Над облаками дождей не бывает

Дмитрий Янковский, 2016

Первооткрыватели реликта, как они того и ожидали, без суда и следствия оказались в тюрьме. Никакая власть, особенно власть в США, не даст владеть отдельным людям источником безграничной мощи, энергии, и неуязвимой брони. Но все же реликт, пока первооткрыватели им владели, сыграл им добрую службу, привлек к ним могущественного союзника в лице господина Хокудо. Устроив узникам побег из тюрьмы, господин Хокудо заключает с ними соглашение о совместном использовании реликта, после чего, вооружившись неуязвимым для любых ВВС и ПВО левитирующим дирижаблем с броней из магического реликта, объявляет войну не только США, но и всем государствам, которые не признают его право на монопольное использование реликта. Так начинается первое столкновение магов-настройщиков, в лице Олега Шерстюка, состоящего на службе Хокудо, со всем немагическим человечеством. И у них есть все шансы в одиночку выиграть эту войну, потому что они небожители, а над облаками, как известно, дождей не бывает.

Глава 3

В которой армия США бросает вызов господину Хокудо, но тот не сдается, а принимает его, и ставит во главе обороны Ичина.

Войска национальной гвардии начали стягивать к нью-йоркскому офису корпорации примерно к трем часам ночи. Сначала дорожная полиция перестроила светофоры, и начала отводить транспорт от прилегающих кварталов, затем на грузовиках привезли турникетные ограждения, и перегородили ими часть улиц. В воздухе появилось два вертолета, кружащих над Манхэттеном. Несколько черных автобусов припарковались на огороженных улицах, из них слаженно высыпали бойцы национальной гвардии, облаченные в доспехи высшей степени противопульной защиты. Большинство гвардейцев были вооружены штатным стрелковым оружием, но часть имела при себе снайперские винтовки, крупнокалиберные штурмовые ружья и даже противотанковые гранатометы.

Командование операцией поручили молодому полковнику Бенджамину Гатлингу по прозвищу Бен Ган, который отличился при штурме захваченного террористами торгового центра два года назад. В отличие от большинства руководителей его ранга, он не сидел за пультом управления в одном из автобусов, а старался лично проконтролировать все позиции, подбодрить бойцов, показывая, что тоже таскает на себе такое же, как у них, снаряжение. Его помощник, капитан Диксон, сын генерала, погибшего двадцать лет назад при загадочных обстоятельствах, едва поспевал за начальником, мучаясь от летней жары, накрывшей город не смотря на темное время суток. Когда выйдет солнце, будет еще хуже, но, согласно плану Бена Гана, все должно было закончиться до рассвета.

— Если нарвешься на журналистов, тверди про контртеррористическую операцию, — на ходу объяснял полковник. — Только не про арабов говори, а про корейцев. Мало кто из обывателей отличит на вид японца от корейца.

— А бойцы? — с недоумением поинтересовался капитан. — Им же придется вступить в непосредственный контакт с противником…

— Они подписали ознакомление с приказом о неразглашении секретной информации, поэтому никаких комментариев давать не будут. Если кому и придется отвечать на вопросы, то либо тебе, либо мне. Тверди о захвате здания, об угрозе взрыва. Может, свалят, и не будут мешаться под ногами.

— Тогда не лучше ли сразу объявить об угрозе применения химического или бактериологического оружия? — осторожно предложил капитан. — Это позволит эвакуировать жителей, снять охрану офисов, и делать, что нужно, не боясь огласки.

— Молодец! — похвалил полковник. — Далеко пойдешь. Свяжись с Пентагоном, сообщи информацию от моего имени.

— В каком виде?

— Ну… — Полковник задумался. — Скажи, разведка заметила на этажах небоскреба людей в противогазах. Быстренько, пошевелятся.

— Ясно, сэр. Разрешите выполнять?

— Да. Чего морда такая довольная?

