Вознагражденные усилия любви

Дон Нигро

Четырнадцать актеров, 5 женщин и 9 мужчин (9 женских и 22 мужские роли). Шекспир, в Стратфорде и в Лондоне, окруженный, как реальными людьми, так и персонажами своих произведений. Мятущийся, любящий, борющийся, творящий, каким видит его драматург. Как живой.

Дон Нигро «Вознагражденные усилия любви/Loves Labours Wonne/1981, 1995».

Действующие лица:

ШЕКСПИР

БОУН/ДЖОН/ПОЛОНИЙ

СЮЗАННА/МИРАНДА

АРИЭЛЬ/ДЖУДИТ

АННА

ЛЕДИ

МОГИЛЬЩИК/ГРИН

РИЧАРД ТРЕТИЙ/МАРЛО/БРАТ РИЧАРД

МАНДЕЙ/СВЯЩЕННИК/НИЩИЙ

БЁРБЕДЖ/ДОКТОР/ПОУЛИ

АЛЛЕН/ФРИЗЕР

ХЕНСЛОУ/ШУТ

МЭРИ/МИССИС АЙСЭМ/КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

ЧЕТТЛ/ФАЛЬСТАФ/СКИРС

Декорация:

Сцена театра «Глобус». Сундуки с костюмами, бутафория, части декораций, из которых актеры по ходу пьесы сначала строят, а потом разбирают различные локации в Стратфорде и Лондоне. Люк, размером с могилу, открыт. Время и пространство подвижны, и различные времена и пространства могут переходить из одного периода в другой, из одного места — в другое. Актеры не всегда должны покидать сцену, если не заняты в картине. Пауз между картинами нет, смены декораций тоже, за исключением тех случаев, когда актеры что-то строят или разбирают. Каждое действие проходит от картины к картине, как неразрывная галлюцинация. Эти люди, времена, места… Всё связано в разуме Шекспира.

Драматург выражает благодарность нижеперечисленным за ощутимую помощь на ранних этапах жизни этой пьесы: Мириам Джилберт, Оскару Браунстайну, Ли Вудсу, Августе Ганнарсдаттер, издательству «Театр коммуникейшн гроуп», которое опубликовало раннюю версию пьесы в серии «Пьесы в процессе», Роберту Голдсби и «Беркли стейдж компани», Лоренсу Харбисону из «Сэмюэль Френч, инк.» и Джозефу Нигро.

Действие первое

1

(Ночь. Сцена театра «Глобус». Надвигается гроза. Через мгновение на сцену выходит мужчина, с бутылкой вина в руке: ШЕКСПИР, ему под пятьдесят. Позже он станет моложе, но проявляться это будет только в манере поведения и голосе. Он всматривается в темный зал).

ШЕКСПИР. Кутежи наши нынче закончены. Лицезрите будущего бога. Я создаю маленькие миры, завожу их, наблюдаю, как они бегут. И умирают. Я убежал в горе и ужасе от полей и лесов Стратфорда в этот призрачный город, и здесь живу в фантазиях, обряжаюсь в театральные вымыслы, и в итоге выдуманное и настоящее переплетаются так тесно, что я более не могу их разделить. Я что-то потерял, какой-то ключ, открывающий эту загадочную пьесу, что-то такое, что я знал и, возможно, забыл. Что это? О, за музу, что вознеслась, пылая… О, за музицирующего пастыря… О, за музу, какой бы ни была… О… Мусор. Я оставляю потомкам целую его кучу. Деревенские людоеды, городская чума, где кто-то ест, где кого-то едят, чумные язвы, любовные язвы, любви усилий лабиринт… Господи, я воняю. Я не смотрю. Я потерял способность видеть. Ноги дрожат, чародейства как ни бывало, они все отнимают у меня. (Внезапно, с горечью и злостью). МОЙ! ЭТОТ МИР МОЙ! МОЙ! (Громовой раскат. ШЕКСПИР смотрит вверх). Хороший эффект. Надо запомнить. Драматичность. Буря надвигается, чтобы поглотить меня. Что это? Шаркающий звук. Крыса за кулисами? (Прислушивается. Приближаются шаги, сопровождаемые шуршанием). Что-то злобное сюда ноги волочит? Смерть-старушка? Жуть. Идет, чтоб сердце мне убить.

(Пятится на авансцену, подальше от шума, с самому краю сцены, останавливается. Шаги приближаются, становятся все громче, вселяют тревогу, наконец, появляется БОУН, с метлой в руках, подметает. Старый, бледный, тощий. Останавливается, смотрит на замусоренную сцену, валяющуюся бутафорию).

БОУН. Что за гребаный бардак.

ШЕКСПИР. Насчет этого должен с тобой согласиться.

БОУН. Что? Кто здесь?

ШЕКСПИР. Не я.

БОУН (слышит плохо, щурясь, всматривается в сумрак). Нет, это я.

ШЕКСПИР. Это не я.

БОУН (видит его). А-а-а, это вы.

ШЕКСПИР. Нет.

БОУН. Да.

ШЕКСПИР. Я так не думаю.

БОУН. Не бойтесь. Всего лишь старый Боун, я да крысы, передвигаю пыль с места на места, сметаю грехи второсортных людей. Посмотрите на этот бардак. Все вывалили. И оставили старику Боуну. Он приберется. Никакого сочувствия. Актеры. Я думал, вы давно ушли. Так и сказал вашей дочери.

ШЕКСПИР. Моей дочери? Где?

