Не время умирать

Дмитрий Янковский, 2017

Чума, опустошавшая в Средневековье города и страны, пришла в Москву. Как оказалась здесь смертоносная инфекция? Возможно, это диверсия? Молодой врач Наталья Евдокимова и аналитик ФСБ Олег Пичугин пытаются распутать этот клубок и спасти мегаполис. А чума уже шагает по улицам, и в опасности оказывается каждый.

Глава 5

В которой генерал Ковалев убеждается в правоте предположений аналитика и без затей сливает своего информатора.

Услышав женский голос в телефонной трубке, Ковалев задумался. Неожиданный звонок из далекого прошлого вызвал у него неясную тревогу. Конечно, встревожила его не Наталья сама по себе, от женщины он угрозы не чувствовал, но звонок мог означать некую угрожающую ситуацию. Впрочем, это надо было еще выяснить. Возможно, просто сработал рефлекс опытного контрразведчика, мобилизующий организм в любой неясной ситуации.

— Чем, по-вашему, я могу вам помочь? — как можно небрежнее поинтересовался Ковалев.

На самом деле любопытство разгорелось в нем, но показывать этого было нельзя.

— В городе чума, — без лишних предисловий сообщила Наталья.

— В каком? — уточнил Ковалев, но тут же осекся.

— В Москве. Форма А20.2, легочная. Передается воздушно-капельным путем. Единственный выявленный заболевший является таксистом. И он, вероятно, уже будучи заразным, отработал полную смену, развез семь человек, которых мы, силами Роспотребнадзора и штаба ТОРС, вряд ли сможем быстро выявить.

— В Штабе ТОРС нет представителей от МВД? — удивился Ковалев.

— Есть. Генерал Головин. Но у нас нет ничего, кроме номеров телефонов, с которых осуществлялись вызовы, и адресов, откуда и куда пассажиры ехали. Есть еще адреса, но вполне вероятно, что они не соответствуют местам жительства, что это могут быть совершенно случайные точки.

— Да, это очень вероятный сценарий, — согласился Ковалев, думая, впрочем, несколько о другом.

Он понял, что звонок не просто так его встревожил и что рефлекс контрразведчика тоже не подвел. Чума! Вот главное слово, услышанное от Натальи. Чума! Это полностью совпадало с предположением Пичугина. Экий же он фрукт! На пустом месте фактически попадает в десятку. И не первый раз. Аналитик от бога, чего уж тут говорить.

— Чего вы от меня хотите? — напрямую спросил Ковалев.

— Я думаю, что у сотрудника ФСБ вашего ранга есть собственный административный ресурс, который поможет выявить зараженных и предотвратить распространение особо опасной инфекции в Москве.

— То есть генерал Головин, по-вашему, справится хуже меня?

Наталья едва сдерживалась.

— Простите, я не для того позвонила, чтобы играть с вами в психологические игры. Вы прекрасно понимаете, что справитесь лучше Головина. Хотя бы потому, что Головин, к примеру, не сможет приказать оператору связи провести триангуляцию номеров без постановления прокурора, а у вас наверняка есть механизмы…

«Подстава, — подумал Ковалев. — Кто-то подослал эту тетку, чтобы дернуть меня за усы. Но грубо, очень грубо. Идиотом надо быть, чтобы повестись на такое».

— Я могу вам дать телефон дежурного по управлению ФСБ, обратитесь к нему в установленном порядке… — предложил он.

— Это займет столько же времени, сколько получение постановления прокурора. А времени у нас нет. Врачи есть. Техника есть. Карантинные помещения есть. А времени нет. И если мы его упустим, то всего, перечисленного выше, нам просто не хватит.

«А может, и не подстава, — продолжал взвешивать Ковалев. — Бражников болен. Пичугин, исходя из опыта и с присущей ему, шельмецу, наблюдательностью, говорит слово «чума». Тут звонит эта дама и произносит то же самое слово. Да и слишком грубо для подставы. Очень грубо. Если бы кто-то из своих или чужих хотел бы меня взять за яйца, он бы нашел более изящные методы. Нет, для подставы невероятно. Куда проще предположить, что перепуганная тетка из штаба ТОРС вспомнила о фээсбэшнике, с которым когда-то пересекалась, нашла визитку и набрала телефон».

— Хорошо. Я попробую помочь. Вы мне скиньте, пожалуйста, данные этого таксиста по СМС. А я вам еще пришлю человека. Аналитика. Думаю, он окажется вам полезен на месте, если вы снабдите его всеми нужными вам полномочиями. Только скиньте для него адрес, куда подъехать. Действуете в режиме секретности?