— Рад участвовать в операции, сэр! Рад надрать жопу япошкам за Перл Харбор.

— Ишь, ты! — Бен Ган рассмеялся. — За Перл Харбор… Ну, в общем-то, хорошая мотивация. А то угнездились тут, твари узкоглазые, пробашляли сенат, с самим президентом в гольф играют. На хер это все не нужно американскому народу. Так, капитан?

— Так точно, сэр! Пора заняться генеральной уборкой!

Охрана небоскреба объявила тревогу, едва на мониторах появилась легкая бронетехника и бойцы в тяжелой экипировке. К счастью, Ичин, занявший после выздоровления от ожогов должность начальника службы безопасности американского филиала, дольше обычного провозился с настройкой новой системы наблюдения, а потому не поехал домой. Он проснулся от телефонного звонка, открыл лишенные ресниц глаза, и, схватив с тумбочки трубку, ответил на вызов.

После событий в Северной Африке выглядел он ужасно — обожженную кожу на лице и руках полностью пришлось заменить субстанцией, выращенной из его собственных стволовых клеток. С жизненно важными функциями этот биотехнологический протез справлялся прекрасно, но его эстетический вид был далек от совершенства. Поверхность головы и рук Ичина стала похожей на поверхность силиконовой маски темно-красного цвета, волос не осталось нигде, из-за чего Ичин стал похож на огромного злобного инопланетянина, какими их рисуют в дешевых комиксах. Если добавить к этому от природы суровый нрав, полное отсутствие страха, невероятную физическую силу, ловкость и скорость, то лучшего командира для корпоративных боевиков трудно было придумать.

После неудачи с Ганнибалом Мэтью, Ичин был готов сделать себе сеппуку, но, к его удивлению, Хокудо-сан не только принял его извинения, но и щедро вознаградил верного сотрудника корпорации, рисковавшего жизнью и пострадавшего за ее процветание. В результате у Ичина отпала всякая необходимость заботиться о своем будущем в плане материального достатка, а его самурайская верность милосердному господину теперь и вовсе не знала границ. Это делало его незаменимым сотрудником, когда доходило до щекотливых дел, где важно было и результат получить, и огласки избежать, насколько это возможно.

— Да! — ответил Ичин в трубку. — Черт бы побрал этих долбанных гоядзинов! Всех, кто находится в офисе, вниз! Закрыть все двери на запоры из реликта! Уязвимые места блокировать реликтовыми щитами! Вооружить всех, кто может держать оружие! Немедленно! Главное, заблокировать первый этаж, чтобы не дать им возможность сходу ворваться в здание. Потом уже будем разбираться. Сообщите господину Хокудо. Нет, ему я сам позвоню. Все, работайте! А, нет! Еще часть людей на крышу отправьте, вооружите доспехами с напылением из реликта, и портативными зенитно-ракетными комплексами. Но без команды ракеты не применять!

Он ткнул пальцем в иконку отбоя, и тут же набрал номер Таидо Хокудо. Дождался, когда на другом конце ответят, и тут же произнес с поклоном, хотя его никто не мог видеть:

— Приветствую вас, Хокудо-сан! Простите за ночной звонок, но у нас чрезвычайная ситуация! События пошли по наихудшему сценарию из возможных. Да, национальная гвардия. Я уверен, что они готовятся к штурму. Что? Вы здесь? Понял! Буду незамедлительно!

Отложив телефон, Ичин быстро, по-военному, оделся в черную униформу с эмблемой «Хокудо» на рукаве, покинул комнату, и быстрым шагом направился к лифту. Набирая номер главы корпорации, он и предположить не мог, что тот находится в небоскребе на Манхэттене, а не в своей загородной резиденции. Возможно, это было случайным стечением обстоятельств, возможно, нет, но, в любом случае, присутствие первого лица компании меняло всю картину.