БОУН. Она наверняка все еще здесь. Я думал, вы ушли сразу после вечеринки. До Стратфорда путь неблизкий. (Зовет). МИЗ ХОЛЛ? МИЗ СЮЗАННА? ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ! ВАШ ОТЕЦ ТАКИ ЕЩЕ ЗДЕСЬ! (Поворачивается к ШЕКСПИРУ). Умная девочка. Вся в отца. Вы можете ею гордиться.

ШЕКСПИР. Да. И бояться.

(Выходит СЮЗАННА, красивая, уверенная в себе молодая женщина, лет под тридцать, прижимает к груди мужской плащ. Смотрит на отца, который предпочитает не встречаться с ней взглядом).

СЮЗАННА. Я знала, что ты здесь. Папа, что ты здесь делаешь?

ШЕКСПИР. Прибираюсь?

СЮЗАННА. Ты должен был уйти с нами после вечеринки. И знал это. Почему ты сбежал?

БОУН. Вы не уходите, мастер Шекспир?

ШЕКСПИР. Ты видишь выход? (СЮЗАННА пристально смотрит на него. Их взгляды встречаются. Он отводит глаза). Завтра.

БОУН. Вы что-то забыли?

ШЕКСПИР. Несомненно.

БОУН. Что вы забыли?

ШЕКСПИР. Не могу вспомнить.

БОУН. Они устроили вам отличные проводы. Печально, что вы уходите.

СЮЗАННА. Нет. Это радостное событие.

БОУН. Да, и это тоже. Вы писали хорошие пьесы.

ШЕКСПИР. Нынче уже немного старомодные.

БОУН. Мне нравится одна… «Вольпоне».

СЮЗАННА. Это…^[1]

ШЕКСПИР. Одна из моих лучших.

БОУН. Ваш отец всегда говорит о возвращении в Стратфорд, сельская глубинка и все такое.

СЮЗАННА. Об этом всегда говорит мистер Хеммингс^[2]. Он говорит, это все, о чем ты можешь думать.

ШЕКСПИР. Я пытаюсь ни о чем не думать.

БОУН. Но, готов спорить, вам будет недоставать Лондона. Боже, какие мы здесь видели славные денечки. Домой, к жене и детям. Счастливчик. Мои все давно умерли. Их убила чума. Остались только кошка и я. Мистер Хеммингс говорит, что вы время от времени будете присылать пьесы, чтобы помочь мистеру Флетчеру.

ШЕКСПИР. Если и буду, то по минимуму.

СЮЗАННА. Мистер Боун, вы позволите мне поговорить с отцом наедине? На минуточку?

БОУН. Считайте, что меня здесь нет. Пойду поищу кошку. Я хочу пожать вам руку на прощание, сэр, перед тем, как вы уйдете.

ШЕКСПИР. Я с превеликим удовольствием.

БОУН. Но вам не обязательно прикасаться ко мне. И в грязи я копаюсь, и чума. Если задержитесь здесь, не забывайте про люк.

ШЕКСПИР. Про что?

БОУН. Люк открыт. Не хочу, чтобы кто-нибудь в него свалился. И когда будете уходить, погасите свет.

ШЕКСПИР. Свет.

БОУН. Погасите свет.

ШЕКСПИР. Я попытаюсь.

БОУН. Тогда доброй ночи. И приятной поездки домой. Доброй ночи.

ШЕКСПИР. Доброй ночи.

(БОУН уходит. Шаги. Пауза).

СЮЗАННА. Ты идешь, так? Ты должен пойти. Мама будет в ужасе, если ты не придешь.

ШЕКСПИР. Она будет в ужасе, если я приду.

СЮЗАННА. Это неправда.

ШЕКСПИР. Ей без разницы.

СЮЗАННА. Она тебя любит.

ШЕКСПИР. Она верит, что — Антихрист.

СЮЗАННА. Она знает, что ты — восхитительный человек. Все в Лондоне это знают.

ШЕКСПИР. Твоя мать в Лондоне никого не знает, да и ты тоже.

СЮЗАННА. Я знаю моего отца.

ШЕКСПИР. Не понимаю, откуда.

СЮЗАННА. Я похожа на тебя, как никто.

ШЕКСПИР. Сюзанна, я не пойду.

СЮЗАННА. Ты разобьешь маме сердце.

ШЕКСПИР. Я уже разбил сердце твоей матери.

СЮЗАННА. Почти разбил, когда умер Хемнет. Я понимала, почему тогда ты вернулся в Лондон. Мы нуждались в деньгах. Теперь — нет. И ты неважно выглядишь.

ШЕКСПИР. Я всегда выглядел не очень.

СЮЗАННА. Ты нужен Джудит. Она несчастлива. Мы нужен маме. И мы нужны тебе. Не отрицай, ты знаешь, это правда.

ШЕКСПИР. У меня дела.

СЮЗАННА. Ты все уже сделал.

ШЕКСПИР. Что именно?

СЮЗАННА. Ты сделал много чего. Тебе нужно отдохнуть. Ты выглядишь таким старым.

ШЕКСПИР. Может, в следующем году.

СЮЗАННА. Ты это говорил в прошлом году. Ты это говорил десятью годами раньше. Ты можешь писать дома. Играть на сцене ты перестал. Ты будешь в кругу семьи. Неужели ты так сильно любишь Лондон?

ШЕКСПИР. Я ненавижу Лондон.

СЮЗАННА. Так возвращайся домой, в Стратфорд.

ШЕКСПИР. Не могу.

