Мир пяти Стихий. Легкая, игристая фантазия с эксцентричными нотками

Дон Дрон

Новинка 2017 г. Книга написана в жанре романтического, мистического фэнтези и состоит из семи новелл. Все события происходят в вымышленном Мире. Переплетаясь между собой, они соединяют воедино судьбы разных героев.Когда человек смотрит на Мир и задает себе действительно важные вопросы, Мир находит способ дать на них необходимые ответы. Пусть даже таким простым и незамысловатым способом, как эта книга. Чтобы вспомнить, кто мы и откуда, понять, где мы и зачем, стоит отправиться в Мир пяти Стихий.

Время Орды

Кощеево царство

Вдалеке от арийских земель — Асарии, простиралась многообразная страна Ра, по которой протекала крупнейшая на континенте одноименная река, давшая ей название. На востоке она начиналась Самоцветными горами, на западе граничила с Дивнолесьем, на севере заканчивалась непроходимыми дебрями Сумрачного леса, а с юга отрезалась Великой Степью — родиной краснокожих. Центральной ее частью много лет правила царская династия Пу, и называлось то государство ПуРа или Пур, вокруг которого расположились вассальные княжества.

Сотню лет в этом государстве истреблялись, изгонялись и всячески искоренялись носители арийской крови — «полуэльфы», которые обыкновенно образовывали дворянское сословие в любой процветающей стране Асарии.

Однако здесь все было иначе. Многолетнее истребление «Белых» — людей белой расы, т.е. ариев, или полуэльфов, как их тут называли, и уничтожение эльфийской духовности привели к плачевным результатам. Власть захватили представители Желтой расы — «Землекопы», ярко выраженные потомки древних гномов. В результате их правления государство пришло в упадок, мелкие купцы разорились, интеллигенция деградировала, средний класс исчез, погрузившись в тотальную бедность. Но среди всеобщей нищеты, словно изюминки в тесте, стали появляться наиболее предприимчивые полугномы, склонные к коррупции и криминалу. Резко разбогатев, они пришли к власти и образовали правящую верхушку «Плутократию», посадив на трон династию Пу. Плутократы презирали свой народ и пренебрежительно называли его «быдло», или просто «Бы», поэтому все простолюдины Пура неофициально назывались коротко «РаБы», или работяги.

И если в этой среде рождался какой-нибудь полуэльф, то, обремененный врожденной честностью и совестью, не был востребован в исключительно «гномском» обществе. Подавленный сочетанием одаренности с бесполезностью, он либо медленно деградировал, либо быстро спивался, превращаясь в обычного работягу, если своевременно не бежал за пределы Пура.

Так царили на просторах этого государства злоба и уныние — верные спутники Темного властелина. И поговаривали знающие люди, что страшное проклятие накрывает ту страну — «Тень Кощея». В старых преданиях говорилось, что смерть Кощея развеет это проклятие. Но смерть Кощея — в игле, игла — в яйце, яйцо — в ларце, ларец — в дупле древнего дуба, что стоит на пустынном острове.

Была в той стране главная площадь, прозванная «Кровавой», и стоял на этой пустынной площади древний зиккурат, и лежал в нем саркофаг, а в саркофаге — мощи старого идола, а точнее, отрезанная и забальзамированная голова, и в том черепе был запечатан проклятый предмет «Игла» — орудие темных сил. И пока игла была в безопасности, тень Кощея носилась над страной, сея страх и беды, питаясь людской злобой и унынием.

Так ли это, или старые сказки — простая выдумка, нам не ведомо. И вряд ли мы это узнаем, потому что среди работяг полно идолопоклонников, полугномам нет дела до кощеева проклятия, а все, что могут полуэльфы, — это свалить за пределы многострадальной страны.

Трактир

Трактир «Деревянный Терем» располагался неподалеку от Кровавой площади. Все в нем оправдывало свое название, начиная от почерневших бревен и брусов самого терема, заканчивая интерьером, мебелью и даже пивными кружками и тарелками — все было из дерева. По вечерам здесь, как обычно, было шумно, многолюдно, оживленно.

Молодой «Клинок» — так называли краснокожих, состоящих на службе в царской гвардии, протиснулся в массивный дверной проем кабака и направился к стоящему за стойкой трактирщику. Хозяином здесь был старый ветеран — краснолюд, что привлекало сюда не простую публику. В центре зала на большом вертеле, по обыкновению до хрустящей корочки, запекался целиком молодой поросенок. Аромат, возбуждающий аппетит, распространялся по всему залу.

Клинок подождал, пока трактирщик нальет ему большую деревянную кружку пива, заказал кровавых колбасок и, отхлебывая пышную пену, зашагал от барной стойки в поисках свободного места. Пустых столов не было, за барной стойкой располагаться он не хотел, иначе пришлось бы обмениваться любезностями с трактирщиком и отбиваться от чар кабацких шлюх, нужно было выбирать свободное место и к кому-то подсаживаться.

