Секретарь по вызову

Дора Коуст, 2023

– Я никуда с вами не полечу! – возмутилась я, глядя на моего нанимателя как на сумасшедшего. – Ещё как полетишь. Тебе же нужны деньги? Я готов щедро заплатить, – произносит он с коварной усмешкой. И вот знает же, зараза обаятельная, на что давить! Деньги мне сейчас нужны были как воздух! Кстати, меня зовут Маша. Мое второе имя – катастрофа и, кажется, пытаясь выбраться из одной передряги я сейчас попаду в другую.

Глава 6: О том, как плохо паниковать

— Я так и знала, что все этим закончится! — кричала я, пристегивая себя ремнями к креслу.

— Да перестань ты сопротивляться! — ругался Александр, настойчиво их же отстегивая.

Наш самолет стремительно падал. Капитан пытался исправить ситуацию, но автопилот вышел из строя, а для ручного управления воздушным судном что-то там заклинило. Все это я вычленила из отборной ругани, когда Александр пошел разбираться, в чем же собственно дело.

Ну как пошел? Мотало его из стороны в сторону так, что я всерьез переживала за его жизнь. Несколько раз его ноги натурально отрывались от коврового покрытия, а сам он повисал на поручнях.

Я находилась в таком шоке, что даже пошевелиться не могла. Вцепившись в кресло, в ужасе смотрела в иллюминатор. Мой наниматель поднял рулонную штору, чтобы убедиться, что мы действительно падаем, и больше своего взгляда я отвести не могла.

Небо. Синее ночное небо с миллиардами звезд и такая же синяя вода под нами в непроглядной темноте. Море или океан — я не знала, лишь видела серебристую дорожку от лунного света.

Ужас сковал по рукам и ногам, схватил за горло. В голове не было ни единой мысли, но когда Александр начал отстегивать мои ремни, я будто очнулась.

— Я не стану прыгать! — выдохнула я, вспомнив его слова о том, что нужно делать, если самолет падает.

— Еще как станешь! Ты погибнуть что ли хочешь? Приди в себя! — тряхнул он меня за плечи и все-таки вытащил из кресла.

Нас тут же мотнуло в сторону.

— А как же экипаж?! — заорала я, глянув на бледную как мел бортпроводницу, которая сидела в своем кресле пристегнутая.

Глаза ее были закрыты и, кажется, она беззвучно молилась. Губы ее едва заметно шевелились.

Кроме нее на борту был еще главный пилот — тот самый капитан Леонид, и второй пилот — молодой молчаливый парень.

— Они покидают судно последними! — рванул мой наниматель меня к аварийному выходу.

Именно там висели парашюты.

Остановившись напротив них, он внушительными карабинами пристегнул к ремню своих брюк черный рюкзак и лишь затем быстро сняв один парашют, надел его, легко закрепил все ремешки, поправил и затянул пояса и…

Я сделала два шага назад. Ни за что! Ни за что я не прыгну!

Да под нами же только вода! Мы просто разобьемся! Или утонем!

Приняв волевое решение, я рванула обратно к своему креслу, но успела сделать лишь шаг, как была поймана в крепкие объятия. Поймана, развернута на сто восемьдесят градусов и поцелована.

Будто вспышка молнии, электрический разряд! Я опешила настолько, что забыла вообще обо всем. Видела лишь синие глаза, в чьей глубине отражалась я сама — испуганная, бледная, словно неживая.

Миг и короткое прикосновение губ к губам сменяется напором. Его губы размыкают мои уста, поцелуй углубляется, а в рот проникает теплый язык.

Веки мои закрылись непроизвольно. Вот тебе и Маша-катастрофа! Кажется, этот поцелуй был последним в моей короткой жизни, да еще и с почти женатым мужчиной. Докатилась!

Я поздно поняла, что это был отвлекающий маневр. Стоило мне обнять его за шею, как он сжал обескураженную меня крепче, снова развернул — на этот раз к себе спиной, и быстро продел мои руки в ремни. Я и опомниться не успела, как под грудью и на животе застегнулись крепления. Еще два щелчка ознаменовали, что и бедра мои надежно зафиксированы, отчего юбка поднялась до небывалых высот.

Следом мне на голову были косо водружены прозрачные очки на резинке.

— Нет! Нет-нет-нет! — зашептала я, вцепившись в ремни, ища способ расстегнуть крепления.

Я оказалась прижата к нему настолько, что вообще не вырваться! Да что там вырваться?! Я дышать нормально не могла!

Но на то, чтобы высвободиться, этот сумасшедший не дал мне ни секунды. Прямо вместе со мной в качестве дергающегося прицепа, он открыл дверь самолета.

Скрежет, щелчок и я задохнулась от ударившего в нас холодного воздуха. Но эта была только половина беды, потому что в непроглядную ночь Александр выпрыгнул из самолета вместе со мной.

Ощущение полета отозвалось щекоткой где-то в душе. Гул ветра в ушах, ветер даже во рту. С трудом пересилив себя, я зажмурилась, но легче не стало. Казалось, что воздух не только обжигал щеки, но и пронизывал грудь насквозь даже через рубашку. Страшно было до безумия. Единственное, чего я хотела, так это чтобы все это поскорее закончилось, но сама сделать ничего не могла. Одеревеневшие пальцы впились в ремни, а я все ждала удара об воду.

Но дождалась иного.

Когда нас резко дернуло вверх, у меня желудок подскочил к самому горлу. Необъятный ужас накрыл с головой, но я смогла разлепить веки, чтобы понять, что происходит.

