Ива Мосс и украденный вторник

Доминик Валенте, 2019

Ива Мосс – девочка с самым нелепым магическим даром на свете. В отличие от её родных она не умеет двигать предметы, заставлять их летать или заглядывать в прошлое. Зато Ива умеет находить потерянные вещи – очки, ключи и даже вставные челюсти. В общем, соседи охотно пользуются помощью Ивы. Вот только самой девочке её магия не приносит никакого удовольствия. Но однажды всё меняется. На пороге её дома появляется великая Морег Вейн. Самая могущественная ведьма Старфелла утверждает, что пропал прошлый вторник – и если его поскорее не вернуть, то весь мир погибнет! Одна лишь Ива может найти украденный день. Но для начала придётся понять, кто же его похитил. И почему? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

2

Вопрос времени

Ива протопала за Морег в дом, ошалело таращась на то, как ведьма деловито разжигает уголь в закопчённом каменном очаге и наливает воду в видавший виды чайник. Морег пошарила в складках плаща, вытащила какой-то свёрток и, кивнув самой себе, высыпала что-то в заварочный чайник.

— Хетал отлично подойдёт. — Она постучала пальцем по подбородку и, словно вернувшись в реальность, сказала «сядь», предлагая Иве место за собственным кухонным столом.

Ива медленно опустилась на стул. В глубине души она тешила себя слабой надеждой, что всё это ей попросту снится — а может, ведьма явилась в их дом по ошибке? Но даже если и так, рано или поздно придётся вспомнить о хороших манерах.

— Э-э-э, мисс Вейн… я могу сама приготовить чай… если хотите…

Морег отмахнулась:

— Не стоит, я помню, где что.

Ива разинула рот от изумления:

— Да?

Достав две кружки из древнего буфета, Морег пожала плечами:

— Ну да. Конечно, я здесь давно не была, но у нас с Ливень долгая история.

— Вы знакомы с моей мамой?!

Морег поставила перед Ивой голубую в белый цветочек кружку с отбитым краем, а сама уселась напротив с элегантной чайной чашкой.

— Ещё с тех пор, как мы были маленькими девочками. Она разве не упоминала об этом?

Ива замотала головой даже слишком рьяно.

Логично было предположить, что её мама — и Морег Вейн, видимо, тоже — когда-то была маленькой девочкой, но свыкнуться с этой идеей не так просто. Примерно как понять, зачем кому-то добровольно тратить своё время на собирание почтовых марок. Поэтому она смогла изобразить лишь вежливую озадаченность.

Морег небрежно продолжала:

— Это было давно, задолго до того, как ты родилась, я полагаю. Как и многие из нашего — то есть магического — народа, моя семья жила в городке Зорок-Бугор, в квартале Стояча-Вода. Семья твоей матери тоже жила там. Видишь ли, она очень дружила с моей сестрой Мольсой. В детстве они всё делали вместе: выкапывали медвежьи ямы, чтобы поймать местного отшельника, устраивали чаепития с мёртвыми, плясали нагими в лунном свете… Но всё изменилось, так всегда бывает, и многие из нас покинули те места… Это безопаснее, а Мольсы больше нет. — Морег прочистила горло. — Не бери в голову. Пей свой чай.

— М-м-м, — выдавила Ива в ответ, отчаянно пытаясь НЕ рисовать в воображении маму, пляшущую нагой в лунном свете.

Ива подняла глаза на ведьму — и вновь быстро отвела их. Взгляд у Морег был острый как бритва. У Ивы в горле пересохло, стоило ей вспомнить один из жутких слухов о колдунье. А они все были куда как жуткими. Поговаривали, что Морег Вейн способна одним взглядом обратить человека в камень… Ива уставилась на свою кружку и задумалась: «Зачем она здесь? Чаем меня напоить?» Она сделала глоток. Чай был вкусный. Крепкий и сладкий, как она любит. Да и кружка была её личная — одна из немногих вещей в доме, принадлежащих только ей. На полке старого буфета Моссов, прогнувшейся под тяжестью всевозможных чашек и блюдец, она стояла отдельно.

