Золушка в поисках доминанта. Книга 1

Дора Коуст, 2022

После череды событий я хотела вернуться в Россию, но здравый смысл заставил учиться и поселиться в скромной квартирке на окраине Лондона. И все бы ничего – учеба, работа, подработка, но подруга решила осчастливить меня сертификатом в эротический клуб «Дикая Роза». Повязка на глазах, встреча без имен и обязательств. Страсть затапливала сознание, уводила такими коридорами, в которых я еще не бывала. Но я не ожидала, что моим проводником в мир похоти и наслаждения станет владелец крупной корпорации. Корпорации, в которой я работаю…

Глава 2

Ночью все кошки серы

Анжелика

Удалось-таки пристыдить засранцу. Испортил весь момент. Тут же подскочила на ноги. Чувствовала себя намного хуже, чем там, у него в кабинете. Щеки горели. Сорвав галстук, горделиво прошествовала мимо него, дефилируя в розовых плавках. Футболка прилипла к спине. Вино скатывалось по ягодицам — неприятное ощущение.

Больно схватил за руку. Рывок, и я падаю в его объятия, поскальзываясь на сладкой луже. Лег на пол, как ни в чем не бывало притянув меня ближе к себе. Не могла расшифровать взгляд — слишком серьезный или же недовольный. Оседлав его бедра, хотела разместиться удобнее, а потому неосознанно потерлась ягодицами о выпуклость, затянутую в брюки.

— Что за дурная привычка обижаться и сбегать? Разве взрослые люди так решают проблемы? — его пальцы накрепко впились в мои ягодицы, не давая сдвинуться.

— У меня нет проблем. Зачем вы пришли? — упиралась ладонями в его грудь.

— Избегаешь прямых ответов? Разве трудно быть честной?

— Зачем. Вы. Пришли? — начинала злиться, безуспешно пытаясь подняться.

— Хочу поговорить.

— О чем?

— О том, почему ты сбежала. Мне казалось, мы провели вместе прекрасные два дня. Ты стыдишься того, что было?

— Вас это не касается. — Отвернулась, не желая смотреть на него.

— Меня это касается в первую очередь. Что изменилось в тебе? Там ты бессовестно отдавалась незнакомому мужчине, не вспоминая ни о комплексах, ни о предрассудках. Куда делась та смелая девочка, что стонала подо мной, получая оргазм за оргазмом?

— Да как ты смеешь? — от возмущения, накрывшего с головой, перешла на ты и начала отчаянно вырываться. — Пусти меня и проваливай!

В мгновение оказалась прижатой к полу. С силой стиснув запястья над головой, склонился к самому лицу. Застонала, ударившись затылком. Кожу спины отчетливо оцарапало осколками. Приоткрыла глаза, в которых мерцали яркие мельтешащие вспышки.

— Никогда не смей повышать на меня голос, — произнес он тихо, но угрожающе. — Ты меня поняла? — давил своей мощью, нависая подобно нерушимой скале.

Заторможенно кивнула, вновь прикрывая веки.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Я терпел, но всему приходит конец. Ты будешь наказана за то, что уже дважды пыталась сбежать от меня. Я понятно изъясняюсь?

От него умопомрачительно пахло парфюмом, да только вот вкупе с тупой головной болью аромат усугублял положение. Я лежала в растерянности, не зная, чего ожидать. Запал пропал, растворился. Не хотелось больше ругаться, лучше бы спать лечь, и желательно вместе с ним. Хотя кого волнуют мои желания?

В глубине души зарождалось волнение, сдобренное сладким предвкушением. Несмотря на откровенную угрозу в голосе, не верила, что он сможет причинить мне вред, а может, просто не хотела верить. Возбуждение скатывалось тугим комком в низ живота, собиралось в лоне. Закусила губу, ожидая наказания.

