Девочка на цепи

Сергей Дышев, 2008

2-е число того же…

Утро для дежурного по УВД района капитана Шаловливого было явно не мудренее вечера. Ночь прошла спокойно, в обезьяннике привычно клевал носом лупоглазый бомж Валерка Макаров, который очень гордился своей «пистолетной» фамилией, впрочем, не подтвержденной никакими документами. Изолировали его в который раз за то, что он на главной районной площади, причем совершенно в трезвом виде, орал во всю глотку, что ни в жисть не примет участия в президентских выборах. Его забирали, он тут же засыпал на нарах, со счастливой улыбкой единственного диссидента района. Огорчало его лишь то, что до выборов оставалось уже всего ничего.

В общем, дежурство шло к концу. Шаловливый уже предвкушал, как, придя домой, примет душ после смрадной дежурки, съест по обыкновению тарелку борща или супа и завалится часиков на пять на диван.

И вдруг невесть откуда на окошко «дежурной части», как на амбразуру, навалилась дородная угрюмая женщина. Шаловливый в этот момент ощутимо почувствовал, как не хватает воздуха. И порывисто вздохнул. Предчувствие не обмануло его.

— Товарищ дежурный, у меня дочь пропала. Не знаю, что и делать, и телефон ее заблокирован. Меня звать Варвара Борисовна. Фамилия — Шпонка.

— Пишите заявление, — устало сказал дежурный. — Сейчас сотрудника приглашу, расскажете ему все обстоятельства.

Он набрал номер.

— Никита Алексеевич, тут женщина пришла, говорит, дочь пропала… Сколько ей лет? — Шаловливый хмуро глянул на Шпонку: — Сколько?

— Мне? — спросила Шпонка.

— Да не вам!

— Э-это… Девятнадцать.

— Ждите.

Шпонка отлипла от окошка.

Вскоре в вестибюль спустился опер Серега Кошкин, сразу определил потерпевшую.

— У вас дочь пропала?

— Да, — кивнула Шпонка.

— Я — Кошкин, оперуполномоченный уголовного розыска. Пойдемте со мной.

Они поднялись по истертой лестнице на второй этаж, прошли по узкому коридору среди десятка дверей и дошли до кабинета с табличкой: «Савушкин Н. А.».

Кошкин, обозначив стук, вошел первым. Хозяин кабинета задушевно ругался с кем-то по телефону.

Шпонка поздоровалась.

— Присаживайтесь. Я — Савушкин Никита Алексеевич, зам начальника отдела. Ну, расскажите, что произошло.

Шпонка вздохнула.

— Вчера Маша, как обычно, утром пошла на работу. Она работает парикмахером в салоне. Вечером она обычно приходит домой, садится за учебники, хочет поступить на заочное отделение экономического института. И вот вечером она не пришла. Я всю ночь не спала, переживала… Она девушка не гулящая, правда, скрытная по характеру. — Женщина всхлипнула. — Не знаю, что делать…

— Прежде всего, успокойтесь, — строго посоветовал Савушкин. — В ее возрасте (ей сколько — девятнадцать?) хочется совершать самостоятельные поступки, иногда экстравагантные. Вы искали ее у знакомых, родственников?

— Да я их никого толком и не знаю. В салон позвонила, сказали, на работу не выходила.

— Ну а подруги, парень у нее есть? — подал голос Кошкин.

— Не знаю… — вздохнула Шпонка. — Она была очень скрытная, ничего о своей личной жизни не рассказывала. Все — молчком, молчком.

— Почему была? — мрачно поинтересовался Савушкин.

— Ну, это… в смысле всегда была… — смутилась Шпонка.

— Доверительных отношений между вами не было? — с напором спросил Савушкин.

Шпонка обиделась:

— Почему вы так говорите? Я ее очень любила.

— Почему вы все время говорите в прошедшем времени? — продолжал допытываться Савушкин.

— Вы какие-то странные люди! — возмутилась Шпонка. — Придираетесь к словам, вместо того чтобы немедленно броситься на поиски.

— Бросимся, только покажите, в какую сторону, — мрачно отреагировал Савушкин. — Но ведь вы не знаете ни ее знакомых, ни даже родственников, полагаю так, по линии мужа?