СЮЗАННА. Это какая-то женщина, так?

ШЕКСПИР. Тебя это не касается.

СЮЗАННА. Да. Женщина. Я знала.

ШЕКСПИР. У меня уже был такой разговор с твоей матерью.

СЮЗАННА. Теперь будет со мной.

ШЕКСПИР. Однажды была женщина, но она… больше ее здесь нет.

СЮЗАННА. Так что тебя держит? Ты нас ненавидишь?

ШЕКСПИР. Давай без глупостей.

СЮЗАННА. Я не глупая. Я такая же умная, как ты, и я пытаюсь понять, и для меня это важно. Ты мне нужен.

ШЕКСПИР. Не понимаю, зачем тебе я? У тебя прекрасный муж, который, как человек, гораздо лучше меня.

СЮЗАННА. Он у меня есть. А мне нужен ТЫ. (Изо всех сил старается не расплакаться). Не могу поверить, что ты нас не любишь.

ШЕКСПИР (неловко протягивает руку, касается дочери). Сюзанна, мы с твоей матерью…

СЮЗАННА. Когда мне было девять лет, кузнец грубо отозвался об актерах, так мама вылила ему на голову ночной горшок.

ШЕКСПИР. Такая у тебя мать.

СЮЗАННА. Она собрала вместе Джудит, Хемнета и меня и сказала нам, если кто-то скажет дурное слово о нашем отце, вы должны хватать большой нож и защищать его доброе имя. Джудит однажды так и сделала. Едва не отрезала одному мальчишке ухо. Ты ВЕРНЕШЬСЯ домой. Я знаю, что вернешься. Должна идти. Мой бедный муж ждет. Я так обижаю его. Не знаю, как он все это терпит. Я скажу маме, что ты приедешь завтра. И не забудь надеть плащ. (Набрасывает ему на плечи плащ). Ты всегда забываешь. Простудишься и умрешь. Мама сшила его сама. Так долго над ним трудилась. Я хочу, чтобы домой ты пришел в нем. Обещаешь? Конечно, обещаешь. До свидания, папуля. Увидимся завтра.

(Целует его в щеку, улыбается ему и убегает. ШЕКСПИР стоит. Пауза).

ШЕКСПИР. Я создал это существо, и еще одно, моя жена и я. Умное и грустное, милых, нежных дочерей, плоть и кровь. И я не знаю, что с ними делать. И сын. Хрупкие создания. Смертные. В этом проблема. Ваш отец боится, любовь моя, смертных существ, существ, которые умирают, смерти на сопливо-зеленой лошадке, лыбящейся, как эта обезьяна Кемп. Лучше солгать, чем в этом признаваться. (Оглядывается). Молодым мне это снилось, маленький зеркальный мир «Глобуса», в котором я видел темные фантазии насилия и похоти, разыгрываемые для меня. Под крышей обсиженные голубями небеса, населенные, главным образом музыкантами. Доски, по которым я хожу — земля, и в них черви, для полного правдоподобия. Затянутый паутиной люк ведет в ад. Там холодно, но крысы так милы. Миниатюрный христианский мир, в котором можно вываливать себя в языческих аналогиях и воплощать бессмысленные ритуалы. Но безопасный. (Громовой раскат. Гроза надвигается). Я построил вселенную лжи. Все это — ничто, а я в ужасе от ничто. Почему моя рука не перестает трястись? Пальцы мертвецов. Когда ружье дает осечку в «Тамерлане»^[3] и убивает беременную женщину в партере, это, конечно, подходящая метафора, что-то сделанное. Нет, это всего лишь правда, но я не могу ни соединить, ни отделить одно от другого. (Смотрит в темный зал, пятясь от него). Я ненавижу вас, люди. Каннибалы. Бог есть детей моей плоти, вы поедаете детей моей души. Это место обряжено в ложь и создано из смерти. Сущность этого места — смерть. Я гнию, а потому… (Он пятится, а потому не видит люка и падает в него). А-А-А-А-А-А-А! (Глухой удар, пауза, потом голос из-под сцены, в лучших традициях Призрака отца). ГАМЛЕТ! ОТОМСТИ!

(Смех ШЕКСПИРА, потом внезапно громкая музыка и на сцене полно людей, бегающих, поющих, сооружающих два пересекающихся пространства из бутафории, частей декорации и сундуков, находящихся на сцене).

ЛЮДИ (поют, пока строят зеленый, сельский Стратфорд, напоминая эльфов, молочниц, лесных богов).

Когда родился я в Стратфорде городе,

Чума бушевала, чума бушевала,

И ангелы пели, приходит она,

Когда вспоминает бог о нас,

Когда вспоминает Бог о нас.

Чума — хороша.

Чума-хороша^[4].

(Теперь они строят грязный, напоминающий склеп Лондон, да и сами похожи на жертв чумы и нищих, грузят тела на тачки, которые использовались, чтобы вывозить их).

Когда я пришел в город Лондон,

Чума бушевала, чума бушевала,

И ангелы пели, приходит она,

Когда вспоминает бог о нас,

Когда вспоминает Бог о нас.

Чума — хороша.

Чума-хороша^[5].

(Следующий куплет сопровождает колокольный звон, звук волынки, скелеты исполняют танец смерти).

И когда гнить я буду в земле,

А чума бушевать, а чума бушевать,

Ангелы споют, приходит она,

Когда вспоминает бог о нас,

Когда вспоминает Бог о нас.

Чума — хороша.

Чума-хороша^[6].

