперь к ним присоединились охотники, снаряженные точно так же, как те, кто схватил беглецов, — легкие доспехи темной кожи и длинные ножи из коры железного дерева. Логейну уже доводилось видеть такой кинжал. С ним заявился в лагерь изгоев Лодырь, утверждавший, что когда-то выменял клинок у двух охотников. Украл, скорее всего. В конце концов Лодырь продал его, причем за солидную сумму. Одни только долийцы умели правильно обрабатывать железную кору — клинки из нее получались тверже стали, но намного легче.

— Эй, послушайте! — крикнул вдруг Мэрик, обводя взглядом эльфов. — Кто-нибудь из вас может с нами поговорить? Эй!

— Заткнись! — одернул его Логейн.

— А что такого? Я же только спросил.

— Не будь дураком.

В эту минуту из толпы безмолвных зрителей вышел новый персонаж — молодой эльф с длинными каштановыми волосами. Узоры на его мантии были куда сложнее, чем татуировки у других эльфов, а поверх одежды он, в отличие от соплеменников, набросил тяжелый кожаный плащ. Кроме того, Логейн заметил на шее у этого эльфа амулет. Деревяшка, отполированная до блеска, была изрезана замысловатыми рунами, и казалось, что они пляшут как живые под самой поверхностью амулета. Магия! При одной этой мысли Логейна пробрал озноб.

Молодой эльф направился к ним и, перехватив взгляд Логейна, улыбнулся. Подойдя к Логейну и Мэрику, он присел на корточки, и это вышло так непринужденно, почти приятельски.

— Этот амулет подарил мне наш Хранитель, — пояснил он бегло и без малейшего акцента.

— Ты знаешь наш язык? — уточнил Логейн, намеренно не заметив торжествующего взгляда, который метнул в него Мэрик.

— Ваш язык знают почти все из нас, но хорошо им владеют только те, кто ходит торговать с чужаками. — Эльф держался доброжелательно, и в глазах его, не в пример остальным, светилось искреннее сострадание. — А между собой мы стараемся говорить только на родном наречии, чтобы сохранить его, как сохраняем своих богов. — Он наклонил голову к плечу, всем своим видом выражая любопытство. — Как вы здесь оказались?

— Разве ты забыл? — удивился Мэрик. — Вы же сами на нас напали.

— Вы чужаки. Вы подошли слишком близко к нашему лагерю.

— Мы понятия не имели, что здесь ваш лагерь, — осторожно заметил Логейн.

— Вот как! — Эльф покивал, но на лице его мелькнула тень разочарования. — Стало быть, вы из тех, кто бежал сюда с холмов?

— С холмов? — встрепенулся Логейн, потеряв осторожность. — Вы встречали и других беглецов? Давно это было?

Прежде чем ответить, эльф с минуту пристально и бесстрастно глядел на Логейна своими лиловыми глазами:

— Этот человек был один. Наши охотники перехватили его далеко отсюда.

— Где он сейчас?

— Мне придется отвести вас к нему, — с опечаленным вздохом ответил эльф.

Он поднялся и повернулся к стоявшим поблизости соплеменникам. Учтивым тоном отдал какие-то распоряжения, показывая при этом то на пленников, то куда-то в сторону от лагеря. Прочие долийцы переглянулись — предстоящее явно было им не по душе.

— Сожалею, — сказал молодой эльф, — но нам придется увести вас, так же как его. Прошу вас, не надо сопротивляться.

Судя по тону, он считал, что пленники и впрямь на это способны.

Мэрик озирался по сторонам, вид у него был смятенный. Едва с него сняли путы, он вытянул руки и принялся осторожно растирать запястья.

— Куда, собственно, вы нас поведете?

— К аша’беланнар, Женщине Многих Лет, — ответил эльф. — Люди, которые живут в этих лесах, называют ее Ведьмой из Диких земель.

Логейна передернуло. Ведьма?.. Случалось, что маги бежали из-под власти Церкви, не желая мириться с вечным заточением. Таких именовали отступниками, и Церковь посылала по их следу храмовников — вернуть беглеца в башню Круга или просто убить. Чаще, насколько знал Логейн, храмовники выбирали второе, а потому беглые маги жили в вечном страхе. В лагерь изгоев тоже как-то явился один маг — тощий парень, которого отец Логейна, не желая связываться с храмовниками, прогнал.

Эта ведьма — отступница, что скрывается в Диких землях Коркари и настолько страшится разоблачения, что убивает всякого, кто явится в эти леса из внешнего мира? Такое было вполне возможно. Но на краю сознания вертелась легенда — старинное предание об этих местах, которое Логейну никак не удавалось вспомнить. И от мысли, что ведьма может оказаться похуже беглого мага, ему становилось не по себе.