— Естественно. Если начнется паника, народ попытается выехать из Москвы и разнесет заразу. К тому же… Я не исключаю, что это теракт.

— Ого! Исходя из чего такое предположение?

— Вероятность возникновения именно легочной формы весьма низкая. Тем более в Москве. Для заражения необходимо вдохнуть аэрозоль, содержащий чумную палочку. На заседании штаба ТОРС я выдвинула предположение, что некто мог распылить заранее заготовленный аэрозоль в салоне такси, чем вызвать заражение водителя. Но не водитель мог быть целью. Но эту мою версию всерьез никто не поддержал, посчитали надуманной.

— Я понял. Вы еще поэтому не стали обращаться по инстанциям?

— Да.

«Вот же гад… — подумала Наталья. — Осторожный, хитрый, как змея. Боится. Ну, это неудивительно. Зная его, можно предположить, что рыльце у него в пушку».

— Хорошо, так и договоримся, — Ковалев произнес это таким тоном, что собирается завершить разговор. — Вы мне данные таксиста и номера телефонов его пассажиров. Я вам посильную помощь и своего человека. Будет что-то, я вам сам позвоню.

Он повесил трубку и глянул на Пичугина.

— Вы обо мне говорили? — спросил тот.

— Думаешь, у меня больше нет аналитиков?

— Ну…

— Есть. Но ты из лучших. И говорил я о тебе. А теперь, дорогой мой, держись за стул. Твое предположение оказалось верным. В городе действительно чума. Легочная форма. И нам предстоит узнать, случайное это совпадение или чей-то злой умысел. Мне теперь надо понять, каким образом, где и когда заразился Бражников. Хотя одно предположение у меня есть. Весьма нехорошее. Но его я сам проверю. А тебе, дорогой мой, надо прибыть в штаб ТОРС, отыскать там Наталью Евдокимову и сообщить, что прибыл от меня. Заодно передашь ей то, что она просила.

— Хорошо, и что дальше?

— Цепь заражения выявлять, что же еще? Нужно понять, какое место в этой цепи занимает Бражников. Ясно? Действуем пока неофициально, так что ксивой внештатника особо не размахивай без крайней необходимости. Если что, звони. Точнее, звони при получении любой новой информации.

— О Бражникове им сообщать?

— С ума сошел? Это секретная информация. Сам Бражников, само его существование — секретная информация. Бункер системы ПВО — тоже секретная информация. «Американка» — секретная информация.

— Но Бражников является частью цепи заражения, ради выявления и купирования которой создан штаб ТОРС, как я понимаю.

— Верно понимаешь. И что это меняет?

— Как что? Они его сами выявят. Но при этом упустят время.

— Смеешься? Почему, думаешь, Наталья мне позвонила? Она не уверена, что они способны размотать этот клубок силами МВД. И она права. Есть среди телефонов заказчиков такси телефон Бражникова или нет его там, я выясню через несколько минут. Если он там есть, это одно дело, и тогда я подумаю, как с этим быть. Но если его нет, или SIM-карта не на его имя, то им его не найти. Тогда я придумаю правдоподобную легенду и сообщу, что один из зараженных находится в ведении военных медиков ввиду секретности. Понял?

— В общих чертах. То есть вы сообщите официальному куратору проекта «Американка», что у Бражникова именно чума, а не «неизвестное биологическое оружие»? Людей эвакуируют и начнут лечить?

— Естественно. Без создания штаба ТОРС мне было бы трудно это доказать. А так получится.

Пропищал телефон Ковалева. Он просмотрел СМС с указанными данными Ширяева, временем его смены и телефонами заказчиков.

— Забавно… — произнес он.

— Что забавно?

— Ничего. Я пока буду разбираться, а ты дуй в штаб ТОРС. Запиши адрес. — Ковалев продиктовал адрес из СМС. — Кирилл тебя отвезет до твоей машины, дальше сам. Давай, давай. Чем дальше, тем интереснее каша варится.

