Амазонки. Цикл Грань

Дмитрий Янковский

Через 28 лет после заражения, мужчины в подмосковном поселении превратили женщин в бесправных рабынь для сексуальных утех. Группа девушек бежит из укрепленного поселка, понимая, что вскоре их насильно выдадут замуж. Рассвирепевшие мужчины организуют масштабную погоню. Однако напрасно опытные головорезы недооценивали хрупких девушек – отчаяние придает сил, и беззащитные на первый взгляд беглянки оказались способны эффективно противостоять не только преследователям, но мутантам-людоедам.

Глава 4

Лишь когда Инга окончательно осознала, что выхода, нет, ее неожиданно осенило. Ведь защитники Крепости наверняка уверены, что на них напал отряд диких! Об этом говорила хотя бы небольшая численность выдвинувшейся из ворот пехоты. Они готовы сражаться с дикими, но если кардинально перекроить довлеющую над ними иллюзию, они могут оказаться не готовы к полной смене реальности. Точнее к тому, что реальность окажется не такой, как они себе представляли.

Риск был огромен, но другого решения все равно не было.

— Уходите за поворот дороги, дальше от Крепости! — приказала Инга девушкам. — И барахло забирайте, мне оставьте только пулемет и лук.

— Что?! — Дарья вытаращилась на нее. — А ты?

— Уходите, я знаю, что делаю! Потом вас догоню! Живо!

Ее тон не предполагал возражений, и девушкам пришлось подчиниться. Когда их силуэты окончательно скрылись в переплетениях лунных теней, Инга сняла с предохранителя ручной пулемет и установила его на сошку. Если уж делать ставку на разрыв шаблона у защитников Крепости, то лучшего средства для этого, чем пулемет в руках диких, и придумать было бы невозможно.

Установив планку прицела, Инга дала три коротких очереди по пехотинцам у ворот. Затем, уже пристрелявшись по собственным рикошетам, дала еще длинную очередь, срезав ей сразу пятерых из десятка. Но дальше вести огонь было нельзя. Еще секунда, и среагируют стрелки на площадках, поэтому надо улепетывать с позиции, как можно скорее и как можно дальше. Инга рванула вслед за девушками, и почти сразу со стены из пулеметов ударили по тому месту, где заметили вспышки ее выстрелов. Пули глухо заколотили во влажную землю, поднимая фонтаны прелых листьев, оставшихся с прошлой осени. Сверху посыпались сбитые с деревьев ветки. Сонные птицы, почти ничего не видя, заметались в свете выпущенных ракет.

В рядах противника тоже началась сумятица. Применение любого огнестрельного оружия дикими — это нонсенс. Применение дикими пулемета — вообще за гранью возможного. Будучи уверенными, что на крепость напали именно дикие, люди Егора оказались полностью выбитыми из колеи таким несоответствием между ожидаемым и происходящим. Пехотинцы, потеряв половину отряда, без команды начали отступать за ворота, но тачанки не могли провести такой же маневр, не развернувшись. А развернуться на дороге, не имея заднего хода, не так уж просто. Пулеметчикам пришлось выпрыгнуть из тележек, чтобы помочь возницам. Но кони тоже не желали пятиться, фыркали и вставали на дыбы.

Остановившись на полпути между брошенным пулеметом и поворотом дороги, за которым было приказано укрыться девушкам, Инга быстро сориентировалась в ситуации. Она укрылась за деревом, достала стрелу из колчана, и поразила из лука ближайшего возницу. Кони, и без того взбудораженные непривычным для них маневром, мешая друг другу, потащили коляску вбок, пулеметчик не успел уцепиться за поручень и окончательно упустил тачанку.

Дарья, наблюдавшая за происходящим, тоже сориентировалась моментально. Никто из беглянок не знал, в какой из колясок спряталась Таня, поэтому Дарья решила уравнять шансы обоих экипажей. Она выстрелила из арбалета во второго возницу, попала, но второй пулеметчик оказался проворнее, успел вскочить на тележку и схватил поводья.

Со стен в лес полетели арбалетные стрелы, начали беспорядочно палить ружья. Но никто из защитников Крепости не понимал, что именно происходит, кто им противостоит, каким числом и с каким оружием.