«Желтокожий, весьма упитанный, в добротной одежде, похоже купец. Да, точно — узкоглазый», — оценил своего соседа по столу клинок. «Узкоглазыми» называли особо предприимчивых купцов, которые во всем искали свою выгоду и ради этого приноровились хитрить и обманывать. От этой привычки у них появился характерный прищур, и теперь их маленькие «гномские» глазки приобрели вид продолговатых щелочек, за что простые «землекопы» стали называть их узкоглазыми.

Сотрапезник поздоровался, приободрился и попытался завязать с клинком разговор. Видимо, он был совсем не прочь завести в столице знакомство с кем-нибудь из гвардейцев.

— Вы, милче (мил человек), похоже, недавно на службе, обычно клинки не жалуют компанией нашего брата.

Клинок поморщился, он действительно предпочел бы ужинать в одиночестве, чем с узкоглазым.

— Да второй год уж пошел.

Вскоре принесли жареные колбаски и вторую кружку пива.

— Ну и как, опасна и трудна ваша служба? Чем обычно занимаетесь? — заискивающе вопрошал купец.

— Так известно чем: столичные улицы патрулируем, вельмож сопровождаем, окрестные деревни усмиряем, ну и партизан по лесам отлавливаем, если заведутся, не зря же на службу краснокожих берут. — Начатая вторая кружка и принесенные колбаски сделали клинка более разговорчивым.

— Партизан? — глаза щелочки на мгновение округлились.

— Ну да, повстанцев там всяких и прочий лесной сброд. Нам какая разница какого зверя в лесах выслеживать, обычного или двуногого, только за двуногого государь хорошо платит.

Через полчаса за столом уже не смолкала оживленная беседа, купец предложил отужинать за его счет.

— Вот недавно был случай, — продолжал подвыпивший клинок. — Сопровождал я как-то по улицам знатного вельможу. Проходим мы, значит, по рыночной площади, а там какой-то трубадур памфлеты обидные про власть распевает, так этот вельможа схватил с мостовой камень, размахнулся и запустил в него. Мне пришлось сбить трубадура с ног, пока тот размахивался и кидал, чтобы камень его не задел. А иначе обвинили бы проарийские правозащитники этого вельможу в нарушении прав простолюдинов и негуманном обращении. Вот как ты думаешь, легко быть быстрее летящего камня?

— А не проще было камень из рук вельможи выбить?

— Проще. Но только мы защищаем тех, кто правит и платит, а не простой народ. А иначе это уже не государство было бы, а какая-то островная анархия.

— За государя!

Оба сотрапезника гулко стукнулись кружками и принялись осушать их до дна.

Над трактиром давно взошла луна, поток новых посетителей уже иссяк, а в кабаке становилось все больше пустых столов.

— А что там в деревнях?

— Да что в деревнях, — махнул рукой клинок. — Ежели какой староста начнет землекопов против власти подбивать, высылаем карательный отряд. Со старостой проводим профилактическую беседу, не сильно, без увечий. Ну и совмещаем приятное с полезным. Зажиточных мужичков обираем, чтобы соблазнов не было партизан снабжать. Да смазливых девок трахаем.

— Во сука, жалко, я не краснокожий, а то тоже к вам бы в клинки пошел, — заплетающимся языком признался узкоглазый.

— Я тебе большее скажу. Если бы не было таких как мы, не было бы и правителей. Кто бы их охранял? Их бы враз истребили, потому как есть за что.

— За Клинков! — провозгласил тост ускоглазый.

Кружки дружно стукнулись, разбрызгивая пену. Разгоряченные собеседники принялись жадно лакать прохладное пиво.

— Но самое трудное — это выявлять полуэльфов — проарийских агентов. Сто лет уже эту мразь изводят, да никак до конца не искоренят. Живучие, гады.

— Точно, — икнул сильно пьяный купец.

— Так и живем. Выявляем, хватаем, пытаем, — хвастался клинок.

— Теперь я понимаю, почему эту часть света называют «Срадномир» — сраное дно мира, — с явным акцентом и презрением отозвался за соседним столом брутального вида «Рыжебородый» — здоровенный, как медведь. Похоже, ему наскучила слишком громкая беседа двух собутыльников, или он испытывал паталогическую неприязнь к клинкам, а может, ему просто надо было привлечь чье-то внимание, затеяв ссору.

— Ты кто такой, чтобы лезть в чужой разговор? — угрожающе прокричал клинок, вставая из-за стола и направляясь к незнакомцу, — Я патриот, и не позволю обсирать мою страну всяким там… О-па, а что-то ты подозрительно смахиваешь на проарийского агента. Может, борода у тебя приклеена? — клинок вплотную подошел к столу и хотел схватить медведеподобного за бороду. Незнакомец, полубоком наблюдая за его приближением, резко отстранился. Похоже, он отслеживал еще какие-то процессы, происходившие в трактире. Раздосадованный промахом клинок наклонился к нему.