Оставалось предположить, что выдающимся ведьмам было дело до всего — в том числе кто из какой кружки пьёт чай. «В какой-то момент мне ведь придётся СПРОСИТЬ, зачем она пришла», — с ужасом подумала Ива. Она снова отхлебнула чая, чтобы оттянуть этот самый момент ещё чуть-чуть.

«Может, — размышляла Ива, — Морег Вейн пришла навестить маму?» Это казалось самым правдоподобным объяснением.

Но не успела Ива сделать и пары глотков, Морег прервала её обнадёживающие мечтания. Она посмотрела на девочку глубокими чернильными глазами и обеспокоенно проговорила:

— Мне нужна твоя помощь.

Ива заморгала:

— М-м-моя помощь?

Морег кивнула:

— Видишь ли, речь пойдёт о вторнике. Никак не могу разобраться, почему и каким образом, но я убеждена, что он пропал.

— П-пропал?

Морег не отводила взгляд:

— Да.

Наступило неловкое молчание.

Ива пялилась на ведьму.

Ведьма смотрела на неё.

Другого объяснения, пожалуй, не существовало: должно быть, Морег спятила. Бабушка Флосси говорила, что порой это случается даже с самыми лучшими из них. А кому как не ей знать — ведь она и сама сошла с ума.

Ходили слухи, что Морег Вейн жила в одиночестве в Митлэровых Хмарях, за которым начиналось царство живых мертвецов. Ива полагала, одного этого было достаточно, чтобы свихнуться. Спятившая и могущественная — опасное сочетание, поэтому девочка слегка боязливо улыбнулась Морег в надежде, что просто неправильно её поняла:

— Пропал? Д-день?

Морег кивнула, затем поднялась и, сняв с гвоздя за входной дверью календарь, вручила его Иве.

Ива уставилась на календарь.

Было не совсем понятно, на что именно надо смотреть: она почти ожидала, что неделя просто прыгнет с понедельника на среду. Обнаружив, что это не так, она даже почувствовала лёгкое разочарование. Прошлый вторник был на месте, как и реклама лейтонского сидра в качестве средства от любых хворей.

— Но он же…

Морег нетерпеливо кивнула:

— Да, он здесь, но присмотрись повнимательнее.

Ива сделала как велели. В квадрате каждого дня было что-нибудь напечатано: ярмарки, деревенские собрания, график сбора урожая, фазы луны и прочее. Хоть что-то одно, но значилось в каждой графе. Кроме вторника.

Она нахмурилась:

— Но это может значить что…

–…угодно. Да. И я так думала. Но я не могу отделаться от ощущения, словно это значит что-то. Что-то плохое. — Морег сделала паузу, прежде чем продолжить объяснение: — Ты помнишь, чем занималась во вторник?

Ива сморщилась. Она крепко зажмурилась, и на одну секунду перед её глазами предстала фиолетовая, поеденная молью шляпа с залихватски торчащим в сторону длинным зелёным пером, и лицо бабушки Флосси, отворачивающееся от внучки; желудок Ивы на мгновение сжался от страха. Но образ исчез так же быстро, как появился, унеся с собой и тревожное ощущение.

Она сильно сосредоточилась, как делают люди, когда пытаются вспомнить сон, казавшийся таким реальным сразу после пробуждения, но ускользающий за считаные секунды — вспомнить его практически невозможно. В понедельник она помогла фермеру Лоннису найти договор об аренде. Без него он потерял бы право выращивать апельсины, но, к счастью, вовремя послали за Ивой, и с фермой Лоннисов теперь всё хорошо, а она за это получила целый мешок апельсинов. Потом она вернулась домой и помогала бабушке Флосси пересаживать гундосых гертруд. Сладкие лиловые плоды использовались для маскировки отвратительных запахов некоторых бабушкиных зелий (маскировка, впрочем, не работала, как не работали и сами бабушкины зелья со времён инцидента). В среду она ходила на рынок и помогала хозяйкам Херма найти запропастившиеся куда-то вещицы. В четверг мама уехала на ярмарку, а потом наступило сегодня…

— Кажется, нет. Не могу вспомнить, что я делала в тот день.