Пулеметчику удалось справиться с конями, но в одиночку он развернуться не мог, пришлось просить помощи у товарища. Тот бросился на крик, но его сразила арбалетная стрела, выпущенная Варей. Кони окончательно взбесились, дергали в разные стороны, колесо тележки попало в колею, и экипаж безнадежно застрял поперек дороги. Без посторонней помощи вызволить его уже точно не получилось бы.

Инга подумала, что если Таня там, то ситуация почти безнадежная. Одна упряжка коней, вместе с тачанкой, унеслась по дороге в ночь, и ее уже не догнать, другая застряла. Таня, конечно, пристрелит возницу, и рванет прочь от Крепости, но ее неизбежно тогда увидят в свете ракет, все поймут, и сразу же вышлют погоню. В этом случае никому уйти не удастся, всех переловят, и тогда добра ожидать не придется.

Но тут из-за поворота раздался едва различимый пистолетный выстрел, приглушенный расстоянием и затерявшийся среди грохота ружей. Это могло означать только одно — Таня пряталась в том экипаже, который остался неуправляемым, и укатил в темноту. Это было удачей. Первой настоящей удачей за весь побег.

Не теряя времени, Инга бросилась через лес вдоль дороги, а Дарья в том же направлении повела свою группу. Встретились у коляски, поводья которой уже уверенно держала Таня. При этом со стены за поворотом ничего видно не было.

— Живо! — подогнала девушек Инга, помогая им свалить в тележку трофейное оружие.

Как только все забрались внутрь, Таня щелкнула поводьями и погнала четверку разгоряченных коней вперед, прочь от крепости. Дарья сменила ее, перехватив поводья — в управлении тележками, что на конной тяге, что на тяге воздушных змеев, ей не было равных среди беглянок.

К этому моменту Егор приказал вести со стен беглый ружейный огонь и не применять пулеметы. Он подскочил к Шамилю, хмуро глядящему со стены в темноту ночи.

— Что делать? — спросил он растерянно. — Неизвестно, кто на нас напал, сколько их…

— Не имеет значения! — зло огрызнулся Шамиль. — Выводи пехоту, зачищай лес!

— Мы потеряли одну тачанку.

— Шайтан с ней, с этой тачанкой! Выполняй приказ! Не могут развернуться тачанки, выводи седельную кавалерию!

Егору ничего не оставалось, как передать приказ пехотному командиру и отправить ординарца в ангар, чтобы вывели кавалерию. Уже через несколько минут взвод пехотинцев, вооруженных как длинноствольными ружьями, так и автоматами старого времени, миновал ворота, и, растянувшись цепью, дал плотный ружейный залп по прилегающим участкам леса. Никто не ответил. Ни стрел, ни пулеметного огня, вообще ничего.

Егор выпустил одну зеленую ракету, означавшую, что первому отделению нужно выдвинуться вперед для прочесывания леса.

Десяток бойцов ринулись в лесную чащу, для острастки постреливая из ружей, чтобы приберечь боекомплект автоматчиков до начала настоящего боя. Но бой так и не начался. Противника просто не было. Ни в ста, ни в двухстах метрах от стены не только не нашлось ни единого человека, но и следов присутствия хоть сколько-нибудь серьезных сил. Подозревая, что противник мог отступить, Шамиль лично приказал седельной кавалерии обогнуть участок леса по дороге, и преградить путь отступающим силам диких. Но никто и не отступал. Противника просто не было. Вообще.

— Не понимаю… — прошептал Егор. — Куда они делись? Двигаться быстрее кавалеристов они не могут. Лошадей у них нет, а если бы были, они бы не могли скакать на них через лес так же быстро, как наши по дороге. Но нам же не могло померещиться нападение!

— Не могло? — проревел Шамиль. — Нам? Может тебе? Ты еще меня к своему поражению притянуть решил?

Он толкнул Егора в грудь, тот не удержался на ногах, и ударился спиной о бревенчатую стену рядом с бойницей. Воины, находившиеся неподалеку, поспешили сделать вид, что ничего не замечают. Они прекрасно знали, чем обычно заканчивались у Шамиля подобные вспышки гнева. Шамиль вплотную приблизился к Егору, прижал его всем телом, а предплечьем придавил ему горло.

— Простите! — прохрипел Егор, выпучив глаза.