Он болезненно впился губами в мой рот, ворвался языком, снося все хлипкие преграды гордости. Свободной рукой спустился к ягодицам и разорвал сбоку тонкую ткань трусиков. Треск не отрезвил. С напором ощущала всю его злость. Сегодня не было ласки, лишь животное вожделение. Даже поцелуй словно клеймил, помечая без труда завоеванные территории.

Отстранился также резко и поднял рывком, разворачивая к себе спиной, как тряпичную куклу. Голова закружилась, и, если бы не его стальная рука, придавливающая к груди, наверняка упала бы. Одним ловким движением он поставил передо мной стул и, толкнув, заставил опереться на его спинку руками. Наступив на осколок, болезненно зажмурилась. Испорченное белье полетело на пол, и Александр чуть стукнул ногой по внутренним краям стоп, чтобы встала шире.

Ожидала, что тут же ворвется, но он как ни в чем не бывало прошествовал мимо, направляясь к кухонным шкафам.

— Ответь, что тебе нужно? Я скажу, где лежит.

— Замолчи и не издавай ни звука.

Стало обидно. Мне даже почудилось, что здесь сейчас со мной другой мужчина, попросту пользующийся знаниями о том, где я была два дня и чем занималась.

Покопавшись в ящиках, он достал моток серой бельевой веревки, которую я, по обыкновению, закрепляла на гвоздях в кухне, чтобы развесить выстиранные вещи. Предполагала, что хочет связать, да только вот данная затея мне уже не нравилась.

— Если ты собрался меня связать, то можешь положить веревку на место. Я не буду в этом участвовать.

— Будешь.

Холодный голос заставил прирасти к полу, вытягивая наружу глубинный страх. Меня вдруг осенило: да он же просто сумасшедший. Как я сразу не поняла?! Красивый, богатый, умный, сексуальный, страстный — конечно же, у него, должно быть, не все в порядке с головой, потому что… Да не бывает таких идеальных мужчин! А вдруг он маньяк? Если у него просто не получилось убить меня в прошлый раз, и сейчас он вернулся, чтобы трахнуть и расчленить?!

Меня мелко затрясло, дыхание участилось. Сердце бухало где-то в пятках, а пальцы рук с силой впивались в деревянную спинку стула. Слюна стала вязкой. Александр уверенно приближался ко мне, разматывая клубок.

— Можно задать вопрос? — волнение проскальзывало в каждой букве, выдавая с потрохами.

— Нет. Я сказал тебе молчать.

— Ты маньяк? — спросила и замолчала, боязливо косясь на присевшего на корточки мужчину.

* * *

Александр

Я молчал, не отвечая на ее вопрос, игнорируя не специально, но обдуманно. Маньяк ли? Сам не знал. Наверное, да, разве что только своими руками никого не убивал.

— Сама ответишь себе на этот вопрос по окончании.

— То есть я все-таки останусь жива?

Глупая маленькая девочка. Уже придумала в своей голове ужастик, где я играю главную роль — злодея. Но ведь продолжает стоять, хоть и трясется как осиновый лист, не убегает. А все потому, что ее возбуждают такие игры, правда, она об этом еще сама не подозревает. Отсюда мне хорошо видны ее складки, сочащиеся белесыми выделениями возбуждения. Готова ко всему. Хочется ворваться, насадить так глубоко, как только позволяет тело. Чтобы прогнулась спиной подобно кошке и кричала от фонтанирующих ощущений. Но нет, сегодня я буду наказывать.

Поднявшись, потянул за собой веревку, которая крепко приковала обе ноги к ножкам стула. Продев ее между деревянными прутьями спинки, обвязал запястья, соединив их вместе и закрепив все на той же спинке. Подергал, чтобы проверить, насколько она сможет двигаться, и поднял взгляд.

Страсть, страх, похоть, стыд, возбуждение — ее медовые глаза передавали все оттенки сопутствующих эмоций. Дышала глубоко. Грудь поднималась и опускалась. Губы высохли — она хотела меня. Пыталась скрывать, но хотела.