Морег кивнула и вздохнула:

— Я надеялась, что ты скажешь что-то другое, но всё точно так же, как у всех, с кем я разговаривала: все могут припомнить, чем были заняты всю неделю, но вторник — белое пятно.

Ива прикусила губу:

— Но разве это не…

–…нормально? — закончила вопрос Морег, сделав пренебрежительный жест. — Ну конечно. Большинство людей с трудом вспоминают, что они ели вчера на ужин. Но как правило, если они хорошо подумают, то что-нибудь да всплывёт. Однако, когда речь заходит о вторнике, ни один человек не помнит ничегошеньки. Даже я.

Ива сдвинула брови. Приходилось признать, что это странно.

— А скольких людей вы спрашивали?

Морег смерила её оценивающим взглядом:

— Весь Хойп.

Брови Ивы взметнулись вверх. Целая деревня — вот это было удивительно. Хотя деревня маленькая, всего одна длинная улица, но всё равно — там живут по меньшей мере пятнадцать семей.

Тут ей в голову пришла ещё одна мысль. Она поколебалась, но всё же спросила:

— А почему вы сказали «даже я»?

Тень улыбки пробежала по лицу Морег.

— А ты сообразительная — это хорошо. Я всего лишь имела в виду, что это очень странно, поскольку со мной такого ни разу не случалось.

— Вы никогда не забывали, что делали? — опешила Ива.

— Никогда.

Ива вылупилась на неё, не очень-то понимая, что делать с этой информацией. Такое внушало в равной степени и восхищение, и трепет.

Морег сменила тему:

— Ты, кажется, находчица?

Ива заколебалась. Так её ещё никогда не называли. Внутри она вся сжалась. Её умение вообще никакими нормальными словами не описывалось, вот только бо́льшую часть детских лет сестра Камилла называла её Апорт. Сейчас прекратила. В основном.

— Да. Ну. Нет. Не совсем. В смысле… я нахожу вещи… потерянные вещи.

Морег ничего не ответила, и Ива поспешила заполнить паузу:

— В смысле… я могу найти ключи, если они потерялись… но вряд ли я смогу найти целый день… даже если он тоже потерялся.

Морег подняла бровь:

— Но попытаться же ты можешь, верно?

Ива задумалась. Попытаться — это можно. Что могло бы помешать ей попытаться? Волнуясь, она глубоко вдохнула, закрыла глаза и протянула руку вверх, изо всех сил сосредоточившись на вторнике…

— ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! — завопила Морег и вскочила так проворно, что стул с грохотом рухнул на каменные плиты пола. Ива сглотнула и опустила руку, на которую ведьма смотрела словно на ядовитую змею. Прижав ладонь к груди, ведьма сделала несколько быстрых и судорожных вдохов.

Дрожащим голосом, стараясь изо всех сил, чтобы её тон не казался обвинительным, Ива пролепетала:

— Я не понимаю. Вы попросили меня… попытаться…

Морег потёрла шею, и через мгновение голос её зазвучал почти нормально, хотя, если прислушаться, в нём всё ещё были пронзительные нотки.

— В-верно, верно, — кивнула она. — Да, я попросила. Я действительно хочу, чтобы ты попыталась — но не прямо же сейчас! Святой Уол, нет! Не тогда, когда у нас даже плана никакого нет: мы ведь не можем просто взять и найти его. Только подумай, какие могут быть последствия… — При этих словах её передёрнуло, и она словно отряхнула с себя неприятные ощущения. — Брр! — Взглянув на озадаченную физиономию Ивы, Морег пояснила: — Я считаю, — её огромные глаза, словно сделанные из чёрного мрамора, блестели, — что, если бы тебе удалось найти исчезнувший вторник и притянуть его в нашу реальность, результат был бы катастрофический: возможно, пострадала бы самая структура нашей Вселенной, вследствие чего реализовался бы сценарий конца света.