Они быстро наливались кровью. Шамиль медленно, растягивая удовольствие, наклонился к лицу Егора и, впившись губами в его глазницу, с шумным чмоканьем высосал ему глаз. Егор пытался кричать, но передавленное горло не позволяло ему издать ничего, кроме отчаянного хрипа. Высосав второй глаз, Шамиль сплюнул в сторону кровавой слюной и отбросил дергающееся тело бывшего командира сектора. Дав ему помучиться пару минут и понаблюдав за конвульсиями, Шамиль бесцеремонно спихнул Егора ногой через бойницу наружу. Тот грохнулся с высоты стены, но еще какое-то время жил, судя по хрипам и стонам.

— Кто был заместителем этого выродка? — громко спросил Шамиль.

Прятаться было бессмысленно, так что парню лет восемнадцати пришлось признаться, что обязанности заместителя в южном секторе выполнял он.

— Ты теперь командир, — снова сплюнув, сообщил парню Шамил. — До тех пор, пока ты тоже не обосрешься, а я не высосу тебе глазки.

— Есть… — с трудом выдавил из себя парень.

— Как звать?

— Игорь.

— Ну, чего ты дрейфишь так? — Шамиль рассмеялся. — Поживешь еще. Выслужишься, бабу тебе дадут. Хоть приткешь с пользой свою долбилку, не все же об не кулаки стирать. Хватит дрейфить, говорю! Есть соображения по поводу нападавших?

— Может они подкоп сделали?

— Это чушь. Но мысль интересная. — Шамиль задумался, затем добавил: — Дикие могли найти какой-то подземный тоннель, почему-то не занятый мутантами.

— Странно, что о таком тоннеле мы не знаем, — осторожно заметил Игорь. — У чистых в бункере должны быть планы всех коммуникаций в округе.

— А ты думаешь, они всеми своими секретами с нами делятся? — с усмешкой спросил Шамиль.

Он приказал очень плотно прочесать лес, искать любой люк, вентиляционную трубу, или любой другой намек на подземные сооружения.

В это время по дороге, подпрыгивая на толстых велосипедных колесах, уносилась прочь от Крепости пулеметная тележка с беглянками. Душноватая ночь, опустившаяся на подмосковный лес, сделала окружающий пейзаж почти не отличимым от образов из кошмарного сна. Казалось, что черные ветви деревьев тянутся к проторенной дороге корявыми узловатыми пальцами, а полная луна, сияющая, как сторожевой прожектор, залила пространство мертвенным светом, расчерчивая его глухими тенями, похожими на мазки тушью по рисунку обезумевшего художника.

Четверка черных коней неслась по раздолбанной грунтовой дороге, вытянув морды, и едва не скрипя напряженными жилами. Хлопья пены срывались с губ разгоряченных животных, подкованные копыта с грохотом поднимали в воздух клубы пыли, серебрящейся в потоке лунного света. Дарья управляла упряжкой, стоя, на манер древних колесничих. Ее длинные, как у матери, волосы, развевались на ветру, подобно пиратскому флагу, серое полотняное платье, в которе переодели невесту, плотно облегало фигуру, прижатое к телу набегающим потоком воздуха. Дарья чувствовала себя уверенно, одной рукой держась за поручень, другой удерживая поводья, а коленями компенсируя броски тележки на неровностях грунта.

За ее спиной, то и дело подпрыгивая на сиденьях и хватаясь, за что придется, сгрудились Змейка, Варя и Таня. Инга заняла место пулеметчика на случай погони.

— Скоро будет развилка! — крикнула она. — Там налево!

Дарья, потянула поводья, чуть осаживая коней, чтобы те не перевернули коляску на крутом повороте.

— Почему налево? — через плечо спросила она. — Там же поселок Удача, там радиация!

Дарья хоть и родилась через десять лет после крушения человеческой цивилизации, но прекрасно знала, что такое радиация. В некотором смысле от понимания этого термина зависела жизнь в Крепости, и хотя никто из живших под открытым небом не помнил, какие события стали причиной обстрела поселка Удача тактическими ядерными фугасами, но страх перед невидимым и неощутимым ядом, убивающим медленно, болезненно и зло, присутствовал чуть ли ни в генах тех, кто родился и вырос за стенами Крепости в жестоких условиях нового мира.

— Мы от радиации за несколько часов до рассвета не умрем и не заболеем, — пояснила Инга. — А вот мутанты туда не сунутся, дадут нам спокойно переночевать. Они радиации боятся так же, как огня.

