День всех пропавших

Дот Хатчисон, 2019

Окончание серии «Коллекционер», начавшейся с бестселлера «Сад бабочек». Этот роман буквально взорвал рейтинги «Амазона», поставив его автора в один ряд с такими мастерами жанра, как Томас Харрис, Джон Фаулз и Дэвид Болдаччи. Когда на Хэллоуин бесследно исчезла восьмилетняя Бруклин Мерсер, дело было немедленно передано в спецотдел ФБР, занимающийся преступлениями против детей. Агента Элизу Стерлинг, участвующую в расследовании, сперва поразила реакция людей, знавших девочку. Оказывается, сама Элиза и маленькая Бруклин похожи друг на друга, как мать и дочь… Но удивление быстро сменил ужас. Стерлинг вспомнила: точно так же, как две капли воды, она оказалась похожа на сестренку своего коллеги Брэндона, пропавшую много лет назад в это же самое время! И ей тоже было восемь…

Глава 3

Мы находим место для машины двумя домами ниже по улице — там, где сумела припарковаться Уоттс со своей командой. Она хлопает по плечу первого встречного офицера в форме:

— ФБР. Мы ищем капитана Скотта.

Офицер поворачивается и указывает на стоящего на крыльце дома Мерсеров мужчину в форме; его скрещенные на груди руки и угрожающе-мрачный вид отбивают у всех охоту приближаться. Ноги расставлены достаточно широко, чтобы проход к входной двери был полностью перекрыт.

— Спасибо.

Не знаю, в чем именно дело — то ли во властном виде, то ли в целеустремленной походке, то ли в выражении лица Эддисона, — но люди крайне поспешно расступаются перед нами. Зрелище девяти идущих с важным видом вооруженных агентов ФБР, должно быть, слегка пугает. Один из соседских дворов целиком заставлен рядами ярко-розовых металлических фламинго. На шеях тех, что ближе к улице, висит табличка с надписью большими заглавными буквами «ВЫКУСИ, СТИВ»: мелочность, достойная объединения домовладельцев. Впрочем, человек застенчивого вида берет фламинго одного за другим и укладывает в тележку.

Такая соседская грызня смотрится неуместно на фоне здешней трагедии.

Коричневый плащ Эддисона развевается. На своих длинных ногах он опережает нас всех и первым доходит до крыльца Мерсера. Затем останавливается, так и не представившись капитану, и оглядывается на Уоттс.

Та в ответ лишь слегка улыбается и проходит мимо. Эддисон четыре года был лидером нашей команды и привык первым вступать в диалоги.

— Капитан Скотт, — здоровается Уоттс со стоящим на ступеньках мужчиной. В руке она держит уже открытое удостоверение. Ее аккуратно уложенные волосы с седыми прядями раскачиваются в такт кивку головы. — Кэтлин Уоттс.

Она представляет нас по очереди.

— Фредерик Скотт. — Капитан кивает в ответ. — Я бы сказал «добро пожаловать», но давайте без притворства.

Он смотрит на меня и едва заметно вздрагивает.

— На данный момент я не планирую вступать в прямой контакт с Мерсерами, — сообщаю ему.

— Такое часто происходит?

— Достаточно часто.

— Нельсон! Мэрдок!

Два стоящих у конца подъездной дорожки копа поворачиваются на оклик капитана.

— Вы пойдете с этими агентами. Обеспечьте их всем необходимым. Агент Уоттс, я представлю вас родителям девочки. Сейчас с ними детектив Макалистер — она введет вас в курс дела.

— Рамирес, — зовет Уоттс.

Рамирес поспешно взбирается по ступенькам вслед за Уоттс, бросает мне взятую из багажника нейлоновую сумку и следует внутрь за капитаном. Эддисон задерживается поговорить с капитаном, а остальные члены команды Уоттс расходятся по своим заданиям.

