Секретарь для злодея

Дора Коуст, 2023

Незнакомый город, в кармане ни копейки, а рядом мужчина… Он уверяет, что хочет помочь. Я не верю. Но разве могу я отказаться, когда у меня на руках двухмесячная дочь? Книга издана в новой редакции.

Глава 4. Павел

Я мыл посуду. Нет, не ополаскивал, чтобы поставить ее в посудомоечную машинку, а именно мыл. Где-то слышал, что это успокаивает нервы, но что-то мои личные нервы приходить в порядок не собирались. Злился. Прекрасно понимал, что у Марины какие-то проблемы, раз она даже не заикнулась о том, чтобы я отвез ее к ней домой. Не каждая согласится пойти с незнакомым мужиком к нему, а уж с ребенком и подавно, но эта птичка согласилась, из чего я смело могу сделать вывод, что идти ей больше было некуда.

И вот что сложного рассказать? Не понимал. Я ведь предлагал ей помощь. Бескорыстно, между прочим. Переночевать предложил, с мелкой посидел, об ужине позаботился. Разве не достоин я хотя бы капли доверия?

Вздохнув, я убрал чистую посуду в шкаф. Хотел уже уйти наверх, чтобы наконец посидеть над предварительным договором, но замер прямо на лестнице.

Марина пела. Пела колыбельную для своей дочки, а мне казалось, что я слышу Юлькин голос. Сил не осталось. Сев прямо на ступеньки, я тяжело привалился спиной к перилам и прикрыл веки. Если не знать, что там, за дверью, совсем чужие мне люди, можно на секунду представить, будто не было этих двух лет одиночества. Словно там лежит моя жена, укладывающая спать мою дочку.

В сердце полыхнуло болью. Говорят, что мужчины не плачут. Врут. Еще как плачут, когда от них отрывают часть их души. Когда понимают, что невозможно повернуть время вспять. Когда хоронят себя там же, на кладбище, а вместо человека остается только живой труп. Когда не понимаешь, как дальше жить.

Голос стих, а я еще долго сидел на ступеньках, ощущая одиночество, которое вернулось вместе с тишиной. Сегодня в этой квартире стало теплее, но уже завтра мне вновь не захочется сюда приходить. Когда ты один, сложно делать вид, что все нормально. Не для кого.

С документами я разбирался долго. По несколько раз перечитывал каждый абзац, стараясь не упустить из виду ни одну деталь. Они завысили цену на тридцать процентов, а я хватался за голову, не представляя, откуда брать недостающую разницу. Мог бы вложить свои личные деньги, но давно понял суть любого бизнеса: казна отдельно, заработок отдельно. Иначе можно остаться без штанов, не только лишившись бизнеса, но и последних трусов.

Кто-то плакал. Часы на ноутбуке показывали три часа ночи, а я судорожно вспоминал, у кого из моих соседей появился ребенок. Не то чтобы я был знаком с каждым соседом, но иногда пересекались в общем холле или на парковке. Звук шел откуда-то снизу…

До меня слишком запоздало дошло, что у меня сегодня в квартире гости. Я отложил бумаги и спустился вниз. Плакала именно Арина. Прильнув к двери, я вслушивался в ее нарастающий плач, пытаясь распознать среди него голос Марины, но она не успокаивала дочку. Бывало такое, что Юлька сильно уставала и не слышала плача. Видимо, моя гостья тоже спала слишком глубоко.

Тихонько постучав, я не услышал отклика, а потому вошел сам. Арина надрывалась и размахивала ножками и ручками, стараясь привлечь к себе внимание, но Марина спала. Под светом бра было видно, что девушка взмокла под одеялом. На лбу виднелись бисеринки пота, а приоткрытые губы казались сухими.

— Это кто у нас тут плачет? — шепотом поинтересовался я, поднимая девчушку на руки вместе с одеялом и слегка покачивая. — Проголодалась, наверное? А что же мама не просыпается? Марина? — осторожно тронул я ее за плечо. — Марина?

Переложив Арину в переноску, я дал ей соску, которую нашел там же. Девчушка жадно вцепилась в нее губами, громко причмокивая, что еще раз подтвердило ее голод.

Марина не проснулась даже тогда, когда я положил ладонь ей на лоб. Девушка горела. Сдернув с нее одеяло, я потрогал ее руки и ноги, что не были прикрыты халатом. Ее кожа оказалась влажной.

— Так, — подытожил я, судорожно вспоминая, что нужно делать. — Нам с тобой Аришка, надо подумать. Давай-ка сначала измерим твоей маме температуру и вызовем врача, а потом разберемся, чем тебя кормить.