— А ну-ка, быстро встал и пошел отсюда нахер, — рявкнул ему прямо в ухо клинок.

В глазах рыжебородого вспыхнули огненные искры.

— Ну что ж, будь по твоему, — спокойно сказал брутальный незнакомец, быстро поднялся и молниеносным ударом отправил клинка валяться на пол.

Последнее, что запомнил в этот вечер клинок, это тяжелый сапог, наступающий ему на промежность.

Шаман

Южнее Пура и до самых Соленых Вод, от Самоцветных гор на востоке до арийских земель на западе раскинулись бескрайние равнинные просторы — «Великая Степь». По берегам рек в луговых прериях обитали многочисленные вольные племена краснокожих — охотников и кочевников. Занимаясь в основном скотоводством, промышляя охотой и рыболовством, они периодически устраивали военные набеги на поселения желтокожих или враждовали друг с другом.

Асарийские страны предпочитали нанимать приграничные племена краснокожих для охраны своих границ от набегов им подобных, что было весьма эффективно и ненакладно. Но иногда случалось так, что в бескрайних степях появлялся Великий Вождь, способный сплотить многочисленные, но разрозненные племена краснокожих в единую Орду. И тогда все земли и Ра, и Асарии в страхе склонялись и выплачивали Орде дань до тех пор, пока она снова не распадалась на разрозненные племена кочевников.

В ночной степи, под ясным звездным небом горел большой костер. Вокруг костра сидели краснокожие воины в старинных традиционных одеждах, сделанных из охотничьих трофеев: кожи и шкур животных, украшенных клыками и когтями зверей. Сейчас уже трудно встретить краснокожего в таком одеянии, многие предпочитают носить трофеи, снятые с двуногих врагов, а некоторые, приноровившиеся к торговле, и вовсе заказывают себе легкие кожаные доспехи у желтокожих.

Но сегодняшняя летняя ночь была особенной — «Ночь откровений», когда духи огня общаются со смертными, открывая завесу грядущего, а все тайное становится явным. Когда ложь и обман сгорают в большом костре примирения и каждый воин может в братском кругу покаяться в содеянном и сокрытом, не боясь осуждения.

Шаман приступил к ритуалу, достав большую длинную трубку и набив в чашу особую смесь, специально приготовленную к празднику. Раскурив трубку от уголька из костра, он сделал несколько глубоких затяжек, выпустил дым во все стороны света и пустил трубку по кругу.

Дым вздымался от костра, окуривая небо, дым из трубки обволакивал воинов. Каждый делал несколько затяжек и передавал ее дальше, всматриваясь в языки пламени, пляшущие в костре.

Снопы искр взлетали к звездам, угли потрескивали в костре, пламя танцевало в кругу воинов, а огонь в трубке дышал и разгорался, освещая задумчивые лица краснокожих.

— Вижу, вижу! — вдруг вскричал шаман. — Грядет день, придет час, явится на просторы степи из далекой страны славный рыжебородый вождь — непобедимый воин. Он объединит многочисленные племена краснолюдов, и настанет эпоха Великой Орды.

Все одобрительно загудели, закивали головами, некоторые захлопали в ладоши. «Да сбудется реченное!» — восклицали одни. «Слава Орде!» — кричали другие.

Дальше каждый по очереди описывал свои видения и думы. Кто-то громко смеялся, не в силах говорить от восторга, кто-то тихо плакал и просил прощения. Так шло время, трубка сделала три круга, каждый мог высказаться и открыть душу. Воины курили, обращаясь в центр, к огню, говорили слова благодарности и добрые пожелания, делали затяжку и передавали трубку дальше, глядя в глаза друг-другу.

Когда трубку выкурили, а пламя костра исчезло, оставив груду рубиновых углей, шаман громким басом затянул старинную степную песню, а ему припевом вторило многоголосие воинов, сидящих у догорающего костра.

Дух Огня

Я — Дух Огня, дитя Стихии.

Мне нравятся таверны, очаг — мой дом.

Подойди ко мне ближе и присядь.

Взгляни на меня, в твоих глаза запляшут отблески пламени, и возможно, ты что-то увидишь.

Прислушайся к треску угольков, и возможно, ты что-то услышишь.

Протяни ко мне свои ладони, и я согрею их своим теплом.

Поведай мне свои мысли, и я сохраню их втайне.

Тебе одиноко, грустно, холодно или страшно — не бойся, успокойся, рядом со мной ты в безопасности.

Ты задремлешь у очага — я укутаю тебя теплом, и возможно, проникну в твое тело.

И тогда ты уже никогда не будешь как прежде…

Блеск озаряющей мысли в твоей голове — это я.