Дождавшись лифта, Ичин шагнул в кабину, и, достав из кармана специальный ключ, активировал секретную программу управления, позволяющую лифту попасть в жилой сектор здания, надежно укрытый от посторонних глаз и от внешних воздействий.

Благодаря усилиям Шерстюка и финансовой мощи Хокудо, удалось всего за два месяца пробить почти трехкилометровый тоннель от ранчо на берегу реки до источника с реликтом. Проходческий щит гнали на убой, и после достижения расчетной отметки разобрали на утиль. Но этот аврал принес куда больше, чем на него было потрачено. Он принес жидкий реликт, который кардинально поменял многое.

В первую очередь, не без давления со стороны Ичина, реликт бросили не на коммерческие разработки, а на усиление собственной безопасности корпорации. Одной из мер стали несколько помещений небоскреба, со всех сторон защищенных реликтом. Перепланировка велась тайно. Тонкие полимерные щиты покрывались напылением из реликта в штольнях под выкупленным ранчо, потом доставлялись из Северной Дакоты в Нью-Йорк, и собирались внутри небоскреба при помощи крепежа, так же покрытого тонким слоем реликта. Испытания показали, что даже микронная пленка ведет себя как реликтовый монолит, а потому не было никакого смысла возиться с формами для отливки. Детали можно было штамповать хоть из пластика, хоть из бумаги, затем окунать в жидкий реликт и получать конструкцию, не отличимую по свойствам от цельного материала. В результате никаким воздействием снаружи капсулу вскрыть было невозможно. Даже термоядерный взрыв был бы полностью поглощен копеечными панелями, толщина которых не превышала пяти миллиметров.

Одним из таких защищенных помещений стал жилой сектор небоскреба. И, как теперь стало ясно, усилия оказались потрачены не зря. Теперь достаточно привести в действие шлюз со створками из реликта, заблокировать ими лифтовую шахту, чтобы в убежище можно было укрываться, пока не иссякнут запасы пищи. Но никто не собирался этого дожидаться. Суть фортификации состояла лишь в том, чтобы безопасно дождаться прибытия Олега Шерстюка, который был способен создать любую иллюзию для противника, под покровом которой можно было эвакуировать хоть весь персонал корпорации.

Ичин не раз думал, как бы развивались события, сели бы мистера Шерстюка привлекли к операции против Ганнибала Мэтью. Смог бы Ганни устоять перед подобным воздействием? Так или иначе, Хокудо-сан тогда не стал рисковать столь ценным и невосполнимым ресурсом. Ведь, никто не знал, чем оно могло закончиться. В результате пострадал Ичин, но разве не в этом состоит путь самурая? Разве не должен он жертвовать жизнью ради безопасности и процветания господина?

Двери лифта открылись, выпустив Ичина в защищенное пространство жилого сектора. После недавней перепланировки тут многое изменилось — бетонные стены, в которых больше не было нужды, сменили традиционные японские перегородки из дерева и рисовой бумаги. В пространстве лифтовой зоны разбили сад из вишневых и персиковых деревьев, освещенных специальными фитосветильниками. Они зажигались и гасли по специальной программе, имитирующей смены суток и сезонов, так как с возобновлением производства реликторов, которое в кратчайшие сроки наладил мистер Кроссман, недостатка в энергии не было.

За парком располагался защищенный офис главы корпорации, предназначенный для экстренных ситуаций, вроде сложившейся. Ичин остановился у двери и прижал клавишу переговорного устройства.

— Входи, — раздался из динамика голос мистера Хокудо.

Ичин отворил дверь, и переступил порог. В этом помещении, не смотря на свою должность, он бывал всего раза три. Да и сам Хокудо им редко пользовался, предпочитая вести дела в старом кабинете, расположенном ниже защищенной зоны.

— Садись, — велел Хокудо, указав на диван у стены.