— Что ты будешь делать? — меж рваных вдохов шепотом спросила она.

— Если не перестанешь разговаривать, то закрою рот кляпом. — Взяв ее за подбородок, провёл подушечкой большого пальца по нижней губе и, не удержавшись, поместил один палец ей в рот, заставляя облизать его. — Хорошая девочка. Я надеюсь, ты усвоишь урок и больше не станешь делать ошибок…

* * *

Анжелика

«Самый настоящий повернутый на сексе маньяк!» — кричал мой разум, а тело запихивало его в самую дальнюю кладовку, чтобы не мешал мне концентрироваться на ощущениях. Никогда не думала о том, что могу возбудиться оттого, что кто-то свяжет меня, оставив без возможности двигаться. Оказалось, что мне дико нравится, когда надо мной властвуют.

Нет, то, что он затыкает меня с определенной периодичностью, конечно же, возмущало и откровенно бесило, но я понимала, что мысли мешают мне получить всю гамму чувств, ощутить остроту хождения по лезвию. Грудь отдавалась болью, соски превратились в напряженные горошины, четко вырисовывающиеся под футболкой. Низ тянуло от желания и хотелось сомкнуть колени, да только физически сделать я этого не могла.

Обходя вокруг меня, Александр легонько, почти неощутимо, касался бедер, груди, живота, ягодиц. Тело вздрагивало, мышцы сжимались, откликаясь на скупую ласку. Все пропало в тот самый миг, когда одну из ягодиц немыслимо обожгло. Он ударил меня ладонью, пальцами, стопроцентно оставляя красный отпечаток своей пятерни. Выгнувшись, взвыла подобно волчице. Боль не была сильной или нетерпимой — скорее, отрезвляющей. Я больше испугалась, хотя и приятного было мало.

Мужчина оглаживал пострадавшее место, то и дело опускаясь все ниже и ниже, почти задевая набухшие складки и маленький вход. Через минуты таких дразнящих издевательств он все же коснулся внешних краев лона, медленно провел по ним пальцем, и мне показалось, что я вот-вот взорвусь, но неугомонная ладонь прижгла и вторую ягодицу.

Экзекуция продолжалась и продолжалась: гладил, касался, задевал, а затем наказывал. Возбуждение до предела, хочется взорваться до невозможности. Губы искусаны, нервные окончания — бомба мгновенного действия. Слезы льются из глаз от бессилия, так хочется достигнуть разрядки, но мой палач не умолим. Он уже не ласкает, лишь обжигает ягодицы, которые давно онемели. В ушах будто вакуум.

— Проси! — говорит он громко, четко, но словно вдалеке.

Я понимаю, о чем он. Гордость не позволяет умолять. Хотя о какой гордости может идти речь, если ты привязана к стулу и испытываешь на себе сексуальное наказание от почти незнакомого человека?

— Проси!

Шлепок, шлепок, еще шлепок. Мышцы ног сводит судорогой, колени подкашиваются. Меня трясло от страха? Забудьте! Меня сейчас трясет по-настоящему, подобно взмывающей вверх космической ракете.

— Проси! — давит своим голосом, напором.

Удар следует за ударом, и я не могу больше терпеть. Задыхаясь, захлебываясь слезами, хрипя, шепчу:

— Пожалуйста!

— Я не слышу!

— Пожалуйста! — кричу, насколько возможно, но он продолжает наносить удары.

Мне кажется, я сейчас попросту упаду в обморок, отключусь, сползу прямо на стул, и все равно, как это будет выглядеть.

— Пожалуйста, мой Господин! Повтори! — в словах угроза.

— Пожалуйста, мой Господин…

Удар пришелся на клитор — ощутимый, взрывной. Боль, смешанная с невероятным удовольствием. Я закричала, вскинулась, выгнулась дугой. В глазах потемнело. Тело сотрясали мощнейшие оргазмы — один, другой, третий… Они расходились волнами, заставляли дрожать, скапливались онемением в затылке.