(Люди уходят, на сцене остаются две фигуры, АННА, в Стратфорде, и ЛЕДИ, в Лондоне, смотрят друг на дружку поверх люка, как двое скорбящих от вырытой могилы).

2

(На балконе АРИЭЛЬ поет, глядя в люк, АННА бросает в люк цветы, как в могилу, протягивает часть цветов ЛЕДИ, и та тоже бросает их в люк, песня заканчивается).

АРИЭЛЬ.

На тридцать пять футов

В воде твой отец,

Что было костями —

В корал обратилось;

Что было глазами —

То перлами стало.

Ничто в разрушенье

В нем не пришло,

Но только все в нем

Обратилось в морское.

Как чудно, богато

И пышно все в нем^[7]!

АННА (бросает последний цветок). Розмарин. Цветок воспоминания.

ЛЕДИ (бросает свой последний цветок). Рута. Цветок покаяния.

(Они смотрят друг на дружку через могилу. Потом из-за сцены слышится голос МОГИЛЬЩИКА. АННА и ЛЕДИ уходят в тени Стратфорда и Лондона. Появляется МОГИЛЬЩИК, поет. Исчезает и АРИЭЛЬ).

МОГИЛЬЩИК (поет, мрачный, крепкий мужчина).

Что я был за славный малый:

Волочился во всю мочь —

И как весело, бывало,

Проходили день и ночь…

(Оборачивается кричит).

Эй парень. Ты где?

(Продолжает петь).

Но пришла колдунья-старость,

Заморозила всю кровь…^[8]

ШЕКСПИР (из люка). Боун?

МОГИЛЬЩИК (от удивления роняет лопату в люк). ЧТО?

ШЕКСПИР. О-О-О-О-О-О-О-О-О-О!

МОГИЛЬЩИК (осторожно заглядывает в люк). Что-то не так?

ШЕКСПИР. Боун?

МОГИЛЬЩИК. Кто?

ШЕКСПИР. Помогите вылезти, пожалуйста.

МОГИЛЬЩИК. Право, не знаю. Я…

(Лопата вылетает из люка, едва разминувшись с МОГИЛЬЩИКОМ).

ШЕКСПИР. Ну же! Не могу сидеть здесь целую вечность.

МОГИЛЬЩИК (вытирает руки о штаны). Да, конечно, почему нет? Должно быть, вы туда упали. (Наклоняется, что помочь ШЕКСПИРУ вылезти). Надеюсь, вас туда не уложили

ШЕКСПИР (вылезает из люка). Благодарю вас.

МОГИЛЬЩИК. Пустяки. Я здесь могильщиком уже тридцать лет, и не каждый день случается пожимать руку человеку, который вылезает ОТТУДА.

ШЕКСПИР. Как вы сюда попали?

МОГИЛЬЩИК. Я сюда не попадал. Всегда здесь был. А вот вы попали туда. При падении ударились головой?

ШЕКСПИР. Я про театр.

МОГИЛЬЩИК. Я в театр не хожу. Поздними вечерами и на улицах небезопасно, и дорогое это удовольствие, если каждый пенс на счету, и вздор все это, только забивает голову ерундой. Здесь похоронили одного из них, актеров. Он сгнил быстро.

ШЕКСПИР. Кого похоронили? Здесь?

МОГИЛЬЩИК. Где-то тут его череп. Вырыл этим утром. Старые мертвецы уступают место новым мертвецам, даже если это актеры. Вот он. (Находит череп и протягивает ШЕКСПИРУ). Мы все здесь перемешаны, священник и старые девы, лежим кость к кости. Одна леди утопилась, но ее похоронили по христианскому обычаю, здесь, среди более уважаемых проклятых. Этот парень… (Указывает на череп). За это заплатил. Все здесь перемешано, разве это не ужасно? Это череп Шекспира, драматурга.

ШЕКСПИР. Этот? (Смотрит на череп, нервный смешок. Касается своего лица). Это шутка.

МОГИЛЬЩИК. Вся жизнь — шутка, до Судного дня, но только между вами, мной и червями, по ночам я бы избегал таких мест, как это. Призраки вылезают из могил, бегают вокруг, визжат, что-то лепечут, воют. Я подумал, что вы один из них, пока не уловил в вашем дыхании запах перегара. Призраки могут прихватить вас в любой момент. И кто им помешает? Ладно, работа не ждет.

ШЕКСПИР. Подождите минутку.

МОГИЛЬЩИК (поет, бросая лопату в могилу, прыгая следом).

Но пришла колдунья-старость,

Заморозила всю кровь:

Прочь прогнавши смех и шалость,

Как рукой сняла любовь^[9].

ШЕКСПИР. Послушайте. Подождите…

ЛЕДИ (из теней). Увы, бедный Уилли.

ШЕКСПИР (подпрыгивает в изумлении, чуть не роняет череп). Что?

АННА. Выдержка, Уилл.

ШЕКСПИР. Анна?

АННА. Бедный Уилл. Постельный трюк^[10]. Я так его любила. На самом деле он был ребенком. Целовал меня в листьях. Мы занимались любовью у реки, жужжали пчелы, ветер заставлял листья петь. Журчание воды.

ШЕКСПИР. О, Боже.

ЛЕДИ. Ночь в городе. Дом у реки, темные комнаты, обнаженные мы лежим на одеяле, постельный трюк, пальцы на плоти, город спит вокруг нас, журчание воды.

ШЕКСПИР. Я сожалею.