— Да, по линии моего покойного мужа… Они все отвернулись от меня после того, как Олег семь лет назад умер от инфаркта.

— Мы, конечно, найдем и опросим всех ее родственников и знакомых, — уже другим тоном продолжил Савушкин. — Да, и принесите нам ее школьный альбом.

— Хорошо, если найду…

— И запишите, пожалуйста, номер ее мобильного телефона в заявлении.

Шпонка торопливо написала заявление, протянула Савушкину.

Никита в свою очередь дал посетительнице квадратный листок.

— Если что-нибудь вспомните, позвоните по этим телефонам.

— А если Маша найдется, не забудьте сообщить, — добавил Кошкин.

Савушкин бегло прочитал заявление.

— Значит, так, Мария Олеговна Лихолетова. 19 лет. У вас разные фамилии. Дочь не родная? — резко спросил Савушкин.

— Ну как же не родная? — возмущенно воскликнула Шпонка. — Когда умер Олег, я заменила ей мать. Какие же вы черствые люди!

— Работа у нас грубая, так что извиняйте, — холодно заметил Савушкин. — Общаемся с убийцами, насильниками, живодерами. Специфический контингент.

— Вы найдете ее? — Голос женщины дрогнул.

— Будем искать, только принесите хоть какую-нибудь ее фотографию, — сказал Савушкин.

Шпонка спохватилась.

— Ой, в самом деле… Сейчас принесу…

Женщина тихо вышла.

— Что-то ты сегодня, Никита Алексеевич, не просто черствый, а вообще как рашпиль, — заметил Кошкин.

— Изя Рашпиль, которого на заре лейтенантской юности я посадил за кражу скрипки из школьного оркестра, был, кстати, милейшим юношей, — заметил Савушкин. — А вот эта мадам, поверь мне, терпит падчерицу лишь потому, что она обладает правами на квартиру, в которой они живут… Давай зови Андрюху, сейчас раскидаем, кому чего отрабатывать. Чует мое сердце, здесь не все ладно.

Заглянул в кабинет самый юный и разбитной из оперативников — Андрюха Ряхин.

Савушкин показал на диван:

— Падай.

Андрей уселся, положил блокнот на колени. Савушкин покосился на блокнот.

— Фабулу Серега тебе расскажет. Значит, пойдешь в школу, где она училась, там найдешь адреса ее одноклассников. Девятнадцать лет девчонке, связи с одноклассниками еще поддерживает. И по списку — всех опроси… Ты, Серега, пойдешь к соседям, аккуратно выясни, как они там — жили не тужили… Ссорились, нет, имеется ли кавалер у мадам? У старушек на лавочке поспрашивай… В наше гнусное время не только прав на квартиру лишают, но и права на существование. И всех их, убиенных, везут из Москвы закапывать к нам в область. А у нас — их раскапывают, и мы получаем глухие «висяки» нераскрытых убийств. Несправедливо…

Кошкин сурово констатировал:

— Зажрались эти москвичи.

— Это мы — обожрались их трупами, — уточнил Ряхин.

— Что-то по тебе не видно, — продолжил тему Кошкин.

— Ну все, ребята, за дело! — прервал треп Савушкин.

Опера ушли. Савушкин в задумчивости потер нос. Он давно заметил за собой, что после этих манипуляций его как бы осеняет и в голову приходят неожиданные идеи. Никита решительно набрал номер телефона.

— Здравствуйте, это Анастасия Иванова? — серьезно вопросил он. — Это из милиции. Майор Савушкин. Что вы делаете сегодня вечером?

— Привет, Никита, — отозвалась из трубки Настя. — Что ты сегодня такой официальный?

— Хочу неофициально пригласить тебя на тихий ужин в преддверии запутанной истории, которая, похоже, свалилась на мою шею.

— Сегодня? Ну никак не могу, Никита. Я — ответственная по номеру.

— Обещаю эксклюзив.

Настя вздохнула.

— Согласна, но — завтра.

— Есть еще одна эксклюзивная информация для моей журналисточки.

— Ну, говори, — поторопила Настя.

— Я тебя люблю…

— Никита, извини, мне тут полосы притащили. Созвонимся…

Настя отключилась первой.