— Что, простите? — переспросила Ива.

— Я считаю, это могло бы разрушить мир.

Ива откинулась на спинку стула, в груди бешено колотилось сердце. В её силах разрушить мир! Такое откровение кого угодно бы отрезвило.

Морег же, напротив, совершенно пришла в себя.

— Одним словом, пока мы не узнаем, что, собственно, произошло, можно сделать только хуже. А хуже этого только наше настоящее положение. А наше настоящее положение хуже, чем можно вообразить.

Ива окончательно запуталась:

— Что вы имеете в виду? Я понимаю, что это не… так уж прекрасно — пропавший вторник. Но всё же не конец света, один-то день.

«День, о котором всё равно никто особо и не жалеет, — в общем, ничего особо страшного, не так ли?» — подумала она.

Морег прикрыла глаза:

— На самом деле, если мы его не найдём, то конец света, возможно, и произойдёт. Что бы ни случилось с тем вторником, это может затронуть саму материю Старфелла, и она будет нить за нитью медленно разрушаться.

Ива ахнула и разинула рот. Она и подумать не могла, что всё так серьёзно.

Морег кивнула:

— Вот почему нам нужно начать с самого начала. Нельзя приступать к поиску, пока мы не разберёмся, что именно произошло. А ещё важнее — понять почему. — Она всмотрелась в окно, слегка прищурившись, затем сморгнула, словно пытаясь сфокусировать взгляд. — Я думаю, есть кое-кто, способный нам помочь… Правда, для начала его придётся найти, а это может оказаться не так просто.

— Почему? — спросила Ива.

Морег обернулась к ней с лёгкой улыбкой на губах:

— Видишь ли, он ублиер, без сомнения один из лучших в Старфелле, происходит из древней одарённой семьи. Проблема в том, что найти ублиера практически невозможно — если только ты не знаешь точно, где искать.

На лице Ивы читалось лишь непонимание:

— Убли… что?

— Ублиер. Это на старом шелском. — Ива всегда полагала, что старый шелский — это когда в слове больше слогов. Большая часть жителей Старфелла разговаривала на современном шелском и разве что изредка — на высоком гномском, да и то лишь из-за цветистых ругательств. — Произносится «у-бли-эр». Сейчас они больше известны как сказители забытого — люди, которые видят прошлое.

— Как ясновидец, только наоборот?

Морег кивнула:

— Что-то вроде…

–…моей матери, — перебила Ива — её мать была известной прорицательницей и ездила по всему королевству Шела со странствующими ярмарками, предсказывая судьбу.

Морег заговорила таким сдавленным голосом, словно у неё в горле застряла кость:

— Э-э-э, да, вроде твоей матери. Хотя большинство людей, называющих себя ясновидцами и предсказывающих будущее, понятия не имеют, как это на самом деле происходит, но зачастую утверждают, что у них тайная связь с «потусторонним», с умершими, которые якобы сообщают им, что должно случиться, — и она недоверчиво фыркнула. — Истинных провидцев, разумеется, очень мало. Однако доподлинно известно, что только они могут замечать знаки в мельчайших событиях, что позволяет им увидеть возможные варианты будущего. Например, если они приметят, что цветок, обычно цветущий по весне, вдруг расцвёл зимой, то могут предположить, что летом случится тайфун.

Ива тупо таращилась на Морег, а та продолжила:

— Если, конечно, им не удастся как-нибудь убедить воробья с последнего дерева построить гнездо в день весеннего равноденствия до наступления полуночи. Понимаешь?

Ива мотнула головой, как бы кивая в знак согласия, поскольку именно этого от неё, кажется, ожидали. Но на самом деле она вообще ничего не поняла.

А Морег словно не замечала её замешательства:

— Сказители забытого, напротив, считывают воспоминания: прошлое людей, которые оказались рядом, является к ним как видение. В отличие от ясновидящих они, увы, довольно непопулярны, и друзей у них, как ты догадываешься, весьма немного.

Ива не догадывалась:

— А почему?