Когда аналитик закрыл за собой дверь, Ковалев позвонил Стежневу, отдал все необходимые распоряжения, а сам с ногами развалился на диване. Ситуация сложилась непростая, ее следовало обдумать. Неординарная сама по себе, она могла иметь ряд далеко идущих последствий. И уж раз удалось первым узнать важную информацию, необходимо было оседлать эту волну и уже не отпускать ее. Кто владеет информацией, тот владеет миром. В современных условиях это утверждение приобретало еще более глубокий смысл. Информация перестала быть эфемерной субстанцией, нечаянно или намеренно оброненным словом, перестала быть просто слухами. Она обрела вещественность, порой пугающую. Понятия реального и материального разделились, перестали быть синонимами. И порой трудно было понять, что важнее, косная материя или совершенно нематериальная информация, которой в современном мире можно не только убить, с чем раньше справлялась вполне материальная дубина, но и вершить судьбы мира.

Случайно овладев данными о причине недомогания Бражникова, Ковалев взвешивал, как ими лучше распорядиться. Впрочем, сам он не считал, что получил их случайно. Нет, это стало следствием многолетней бдительности, сосредоточенности, следствием правильного распределения людского и другого административного ресурса. Не прикорми он в свое время того же Пичугина, могло все и не срастись так удачно. И эта Наталья. Тоже тень прошлого. Впрочем, сейчас это не важно. Сейчас главное понять, как поступить здесь и сейчас, не увязая в воспоминаниях и не путаясь в перспективах.

Плохо, что информацию о чуме придется в первую очередь передать генералу Трифонову, официальному куратору проекта «Американка» по линии ФСБ. По большому счету, Ковалев вторгся в его епархию, но с другой стороны, ему было поручено курировать аналитиков, в том числе и Пичугина, собиравшего витающие в информационном пространстве идеи именно по этому направлению. И все равно получалось, что Ковалев сунул нос не совсем в свое дело. Это подозрительно, а генерал не хотел в свой адрес никаких подозрений. Впрочем, тут можно выкрутиться вполне изящно. То, что в бункере произошло ЧП, это информация того уровня секретности, к которому Ковалев допущен. А тут, надо же как удачно, ему позвонила Наталья и рассказала о чуме. Так что Трифонову совсем не обязательно знать, что Ковалев заполучил копию записи с камер в бункере, что имел своих информаторов в группе Бражникова, в воинской части гарнизона и среди аналитиков. Это все теперь запросто можно замылить. Просто сказать, что им, Ковалевым, по его частным каналам получена информация о заболевании чумой в городе. И просто намекнуть о возможной связи. Ничего больше. И тогда комар носа не подточит. Тогда никто не заподозрит Ковалева в излишнем интересе к «Американке», выходящем за рамки его служебных обязанностей.

«Спасибо тебе, Наташа, — подумал он с легким сарказмом. — Какой черт меня тогда дернул дать тебе визитку? Хотя это был не черт, а мой персональный ангел-хранитель».

Связавшись с генералом Трифоновым, Ковалев сообщил о случае заболевания чумой в Москве и о возможной связи этого факта с состоянием Бражникова. Также он рассказал о штабе ТОРС, созданном при Роспотребнадзоре, мол, если посчитаете нужным, сообщите им для полноты информации.

Положив трубку, генерал снова вывел на экран СМС от Натальи. Кое-что интересное было в этом простеньком сообщении. Но это был не номер Бражникова в списке из семи телефонов. Вряд ли Бражников вызывал такси, ведь у него есть своя машина. Но вот адрес одного из вызовов привлек внимание. Это был адрес на Миклухо-Маклая, всего в двух кварталах от дома, где проживал Бражников. В такие совпадения Ковалев не верил. Но и объяснения этому пока не находил. Было лишь предположение о неком «человеке Икс», о темной лошадке, которая входила в контакт с полковником и с таксистом. Но кто это мог быть? Бражников вел предельно замкнутый образ жизни. Когда-то, в самом начале работ над «Американкой», за ним даже присматривала наружка, но его благонадежность не оставляла лазейки ни для каких подозрений.

И все же «человек Икс», скорее всего, существовал. Это было самым простым объяснением связи между таксистом Ширяевым и засекреченным полковником. Потому что о прямом контакте Бражникова с бомбилой вряд ли имело смысл думать. Это возможно, но вероятность такого положения дел в разы меньше, чем вероятность контакта с кем-то из своих. Другое дело, что «своих» у Бражникова, в общем-то, не было. Жена только. На нее есть досье. Неужели она? В принципе, вариант возможный. Его надо продумать и проработать, хотя он и мог вести в никуда.