АРИЭЛЬ (тихонько появляется у него за спиной, тогда как АННА и ЛЕДИ уходят в тени. Поет). В могилу, в могилу, в могилу зовите ее^[11].

(ШЕКСПИР смотрит на АРИЭЛЬ, а на балконе появляется РИЧАРД ТРЕТИЙ, уродливый горбун).

РИЧАРД ТРЕТИЙ (смотрит вниз на ШЕКСПИРА, комментирует ситуацию, переигрывая, гротескно). Тогда я тот, кого должны любить?

ШЕКСПИР (вздрагивает, смотрит на него). Бёрбедж? Дик Бербедж?

РИЧАРД ТРЕТИЙ.

Но если мне отказано во всех иных утехах,

То как не сделать мне венца единой целью

Надежд моих и мыслей? Я словно тот,

Кто заблудясь в тернистой чаще,

Старается продраться сквозь кусты

И колется лишь ими, ищет путь —

И все с него сбивается, не зная,

Как выбраться! Вот точно так и я

Сгораю вечно…^[12]

ШЕКСПИР (больше не в силах слушать это гротескное толкование). Нет, нет, нет, я стремился совсем к другому. Вспомни, как ты играл Макиавелли для Хенслоу и Аллена в театре «Роза»? С таким обаянием и юмором. Именно таким и должен быть Ричард Третий. Ты же не хочешь превращать его в Эдуарда Аллена, так? Дик? (РИЧАРД ТРЕТИЙ злобно смотрит на него, не выходя из роли). Он злой, потому что должен участвовать в этой игре, а они все обижены на него, потому что не могут играть, как он, у него видение, это превращает его и идеального святого, Ричард Третий — идеальный святой, до известной степени, он претворяет в жизнь свое искусство, и какое это имеет значение, если ради искусства, которое он любит, приходится пожертвовать несколькими жизнями? Он такой, какой есть, и ему это нравится. Если он мил, это пугает куда как больше. Он — герой.

РИЧАРД ТРЕТИЙ. Как ты, таракан?

ШЕКСПИР. Простите?

МАНДЕЙ (неожиданно появляясь рядом, огорченный). Э… Уилл?

ШЕКСПИР. Минуточку, Мандей, пожалуйста. Я занят.

МАНДЕЙ. Не уверен, что это дело может подождать.

ШЕКСПИР. Ладно. Что такое?

МАНДЕЙ. Мне только что сказали. Я подумал, ты захочешь это узнать. Твоя подруга утонула. Леди. В реке. Соболезную.

ШЕКСПИР (смотрит на него, пораженный). Это она тебя прислала? Это какой-то розыгрыш для соглядатаев?

АРИЭЛЬ. Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.

МАНДЕЙ. Это правда. Я видел тело. Это она. Кажется…

ШЕКСПИР. Что?

АРИЭЛЬ. Судный день.

ШЕКСПИР. Я подумал, что лучше всего… (Пауза. Смотрит на свои руки). Я подумал, что лучше всего, учитывая обстоятельства… (Встречается взглядом с АРИЭЛЬ).

АРИЭЛЬ. Пальцы мертвецов.

ШЕКСПИР. Продолжить репетицию. Ты понимаешь, что я подразумеваю под злом, Дик?

(РИЧАРД ТРЕТИЙ спокойно снял горб и маску, и оказалось, что это не Бёрбедж, а Кристофер Марло.

МАРЛО (лишившись гротескного голоса и манеры). Да, давай поговорим о зле, Уилли. Пойдем в театр.

ШЕКСПИР. Вы не Бёрбедж.

МАРЛО. И чувство юмора тут необходимо. Надо помнить, сколь очаровательно зло.

ШЕКСПИР. Марло? Кристофер?

МАРЛО. И мертвые тела. Трупы — это восторг.

ШЕКСПИР. Вы — не актер.

МАРЛО. Я — мертвый драматург. Режиссеры меня любят.

ШЕКСПИР. Что вы сделали с Бёрбеджем?

МАРЛО. Выдержка, Уилл.

ШЕКСПИР. Это театр «Роза», и вы должны быть Бёрбеджем, и я ищу мистера Хенслоу, и вы еще не мертвы.

МАРЛО. Выдержка, выдержка, выдержка, выдержка, выдержка…

(Гром и молния. Затемнение. Очень короткая пауза. Потом…)

3

(БЁРБЕДЖ говорит в темноте с балкона).

БЁРБЕДЖ.

Считают пусть — Макиавелли мертв;

Душа перелетела через Альпы…

(Свет падает на БЁРБЕДЖА, он там, где стоял МАРЛО, играет роль, молодой, но уже производящий впечатление, не декламирует, но говорит с напором, иронией. ШЕКСПИР наблюдает на пару с АРИЭЛЬ. ХЕНСЛОУ и АЛЛЕН наблюдают с другой стороны сцены).

…И прибыл он сюда, к своим друзьям.

Пусть я кому-то здесь и ненавистен…

ШЕКСПИР. Дик? Дикки? Это ты.

БЁРБЕДЖ. Мои друзья даруют мне защиту…

ХЕНСЛОУ. Хватит.

БЁРБЕДЖ. Пусть знают все, что я — Макиавелли…

ХЕНСЛОУ. Остановите этого человека. С ним скучно.