Электронный градусник показал 38,7, что было в сложившейся ситуации очень плохо. Набрав знакомому врачу, попросил приехать.

— Главное — не паниковать! — заявил мне Георгий Владимирович. — Если в комнате жарко, приоткрой окно. Компресс на лоб, обтирание водой и водкой. Я буду минут через тридцать.

Забрав с собой сумку Марины и переноску, я поставил ее на стол в столовой. Смеси предсказуемо не обнаружилось, а вот бутылочка — очень даже. Молоко в холодильнике имелось, но манку пришлось искать долго, потому что я даже не помнил, была ли она у меня в шкафу. Мог бы смотаться до круглосуточной аптеки, но оставлять Марину не хотел. Тем более что ждал врача, а Арина есть желала прямо сейчас.

Разбавив молоко водой, вскипятил его и добавил щепотку манки — совсем чуть-чуть, чтобы было попитательней. Остужать пришлось под холодной струей. Чуть не забыл, что надо проверить на руке, прежде чем давать. Воспоминания всплывали неохотно, потому что два года я прятал их даже от себя, но сейчас без них я бы навряд ли справился.

Не знал, сколько нужно ей давать, но девчушка съела полную бутылку. Смешно причмокивала губами, даже не открывая глаз. От соски отказалась. Прикрыв ее одеялом, я перенес сумку на диван, чтобы наконец заняться ее матерью. В комнату переноску не заносил. Боялся, что Марина заболела и может заразить дочку. Что-что, а лечить младенцев я не умел.

— Прошу прощения за посягательство, но лучше так, чем лежать с температурой, — проговорил я вслух, беззастенчиво стягивая с девушки халат.

Несмотря на то, что ответить она мне не могла, я старался сильно ее не разглядывать. То и дело оборачивался на переноску. Дети — они такие: на секунду отвернешься, а там уже Армагеддон случился.

Обтирал девушку влажным полотенцем. Водка и вода — ничего сложного. Старался не намочить белье. Самое обыкновенное белье — без рюшей, бантиков или кружева. Слегка застиранное — на лифе имелись катышки, но не разглядывать ее не получалось. Я даже на ощупь пробовал обтирать, закрыв глаза, но лишь разозлился на себя. Быстро поелозив полотенцем, бросил его в тазик, а ее накрыл простынкой. Девчушка спокойно спала, пока я мочил водой второе полотенце, чтобы уложить его на лоб девушке.

Марина вяло сопротивлялась, но не просыпалась. Температура никак не хотела спадать. Дождавшись врача, не мог найти себе места. Так и сидел на диване рядом с Ариной перед открытой дверью, пока Георгий Владимирович делал осмотр.

— Павел, ребенка сюда лучше не вносить, — первым делом заявил доктор. — Ничего сверхъестественного — всего лишь ОРВИ, но таким маленьким лучше совсем не болеть, — улыбался Георгий Владимирович, рассматривая спящую мордашку.

— Хорошо, — кивнул я на автомате.

— Девочка приходила в себя, но соображает туго из-за температуры. Жаропонижающее я дал, противовирусное тоже. К утру станет легче, однако постельный режим надо соблюдать. Купи вот эти препараты и проследи, чтобы следовала инструкциям. Горло красное, поэтому неплохо было бы полоскать. Грудью не кормить. Пусть сцеживает, чтобы молоко не пропало…

Я слушал, внимал и записывал. Меня мало волновало, что девушка может задержаться здесь на неделю, а то и на две. Главное, чтобы выздоровела, а еще — перестала смотреть на меня как на врага народа. Ничего же не сделал, чтобы она своим взглядом упрекала меня за помощь, которую я ей оказал. Будто я ненормальный, честное слово.

На всякий случай Георгий Владимирович осмотрел и Арину. Порывшись в сумке, я нашел паспорт и свидетельство о рождении. Малышке было всего-то два месяца, но врач убедил меня, что при соблюдении элементарных норм девочка заразиться не должна. Проветривать, лечить, не давать дочку, приковать к постели — ничего сложного, если бы объяснял Марине все это он, но, увы, придется именно мне. Какой будет ее реакция, даже представлять не хотел.

Георгий Владимирович написал мне название смеси, которой лучше всего кормить девчушку. На мой экспромт с молоком и манкой только усмехнулся, но ничего сказал. Никогда не задавал неудобных вопросов, и именно поэтому знакомство было ценным. Очень ценным и очень дорогим.