У Мэрика вертелась на языке добрая сотня вопросов, но под властным взглядом молодого эльфа присмирел даже он. Долийцы смертельно боялись Женщины Многих Лет, и это обстоятельство тревожило Логейна сильнее всего.

Посмотреть, как уводят пленников, собралось все племя. Эльфы с недобрым любопытством глазели на Логейна и Мэрика, перешептывались на своем чудном языке. Кое-кто сплевывал на землю, когда пленников проводили мимо; перепуганных детишек старательно отгоняли прочь. Логейн чувствовал себя приговоренным к смертной казни. Вполне вероятно, он был недалек от истины.

Несколько часов шли они, не останавливаясь, по лесу, и кочевники, сопровождавшие пленников, все это время оставались угрюмы и неразговорчивы, не желали отвечать даже на самые невинные вопросы. Молодой долиец в разукрашенной узорами мантии так и не соизволил назвать свое имя, зато всякий раз, когда Мэрик и Логейн отставали от прочих, оглядывался с явным раздражением. Эльфов, похоже, заботило только одно — поскорее добраться до места.

В самой чаще, где белесый туман сгустился в почти непроницаемую завесу, куда редко заглядывало солнце, стояла неказистая на вид и изрядно обветшавшая хижина, крытая хворостом и пластами бурого мха, и со всех сторон ее стены густо оплетал черный плющ. Куда более внушительное зрелище представляли собой протянутые вдоль тропы веревки с черепами — крысиными, волчьими и других животных, которых Логейн не сумел распознать, — увязанными вперемешку с перьями, сучками и засохшей грязью. Веревки зловеще покачивались, безмолвно возглашая единоличное право своего владельца на эту землю. Наверное, здесь не обошлось без колдовства, потому что Логейну чудилось, словно нечто ползет вверх по плечам, забираясь на затылок. А туман струился так, будто манил, зазывал их идти вперед.

Молодой эльф в узорчатой мантии остановился и указал на хижину:

— Вам туда.

— Что с нами будет? — спросил Мэрик.

— Этого я не могу сказать.

Логейн помедлил. Тревога усилилась, когда он заметил, что кое-где в диковинные веревки вплетены и человеческие черепа. Оглянувшись, он учтиво наклонил голову, молодой эльф ответил тем же:

— Дарет ширал. Желаю тебе и твоему другу удачи.

Судя по голосу, он не был уверен, что это пожелание поможет. Эльф и двое его спутников повернулись и растаяли в лесу, бросив Логейна и Мэрика в туманном сумраке. После недавних дождей лесные запахи были особенно остры и свежи, и высоко над головой в кронах деревьев возбужденным хором заливались птицы.

— Может, уйдем? — неуверенно спросил Мэрик.

Логейн сомневался, что из этого выйдет толк.

— Поглядим, что за Ведьма из Диких земель, — пробормотал он, махнув рукой в сторону хижины.

Мэрик покосился на него как на сумасшедшего, но смолчал.

Они шли по тропе, и казалось, что с каждым шагом вокруг становится все темнее. Все более зловеще высились над головой громадные деревья, и струился, извиваясь в причудливом танце, туман. Или то был обман зрения? Перед самой хижиной стояло небольшое ветхое кресло-качалка, а рядом виднелось кострище, в котором, судя по виду, давно уже не разводили огонь. По краям кострища аккуратными стопками были сложены мелкие заплесневелые кости.

— Да это же… — Голос Мэрика оборвался от ужаса, и Логейн, проследив за его взглядом, посмотрел вверх.

На дереве висел труп человека, белесый и влажный, точно рыбье брюхо. Подвешенный за руки и шею, мертвец болтался в пустоте, как сломанная марионетка. Вокруг него гудели мухи, и в воздухе стоял запах гниющего мяса. Никаких ран на теле видно не было, но человек явно умер уже давно. Лицо покойника чудовищно распухло, глаза вылезли из орбит, но все же Логейн сразу понял, кто перед ним.

— Дэннон? — прошептал Мэрик.

Логейн кивнул. Чуть поодаль болтались и другие мертвецы. Эти по большей части давно уже превратились в скелеты, и к обнажившимся костям лишь кое-где прилипли клочки волос или полусгнившей ткани.

— Вижу, вы уже познакомились с моим последним трофеем, — прозвучал незнакомый голос.