БЁРБЕДЖ. ПУСТЬ ЗНАЮТ ВСЕ, ЧТО Я…

АЛЛЕН. Прошу извинить, Бёрбедж. (БЁРБЕДЖ замолкает, смотрит на него). Действительно, старина, я не хотел вмешиваться, но, знаешь ли, нет, нет, НЕТ, это не то, что я имею в виду, совершенно не то. Если честно, что ты там делаешь?

БЁРБЕДЖ. Чего-то не хватает, мистер Аллен, сэр?

АЛЛЕН. Ты уж извини, Дикки, и, пожалуйста, без обид, я знаю, ты тоже актер, в каком-то смысле, но мистер Хенслоу и я просто хотим понять, вкладываешь ли ты в это все, что у тебя есть?

ХЕНСЛОУ. Это скучно.

ШЕКСПИР. Простите меня, но…

БЁРБЕДЖ. Бог в своей мудрости даровал некоторым больше таланта, чем другим, Нед.

ХЕНСЛОУ. Это совершенно очевидно.

АЛЛЕН. Если это и так, используй все, что у тебя есть, парень. Ты должен быть злобным. Именно ЗЛОБНЫМ, Дик. Это злоба? Ты играешь все это обаятельно, словно продаешь рыбу.

БЁРБЕДЖ. То есть на продавца рыбы я не тяну? Я оказался не в той пьесе?

ШЕКСПИР. Прошу меня извинить. Мистер Хенслоу?

АЛЛЕН. Будь справедлив, Дик. Если в прологе ты не создашь требуемого отношения к этому отвратительному итальянскому типу, потом у меня возникнут серьезные трудности, ты это понимаешь?

БЁРБЕДЖ. Если честно, Нед, о вас я совершенно не думал.

АЛЛЕН. Так о чем ты тогда думал?

БЁРБЕДЖ. Я думал о пьесе, Нед.

АЛЛЕН. И как называется пьеса, Дик?

БЁРБЕДЖ. «Мальтийский еврей» Кристофера Марло, когда я заглядывал в нее последний раз.

АЛЛЕН. Мне без разницы, кто написал. Кто играет еврея?

БЁРБЕДЖ. Я думаю, вы, Нед. Или вы не знали?

ШЕКСПИР. Мистер Хенслоу?

АЛЛЕН. И на кого, ты думаешь, эти бедолаги придут, потратив их жалкие пенсы? Кого заходят увидеть на сцене? Ричарда Бёрбеджа, компетентного, но неизвестно почему подавленного и саркастичного актера второго состава, или МЕНЯ, Эдуарда Аллена, трагика столетия?

БЁРБЕДЖ. Разумеется, вас, Нед. Не меня.

ХЕНСЛОУ. Да причем здесь, черт побери, ПЬЕСА?

АЛЛЕН. Я думаю, мы пригласили тебя сюда, так, Дик?

ШЕКСПИР. Мистер Хенслоу, позвольте…

ХЕНСЛОУ. Может, замолчишь и дождешься своей очереди? Это важно.

БЁРБЕДЖ. Разумеется, вы правы, Нед. Мистер Хенслоу пригласил меня. В смысле, вы ОБА пригласили меня.

АЛЛЕН. Только не обижайся, Дик.

БЁРБЕДЖ. Никаких обид. Я всегда готов учиться. Этому меня научил мой отец. Почему вы вам не подняться сюда и не показать, как это делается?

АЛЛЕН. Нет, я не собирался…

ХЕНСЛОУ. Давай, Нед. Ему пойдет на пользу.

АЛЛЕН. Что ж, если ты настаиваешь.

(Начинает подниматься на балкон).

БЁРБЕДЖ (старается помочь). Осторожнее, Недди. Не сломайте шею.

ХЕНСЛОУ (обращаясь к ШЕКСПИРУ). Старина Нед сейчас ему покажет. Нед знает, что есть зло. Он — актер.

БЁРБЕДЖ. Теперь я отхожу, а вы встаете на мое место.

АЛЛЕН. Ну, хорошо. Звучать это должно как-то так.

(Откашливается, вживается в роль. БЁРБЕДЖ отступает на шаг, наблюдает с едва скрываемой иронией).

ХЕНСЛОУ (обращаясь к ШЕКСПИРУ). Ты чего-то хочешь? Неду понадобится время, чтобы подготовиться. Если ты — грабитель, убей меня, но денег при мне нет.

ШЕКСПИР. Я — Уилл.

ХЕНСЛОУ. Какой Уилл?

АЛЛЕН (начинает, с маниакальным смехом, широкими жестами, пафосом, но производя впечатление. В какой-то момент БЁРБЕДЖ, который комично его пародировал, стоя за спиной, уходит).

И прибыл он сюда, к своим друзьям.

Пусть я кому-то здесь и ненавистен.

В кругу друзей надеюсь на защиту,

И всем скажу: вот я — Макиавелли…

ШЕКСПИР. Вы прочитали «Генриха Шестого»?

АЛЛЕН. Людей я не боюсь, и что мне их слова?

ХЕНСЛОУ. Не понял?

АЛЛЕН. Мной восхищаются и те, кто ненавидит.

ХЕНСЛОУ. Говори громче. Я теряю слух.

АЛЛЕН. Напрасный труд — ругать мои писанья…

ХЕНСЛОУ. Из-за театра. Обычное дело.

АЛЛЕН. Но их читают, как еще достичь им Папского престола, а если нет…

ШЕКСПИР. Генрих Шестой! Помните Генриха Шестого?

АЛЛЕН. Отравят их идущие за мной.

ХЕНСЛОУ. Никогда с ним не встречался.

АЛЛЕН. Религия не больше, чем игрушка.