Не спал до самого утра. Пытался работать, но не получалось. Аришка путешествовала по дому со мной, даже не думая просыпаться. Несколько раз я проверял температуру и у нее, и у Марины. У девчушки симптомов не наблюдалось, а ее мама радовала постепенным снижением температуры. Едва на часах показалось шесть утра, я созвонился с секретарем.

— Ольга Николаевна, доброе утро. Мне ваша помощь нужна. Можете ко мне приехать прямо сейчас?

— Что-то случилось? — поинтересовалась она сонным голосом.

— Ничего непоправимого, но ваша помощь действительно нужна. И возьмите такси, я оплачу.

Секретарь явилась через полчаса. Не слишком довольная ранней побудкой, но, едва она увидела переноску в моих руках, лицо ее тут же преобразилось.

— Это кто у нас тут спит такой сладенький? Это что за сокровище? — прокралась она ко мне кошачьей походкой, не решаясь забрать переноску.

— Арина. Дочка моей хорошей знакомой. Марина спит в гостевой — она заболела, а вот с этой крошкой нужно посидеть, пока я смотаюсь в аптеку и за продуктами.

— Да я же с радостью, — забрала она у меня переноску.

— Я быстро вернусь. Если проснется, дайте ей соску, а если Марина выйдет, пошлите ее обратно. Скажите, что я вернусь и все объясню.

На том и порешили. Заехав в аптеку, я купил лекарства и несколько упаковок смеси. В супермаркете затарился продуктами, но вынужденно сделал еще одну остановку рядом с детским магазином. Кое-что помнил сам, что-то мне подсказали менеджеры. Я прекрасно понимал, что ребенку нужна кроватка, ванночка, пеленки, одежда и еще куча всего, что поместилось в четырех пакетах. У меня глаза на лоб лезли от радионяни, сумки-холодильника и разнообразности сосок для бутылочек — я не помнил, чтобы Юлька покупала что-то подобное, но все равно соглашался с менеджером. А уж когда девушка тонко намекнула мне о том, что младенцам лучше покупать специальную воду, я почти взвыл, но и бутылки купил. А как иначе?

Когда я вернулся домой, Арина уже проснулась и остервенело терзала соску, то и дело хмуря свой лоб. Марина еще не вставала, и это хоть немного, но успокаивало. Подсознательно ждал атомного взрыва, не меньше. В любом случае я решил настаивать на разговоре. На откровенном разговоре, потому что отпустить ее в таком состоянии я готов был только в руки к родственникам. Чувствовал, что теперь в ответе за нее, за них.

Ольга Николаевна покормила Аришку, помогла разобрать мне сумки, сварила бульон, а потом отправилась в офис. Я сказал ей, что сегодня точно буду работать дома, а завтра… Завтра будет завтра.

— Аришка? Аришка? — услышал я голос Марины. Она надрывно кашляла, а потому я поторопился к ней со стаканом воды, куриным бульоном и лекарствами.

Когда открыл дверь, она уже сидела на постели, запахивая халат.

— Что вы со мной сделали? Где моя дочь? — попыталась она показаться грозной, но голос ее был слабым. Зато выражение лица передавало каждое матерное слово, которое она с трудом сдерживала. Черт, да я себя настоящим злодеем почувствовал.

— Не напрягайте горло. Арина уснула после смеси. Вам тоже нужно поесть и выпить лекарства. Врач прописал постельный режим… — мягко отвечал я, ставя поднос на тумбочку.

— Ты, козел, где моя дочь?! — вскочила она на ноги, но пошатнулась.

Поймав ее одной рукой, я совсем не ожидал, что она замахнется на меня, желая ударить. Перехватив ее запястье на голых инстинктах, собирался подождать, пока успокоится, чтобы объяснить ей происходящее. Но она так смотрела на меня. Так пронзительно, пряча ужас за напускным бесстрашием, готовая на все, чтобы уничтожить злодея и сбежать, спасая свою дочку…

Я ее поцеловал. Не знал, что на меня нашло. Не понимал, но целовал — осторожно, бережно, стараясь успокоить ее этим касанием. Желая, чтобы поверила, что ей ничего здесь не угрожает. Я ведь помогаю. Просто помогаю, целуя чужую жену.

Ощутив ее слезы, я отстранился. Растерянно смотрел на нее, усаживая обратно на кровать. Нервный смешок вырвался сам по себе:

— Что? Настолько плохо целуюсь?

— Ужасно… — прошептала она, пряча от меня свой взгляд.

Черт возьми, что я несу?

— Может быть, стоит попробовать еще раз?