Гламорган

Дон Нигро, 1996

Приквел саги «Пендрагон-Армитейдж». Пять актеров (3 женских и 2 мужские роли). Трагическая история нескольких поколений семьи Пендрагонов-Лэмов, приведшая к тому, что юная Джейн Лэм попадает в бостонскую таверну «Гроздь винограда». Дальнейшие события описаны в пьесе «Ужасная бойня в Бостоне». После встречи Джейн с Кристофером Рампли, последний становится Джеймсом Армитейджем и рождается Захари Пендрагон. Оба – отцы-основатели саги.

Декорация

Пендрагон-Касл в Гламорганшире, Уэльс, в различные годы от 1736 до 1776, и другие места до 1780 г., включая палубу корабля, таверну «Гроздь винограда» миссис Терли в Бостоне, колония Массачусетс, дом в Нортхэмптоне, все представлено очень просто затемненной единой декорацией, в которой проступают руины готического замка. Персонажи часто говорят из разных мест и времен, но все постоянно на сцене и видны одновременно. Актеры никогда не выходят из роли и не замирают. Времена и пространства легко переходят одно в другое без пауз и затемнений.

(Свет падает на ДЖЕЙН ЛЭМ. Ей 23 года, она в таверне «Гроздь винограда» миссис Терли, в Бостоне, колония Массачусетс, 1780 г.)

ДЖЕЙН ЛЭМ. В графстве Гламорган, что в южном Уэльсе, есть облюбованные совами руины, которые когда-то были Гламорган-Каслом.

ОУЭН ПЕНДРАГОН (темноволосый, нервный мужчина, 35 лет, бродит по коридорам Пендрагон-Касла, 1736 г.) Мой замок облюбовали совы. Я — последний из Пендрагонов. Вороны и совы захватят это место, когда я буду улыбаться в могиле.

ДЖЕЙН ЛЭМ. Властители Пендрагон-Касла правили этим местом еще до появления короля Артура, но замок пришел в упадок.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я смотрю в зеркало и наблюдаю, как гнию. Степень разложения достаточно велика. Я разваливаюсь. Камни, из которых сложены стены, падают во двор. Совы и вороны кружат в вышине. Я — последний.

ДЖЕЙН ЛЭМ. У Оуэна Пендрагона, последнего властителя Пендрагон-Касла, три жены умерли молодыми, не подарив ему наследника.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Совы приходят за моими женами. Моими хрупкими, юными, красивыми женами. Черные птицы кружат над замком, стервятники. Я устал хоронить своих жен.

ДЖЕЙН ЛЭМ. И в это богом забытое место мою бабушку, Джейн Гриффит, наняли служанкой в тысяча семьсот тридцать шестом году.

(ДЖЕЙН ГРИФФИТ, 19 лет, вытирает что-то пролитое на пол).

ОУЭН ПЕНДРАГОН. И что, по-твоему, ты делаешь?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Вытираю пролитое вино, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. А почему ты это делаешь? Я велел тебе это делать?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Нет, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Кто-нибудь велел тебе это делать? Кто-нибудь говорил тебе, что ты можешь заходить в мои личные апартаменты и вытирать вино, или рвоту, или кровь?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Это моя работа, сэр, заботиться о таком.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Твоя работа, значит? Заботится о таком? И что подразумевается под таким? Заботиться обо мне — тоже твоя работа?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Нет, сэр, я должна заботиться только о вещах.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. А откуда тебе известно, что я не собирался слизывать это чертово вино с пола, девочка? Что? Чему ты улыбаешься?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Ничему, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты смеешься надо мной? Не видишь во мне своего хозяина и господина?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Я вижу в вас очень грустного и одинокого человека, который расплескал вино, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Видишь, значит? Служанка считает себя вправе дерзить Оуэну Пендрагону? Да ты знаешь, кто я, девочка?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да, сэр. Знаю.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Тогда, может, ты мне скажешь. Кто я?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Вы — Оуэн Пендрагон. Властитель Пендрагон-Касла.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Последний властитель. Я — последний. И ты не боишься меня, девочка? Разве ты не слышала ужасных историй о моей порочности. Ты не боишься меня?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Я вас жалею.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Жалеешь? Жалеешь меня? Служанка жалеет меня! Разве ты не знаешь, что я убил трех жен?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Я знаю, что одна ваша жена умерла от воспаления легких, и в этом вашей вины точно нет. Другая упала с лестницы, когда в замке вас не было. А третья умерла в родах.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Да ты — кладезь информации.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Вы сами спросили, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я вижу, теперь, когда ты живешь в замке, деревня будет в курсе всех моих деяний. Да, моя последняя жена умерла, родив мертвого Пендрагона. И теперь я — последний властитель Пендрагон-Касла, но мне не нужна жалость паршивой служанки. Ты меня поняла?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да, сэр, думаю, поняла. Вашу часть, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Какую еще часть?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Ту, что скорбит, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Да что тебе до моей скорби?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Мы не властны над тем, что чувствуем, сэр, лишь над тем, что делаем.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Только проповеди от девчонки мне и не хватает. Убирайся. Убирайся и оставь меня в покое. Но сначала принеси вина.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Я думаю, на сегодня выпили вы уже достаточно, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты так думаешь. Да?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да. Я думаю, вам пора ложиться в постель.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. В постель.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да, в постель.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты тревожишься обо мне, девочка?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. И как тебя зовут?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Джейн Гриффит, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. И как ты попала сюда, Джейн Гриффит?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Моя тетя работала у вас, сэр. Случалось, она приводила меня в замок, когда я была моложе, после смерти моих родителей.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты — то маленькое существо, что глазело на меня с лестницы, когда Гвиннет Оуэн притаскивала тебя сюда?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Но почему ты решилась работать здесь, зная меня, зная, какой я, зная это место, почему ты пришла сюда по доброй воле? И говори правду. Никакой лжи. Только правду.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Если по правде, сэр, думаю, меня притягивали ваши страдания.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Или мои деньги. Тебя притягивали мои деньги.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Не нужны мне деньги, сэр, если они приносят так много горя, как принесли вам. Да и едва ли у вас что осталось сэр, я про деньги — не горе. Думаю, их у вас просто нет. А вот горе притягивает меня.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. У тебя фатальная слабость к проклятым, так?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. К заблудшим, возможно. Похоже на то.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. То есть ты различаешь заблудших и проклятых? Разве проклятые — не заблудшие?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Проклятые — заблудшие, но не все заблудшие — проклятые.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты — умная девочка, этого у тебя не отнимешь. И очень красивая, для такой тщедушной. Твоя красота тревожащая, проникает в душу.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Вы боитесь моей красоты?