ХЕНСЛОУ. Думаю, его забрала чума.

АЛЛЕН. И нет греха, скажу я, только глупость. (Замолкает и вновь становится естественным). Вот. Что-то вроде этого. Не так и сложно, ты согласен, Дик?

ХЕНСЛОУ. По-моему, сложно. Браво, Нед.

(АРИЭЛЬ аплодирует).

АЛЛЕН. Спасибо, Фил. Ты научишься, Дик. Со временем. Дик?

ХЕНСЛОУ. Дикки опять смылся. Жаль. Мог бы стать хорошим актером, второго плана.

АЛЛЕН. Дик? Дикки? Эй, Дикки? (Уходит на поиски БЁРБЕДЖА, в недоумении).

ШЕКСПИР. Пьеса. «Генрих Шестой». Вы ее прочитали?

ХЕНСЛОУ. Ах, это. Да, прочитал. Нед прочитал. Мы оба прочитали.

ШЕКСПИР. И?

ХЕНСЛОУ. Посмеялись от души. Такое дерьмо. (Смеется). Послушай, Уилл, выполнишь одну мою просьбу?

ШЕКСПИР. Да.

ХЕНСЛОУ. Хорошо. Тогда пойдем к моему столу и возьмем эту чертову пьесу до того, как ее утащат крысы, чтобы ты смог найти этого Шетпура или Шекспута и отдать ему рукопись, хорошо?

ШЕКСПИР. Я — Шекспир.

(Пауза).

ХЕНСЛОУ (Обходит письменный стол, поворачивается и впервые пристально смотрит на ШЕКСПИРА). Так эту пьесу написал ты. (ШЕКСПИР смотрит на него. ХЕНСЛОУ вздыхает, садится за стол, снимает очки и по-доброму смотрит на ШЕКСПИРА). Я довольно глуп, так?

ШЕКСПИР. Я заберу рукопись.

ХЕНСЛОУ. Послушай, Уилл, я поделюсь с тобой секретом. Давным-давно, в тяжелый год, с чумой, драматурги протыкали друг друга шпагами, следили друг за другом, я решил, что никто лучше меня не знает, какая пьеса нужна публике, а значит, могу написать ее сам, убрать посредника, сэкономить деньги, потраченные на этих дегенератов, пишущих муру, которую моим бедным, тщеславным актерам приходилось заучивать, а получалось у них не очень. И я это сделал. Написал пьесу. Не самую плохую, если на то пошло. Закончив, перечитал, подумал о том, что написал, и знаешь, что я сделал? Положил рукопись в нижний ящик моего письменного стола, закрыл его и больше никогда не открывал. Уилл, каждому человеку надлежит, насколько возможно, оберегать себя от потери лица. Здравомыслящий человек пьесу не напишет. Добропорядочный человек не захочет, чтобы ее поставили.

ШЕКСПИР. Вы хотите сказать, пьеса нехороша.

ХЕНСЛОУ. Если на то пошло, Уилл, удачные моменты в пьесе есть. Мне нравится твое отношение к Жанне Д’Арк, как к проститутке, и кровь — это всегда хорошо, но пьесе не хватает нацеленности, и что это за концовка? В пьесе должна быть концовка.

ШЕКСПИР. Есть еще две части. Может, и три.

ХЕНСЛОУ. Ты не боишься, что пожилые зрители умрут до завершения спектакля? Скорее всего, так и будет.

ШЕКСПИР. Я думал, пьеса может идти три вечера подряд и завершиться пьесой «Ричард Третий», над которой я работаю.

ХЕНСЛОУ. Великолепно. Я просто отдам тебе мой театр, и ты сможешь ставить свои пьесы каждый день.

ШЕКСПИР. Не думаю, что это необходимо, хотя…

ХЕНСЛОУ. Ты кто? Актер? Ты — актер. Так будь им. Работай над этим. Репетируй всегда и везде. Вот что пойдет тебе на пользу. Ты знаешь Кристофера Марло?

ШЕКСПИР. Мы встречались.

ХЕНСЛОУ. Найди его и спроси от моего имени, где, черт побери, его новая пьеса? Сможешь ты это сделать для меня?

ШЕКСПИР. Полагаю, что да.

ХЕНСЛОУ. Хороший человек. Хочешь забрать рукопись? Я могу положить ее в ящик стола.

ШЕКСПИР (забирает рукопись). В этом нет нужды.

ХЕНСЛОУ. Сосредоточься на вытаскивания трупов со сцены и держись подальше от этого грязного дела, написания пьес. Оставь это университетских крысам, вроде этого извращенца Марло или безумца Грина. И поменьше с ними общайся. Нахватаешься дурных привычек. Театр валится в ад. Все не так, как прежде. Мы катимся под гору. И все быстрее. (Уходит).

ШЕКСПИР (смотрит на рукопись, вслед ХЕНСЛОУ, издает непристойный звук). П-П-П-П-Б-Б-Б-Б-С-С-С-П-Б-С-П-П-Б-Б-Б.

(Подходит ЭНТОНИ МАНДЕЙ, какое-то время наблюдает).

МАНДЕЙ. Репетируешь приветствие королевы?

ШЕКСПИР. Становлюсь театральным критиком.

МАНДЕЙ. Правильно. Кто-то должен. Твоя пьеса ему не приглянулась? Сожалею. Она хорошая?

ШЕКСПИР. Прочитай, если хочешь.

МАНДЕЙ. Я сожалею, но не до такой степени.