Дарья знала, что мутанты не любят огонь, жару, яркое солнце, сухость и громкие звуки. Но их нелюбовь к радиации стала для нее откровением. Как она и предполагала, мамины знания, которых не было больше ни у кого, уже начали их выручать, и наверняка еще выручат много раз.

Едва замедлив ход, кони проскочили развилку и потащили тележку к тому месту, где до заражения располагался элитный подмосковный поселок Удача. Грохоча копытами по ухабам и разбрызгивая ногами воду из больших луж, они все больше удалялись от Крепости.

— Может обойдется? — поделилась надеждой Дарья, глянув на мать через плечо. — Все же ночь. Станет ли Юсуп людьми рисковать?

— Дело не в Юсупе, — со вздохом ответила Инга. — Юсуп, может быть, уже к утру выкинул бы тебя из головы, и забыл бы как звали. Но у него есть Шамиль. Шамилю плевать на людей, а вот на авторитет Юсупа — нет. Не стоит надеяться, что погони не будет.

— Если Шамиль впустую погубит отряд, это как раз Юсупу авторитет и подпортит!

Инга не ответила. Спорить было бессмысленно, так как все очень скоро и в любом случае станет очевидным без всяких догадок. Она, знавшая с самого рождения и Юсупа, и Шамиля, не сомневалась в своих оценках.

Девушки, притулившиеся между передним и задним сиденьем тележки, в разговор не вступали. Они с ужасом смотрели на мелькающие над головами ветви деревьев, держались друг за друга, жмурились на ухабах, а лица их становились все бледнее.

Дарья понимала, что подруги, в отличии от нее самой, не понимали толком, о чем идет речь, когда соглашались на побег. Они всю жизнь провели под защитой мощных стен, а за пределы Крепости если и выбирались, то лишь днем, под защитой вооруженного конвоя. С их точки зрения позади осталась не просто Крепость, позади остался весь известный им мир, вся Ойкумена, как говорили древние. А что ждало впереди, они плохо себе представляли. Дарья боялась, что у кого-то из подруг вот-вот начнется истерика, но все, даже Змейка, держали себя в руках.

— Что дальше? — собравшись с духом, напрямую спросила Таня.

— Готланд, — ответила Инга. — Других вариантов для нас просто нет.

Дарья перевела коней с галопа на рысь. Трясти стало меньше.

— До наступления утра им надо будет дать отдохнуть, — сказала она. — Если собьемся с режима, загоним коней.

Кони были их единственной надеждой выбраться из одной жизни в другую. Их придется беречь, как себя. Беречь от утомления, беречь от мутантов, которые неизбежно попытаются их сожрать, беречь от диких, которые непременно попытаются их отобрать. До Дарьи только сейчас начал в полной мере доходить истинный смысл совершенного ей побега. Она бежала от боли, которой могла наполниться ее жизнь после свадьбы с Юсупом, а убежала в жизнь, полную опасностей и другой боли. Шило на мыло, как говорят.

Отчаяние накатило на Дарью темной тяжелой волной, которой не следовало поддаваться.

«В нынешнем положении есть то, чего нет, не было, и никогда не будет в стенах Крепости, — подумала она, отгоняя неуверенность и страх. — Это настоящая надежда на перемены к лучшему. Мы движемся вперед, не стоим на месте. Значит, все меняется, и может измениться к лучшему. В это надо просто верить. Наверное. Ведь пока человек в пути, у него есть надежда».

От элитного поселка Удача, обстрелянного двадцать восемь лет назад двумя ядерными фугасами из самоходной гаубицы, мало что осталось. Били прицельно, один фугас уложили между центром поселка и западной окраиной, другой между центром и юго-восточной окраиной. Две килотонны хоть и невеликая мощность по меркам ядерного заряда, но и они свое дело сделали исправно — каждая воронка была по двадцать пять метров в диаметре, и больше десяти метров вглубь, а в радиусе полукилометра вокруг них не осталось ничего, кроме бетонных фундаментов зданий. Лишь в километре от эпицентра можно было разглядеть полуразрушенные каменные дома с сорванными крышами и частично поврежденными стенами. В одном из таких зданий, в самом центре, устроили привал. Инга велела надеть лошадям на морды мешки, чтобы они не могли есть траву. Она тут хоть и была выше пояса, но наверняка сохранила следы радиоактивного заражения, способного, при длительном воздействии через пищеварительный тракт нанести серьезный вред здоровью животных.