Из-за деревьев вышла, ковыляя, дряхлая скрюченная старуха. Копна седых волос и балахон из темной кожи, щедро отделанный черным мехом, придавали ей вид самой настоящей ведьмы. На плечи женщины был наброшен тяжелый, подбитый лисьим мехом плащ — на диво щегольской и ладно сшитый. Старуха несла в руке корзину с крупными желудями и еще какими-то штуками, завернутыми в лоскутья красной ткани. Этой корзиной она с рассеянным видом помахала в сторону Дэннона.

— Он даже имени своего назвать не соизволил, дурачок этакий. А ведь я предупреждала, когда он начал вопить во все горло… — Старуха остановилась, окинула испытующим взглядом Мэрика и Логейна, которые так и глазели на нее разинув рот. — По счастью, вы оба на вид не из таких. Вот и славно! Так-то попроще будет.

Старуха засмеялась-закудахтала, отчего все это еще больше стало походить на дурной сон. Логейн пожалел, что эльфы не оставили ему хотя бы кинжал. Не дожидаясь Мэрика и Логейна, старуха направилась к хижине и с утомленным вздохом уселась в кресло-качалку.

— Да идите же сюда! — буркнула она, поставив корзину на землю.

Логейн нехотя подошел ближе, принц не отставал от него.

— Это ты убила Дэннона? — недоверчиво спросил он.

— Разве я так сказала? — хихикнула старуха. — Нет, по правде говоря, не думаю, что это я его убила. Если хочешь знать правду, так он сам убил себя.

— Колдовство! — прошипел Логейн.

Старуха опять разразилась веселым кудахтаньем, но не сказала ни слова.

— Кто ты такая? — спросил Мэрик.

— Мне наплевать, кто она такая! — отрезал Логейн. — Я не потерплю, чтобы со мной так забавлялись.

Он с угрожающим видом шагнул к старухе. Та сощурила подслеповатые глазки, но не сказала ни слова.

— Я требую, — сказал Логейн, — чтобы ты нас отпустила.

— Требуешь? — переспросила старуха, явно впечатленная таким оборотом.

— Э-э-э… Логейн… — предостерегающе проговорил Мэрик.

Логейн поднял руку, жестом веля ему не двигаться с места. И шагнул ближе, нависнув над ведьмой, которая так и сидела в кресле-качалке.

— Да, требую, — повторил он. — Меня магией не впечатлишь. Чтобы сотворить заклинание, нужно время, а я сверну тебе шею прежде, чем шевельнешь хоть пальцем.

Старуха ухмыльнулась во весь рот, блеснув крепкими зубами:

— А кто сказал, что шевелить хоть чем-то буду я?

Логейн услышал, как за спиной ахнул Мэрик, но успел только обернуться и увидеть: одно из деревьев молниеносно рванулось к нему. Громадные ветви обхватили его, точно руки, и вздернули вверх. Со всех сторон затрепетали листья, злобно загудели мухи. Логейн отбивался, кричал, но все без толку. Дерево выпрямилось, отступило к своим собратьям, и Логейн обнаружил, что болтается всего в двух шагах от раздувшегося трупа Дэннона. В ужасе он хотел что-то крикнуть Мэрику, но мелкие веточки тотчас оплели его рот и сжали мертвой хваткой голову.

Съежившись, Мэрик широко открытыми глазами смотрел на попавшего в ловушку Логейна. Сердце его неистово стучало. Все случилось настолько быстро… и как только гигантское дерево могло двигаться, да еще так проворно? Охваченный ужасом, он оглянулся на ведьму, но та лишь неспешно покачивалась в кресле, взирая на Мэрика со смутным раздражением.

— Ну что, будешь следующим? — осведомилась она.

— Н-нет… надеюсь, что нет.

— Мудрое решение.

Чувствуя, как по лбу текут струйки пота, Мэрик откашлялся и осторожно опустился на одно колено.

— Госпожа, я умоляю вас простить горячность моего спутника. — Он говорил тихо, но старуха слушала внимательно и, кажется, с удовольствием. — Мы несколько дней бежали от погони, и, после того как на нас напали долийцы, мы ожидали только нового нападения. Простите нас.

С этими словами Мэрик склонил голову, изо всех сил стараясь припомнить уроки светских манер, которыми так долго и усердно мучила его мать. Он ни в грош не ставил эти занятия, считая, что в жизни они ему никогда не пригодятся.