Нельсон и Мэрдок довольно молоды — вероятно, им от двадцати пяти до тридцати. Они служат в полиции достаточно давно, чтобы полагать, что появление агентов ФБР сулит соревнование «у кого длиннее», но не настолько, чтобы таить недовольство за прошлые случаи сотрудничества и вторжение на их территорию. Такой промежуточной точки зрения придерживаются совсем недолго, но я могу ее понять. Разные ветви правоохранителей хотят эффективно сотрудничать — просто на практике не всегда получается.

Очки съезжают на край длинного узкого носа Мэрдока — это единственная примета обоих напарников, сразу бросающаяся в глаза. Кирни представляет нас, полицейские протягивают было руки для рукопожатия, затем останавливают себя — вероятно, потому, что мы — женщины, и все заканчивается неловким взмахом-полуприветствием.

После этого я склоняюсь к версии, что им по двадцать пять.

— С кем из соседских детей она обычно идет домой? — спрашиваю.

— Вон с той. — Нельсон указывает на противоположную сторону улицы. — Ребеккой Коперник. Ее родители — Илай и Мириам, брат — Дэниел. Сегодня вся семья дома.

Переходим улицу. Офицеры после секундного колебания следуют за нами, словно потерявшиеся щенки. Кирни стучит в дверь. Я дольше состою в команде, но у нее больше опыта работы агентом. У нас нет строгой иерархии по старшинству, однако в критические моменты четкая субординация и знание, к кому следует обратиться, вселяют в людей уверенность.

Дверь открывает Илай Коперник, выглядящий усталым. То ли он всегда такой помятый, то ли на нем до сих пор вчерашняя одежда. Илай опирается всем своим весом на косяк, теребя пальцами прикрепленные к нему синие с золотым мезузы^[13].

Кирни вновь представляет нас — более неформально, чем офицерам. Коперник медленно кивает и впускает нас в дом. Полицейские колеблются и решают пока остаться на крыльце — на случай, если капитан их позовет. Или наорет. Трудно сказать, чего именно они ожидают.

— Я в курсе, что вчера Ребекка пришла из школы заболевшей, — начинаю я, как только с вымученными любезностями покончено. — Знаю, что за прошедший день ей пришлось пережить многое, но как думаете, она сможет ответить на несколько вопросов?

— Сейчас моя жена с ней наверху. — Он не отвечает ни «да» ни «нет».

Кирни смотрит мне в глаза, затем — вверх на лестницу. Она садится в гостиной вместе с Илаем и Дэниелом — долговязым мальчиком, на вид из тех четырнадцатилеток, которые за несколько месяцев вырастают чуть ли не вдвое; я же шагаю наверх. Найти дверь комнаты Ребекки нетрудно: на ней небрежно выкрашенная деревянная табличка в форме радуги. Концы дуги завершаются облачками, поверх которых налеплены в несколько слоев блестящие наклейки с единорогами. Стучусь тихо — на случай, если она спит.

Мириам открывает дверь. Она выглядит даже более уставшей, чем муж.

— О господи, — стонет женщина. — Нет, постойте, прошу прощения…

— Ничего страшного, миссис Коперник. Такая уж ситуация. Я не принимаю это на свой счет. — Не улыбаюсь — это было бы неуместно, — но приветливо киваю. — Меня зовут Элиза Стерлинг, я из ФБР. Я хотела бы побеседовать с Ребеккой, если, конечно, вы сочтете ее готовой к разговору.

— У нее синусит. Врач вчера снабдил нас антибиотиками, но…

— Понимаю. Если не возражаете, будете присутствовать во время беседы, и как только решите, что с нее хватит, мы прекратим.

Мириам смотрит на золотую Звезду Давида на тонкой цепочке на моей шее и дотрагивается до своего почти такого же украшения.

— Хорошо.

Ребекка выглядит несчастной: лицо по большей части бледное, с пятнами лихорадочного румянца. Посередине какая-то припухлость, но трудно сказать, насколько это вина синусита и насколько — выплаканных (вероятно) слез. Мать садится рядом с ней у изголовья узкой кровати и берет в руку стакан апельсинового сока с торчащей трубочкой.