Напротив дивана, на стене, висел плазменный экран с двухметровой диагональю. На нем, без звука, шел телевизионный репортаж. Судя по освещению и нестабильной картинке, это был прямой эфир. Показывали здание небоскреба с вертолета, бронемашины национальной гвардии, тяжело экипированных бойцов, снайперов на крышах соседних зданий. Титры внизу экрана сообщали, что небоскреб захвачен корейскими террористами, а национальная гвардия готовится к штурму. Выступали эксперты, журналисты что-то объясняли, показывали трехмерные схемы, но и без звука было понятно, что все несут чушь.

— Придумали они складно, — с усмешкой оценил Хокудо. — Террористы нынче в тренде, на них что угодно можно списать. И причину для них выдвинули гениальную. Мол, они требуют отменить технологические санкции против Кореи. Как по нотам. Готовились.

— Но почему корейцы, а не арабы? — удивился Ичин.

— Стрелять-то бойцам нужно в нас, — рассмеялся Хокудо. — А мы на арабов не очень похожи.

— Не вижу в этом ничего забавного, — хмуро заметил Ичин. На его изуродованном лице эмоции читались с трудом, но они и так были очевидны. — Надеюсь, мистер Шерстюк не далеко?

— Мистер Шерстюк нам не поможет, к сожалению. В ближайшие два дня я не смогу его вызвать, он обеспечивает маскировку при погрузке большой партии реликторов и деталей на ранчо в Северной Дакоте.

— Два дня? — Ичин вздохнул. — Эти гребанные гвардейцы за два дня разнесут все, что не защищено реликтом.

— Я потому тебя и вызвал, что не знаю, как поступить. Понимаешь, если мы сейчас вызовем мистера Шерстюка, чтобы он обеспечил нам возможность безопасной эвакуации, мы поставим под угрозу тайну реликта. Не забывай, что Шнайдер и Кроссман ведут производство всего в двух километрах от завода, контролируемого АНБ. Стоит агентам что-то заподозрить, увидеть колонну грузовиков, услышать подозрительный шум, или что-то, в таком роде, они нагрянут, найдут тоннель, а потом и источник. От нашей легенды о производстве реликта по технологиям Шнайдера не останется камня на камне. И вся наша затея полетит к демонам в преисподнюю. Я не могу убрать оттуда мистера Шерстюка. Не могу! Так же, как не мог отдать тебе его тогда в помощь, с непредсказуемым результатом. Его надо беречь, понимаешь?

— Безусловно. — Ичин кивнул. — Я буду счастлив сгореть за вас заживо хоть еще десять раз.

— Поэтому я тебе и доверяю, — спокойно ответил Хокудо. — В общем, ситуацию я обрисовал. Что посоветуешь?

— Надо продержаться два дня? — Ичин пожал плечами. — Попробуем. Другого выхода просто нет.

— Почему же нет? — Хокудо хмыкнул. — Можно сдаться. Точнее, спрятаться и пересидеть. Я вообще-то хотел твоего совета именно в выборе из этих двух стратегических решений. Если ты считаешь, что мы можем тягаться с национальной гвардией, армией и ВВС США, то это одно. Если не потянем двухдневную оборону, лучше тогда всех сотрудников переместить в защищенные реликтом помещения, и сидеть, два дня, подобно улиткам на склонах Фудзи. С первой же колонной приедет мистер Шерстюк и выведет нас.

Ичин задумался.

— Есть ряд аспектов, — произнес он после паузы. — С одной стороны, спрятаться — это простое и максимально эффективное решение. Никто не пострадает. Гвардейцы возьмут небоскреб штурмом, все тут разнесут, но никто не погибнет, не попадет в заключение. Пока они будут искать способы взломать реликтовую броню, вернется мистер Шерстюк, и покажет им русскую маму, этого…

— Кузьмы, — подсказал Хокудо.

— Да. Кузькину маму. Вы когда мне рассказали, как он летчикам летающий хер показал, я потом неделю хохотал, при каждом воспоминании. Но если брать стратегический, а не тактический аспект, то нам лучше ввязаться в драку.