Куда интереснее было другое предположение. Что, если Бражников все же сливал информацию об «Американке»? Почему нет? Доступ к информации у него абсолютный. Контроль за ним не такой уж высокий. Наружку сняли ввиду благонадежности. Он, как автор идеи, наверняка мог внятно изложить ее на листе бумаги. Или на ста листах, но это не имеет большого значения. А что дальше? Мог он тайно выйти на контакт с ЦРУ? Очень сомнительно. Контроль за ним, может, и не очень, но не настолько. Нет, сам он выйти на контакт с американцами не мог. И снова всплывает гипотетический «человек Икс». Скорее всего, он из близкого окружения Бражникова. Если бы полковник контактировал с кем-то подозрительным или малознакомым, это бы стало известно. Нет, «человек Икс», скорее всего, давний знакомый, вхожий в квартиру Бражникова.

Ковалев понял, что мелькнувшая мысль, показавшаяся в первый момент ничем не подтвержденной гипотезой, ложится во вполне вменяемую, с его точки зрения, логику.

Как могли развиваться события? Некий «человек Икс» оказывается у Бражникова в гостях, не вызывая при этом никаких подозрений. Полковник дает ему задание выйти на связь либо с людьми из посольства, либо напрямую с ЦРУ. Тот выполняет задание, снова оказывается в квартире Бражникова на Миклухо-Маклая, где тот передает ему материалы по методологии расчетов «Американки».

— Скорее всего, «человека Икс» заразили в посольстве или при контакте с агентом ЦРУ, — задумчиво произнес Ковалев.

Цель такого шага вполне понятна. Американцы заражают легочной формой чумы «человека Икс» с пониманием, что тот войдет в контакт с Бражниковым, чтобы забрать у него документы или носитель. Посредник забирает документы, заражает полковника, и, по сути, концы в воду. Бражников, скорее всего, умирает, посредник тоже, заодно заразив огромное число москвичей. В результате непосредственные свидетели устранены, а ФСБ, МВД и МЧС занято не поисками документов, а устранением угрозы массовой эпидемии. Изящно, сказать нечего… Продуманно, эффективно, вполне по силам американским шпионам-диверсантам.

Версия получилась настолько стройной, что Ковалев тут же принял ее за рабочую. Оставался вопрос, как из этой нелицеприятной ситуации выжать максимум пользы для себя лично? С одной стороны, можно немедленно поднять тревогу по управлению ФСБ. Сослаться на госпожу Евдокимову, мол, информация о форме А20.2 поступила от нее, а дальше, мол, Ковалев, благодаря уму и прозорливости, сложил концы с концами. Но что это даст? Славу? Медальку какую-нибудь. В лучшем случае. А в худшем — это даст лишь признание профессионально выполненного долга.

— Долга, мать его! — вслух выругался Ковалев.

Когда он находился наедине с собой, то не утруждал себя сдерживанием эмоций. А эмоций по поводу выполненного долга в нем накипело уже достаточно. Большую часть карьеры он изо всех сил старался быть безупречным офицером и относился к службе именно как к долгу перед Родиной. Но в девяностые многое изменилось. До Ковалева начало доходить, что его просто имеют как хотят. Там, наверху, без зазрения совести проворачивают дела, завладевают заводами, газетами, пароходами, оставляя верным служакам Отчизны только дешевые побрякушки и строчки благодарности в засекреченных приказах. И тогда, пятнадцать лет назад, Ковалев впервые решил перейти черту.

Он тогда словно переродился, словно претерпел не заметную никому мутацию личности. И с точки зрения этой личности все выглядело совсем иначе, чем прежде. Он понял, что Родина превратилась в товар, которым на протяжении девяностых годов торговали все, у кого дотягивались руки хоть до какого-то добра. Честь, совесть превратились в рудименты и атавизмы. У Родины, которой Ковалев некогда дорожил, появились хозяева, и они делали с ней и народом все, что хотят, продавая врагу ее оборонный потенциал за шоколадки и право именоваться партнерами. Это было настолько постыдно, что генерал тогда готов был на эвтаназию, на милосердное и безболезненное умерщвление Родины, чтобы она не мучилась больше и не билась в позорных конвульсиях. Впрочем, на это у него не хватало ни сил, ни возможностей. И, претерпев не менее позорную неудачу, чем та, которая произошла со страной, деградировав вместе с ней и со всем народом, Ковалев решился на использование служебного положения в корыстных целях. А почему бы и нет? Все в дамках, а он, отдавший общему делу столько сил и времени, должен довольствоваться объедками со стола «хозяев Родины»?