Не помню, как отключилась. Просто все померкло, исчезло — звуки, запахи, виды. Остались лишь нескончаемые волны, расходящиеся дугами по телу, путешествующие вместе с кровью в каждую клеточку.

* * *

Анжелика

Проснулась посреди ночи и резко села на постели. Да нет, моя комната, да и ночь за окном. Кровать, плед, футболка — все мое, даже кошка, спящая в ногах. Не помню, как легла спать. Совсем память отшибло. Вроде и вино всегда одно и то же беру, а выходит, в этот раз паленое попалось.

Откинула плед. Во рту образовалась настоящая пустыня. Очень хотелось пить. Голова раскалывалась, а тело ломило, будто я весь прошедший день занималась спортом или пробежала не менее десяти километров по бездорожью. Нашарив в темноте кончиками пальцев ног мягкие тапочки, обулась и поднялась. Тут же перед глазами все закружилось — пол приближался, как в замедленной съемке, а я успела подумать лишь о том, что, кажется, заболела и не смогу завтра отправиться на поиски работы.

— Давай-давай, приходи в себя! — голос звал меня сквозь призму или толщу воды.

С трудом приоткрыла глаза. Яркий свет ударил по ним, ослепляя.

— Голова… — простонала отчаянно.

Зуб на зуб не попадал. Лихорадило — все казалось каким-то выдуманным сном. Теплая вода омывала нагое тело, но казалась то ли слишком холодной, то ли слишком горячей.

— Сейчас станет легче, потерпи. — Мягко, ласково — так бы всегда.

Сквозь приоткрытые веки смотрела на то, как он раздевался, оставаясь таким же нагим, как и я. Чуть подвинув мою спину, пролез назад, усаживаясь в небольшую ванну. Притянул к себе, посадив полубоком, и обнял. В его груди учащенно билось сердце. Приятно, когда волнуются, да только источником моего непонятного самочувствия стал именно он. Разум прояснялся. Секунды отсчитывали свой ритм, а я вспоминала все больше и больше. Теперь понятно, отчего ярким пламенем горит моя задница.

— Как ты, Ангел? — губами коснулся макушки, а я продолжала млеть, лежа у него на груди.

— Плохо… — на самом деле мне действительно стало легче, но хотелось, чтобы он устыдился своих поступков.

— Давай немного полежим с тобой. Я тебя помою, хочешь? — гладил по волосам, спине, плечам.

— Хочу…

Мягкие, нежные прикосновения губки к телу. Такой разный мужчина. Сколько же масок он носит на себе, изменяясь молниеносно, словно по щелчку пальцев. Чего хочет? О чем думает? От воспоминаний стыд залил лицо, и я уткнулась ему в грудь, чтобы не смотреть в глаза. Мне понравилось то, что произошло между нами сегодня, но я никогда никому в этом не признаюсь, даже ему.

— Что это было? — тихонько спросила, надеясь, что он понимает, о чем я.

— Ломка, похмелье, отходняк — назови как угодно, смысл от этого не поменяется. Твой организм испытал шок, и это его реакция на произошедшее. Обычно к такому готовятся, учатся достигать пика постепенно, но ты расстроила меня, а потому получилось то, что получилось.

Молчание повисло меж нами. Ожидала извинений, но нет. Думали о своем, а может быть, и об одном и том же. Вода и его легкие поглаживания успокаивали. Рядом с ним я ощущала тепло и защиту. Когда губка прошлась по всему телу, Александр ее отложил и, взяв зеленый бутылек, выдавил немного геля на ладонь, растирая меж пальцами, видимо, чтобы согреть. Осторожно раздвинул мои ноги, следя за реакцией, и прикоснулся подушечками к лобку, а следом и ниже. Аккуратно прошелся по складкам, огладил края входа и, немного надавив, проник внутрь. Размеренные, спокойные движения, и вот, когда я только-только прочувствовала удовольствие от таких ласк, убрал руку, будто оставляя в одиночестве.