— Обоснуй. — Хокудо удивленно вздернул брови.

— Драки все равно не избежать, — уверенно заявил Ичин. — Американцы честно играть не будут. Они будут максимально долго стараться избежать широкой огласки самого факта открытия реликта и создания основанных на нем технологий. Огласка никому не выгодна, кроме нас. Для нас это реклама, да. Но представьте, что станет с нефтяным рынком, когда мы заявим о наличии у нас неисчерпаемого, безопасного, компактного источника безграничной дармовой энергии, черпаемой из физического вакуума посредством реликторов. В любом случае будет война.

— Если это война со всем миром, то нам ее не выиграть. — Хокудо покачал головой. — Даже мистер Шерстюк не поможет.

— Наоборот. Весь мир окажется на нашей стороне, если мы крепко покусаем бешенного койота, в которого превратились Соединенные Штаты. По всему миру уже на американцев возлагают ответственность за дестабилизацию Ближнего Востока, за финансирование и поддержку организаций, которые, получив такую поддержку, тут же становятся террористическими. Недавно Европа обвинила Америку в давлении по поводу миграционной политики, и не только отказалась принимать у себя мигрантов, но и стала депортировать их. От великой страны мало что осталось. Осталась только легенда о величии США.

— Ты предлагаешь открытый конфликт с целым народом? — поразился Хокудо.

— Нет. Американский народ тоже будет на нашей стороне, если мы отменим, к примеру, плату за электричество, начнем раздавать бесплатно остатки бензина, а имеющиеся автомобили, за разумную плату, переводить на питание от реликторов.

— Революцию предлагаешь? — заинтересовался Хокудо.

— Почему бы и нет? Сейчас ситуация для этого самая подходящая. И никто, кроме вас, Хокудо-сан, не способен ее реализовать. Воевать все равно придется. Но не с народом, а с правительством и армией. Они тупые, как бараны, они не понимают ничего, кроме права сильного. Придется накормить их этим правом по самые брови. Раз они сообщили, что здание занято террористами, а никого, кроме нас, внутри нет, значит, они нам не оставили выбора. Мы будем вести себя, как террористы.

— В чем-то ты прав. Знаешь, почему я сегодня ночевал здесь, а не в загородном доме?

— Наверное, предполагали нечто подобное.

— Верно. После вчерашней пресс-конференции, когда мы заявили о наличии у нас переданной Шнайдером технологии получения реликта, нас могли либо принять, в качестве монополиста, либо попытаться оспорить наше право. Соединенные Штаты — страна лицемеров, лжецов и трусов. Поэтому я готовился ко второму. Пойми, страна, гордящаяся победами дронов, а не солдат на поле боя, не одержавшая со времен Вьетнама ни одной военной победы, кроме как над Югославией, не способна ни на что, кроме удара кинжалом в спину.

— Ни одной? — Ичин удивился. — А Ирак?

— Ирак — это не военная победа. Это просто террористический акт в масштабах государства. Покидали бомбы, все взорвали, уничтожили инфраструктуру, государственность, тысячи мирных людей… И что в результате? Результатом военной победы, Ичин, является контроль над территорией, над экономической и политической структурой страны. В Югославии это произошло, в Ираке нет. Ни во Вьетнаме, ни в Ираке, ни в Ливии, ни в Афганистане, американцам не удалось этого сделать. Они не заняли там территорию, не установили на ней никакого контроля, не смогли создать нужную им политическую систему. Они просто все разнесли, к чертям, и ушли. А контроль над территорией там установили террористы, а не армия США.

— С этим трудно не согласиться… — Ичин кивнул. — И это облегчает нашу задачу. Если потомки самураев сталкиваются с толпой трусливых пастухов, кто победит?