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я научился бояться всего, чего хочу. (Пауза). Предлагаю тебе сделку. Я перестану пить и пойду в постель, если ты пойдешь со мной.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Если хотите, я помогу вам лечь в постель.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Джейн?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да?

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Может, тебе не следует?

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Может, и не следует. Но я пойду.

(Они смотрят друг на дружку).

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты свалишься в бездну, Джейн.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Значит, свалюсь.

ДЖЕЙН ЛЭМ. В ну ночь она разделила его постель, а потом делила каждую ночь, и в положенный срок родила дочь, Мэри. Но после родов открылось кровотечение, которое не могли остановить.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Я умираю, Оуэн.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты не умираешь. Я исчерпал свою квоту убийств. Три — магическое число. Больше смертей не будет.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Ты должен позаботься о нашей дочери.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Сама будешь о ней заботиться. Со смертными пользы от меня никакой. Ты должна жить, а не то ребенок умрет.

ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Поклянись мне, что будешь заботиться о ней, любить ее и ни в чем не винить.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я не поклянусь. Я не даю тебе разрешения на смерть. Не позволяю тебе умирать, женщина.

ДЖЕЙН ЛЭМ. Но моя бабушка умерла, и Оуэн Пендрагон горевал, как душа в аду.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ребенок убил ее. Нет. Я должен любить ребенка. И все-таки я ненавижу это существо. Но и нет у меня к нему ненависти. Но самое лучшее — ненавидеть ее, потому что она тоже может умереть. Это проклятье, с какой стороны ни посмотри. При любом раскладе я проклят, отныне и навеки. Я не должен винить ребенка. Убил ее Бог. Именно Бог заманил меня в кошмар влюбленности в смертную. Будь я проклят и ввергнут в еще худший рай, чем этот, если я когда-нибудь еще совершу эту глупость.

ДЖЕЙН ЛЭМ. И однако, он любил ребенка, и распространил слух, будто она — сирота, дочь дальнего родственника, и это позволило ему дать ей фамилию Пендрагон, чтобы она смогла унаследовать его земли и состояние, каким бы оно ни было. В деревне Пендрагон все знали правду, разумеется, но никто никому ничего не рассказал, потому что последнего властителя Пендрагон-Касла не только боялись из-за его вспыльчивого нрава, но и жалели за выпавшие на его долю страдания. Вот так моя мать и выросла в темном, старом тюрьме-замке.

(ОУЭН сидит в библиотеке, пьет. Смотрит на МЭРИ, которая читает. 1756 г. ОУЭНУ 55 лет, МЭРИ — 19 лет).

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Почему вы так на меня смотрите?

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Разве нельзя на тебя смотреть? Даже коту дозволено смотреть на принцессу.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Вы смотришь на меня слишком много. Ваши глаза прожигают во мне дыры.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты очень напоминаешь ту, кого я когда-то знал.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Правда?

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Да. Ты становишься все больше на нее похожа, с каждым днем. Все это часть заклятия, знаешь ли. Почему ты выглядишь такой грустной? Ты всегда такая меланхоличная. Я жестоко отношусь к тебе?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Нет. Вы не жестокий.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я дал тебе крышу над головой, одежду, еду, мое имя, ведь так?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Да. Вы дали мне все это.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я никогда тебя не бил.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Вы никогда не прикасались ко мне.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Это правда, иной раз я кричу, ору на луну, на Бога, кляну его, но тебя — никогда. Я никогда не кричу на тебя. Никогда не ругаю.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Вы во всем добры ко мне, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. И однако, ты грустная. О чем ты печалишься, Мэри?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Не знаю. О том же, что и вы.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты печалишься о том же, что и я?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Ночью я не могу согреться. Меня мучают кошмары.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Правда? И что тебе снится?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Мне снится, что я брожу по какому-то темному месту, где много комнат и коридоров, и там совы, и вороны, и зеленые изгороди, и стены, и горгульи, и узкие, выложенные карме тропы, а еще там великая грусть. Я заблудилась, и где-то в лабиринте есть сад, с розами, но мне его никогда не найти, а в моей голове огонь.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Огонь.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Я думаю, этот тот самый огонь, в который вы смотрите каждый вечер, сыр, когда пьете в этой комнате. Совы ухают, и вы смотрите в огонь. Этот огонь в моей голове, в моем кошмарном сне.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Мне жаль, что ты несчастна, дитя. Но я ничего не могу с этим поделать. Не могу быть счастливым ради тебя. У меня свои кошмары.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. И что вам снится, сэр?

Конец ознакомительного фрагмента.