Растительность на руинах поселка вообще процветала, пространство оказалось захвачено не только густой и высокой травой, но и довольно большими деревьями, окончательно разрушившими многие из уцелевших построек. Ночью, в холодном свете луны, развалины выглядели особенно зловеще.

Таня вызвалась сходить в разведку, узнать, не бродят ли в окрестностях небольшие группы мутантов в поисках диких зверей, служивших им кормом. Нужно было увериться, что путь на северо-запад свободен, и на четверку коней никто не нападет неожиданно из темноты. Не смотря на уверения Инги, что радиация способна отпугнуть тварей, Таня в это не верила, не понаслышке зная об их запредельной живучести. Лучше проверить местность, чем подвергнуться нападению, рассчитывая на невидимую защиту. Инга не возражала, лишь велела взять с собой Змейку, на случай, если придется распознать оставленные кем-то следы. К тому же она обладала самым острым из всех слухом, что тоже могло пригодиться.

— У вас часа два, не больше, — проинструктировала Инга. — Как только кони отдохнут, нам надо срочно выдвигаться. Дорога каждая минута.

Хрупкая худенькая Змейка вынуждена была все же взять один из трофейных автоматов, а Таня, как самая крепкая, прихватила, кроме лука с колчаном и стрелами, еще и помповое ружье на ремне, закинув его за спину. Но в качестве основного оружия она твердо решила пользоваться луком, так как всем известно, что мутанты, обладая острейшим слухом, способны на огромных расстояниях воспринимать грохот стрельбы и взрывов, стягиваясь к месту боя, чтобы поживиться свежей плотью.

За окраиной разрушенного поселка лес еще хранил следы вывала ударной волной. Стволы упавших деревьев частично сгнили, но через них все равно приходилось перебираться. К тому же ноги в грубых кожаных башмаках проваливались в древесную труху, что тоже не добавляло удобства. Таня помогала Змейке, то и дело подавая ей руку. Луна ярко светила, отбрасывая густые тени от древесных крон.

— Слышишь что-нибудь? — спросила Таня.

— Дышишь ты слишком шумно, — пожаловалась Змейка.

Постепенно вывал леса кончился, а почва под ногами начала сыреть, что было дурным знаком. Мутанты любят воду. И не просто любят, она им словно силы дает, а силы этой у них и без того предостаточно. В любом случае закон нового мира почти всегда работал неукоснительно — где есть пресная вода, там есть и мутанты.

Минут через двадцать Змейка прижала палец к губам, потом показала на север.

— Мутанты? — одними губами спросила Таня.

Змейка кивнула. Автомат у нее в руках казался несоразмерно большим и тяжелым. Таня вдруг подумала, что если столь хрупкое создание шарахнет из автомата очередью, ей и ключицу может сломать.

— Там, дальше, точно есть водоем, — потрогав землю, заявила Змейка. — Скорее всего, искусственный. Я бы дальше выдвигаться не стала.

Они сместились левее, и вскоре выбрались на дорогу, некогда мощеную асфальтом. Теперь покрытие местами растрескалось, через трещины пробивалась трава и хлипкий кустарник, но в общем и целом тачанка по такому покрытию пойдет легче и быстрее, чем по проселку.

— Знаю это место, — сказала Змейка. — Мы тут днем проезжали раза два со следопытами. Дорога ведет к мосту через реку.

— Нам это и надо, — вздохнула Таня.

Она хотела сказать еще что-то, но в это момент на дорогу из леса, метрах в ста к северу, выбрались трое мутантов. Они и днем-то не отличались красотой и изяществом, а уж теперь, среди узловатых черных деревьев, на ночной дороге, в мертвенном свете луны, выглядели просто кошмарно. Жуткие порождения штамма Вильмана хотя и сохранили сходство с людьми, но походили скорее на демонов преисподней, какими их изображали на мрачных средневековых гравюрах. Кожа у них была бледной, у одного с голубоватым оттенком, у других пергаментно-желтая, фигуры по-обезьяньи сутулились, стараясь опереться руками о землю, с губ капала слюна и пена от нетерпения впиться зубами в плоть. Все они были лишены волосяного покрова, что делало их похожими то ли на рептилий, то ли на восставших со дна утопленников, долго пролежавших в воде. Впрочем, последнее было вполне объяснимо, так как именно вода была их естественной средой обитания и источником силы, а на сушу они выбирались только ради поиска пищи.