— Ответ очевиден, пожалуй. К тому же, все имеющиеся у них средства они на Манхэттене применять не станут. Даже если проведут масштабную эвакуацию, что я вполне допускаю. К примеру, не думаю, что они будут нас бомбить на своей территории. Ты прав, социальная обстановка и так накалена. Многие уже знают об открытии реликта, из презентации Шнайдера и из моего вчерашнего выступления. Журналистам только дай возможность растащить жаренные факты…

— На журналистов я бы не стал надеяться на вашем месте, — произнес Ичин. — Тут свобода слова есть, только когда поносят русских, арабов или корейцев. Стоит накатить баллоны на огрехи собственной власти, их хваленая свобода слова тут же заканчивается. Вспомните выступления чернокожих. Все поверят только в версию СМИ, так всегда было. А СМИ не встанут на нашу сторону, им власть этого не даст сделать физически.

— Конечно, не даст, — Хокудо улыбнулся. — Но ты сейчас навел меня на очень продуктивную мысль. Сейчас все верят в чушь про террористов, потому что верят информации из телевизора. Но когда в эфире выступлю я, и расскажу, что атака на наш небоскреб является попыткой рейдерского захвата реликторных технологий со стороны государства, все поменяется. Это уже не шутки. Я покажу им ряд известных экспертов, и они подтвердят мою версию. Я ударю по ним их же оружием — ложью. Не зря говорят, что война — путь обмана.

— Вам не дадут выйти в эфир, — Ичин покачал головой. — У нас нет передатчика должной мощности, а если бы был, его бы все равно заглушили. К тому же, вы не сможете выйти к экспертам, а экспертов не пустят сюда.

— Ты узко мыслишь. — Хокудо широко улыбнулся. — Поэтому ты работаешь на меня, а не я на тебя. Нам не нужен передатчик, чтобы выйти в эфир. Нам не нужны эксперты, чтобы показать их на главном канале в прайм-тайм. Нам нужен только мистер Шерстюк, который в радиусе двадцати километров создаст у половины города иллюзию, будто они смотрят нужную нам телепередачу. Видят боги, я хотел все решить по-хорошему. Но, раз нет, значит, нет. Я им устрою такой эфир, что вся страна погрузится в панику и хаос. А мы будем висеть над страной, на высоте десяти километров, и ждать, пока нас станут готовы выслушать. И примут наши условия. Но до этого времени нам надо продержаться. Два дня. И это твоя работа.

— Да! — Ичин воодушевился. — Мы справимся. У нас есть небольшой арсенал, легкие зенитные и противотанковые средства. У нас есть броня, покрытая слоем реликта.

— И у нас есть десять экзосклетов, покрытых реликтом, работающих от энергии бортовых реликторов, — напомнил Хокудо. — Техника непривычная, я понимаю. Но сейчас для нее самое время. Ты молодец, что отговорил меня от продажи реликта военным. Пока ситуация не уравновесится, ключевые военные технологии, такие как броня и компактные реликторы, должны быть только у нас. Иначе сегодня нам бы самим пришлось столкнуться с этим по другую сторону баррикад. Но благодаря твоей настойчивости преимущество реликта есть только у нас. Ты молодец. Но должен знать еще об одной важной вещи, которую пока не учел.

— Слушаю!

— В тайне ото всех мы с Кроссманом несколько модифицировали наш дирижабль. Раньше он не мог в воздух подняться без мистера Шерстюка. Точнее мог без него двигаться только по согласованным маршрутам, а любое отклонение могло стать последним, если бы нас атаковали с дистанции более двадцати километров. По счастью, до такой атаки дело не дошло, но могло.

— Вы покрыли все детали дирижабля реликтом?! — догадался Ичин.

— Да, закончили всего два дня назад. Но не только. Мы там еще устроили орудийную палубу, оснащенную десятью рельсовыми орудиями, по пять с каждого борта.