Пятнадцать лет назад ему в руки попали ценные данные, он разработал отличный план, который провалился лишь из-за цепи нелепых случайностей. Но это коренным образом изменило Ковалева. И хотя все удалось утаить, а самому выйти сухим из воды, он уже не мог влезть в прежнюю шкуру, как не может влезть в старую кожу змея, единожды сбросив ее. И когда Родина вновь, несмотря на невзгоды, начала уверенно подниматься с колен, когда бывшие «хозяева» побежали за границу, под теплое крылышко «западных партнеров», когда страна оказалась в сильных руках, когда ее жители вспомнили понятие чести, самим Ковалевым эта честь уже была в полной мере утрачена. И пути назад не было. Потерпев фиаско, генерал затаился.

И вот сейчас, сложив в голове факты, Ковалев призадумался. Он понял, что за медальки и благодарности усердствовать больше не в силах. Все. Точка перелома была пройдена. И теперь, он прекрасно отдавал себе в этом отчет, он думал не как спасти ситуацию, а как использовать ее для банальной наживы.

Но как это возможно? На поверхности лежал только один путь — рассказать о своих догадках вышестоящему начальству. Но что это даст? Ту же благодарность в секретном приказе, и ничего больше.

Ковалев сходил на кухню, включил электрический чайник и заварил себе крепкого чаю, разбавив потом кипяток пополам с водой. Он не любил пить чай горячим. Особенно в жару.

Время работало против него. Ситуация с распространением инфекции наверняка развивалась, и развивалась стремительно. Пройдет час, два, максимум три, когда все вылезет наружу. И тогда Ковалеву придется прикладывать усилия не для извлечения выгоды, а чтобы уцелеть, вскочить, что называется, на подножку уходящего поезда. Надо было найти способ использовать обстоятельства.

В голове тут же возникла мысль о шантаже. Если документы по «Американке» уже в руках агентов ЦРУ, то на этом можно сыграть. Можно выйти с ними на связь и заявить, что есть все доказательства их причастности не только к хищению секретных данных, но и к применению бактериологического оружия в Москве. А дальше проще — пусть эвакуируют, предоставляют убежище в обмен на молчание.

Впрочем, это очень скользкая дорожка. При содействии единомышленников на такую рискованную игру еще можно было бы решиться, но в одиночку слишком опасно. Самый простой способ заткнуть человеку рот — это убить его, а не сунуть ему в рот сытный кусок. Хорошо… Есть Кирилл Стежнев. Он моралью не слишком отягощен, за хороший куш пойдет на что угодно. Но какие есть еще варианты?

— Стоп! — сказал он вслух сам себе. — А обломок, сошедший с орбиты?

Это было проблемой. Проблемой, да еще какой! Если обломок протаранит американский спутник-шпион, любой баллистик сообразит, в чем причина. Секретность проекта будет утеряна, и данные о нем обесценятся многократно.

Впрочем, никто этого наверняка не допустит. С Бражниковым или без него найдут способ изменить орбиту обломка на безопасную. Надо только найти канал информации, по которому можно будет держать в этом плане руку на пульсе. Ибо, если что-то не срастется, надо быть в курсе, чтобы с разбегу не сесть в лужу. Надо отыскать контакт в евпаторийском 40-м Отдельном командно-измерительном комплексе. Там в курсе всех движений орбитальной группировки, а потому будут знать о любых решениях по ликвидации последствий ошибки Бражникова. Для установления такого контакта надо напрячь Стежнева, чтобы тот пошевелил агентуру на месте. Не может быть, чтобы на таком масштабном объекте не нашлось чьих-то внештатников или кураторов из местного управления. Это вопрос чисто технического характера, но тянуть с ним нельзя.

Куда менее очевидным был тот факт, что сошедший с безопасной орбиты обломок космического мусора представлял проблему не только для проекта Бражникова, нанося вред его секретности, и, фактически, обесценивая его. Он представлял проблему и для американцев. И дело было вовсе не в спутнике-шпионе, который в скором времени превратится в плазму от соударения. Спутник — капля в море. Мелочь.

Куда большее значение имела информация, которую Бражников, в теории, хочет слить американцам, а может быть, уже слил. Если обломок ударит в спутник, секретности конец, информация обесценится, и сами американцы не смогут извлечь из нее никакой выгоды! Они будут знать, что замышляют русские, а русские будут знать, что их разработка стала достоянием гласности. И все. Документация по «Американке», за которую уже немало заплачено и которая военно-промышленному комплексу США может принести десятки миллиардов долларов, превратится в дым.