ШЕКСПИР. Ты знаешь, где найти Марло?

МАНДЕЙ. Старый говнюк послал тебя к нему? С новичками всегда так поступает. Больше никто не идет.

ШЕКСПИР. Ты зарабатываешь на жизнь написанием пьес?

МАНДЕЙ. Не смеши. Подрабатываю на стороне.

ШЕКСПИР. И что делаешь?

МАНДЕЙ. Баллада там, памфлет здесь, перетрясаю грязное белье, подглядываю и подслушиваю. Я — наш лучший провокатор, спроси Марло. Ты найдешь его у Роберта Грина, гарантирую. Передай ему привет от его шапочного знакомого Энтони Мандея. И скажи ему, чтобы следил за языком. Мыши уже посланы.

ШЕКСПИР. Мыши?

МАНДЕЙ. Он поймет. Выше нос, Уилл. Спроси у Марло, нет ли у него ванаксий. Может, он тебе что-нибудь найдет. И передавай привет твоей подруге-леди.

ШЕКСПИР. Ты ее знаешь?

МАНДЕЙ. В каком-то смысле. Грина не бойся. Если сможешь войти трезвым в его свинарник, тогда ты куда крепче меня.

ШЕКСПИР. Откуда ты ее знаешь?

МАНДЕЙ. Она экстраординарная женщина. И тоже следи за тем, что говоришь. Да, ты, конечно, смельчак, но тем не менее. Продвигайся с осторожностью, рви то, что созрело, и планируй пути отхода. Удачи тебе.

(МАНДЕЙ уходит. ШЕКСПИР встревожен этим разговором, но, смотрит на рукопись, у него возникает какая-то идея, он садится за стол, начинает писать, а АРИЭЛЬ — петь).

АРИЭЛЬ (поет, пока ШЕКСПИР пишет, а ЛЕДИ пересекает сцену, облокачивается на стол, смотрит на ШЕКСПИРА).

И не придет она опять?

И не придет она опять?

Для нас она мертва,

Ее уж нет, ее уж нет,

И не придет она опять^[13].

4

(Песня заканчивается. Перо ШЕКСПИРА поскрипывает. ЛЕДИ в тревоге).

ЛЕДИ. Иногда возникает у меня желание поговорить с твоей женой. Может, она дала бы мне совет.

ШЕКСПИР. Я уверен, дала бы. О чем?

ЛЕДИ. Сколь сильно ты любишь меня?

ШЕКСПИР. Не думаю, что она смогла бы тебе это сказать.

ЛЕДИ. Я нуждаюсь в любви, ты знаешь. Я могу казаться тебе стойкой, но мне нужно, чтобы меня любили. У меня непомерная потребность в любви. Чувствовать, что меня любят. Принадлежать. Иметь место. Быть в центре всего. Городской девушке это необходимо. Я очень печалюсь, когда чувствую, что меня отодвигают в сторону. Ты мне нужен.

ШЕКСПИР. Я у тебя есть.

ЛЕДИ. Правда?

ШЕКСПИР. А разве нет?

ЛЕДИ (указывает на рукопись). Вот ты чей.

ШЕКСПИР (усаживает ее к себе на колени). Это меня интересует. А я — твой. (Долгий поцелуй).

ЛЕДИ. Скажи мне, как она выглядит?

ШЕКСПИР. Она очень старая, в рыжем парике, с черными зубами, носит корону.

ЛЕДИ. Я видела королеву. Речь о твоей жене.

(В Стратфорде появляется АННА, собирает цветы).

ШЕКСПИР. Она — ведьма, как и ты. Когда-нибудь вас обеих сожгут.

ЛЕДИ. Будь осторожен в том, что говоришь. У меня есть связи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Сюзанна хочет сказать, что это пьеса Бена Джонсона, но не успевает.

2

У автора Mr. Hemminges, но речь о Джоне Хемингсе/Хеминге, актере и театральном менеджере.

3

«Тамерлан/Tamburlaine» — пьеса Кристофера Марло.

4

When I was born in Stratford town

the plague did rage, the plague did rage,

the angels sing —

it comes when God remembers us,

it comes when God remembers us,

the plague it is a pretty thing,

the plague it is a pretty thing.

5

And when I came to London town

the plague did rage, the plague did rage,

the angels sing —

it comes when God remembers us,

it comes when God remembers us,

the plague it is a pretty thing,

the plague it is a pretty thing.

6

And when I’m moldering in the ground

the plague will rage, the plague will rage,

the angels sing —

it comes when God remembers us,

it comes when God remembers us,

the plague it is a pretty thing,

the plague it is a pretty thing. —

Театр может предложить свой перевод.

7

Шекспир «Буря», акт 1, сцена 2. — Перевод Павла Каншина.

8

Шекспир «Гамлет», акт 5, сцена 1. — Перевод Андрея Кронеберга.

9

Шекспир «Гамлет», акт 5, сцена 1. — Перевод Андрея Кронеберга.

10

Постельный трюк/bed trick — сюжетный прием в традиционной литературе и фольклоре; предполагающий замену одного партнера в половом акте третьим лицом.

11

Ариэль поет песню Офелии из «Гамлета», акт 4, сцена 5. — Перевод Андрея Кронеберга.

12

Шекспир «Генрих Шестой», часть 3, акт 3, сцена 2. Перевод Александра Соколовского.

13

Чуть переделанная песня Офелии из «Гамлета», акт 4, сцена 5. Исходный перевод Андрея Кронеберга.