Покраснев, села чуть удобнее, чтобы сильно не облокачиваться на поврежденную кожу ягодиц, и отчетливо почувствовала его член прямо там. Он стоял, подобно несгибаемому стволу дерева, и совсем недвусмысленно упирался в половые губы. Возбуждение отозвалось в лоне со скоростью света — только что начинало затухать, а теперь уже снова горит необъятным расширяющимся комком.

— Ну что, Ангел, давай смоем гель…

Поднялись вместе, почти одновременно. Включив душ, мужчина направил прохладные струи мне на спину, чтобы другой рукой проходиться по коже, смывая остатки пены. Спина, шея, ключицы, живот, ягодицы… и вот уже пальцы невесомо порхают по клитору, пока струи под напором направлены в самое сосредоточие. Вынужденно уперлась ладонями о стену. Не могла и не хотела его останавливать. А зачем? Тело просило разрядки. Я хотела снова ощутить его там — внутри, чтобы заполнил до отказа, будто так и должно быть всегда.

Один палец, два — до чего это приятно, но не то… Член терся о ямку меж ягодиц, словно он насмехался надо мной, дразнил. Беззастенчиво подалась назад. Желала, чтобы он ощутил свою вину за проделанное, но секса хотелось больше, а потому отмахнулась от мысли, оставив ее на потом.

— Готова?

Мог бы и не спрашивать, ведь я все равно кивнула стене, на большее меня не хватало. Выключив и убрав душевую лейку, жестко сжал бедра, подтягивая к себе, заставляя прогнуться в спине. Головка коснулась возбужденной кожи, прошлась по краям складок и скользнула внутрь, наконец-то удовлетворяя мое нестерпимое желание. Стон сорвался с губ. Проникал все глубже и глубже, постепенно расширяя внутренние стенки, изменяя под себя. Набирал скорость и вдруг останавливался, действуя медленно, наслаждаясь процессом.

Я стонала, закрыв глаза — ничего больше не хотелось. Он, я и секс — нечего добавить или убавить. Движения стали резче, жестче. Александр обнимал меня одной рукой за талию, а пальцами другой водил по губам, время от времени погружая их в приоткрытый рот. Находясь на грани блаженства, не беспокоясь ни о чем, обсасывала их, чуть прикусывая зубами. Рука пропала от лица на секунду и тут же коснулась клитора. Круговые движения поверх горошины сводили сума. Дышала учащенно, жмурилась, готовилась взорваться в оргазме. Скорость увеличилась. То и дело слышались нескончаемые хлопки о мои ягодицы. Быстрее, еще быстрее — и вот он, взрыв. Удерживал крепко, пока я стонала и извивалась, изливался семенем внутрь, насаживая меня на свой член.

Только сев обратно в ванну вместе с ним, поняла, насколько проголодалась и устала. Хотелось курицу и спать, и чтобы остался рядом хотя бы на эту ночь. Все же когда спишь столько лет одна, обнимая подушку, и вдруг проводишь ночь в объятиях мужчины, перьевое изделие уже не прельщает.

Обмотавшись полотенцами, вышли в коридор. Все равно в квартире, кроме кошки, никого больше нет, да и та наверняка уже видит десятый сон.

— Как насчет позднего ужина или раннего завтрака? Какой уже час?

— Время — два. Так что да, мы успеем еще и поесть, и поспать. — Улыбнулся.

Какая по счету улыбка за этот долгий день? Первая или вторая? Так скуп на эмоции. Жаль…

Кухня встретила нас настоящим погромом. Стул по центру, на котором висели куски от совсем недавно целой бельевой веревки, осколки и сладкие лужи от вина на полу, а самое главное — перевернутая тарелка с моей курицей и овощами. Кошка лишь покосилась на нас одним глазом и как ни в чем не бывало отвернулась к своему импровизированному шведскому столу, продолжая нагло жрать прямо у нас на глазах.