Вспышка гнева в твоем сердце — это тоже я.

Вкус острой пищи и крепкого напитка в твоем чреве — я.

Тепло внизу живота — это мой поцелуй.

Твои мысли, чувства, ощущения и желания, возможно, — это я в тебе.

Подойди ко мне ближе, присядь.

Поведай мне свои мысли — и возможно, ты что-то услышишь.

Открой свои чувства — и возможно, ты что-то увидишь в отблесках пламени.

А если вдруг ты встретишь человека, в глазах которого блеснет огонь, — знай, что я рядом!

На дальнем западе, где кончались арийские земли, начиналась суровая и загадочная территория «Красногорье» — край извергающихся вулканов и огнедышащих драконов, царство пламени и обитель духов огня. Там, где адские горы погружались в холодное море, была родина Краснолюдов: рыжебородых воинов и рыжеволосых красавиц.

Повстанцы

Рыжебородый, безоружный с плотно завязанными глазами, сидел в седле. Конь неспешно, но уверено ступал по хорошо ему знакомой узкой лесной тропе, периодически фыркая, недовольный весом седока. Сопровождавший его всадник всю дорогу молчал, на вопросы отвечал предельно кратко, не вступая в диалог. И только стук копыт второго коня выдавал его присутствие.

Долго ехали по ручью, очевидно, чтобы замести следы. Журчание воды и неспешный шаг коня убаюкивали, в голове то и дело возникали воспоминания прошедшего.

Сначала вчерашний разговор с трактирщиком:

— Эх, Рагнар, Рагнар. Не знал бы я твоего отца, даже разговаривать бы не стал. Ишь, чего удумал, Дриад найти! А если их вообще не существует? А если это все пьяные байки? Столько лет прошло, а ты все не угомонишься. Все ее ищешь? Да была бы она жива и здорова, уже сама бы домой вернулась.

Затем всплыли воспоминания далеких дней: страстная ночь с любимой незадолго до похищения и неожиданное нападение пиратов на их поселение.

В многочисленных островных государствах, где все женщины от природы смуглые брюнетки, рыжеволосые красавицы ценились на вес золота. Поэтому наиболее отчаянные пираты устраивали набеги на Красногорье, что бы захватить их в рабство и продать в гаремы островных правителей и вельмож. Пока одна группа пиратов выманивала рыжебородых воинов, не ввязываясь в бой, другая приставала к берегу и пленяла женщин, а потом вместе сматывались на всех парусах. На тяжелых драккарах догнать быстроходные пиратские корабли было практически невозможно.

Вспоминалась многодневная, изнуряющая и безуспешная погоня. Долги месяцы поисков. Позже узнали, что пираты попали в сильный шторм и напоролись на отмели у прибрежных скал, недалеко от «Лукоморья». Удалось найти место, где они потерпели кораблекрушение, но к тому моменту прошло уже много времени и отыскать выживших, если такие были, не получилось.

Однако через несколько лет прошел слух, что в близлежащих от места кораблекрушения лесах появилось таинственное племя Дриад — беспощадных рыжеволосых воительниц, состоящее исключительно из женщин.

В памяти вновь возник вчерашний день:

— Ладно Рагнар, слушай. Кроме нескольких племен краснокожих, обитающих на границе с Дивнолесьем, о Дриадах никто ничего не знает. Потому что остаться в живых после встречи с ними мало кому удается. Охотники тех племен стали часто бесследно пропадать в лесах, а те, кто возвращаются, молчат, как рыбы, — трактирщик усмехнулся.

— Какой воин будет трепаться о том, что его бабы в плен взяли и отымели? В общем, если хочешь найти Дриад, у тебя два пути. Или выходи на краснокожих и расспрашивай жертв изнасилования, которым удалось от них сбежать, или отыщи Друидов — они все ведают о том, что творится в Дивнолесье. Но только мало их осталось, да и в наших краях о них тебе никто не подскажет, тут я не смогу помочь. Да и никто не сможет, друида в Дивнолесье отыскать невозможно, пока он сам того не пожелает.

А вот насчет краснокожих можно подумать. Одному к ним соваться опасно, они между собой грызутся, а уж с чужаками и вовсе не церемонятся. Но у нас в окрестных лесах завелись партизаны — повстанцы значит, а у них с кочевниками связь налажена, краснокожие их уважают за то, что они клинков истребляют.

— Так ведь клинки же выходцы из краснокожих племен?

— Так-то оно так, да они для них вроде ренегатов. Для краснокожего чести нет — на службу идти. Чтобы добрый охотник в услужение пошел, это надо, чтоб в лесу медведь от голода сдох, да и все зверье с ним в придачу. Вот поэтому отщепенцев, которые узкоглазым за деньги служат, они не любят.

Конец ознакомительного фрагмента.