— Ха! — Ковалев щелкнул пальцами.

Для него это был редкий жест, говоривший о разрядке крайнего эмоционального напряжения. Он понял, как извлечь выгоду из ситуации. Но для этого надо было пойти на отчаянный риск. Пробраться в бункер и хорошенько поискать кое-что. Бражников ведь умница. Когда ему отключили лазер, лишив его возможности исправить собственную ошибку, он наверняка все же придумал, как ее исправить. Только в виде набора данных, возможно, в виде инструкции, которую необходимо привести в действие, когда лазер снова подключат к системам управления.

Думать о вторжении в зараженный чумой бункер было неприятно. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Нужен ОЗК и изолирующий противогаз. Такой комплект вполне заменит противочумный костюм, а достать ОЗК не в пример проще. Второе, что нужно, — эвакуировать бункер. Теперь это стало в интересах Ковалева. Пока в бункере Бражников и заболевшая смена, туда не попасть. Но если их эвакуировать, бункер подвергнется дезинфекции, и под эту лавочку, прикрывшись удостоверением и должностью, вполне можно будет попасть внутрь.

А потом… Потом дело техники. Выйти через Стежнева на связь с ЦРУ, выставить им условия, а когда они согласятся, исполнить инструкцию Бражникова, стабилизировать злосчастный обломок и восстановить все как было.

Продышавшись, чтобы адреналиновый шторм окончательно улегся в крови, Ковалев взял телефон и набрал номер генерала Трифонова.

Легенду для разговора нечего было и выдумывать. Наталья Евдокимова, так вовремя позвонившая из Роспотребнадзора, дала ему нерушимое оправдание избыточного знания ситуации. Он теперь на гребне волны. Надо лишь сосредоточиться, собраться с силами, чтобы с этого гребня не соскользнуть.

К примеру, надо придумать, откуда самому Ковалеву известно о ситуации с бункером. Эта информация вне его официальной компетенции, а никто не любит, когда суют нос не в свои дела. Впрочем, чего мудрить? На Ковалеве лежал мониторинг информации вокруг «Американки», значит, ничего странного в наличии у него собственных информаторов в гарнизоне быть не могло. Можно кого-то слить. Ну, например, капитана Витухина. Придурок редкий, и толку от него мало. Сообщил, что бункер блокировали, все, свою функцию выполнил. Можно сливать.

Наконец Ковалев решительно коснулся иконки вызова на экране смартфона. Переговорив с Трифоновым, он сообщил о звонке Натальи и о подозрении на чуму у Бражникова.

— Надо эвакуировать бункер, — уверенно заявил Ковалев. — Всех поместить в карантин. И если Бражников в сознании, надо выяснить, где он подхватил чуму. Это может быть крайне важной информацией.

— Слив подозреваешь? — напрямую спросил куратор.

— А как без того? Фигура уровня Бражникова подхватывает легочную форму чумы. И не где-то на Алтае, а в Москве. Случайность?

— Да, как версию стоит принять.

— Именно так.

— Ладно, спасибо за информацию, — поблагодарил Трифонов.

— Сочтемся, — усмехнувшись, ответил Ковалев и коснулся иконки отбоя.

Разговор прошел хорошо. Без сучка, без задоринки. Замечательно. А то, что Витухина пришлось слить, — невелика потеря.

«Конечно, его теперь возьмут на карандаш как моего агента, — безразлично подумал Ковалев. — Но для меня, если повезет, это скоро не будет иметь никакого значения. Впрочем, если не повезет, тоже».

Он набрал Стежнева и спросил, отвез ли он Пичугина.

— Как раз прибыли на парковку, — сообщил Кирилл. — Что-то надо?

— Да, нужна машина.

— С водителем?

— Эээ… — Ковалев задумался. — Нет, без водилы.

— Хорошо. Высажу Пичугина, отпущу водителя и пригоню вам машину.

— Так. Погоди. — Ковалев потер лоб, на ходу обдумывая рождающийся в голове план. — Давай так сделаем. Ты высаживай Пичугина, отпускай водилу, а потом, уже сам, заскочи в какую-нибудь военную часть и возьми у них, под мою ответственность, комплект ОЗК с изолирующим противогазом. И дуй ко мне, я на квартире. Я у тебя заберу машину, а тебе дам другое задание. Важное.

— Понял, скоро буду, — ответил Кирилл.