Хотелось сесть и разреветься. Прямо так, на чертов грязный пол. Потратила деньги, на которые могла бы питаться целую неделю, а теперь даже не поужинаю, не говоря уже о последующих днях.

— Я так понимаю, у кошки курицу отбирать не будем? — шутливо прозвучало за моей спиной.

В ответ смогла лишь печально хмыкнуть. Нужно было убраться, чтобы к утру все здесь не присохло, а потому прошлепала к кладовке и достала оттуда швабру и ведро. С воинственным видом пройдя обратно в ванную, набрала воды и вернулась на кухню.

— Могу пожарить яичницу, будешь? — не знаю, что такое отразилось на моем лице, но Александр нахмурился.

— Нет, у меня есть другая идея, — с этими словами он вышел из кухни.

Ну, а нам что? А нам нужно искоренить бардак.

— А ну брысь, зараза! — кошка сиганула из кухни, но все же что-то успела оторвать от курицы, видимо, про запас.

Курица и овощи пошли в контейнер и заняли свое место в холодильнике. Вот пусть теперь ест, жадюга, пока не закончится, зато сэкономлю на корме. Отправив тарелку в мойку, намочила в ведре широкую губку швабры и отпустила на пол. Я уже вымыла плитки и даже собрала все осколки, когда в кухню вернулся Александр.

— Как ты быстро, а самое главное, вовремя. — Обнял меня со спины, касаясь губами шеи. — Входная дверь открывается ключом или там щеколда?

— Щеколда.

— Хорошо. — Еще один поцелуй.

Послышался тихий скрежет в дверь, и я оглянулась на мужчину с недоумевающим выражением лица.

— Ужин наш приехал и свежие вещи для меня, — ответил на мой немой вопрос и, в последний раз поцеловав кончик носа, ушел открывать, оставив меня, стоящую посреди кухни с ведром в одной руке и шваброй наперевес в другой.

Не хватало только, чтобы… Полотенце все же свалилось на пол.

Перекусив восхитительным спагетти с курицей и каким-то травяным салатом вперемешку с орехами, я, наконец, созрела для разговора, предварительно заручившись поддержкой одного бокала вина.

— Чувствую себя самым счастливым человеком… — проговорила, мечтательно прикрыв глаза.

— Почему?

— Я вкусно поела и сейчас пойду в кроватку! — улыбнулась ярко, открыто, наблюдая за его реакцией из-под полуоткрытых век.

— Эх, а я — глупец, думал, что для счастья нужны отличный секс, вкусная еда и сон в теплой кроватке рядом с прекрасной женщиной. Выходит, без первого можно вполне обойтись…

— Сам себя не похвалишь, никто не похвалит? — нравился мне вот таким — открытым, улыбчивым, будто просто друг или парень-сосед, который зашел в гости.

Нет постоянно давящего напряжения. Нет властности в действиях, интонации, голосе. Нет контроля для каждого шага — чудесный мужчина. Жаль только, что это всего лишь одна его часть и, к сожалению, малая.

— Конечно. Ну что, уберем со стола и в путь?

— Угу. Вкусное вино, вкусная еда. Спасибо.

— Не за что. Это мелочи жизни.

— Я, кстати, подумала над своим вопросом. — Стол опустел, а ополовиненная бутылка пропала в недрах холодильника.

— Каким?

Не видела его лица, но буквально кожей почувствовала, как он напрягся. Голос отяжелел. Из него пропали только появившиеся краски, да только отступать и придумывать какой-нибудь бред я была не намерена.

— Я спросила, маньяк ли ты.

— И какой же ответ созрел в твоей милой головке?

— Ты точно сексуальный маньяк. — Специально не отходила от холодильника, прикрывшись его дверцей, чтобы не видел моего лица.

Прошла минута или две тишины, прежде чем я все-таки выглянула из-за импровизированного щита и, широко улыбнувшись, добавила:

— Но знаешь, так выходит, что я тоже озабоченная маньячка…