Старуха визгливо рассмеялась:

— Учтивость? Силы небесные, вот уж чего не ожидала! — Мэрик поднял глаза и увидел, что ведьма ухмыляется ему. — Однако же правда в том, молодой человек, что ты понятия не имеешь, какую участь я уготовила для тебя и твоего друга. Вдруг я замыслила отдать вас обоих сильванам, как уже отдала вашего приятеля? Как по-твоему, такое возможно?

— Да, возможно.

— Да, — размеренно повторила она, — возможно…

Ведьма махнула морщинистой старческой ладонью в сторону дерева — и ветви лесного великана сами собой расплелись. Логейн с глухим стуком шлепнулся на землю, но тут же вскочил. Мэрик предостерегающе вскинул руку, и Логейн фыркнул, словно намекая, что он хотя и зол как черт, но не дурак.

— Итак, это ты, — проговорила ведьма, испытующе разглядывая Мэрика и одобрительно кивая. — Я знала, что ты здесь появишься, знала, каким образом, — не знала только, когда именно. — Она резко, грубо хохотнула и ударила себя ладонями по коленям. — Разве не диво, до чего своенравна бывает магия, когда выдает какие-то сведения? Это все равно что спрашивать кошку — считай, повезло, если она хотя бы укажет верное направление!

И старуха зашлась от хохота, упиваясь собственной шуткой.

Мэрик и Логейн непонимающе уставились на нее. Хохот ведьмы постепенно затих, перешел в глубокий вздох.

— А ты как думал? — спросила она. — Что король Ферелдена пройдет через Дикие земли и его никто-никто не заметит?

Мэрик нервно облизнул губы:

— Полагаю, ты имеешь в виду законного короля Ферелдена.

— Точно! Если бы орлесианцу, который восседает на твоем троне, вздумалось в одиночку побегать по Коркари, я бы с радостью заграбастала его, а не тебя! Но поскольку этого не случилось, думаю, и ты сойдешь. Верно ведь?

— Э-э-э… да, пожалуй.

Ведьма запустила руку в корзину, которая стояла у ее ног, выудила оттуда большое блестящее яблоко — спелое, круглое, краснобокое — и с явным удовольствием впилась в него зубами.

— А теперь… — продолжала она, с хрустом жуя, — я должна извиниться, если эльфы действовали чересчур ретиво. — Старуха слизнула с губ брызги яблочного сока. — Ну да каждый делает что может.

Мэрик тщательно обдумал слова:

— Значит, эльфы схватили нас не случайно?

— Надо же, какой умница!

— Кто ты? — почти беззвучно спросил Мэрик.

— Отступница, магичка, которая прячется от гончих псов Церкви, — непреклонно отозвался Логейн. — С чего бы иначе ей торчать в этих дебрях?

Ведьма выразительно закатила глаза к небу и хихикнула:

— В потаенных уголках Ферелдена таится немало такого, о чем вы и не подозреваете. — Она глянула в упор на Логейна, и взгляд ее неожиданно стал пронзительным. — Только я жила в этих краях задолго до того, как появилась эта твоя Церковь.

— Это не моя Церковь! — огрызнулся он.

— Что до твоего вопроса… — Ведьма вновь перевела взгляд на Мэрика. — Разве эльфы не сказали тебе, как меня зовут? У меня много имен, и это ничем не хуже других.

— Тогда зачем я тебе понадобился?

Ведьма шумно вгрызлась в красный бок яблока и, задумчиво жуя, откинулась на спинку кресла.

— Зачем подданному искать встречи со своим повелителем?

— Тебе что-то от меня нужно? — Мэрик беспомощно пожал плечами. — В таком случае тебе скорее следовало бы обратиться к моей матери. У меня ничего нет.

— Судьба переменчива. — Взгляд ведьмы устремился вдаль. — Вот ты влюблен, так глубоко влюблен, что и помыслить не можешь о том, что может случиться что-то дурное. И вдруг тебя предали. Вырвали у тебя сердце, и ты клянешься пойти на все — на все, — только бы те, кто в этом виноват, заплатили. — Ведьма перевела взгляд на Мэрика, и голос ее зазвучал негромко, почти ласково. — Порой месть изменяет лицо мира. На что же способна твоя месть, молодой человек?

Мэрик ничего не ответил, только неуверенно смотрел на нее.

Логейн яростно шагнул вперед:

— Оставь его в покое!

Ведьма повернулась к нему, и в ее глазах мелькнуло удовольствие.

— А что скажешь ты о своей мести? В тебе накопилось довольно гнева, перекованного в меч из отменной стали. Хотела бы я знать, в чье сердце ты когда-нибудь вонзишь этот клинок?

— Мы с Мэриком не друзья, — проворчал Логейн, — но я не желаю его смерти.