— Ну, по уму-то и ясновидящие должны быть непопулярны: кому захочется водиться с человеком, который может предсказать твою смерть?.. Хотя мало кто из так называемых провидцев способен предсказать нечто подобное, вот у них и полно друзей: они ведь всегда предсказывают лишь то, что люди хотят услышать. Сказители забытого, напротив, крайне редко говорят приятное — а то и вообще никогда. Они рассказывают о событиях, которые люди предпочли бы вытеснить из памяти и притвориться, что этого никогда не было.

Ива вытаращила глаза:

— Правда?!

Морег кивнула:

— О да. Взять беднягу Эркюля Самтаймза, искусного сказителя забытого. Его нашли утонувшим в колодце после того, как он опозорил герцога Диттани на глазах у подчинённого ему капитана. Герцог похвалялся, что у него врождённый талант к стрельбе из лука и что в первый же раз, когда он взял в руки лук и стрелы, ему удалось попасть быку в глаз. И вот проходивший мимо Эркюль останавливается на полдороге, хлопает себя по коленкам, начинает хохотать и говорит: «А, вы про то, что, выпустив стрелу в поле, свалились на спину и угодили быку в глаз концом лука?» — Морег рассмеялась. — Понимаешь, он увидел воспоминание герцога об этом дне — ну и, как ты можешь представить, герцог был не очень-то счастлив…

— Но зачем он сказал об этом герцогу? — выдохнула Ива.

Губы Морег дрогнули:

— Не смог сдержаться: сказители забытого видят всё словно бы происходящим сейчас. И часто выпаливают всё до того, как осознают. Они не глупцы — просто иногда в момент видений не понимают, что с ними происходит. Ну и оказываются в неловком положении в обществе. В итоге мало кто из ублиеров доживает до того, чтобы поведать явившиеся им истории; поразительно большое их число кончают дни похороненными под чьими-нибудь половицами, утопленными в колодцах и отравленными. Еду они зачастую носят с собой. И к скоплениям людей относятся с опаской: отчасти потому, что на них обрушивается слишком много чужих воспоминаний, отчасти потому, что чем больше видений, тем больше шансов, что они угодят в переделку, оскорбив кого-нибудь нечаянно. Так что те немногие, кто умудрился уцелеть, живут совершенными отшельниками и бегут прочь со всех ног, едва завидев людей…

— А, — произнесла Ива, наморщив лоб. — И как же мы найдём того, кого найти невозможно?

— Будет непросто, как я уже сказала, — улыбнулась Морег, — но не невозможно, если знаешь, где начать поиск.

— И вы знаете?

— О да. Жизнь научила меня, что порой требуется отойти немного назад, дабы яснее увидеть движение вперёд.

— Э-э-э?

— Мы наведаемся по его последнему адресу.

— О, — только и произнесла Ива. И моргнула, услышав опасное «мы».

— Думаю, тебе надо собраться.

— Ой-ой, — прошептала Ива.

Тем временем в далёкой каменной крепости, куда вот уже тысячи лет не проникала никакая магия, на вершине башни стоял одинокий человек. Он всматривался в даль, в тревоге ожидая ворона, появление которого сулило неудачу, разрушение всех его планов ещё до того, как он захватит власть.

Под глазами у него темнели круги: сон был роскошью, которую он не мог себе позволить.

Но сегодня ворон не явился. Как не явился он и вчера.

Наконец человек разрешил себе вздохнуть с облегчением: он разрешил себе поверить. Сработало!

Он спрятал шкатулку в складках мантии, поближе к сердцу. Она отлично справилась с задачей. Он больше никогда не допустит, чтобы проклятая ведьма обошла его.

Он вышел из башни и предстал перед своими верными последователями, толпящимися на крутой винтовой лестнице в ожидании новостей.

— Она не помнит? — спросил один из них (его лицо было скрыто капюшоном). — Значит ли это, что она не придёт?

Он глухо и невесело рассмеялся:

— О, она придёт. В этом я ничуть не сомневаюсь. Но на этот раз я буду готов.