— Рельсовыми? — Ичин рот раскрыл от удивления. — Впрочем, почему бы и нет? Они ведь давно разработаны, как и экзоскелеты. Просто они требовали очень мощных источников энергии, которых не было до создания реликторов.

— Вот именно. Эти рельсовые пушки, мы их испытали при пролете над Антарктидой, разгоняют снаряд весом сто граммов, до скорости пятнадцать километров в секунду. Можно прицельно лупить на сто километров по баллистической траектории, и на пятьдесят прямой наводкой, если с воздуха. И взрывчатка не нужна, так как на такой скорости материал снаряда и мишени превращается в раскаленную плазму при попадании. Говорю, я предполагал, что наше вчерашнее выступление приведет к серьезным событиям. В общем, дирижабль тоже учитывай. Он полным ходом движется из Антарктики к нам. Сейчас он примерно над Южной Каролиной, и к полудню уже будет над Манхэттеном.

— Ну и ну! Еще бы мощные лазеры! Тогда бы и снаряды не кончались никогда!

— С лазерами не так просто, — Хокудо развел плечами. — Но токийский отдел над ними работает. Просто там надо подобрать максимально эффективное рабочее тело, которое бы не изнашивалось, и систему фокусировки, тоже долгоиграющую. Иначе смысла нет. Источник энергии вечный, по сути, а линзы на десять выстрелов. Так что пока пользуйся рельсовыми орудиями. К каждому по десять тысяч стограммовых снарядов и компьютерная система наведения.

— Ха! — Ичин с каждой минутой воодушевлялся все больше. — Я никак не могу привыкнуть оперировать такими средствами, как идеальная броня и абсолютный источник энергии. Теперь ведь дирижабль и радаром невозможно засечь!

— Конечно. Покрытие из реликта поглощает любую энергию, кроме инфракрасного и оптического диапазона. В том числе и луч радара оно поглощает на сто процентов. Сбить дирижабль тоже не из чего нельзя, хоть атомной ракетой по нему пали. Он весь, целиком, без остатка, покрыт реликтом. Так что иди, командуй!

— Есть! — Ичин поднялся с дивана, покинул кабинет, и поспешил вниз, выполнять указания.

Заказчики предстоящего штурма, да и командиры спецназа, прекрасно понимали, что им придется действовать не против кучки арабов с поясами смертников и автоматами Калашникова, а против одной из самых мощных на Земле корпораций. Поэтому к зданию со всех сторон подтянули бронетехнику, а высоко над домами, то и дело заставляя вздрагивать стекла, проносились реактивные самолеты.

Ичин понимал, что сейчас это на руку его господину. Чем больше шума получится устроить сегодня и завтра, чем больше разрушений будет произведено на Манхэттене, тем больший вес будет иметь иллюзия с выступлением Хокудо в эфире. Власть сама покажет свое истинное лицо, даже подтасовывать ничего не придется.

Ичин сверился с обстановкой за пультом наружного наблюдения, к мониторам которого были подключены два десятка камер. Затем спустился на два уровня, в арсенал. Там развивалась кипучая деятельность — бойцы штурмовых групп, у каждой из которых имелась четко определенная планом функция, облачались в броню нового типа. Сделана она была из тонкого, почти невесомого пластика, но порыта микронным слоем измененного реликта, поглощающего любую приложенную к нему энергию без остатка. Она не стесняла движений, но пробить ее было невозможно, она могла выдержать хоть попадание орудийного снаряда, хоть встречу с астероидом, летящим на космической скорости. Шлемы бойцов так же были покрыты реликтом, включая лицевые щитки из прозрачного пластика. К сожалению, сколь бы ни был тонок слой защитного вещества, он все равно не пропускал свет, а потому, чтобы добиться обзора, Кроссман придумал наносить реликт на прозрачные поверхности мелкой ячеистой сеткой. Идея оказалась весьма продуктивной — через такую защиту можно было без затруднения смотреть, а пробить ее было не проще, чем монолитный слой.