Кажется, Александр что-то кричал. Находясь словно в кошмарном сне, я не понимала ни слова. Лишь во все глаза смотрела на стремительно приближающуюся черноту. В отличие от неба она была густой и шумной.

Под нами плескались волны.

А я не умела плавать. Вообще.

— Маша, ты меня слышишь? — ворвался голос Александра будто издалека. — Я сейчас отстегну твои крепления. Нырнуть ты должна или головой вниз, или ногами вниз. До берега метров пятьдесят. Как вынырнешь, сразу плыви к нему.

— Я плавать не умею. — ответила я обреченно, едва размыкая губы.

— Что? — крикнул он громче, один за другим расцепляя крепления у меня на бедрах и животе.

Следом щелкнуло последнее на груди, и я буквально выскользнула из ремней, хотя и пыталась держаться за них изо всех сил. Но кто-то слишком много ел, а потому гравитация сделала свое дело.

— Я не умею плавать! — кричала я, камнем падая в воду.

Холодная вода сомкнулась у меня над головой в тот же миг. Как летела ногами вниз, так и вошла в ее толщу на всю высоту своего роста. Рот закрыть не успела, а потому вода хлынула и туда, и в нос.

Что делать? Где воздух?

Легкие горели, хотелось кашлять и высморкаться, но я в панике металась среди бескрайних вод. Сучила и руками, и ногами, пытаясь выбраться. Нет, в теории я знала, что нужно было делать, чтобы плыть, но на практике я даже не понимала, где у меня верх, а где низ.

Перед глазами проносилась вся моя короткая жизнь. Кажется, я видела маму. Ее круглое лицо и серые глаза за стеклами очков. В своем зеленом халате она сидела на скамейке на крыльце дачного домика, а рядом вертелся наш пес Егорушка породы черно-белый дворовой.

— Плыви. — кричала она мне из тени, а я делала вид, что плаваю в нашем котловане, пока сама ходила ногами по безопасной линии дна.

И почему в то лето я так и не научилась плавать?

— Давай! Давай же, мать твою! — качали мою тушку, но ровно до тех пор, пока меня не вывернуло.

Вкус соленой воды во рту был самым отвратительным из тех, что я когда-либо случайно пробовала. Я как будто водоросли тухлые ела. Хотя может и свежие — кто их там разберет? В темноте даже было непонятно какого они цвета.

Осознав, что до сих пор лежу в воде, хотя и несомненно уже недалеко от сухой линии берега, я как смогла поползла вперед, попутно отплевываясь. Грудная клетка болела снаружи и будто горела внутри. Сама я не имела сил ровным счетом ни на что, но до сухого песка все равно доползла.

Исключительно из природного упрямства и страха, что в воде могут быть медузы.

Однажды я смотрела передачу о белых шариках с едва заметным оранжевым крестом на теле. Они казались абсолютно безобидными, но были ядовитыми настолько, что одного касания хватало, чтобы вызвать сильнейшую аллергическую реакцию.

Понимая всю степень собственного везения, я просто перестраховывалась.

Впрочем, в этих водах имелся кое-кто еще, на кого у меня совершенно точно должна была выработаться аллергия.

Мой насквозь вымокший спаситель-утопитель под моим внимательным взглядом поднялся на ноги. Отстегнув большой черный рюкзак от своего ремня, он забросил его на берег, сделал несколько шагов по направлению ко мне и тоже рухнул рядом. Мы оба дышали глубоко и жадно и хрипели как взмыленные лошади. Ну или морские коньки, что куда больше подходило к окружающему нас антуражу.

Например, у меня над головой раскинулись большие листья самой настоящей пальмы. Осталось только для полного счастья кокосом по голове получить.

— Спасибо. — выдохнула я, глядя в бескрайнее синее небо с миллиардами звезд и будто белой луной, что чертила на воде единственную дорожку.

— Засунь себе свое спасибо знаешь куда? — неожиданно ответил Александр и закрыл веки. — Ты нас чуть не утопила. Если плавать не умеешь, так не мешай другим тебя спасать. Так пяткой в нос мне засандалила, что у меня искры из глаз полетели.

— Если что это были предсмертные конвульсии! — огрызнулась я, опешив от обвинений, пусть и произнесенных спокойным тоном.

Я вообще не помнила момент, когда меня так усиленно спасали, а я также усиленно не хотела спасаться! Прыжок, вода и темнота — вот и все, что осталось в моей памяти!

Ну и огромное желание придушить нанимателя, который накаркал нам авиакатастрофу. Интересно, как далеко отсюда упал самолет? Дыма вдалеке видно не было. Утонул? Лишь бы экипаж его спасся.

— Или может я от вас акулу отгоняла! — предположила я, обидевшись до глубины души.

— Судя по тому, как ты отбивалась от моей помощи, акул было сразу три. Ладно, — произнес он, словно делая мне великое одолжение. — Можешь просто поцеловать меня и инцидент будет исчерпан. Только губы от песка сначала вытри.

Бросить в него горстью этого самого песка захотелось просто невыносимо, но я удержала себя от необдуманного поступка. Вместо расправы над некоторыми самовлюбленными типами, помолчала минуту и еще две, чтобы точно как следует успокоиться.

Сил не было вообще, но нам предстояло действовать. Помощь нам могли оказать только люди, а их еще нужно было среди ночи найти и убедить сменить сон на заботы о нас.

— А где мы сейчас? — спросила я, облизав пересохшие и стянутые от соленой воды губы.

— Не знаю. — ответил этот тип совершенно спокойно. — Этого острова не было на карте у капитана.