Не смотря на прокатившуюся по спине волну ужаса, Таня, едва завидев опасность, тут же схватила лук, и пустила первую стрелу раньше, чем охотничьи инстинкты тварей пробудились, заставив их броситься в сторону добычи. Но попасть со ста метров в очень подвижную цель летящей на дозвуковой скорости стрелой, да еще при свете луны — задача почти невыполнимая. Стрела просвистела в стороне от тварей, когда они уже бросились в сторону девушек.

Оставалось два варианта. Либо срывать с плеча ружье и палить из него, рискуя грохотом привлечь на дорогу десятки мутантов, либо взять себя в руки, и ждать, когда твари приблизятся на расстояние эффективного выстрела из лука. А это метров двадцать, не больше.

Змейка, бледная от страха, вскинула автомат, но Таня легко выбила его из рук и отшвырнула ногой в сторону. Дорога, ведущая к мосту через реку, имела важнейшее стратегическое значение, поэтому привлечь сюда мутантов было смерти подобно, и Таня решила, что лучше умрет, чем подставит оставшихся в поселке своей трусостью.

— Не визжать! — приказала Таня. — Даже если рвать будут на части!

— Убей меня! — жалобно прошептала Змейка.

— Некогда! — сухо ответила Таня.

Мутанты были настолько быстры, что уже секунды через три преодолели половину расстояния. Таня натянула тетиву, выждала еще миг, для верности, и выпустила стрелу в лоб ближайшей твари. Но даже с пробитым мозгом мутант рухнул на растрескавшийся асфальт не стразу, а еще пробежал несколько шагов. Впрочем, Таня на него уже внимания не обращала, знала, что такие ранения для мутантов всегда смертельны.

Змейка, умница, в критической ситуации все же не подвела, а рванула в сторону леса, распыляя внимание тварей на две разных цели.

Вторую стрелу Таня выпустила почти в упор, не боле чем с трех метров, но выстрел оказался менее удачным — наконечник попал мутанту в лицо, ниже лба, пробив только кости черепа. Не размышляя ни мгновения, понимая, что уже ничего сделать не в силах, Таня перехватила лук и вонзила его верхний конец в глаз подскочившей твари. Мутант налетел на крепкое пружинистое дерево на такой скорости, что лук не только пронзил ему мозг, но и вынес затылочную кость, едва не сломавшись. Тетива со звоном лопнула, лук молниеносно разогнулся, всей своей энергией разнося череп на куски. Таня отшагнула в сторону с линии атаки, пропустила обезглавленную тварь мимо, сощурившись от кусков мозга, полетевших ей в лицо по инерции.

Оставшийся мутант бросился на Змейку вооруженную лишь кнутом. Но она и про кнут забыла от страха, впрочем от него все равно толку было бы мало. Если бы тетива осталась целой, Таня могла бы успеть поразить мутанта в затылок, но этот вариант теперь отпадал ввиду физической невозможности. Оставалось только швырнуть мачете, с неизвестным результатом, так как оно, провернувшись, могло ударить тварь рукоятью, или вообще пролететь мимо. Но не успела Таня его выхватить, как ей пришла в голову другая идея. Отбросив бесполезный лук и выдернув из колчана стрелу, Таня метнула ее с руки изо всех сил, подобно копью. Дистанция была всего метра два, поэтому увесистый наконечник глубоко впился в шею мутанта не задев, к сожалению, позвоночник. Но этого оказалось достаточно, чтобы до скудного ума твари дошло, что безоружная цель никуда не денется, тогда как вооруженная могла представлять опасность. Мутант резко развернулся, готовый сделать решающий прыжок, но этого времени Тане хватило, чтобы выхватить из ножен мачете, и направить острие в грудь противнику.

На эффективный рубящий удар времени уже не было, а укол, если он нанесен не в мозг или в сердце, не способен остановить мутанта. И хотя лезвие вонзилось глубоко под правые ребра твари, она, не обращая внимания на полученную рану, на полном ходу сбила Таню с ног.