Сажусь на корточки рядом с кроватью: теперь девочке не придется двигаться или прилагать усилия, чтобы увидеть меня.

— Привет, Ребекка. Меня зовут Элиза. Я из ФБР. Ты знаешь, что это?

Она пожимает плечами и склоняет голову набок.

— Мы вроде полиции, только присматриваем не за одним городом или штатом, а за всей страной. Мы здесь, чтобы помочь найти Бруклин.

Девочка шмыгает носом и наклоняется к матери. Та успокаивающе гладит ее по руке.

Достаю из переданной Рамирес сумки мягкую игрушку — коричневого щенка с темными заплатками на месте глаз и сзади на боку — и кладу на кровать рядом с рукой Ребекки.

— Это тебе. Знаю, сейчас на тебя много всего навалилось. Переживаешь за подругу и чувствуешь себя плохо… Если тебе захочется на кого-то накричать, стукнуть или швырнуть, эта игрушка — самое то. Если захочется сжать что-то в объятиях, он и для этого подойдет.

Девочка почесывает щенка за плюшевым ухом. Раньше мы дарили медвежат, но три года назад… в общем, с тех пор переключились на щенков, кошек, обезьян и другие мягкие игрушки, только не медведей.

— Ребекка, мне нужно задать несколько вопросов. Но сначала выслушай меня внимательно. Ребекка?

Та неохотно встречается со мной взглядом. Ох, бедный ребенок…

— Это ни в коем случае не твоя вина, — говорю я мягко, но настойчиво. — Ты не сделала ничего дурного. Бруклин пропала не из-за тебя. Она неизвестно где, это печалит и пугает и, знаю, легко может вызвать чувство вины. Ты, наверное, всю ночь не спала и думала, что, если бы ты пошла домой не одна, а с ней… Если бы, если бы, если бы…

По ее щекам катятся слезы. Ребекка кивает и прижимается ближе к матери.

— Но это не твоя вина. Кто-то похитил ее потому, что хотел похитить, и винить следует только его. Я хочу, чтобы ты повторяла это себе самой. Потому что так и есть. Ты можешь это принять?

Девочка, по-прежнему оставаясь в кольце материнских рук, тянется к щенку и крепко его обнимает. В конце концов она медленно кивает.

— Хорошо. Не стесняйся, выпей соку, милая. Болеть тяжело.

— Я хочу помочь с поисками, — произносит Ребекка сиплым от кашля голосом. Тем не менее она послушно допивает сок. Мириам ставит стакан на книжную полочку у кровати и приглаживает мокрые от пота волосы дочери.

— Лучшее, что ты можешь сделать для Бруклин прямо сейчас, — поправиться. Знаю, это нелегко. Но люди будут задавать тебе вопросы, которые помогут нам ее найти. Этим ты помогаешь, милая.

Девочка не выглядит убежденной. Впрочем, кто бы на ее месте думал иначе? Как только они с Бруклин пошли домой не вместе, лучшую подругу похитили. Смирится ли она в итоге с мыслью, что это не ее вина, или нет — в любом случае тяжкая ноша.

— Как думаешь, сейчас ты в состоянии ответить на несколько вопросов? Или сначала надо немного отдохнуть?

— Вы найдете ее?

Мириам закрывает глаза.

— Мы приложим все усилия.

Я протягиваю руку. После секундной заминки Ребекка принимает ее, крепко сжимая ладонь.

— Мне жаль, что я не могу пообещать тебе, что мы ее найдем, Ребекка, очень жаль. Мне жаль, что я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы Бруклин оказалась здесь. Но я не стану лгать тебе — ни сейчас, ни потом. Ее разыскивает множество очень умных людей, и каждый из нас будет стараться изо всех сил.

Девочка смотрит на наши руки красными опухшими глазами:

— Хорошо. Какие у вас вопросы?

Примечания

13

Прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи животного с текстом молитвы.