Ведьма невесело хохотнула:

— О, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Логейн побледнел, но почти сразу взял себя в руки.

— Это теперь уже не важно, — ровным голосом проговорил он.

— Вот как? Значит, ты их простил? Ты забыл, как она кричала, когда ее прижали к земле? Как хохотали солдаты, когда оттащили тебя и заставили смотреть на все это? Как твой отец…

— Заткнись! — крикнул Логейн, и ужаса в его крике было ничуть не меньше, чем ярости.

Мэрик, остолбенев, глядел, как Логейн рванулся к ведьме с таким видом, словно хотел удушить ее собственными руками. И рывком замер, не дотянувшись до нее, изо всей силы стиснул кулаки, борясь с собственным порывом. Деревья вокруг хижины поскрипывали в предвкушении, словно сжатые до отказа пружины. Ведьма лишь покачивалась в кресле и в упор, молча глядела на Логейна, не проявляя и тени беспокойства.

— Ты слишком много видишь, старуха, — пробормотал он.

— Ровно столько, сколько нужно, — сухо отозвалась она.

— Прошу тебя. — Мэрик шагнул вперед. — Скажи, чего ты хочешь.

Старуха с минуту испытующе молчала, глядя на принца, потом доела яблоко и бросила огрызок за спину. В тот же миг что-то длинное и белесое выскользнуло из сумрака и ловко схватило его. Листья скрывали это существо почти целиком, но Мэрику показалось, что это вовсе не змея.

— Ты, молодой человек, должен быть мне благодарен, — вкрадчиво проговорила ведьма. — Что, по-твоему, могло бы приключиться с тем, кто, как ты, безоглядно убежал в Дикие земли? Ты мог бы угодить в руки хасиндов, тебя убили бы долийцы или сожрала бы одна из тех тварей, которыми кишат местные ущелья. Ужели ты и вправду думаешь, что этот изгой сумел бы уберечь тебя от всех напастей?

— Не знаю. Может, и сумел бы.

Ведьма глянула на Логейна, выразительно изогнув бровь:

— А он высокого мнения о твоих способностях, верно?

Логейн промолчал, и она снова впилась взглядом в Мэрика:

— Оставь его при себе — и он будет тебя предавать. С каждым разом все горше.

На Мэрика эти слова не произвели никакого впечатления.

— Так ты заманила меня сюда, чтобы загадывать загадки?

— Нет-нет, — рассеянно отмахнулась старуха. — Чтобы спасти.

Принц уставился на нее, не веря собственным ушам. Пожалуй, ничто из речей старухи не могло бы поразить его больше, чем эти слова. Ну разве что она призналась бы, что сделана из сыра. И все равно «чтобы спасти» уверенно заняло бы второе место.

— Я, можно сказать, перехватила тебя на самом краю пропасти, — продолжала она, — и теперь собираюсь помочь выбраться отсюда. Целым и невредимым.

С этими словами ведьма откинулась в кресле, чрезвычайно довольная собой.

— И чего ты хочешь взамен за эту помощь? — резко спросил Логейн.

— Обещание, — улыбнулась старуха. — Обещание, которое король даст мне с глазу на глаз и позднее никому о нем не расскажет.

Мэрик ошеломленно моргнул, но Логейн шагнул вперед:

— А если он откажется?

Ведьма жестом указала на окружавший их лес:

— Тогда вы вольны уйти куда глаза глядят.

Логейн повернулся к Мэрику. Что он думает обо всем этом, можно было понять и без слов. Магам нельзя доверять, а этой старухе — в особенности. Логейн, вполне вероятно, считал, что ведьма может отпустить их, даже если Мэрик откажется выполнить ее просьбу, — и тогда они попробуют выбраться из дебрей. Возможно, им даже удастся вернуть оружие, отобранное долийцами. В конце концов, тот молодой эльф, который привел их сюда, с виду не такой уж безнадежный фанатик. Может, они сумеют что-нибудь выменять у кочевников — одеяла, к примеру, плащи…

Высоко над головой в кронах посвистывал ветер. Мэрику на миг показалось, что деревья приплясывают в такт его свисту, — очень уж похожи на танец были движения веток. Беспокойные растения пляшут под музыку ветра, а они двое стоят в тишине и сумраке перед старой ведьмой. Мэрик посмотрел на Логейна, взглядом прося помощи, но отклика не дождался. Продрогшие, избитые, обессиленные, в самом сердце Диких земель Коркари — как еще они могут поступить?

— Я согласен, — сказал Мэрик.