Аз Есмь

Дмитрий Цветков, 2023

Как сложится жизнь человека, появившегося на свет в зрелом возрасте, не утратив часть памяти своих прошлых жизней? А возможно ли такое? Главный герой задает себе именно эти вопросы, очнувшись в нашем мире без памяти. Он не понимает, откуда он и как жил до сего дня. Любое предположение о случившемся рушится при более-менее детальном подходе к проблеме. Сможет ли он адаптироваться к новой жизни и сумеет ли разобраться: все что с ним произошло – мистика или банальная амнезия в редкой форме.

Глава 4

И опять я увидел свет. Сколько раз я открывал глаза после пробуждения? Сколько раз впадал в беспамятство и погружался в здоровый сон? За время, запечатлённое в моей голове, я дважды терял сознания и ни разу не засыпал по доброй воле. Мне вообще было не понятно откуда я знаю о нормальном сне, но откуда-то знал, а значит делал это не раз и не два, но где и когда? В этом мире я лишь страдал и каждое отключение от реальности обещало стать для меня последним… Но нет! Я вновь открыл глаза.

Постель, на которой я лежал была мягкой… Не смотря на видимую непрочность и скромные размеры, она была вполне удобной и теплой. Свет заливал помещение через большое окно расчерченное вдоль и поперек толстыми палками или ещё чем-то. Выглядело это, как и все ныне странным: зачем так уродовать прозрачное стекло? Я не сразу вспомнил после чего оказался здесь, а когда вспомнил — снова занервничал: не так как прежде, но все же. Вероятно, самое страшное я уже пережил, памятуя нереального монстра по имени рентген. Возможно, он был не живым и совсем не желал меня умерщвлять, но выглядело это ужасающе. Может быть кошмары закончились? Я лежал с открытыми глазами в теплой и мягкой постели и просто смотрел в белый как снег потолок… Еще одно странное слово из моей скрытой от меня же жизни — снег. Я знал, что он бел до нельзя и даже знал, что холодный, но вот откуда он берется и где находится — не помнил.

По мимо меня, в этом помещении лежали еще два человека, на таких же постелях и приблизительно в том же положении, а еще одна постель была пустой и выглядела ухоженной и опрятной. Люди, вероятно спали, а может быть, как и я, на время утратили связь с реальностью не по своей воле. Я перевел взгляд с потолка на своих соседей: сначала на одного, затем на другого. Очень хотелось, чтобы они поскорее пришли в себя, чтобы расспросить их — вдруг они прибыли сюда вместе со мной и не утратили память? Вдруг они смогут поведать, то, о чем забыл я? Эта мысль придала сил и даже подняла дух.

Пошевелив ногами и руками, я понял, что приступ бессилия прошёл — это радовало но, но спина… Спина болела и голова… И ещё… ещё было тяжело вдыхать и выдыхать: может быть рентген все-таки накрыл меня лапой?…

Человек слева пришел в себя. Я притаился, на всякий случай, и даже закрыл глаза: не длинный опыт в этом мире диктовал свои правила. Моего слуха коснулось недовольное ворчание, которое трудно было разобрать, после чего человек заговорил.

— Утро доброе, господа и дамы.

Я молчал… не потому, что сильно испугался, просто было не ясно к кому он обращается. Что-то подсказывало, что так он называет женщин и мужчин, и значит… Значит еще один человек здесь — женщина. Я посмотрел на неё аккуратно, одним глазком, чтобы никто не заметил и тут же открыл второй. Несчастная была совершенно лишена волос на голове, а на лице наоборот, начинала затеваться новая борода, взамен недавно срезанной. Глаза закрылись сами собой, и я вновь притворился спящим.

— Что же это за люди? — подумал я с замиранием сердца. — А может все-таки не люди? Может быть просто похожи на людей, а сами… Или люди, но другие, не такие как я. У них женщины лысые и с бородами… О Небесный отец! Я не сомневался, что рентген — самое страшное, но это… Это самое шокирующее.

— Просыпайся Саныч, проспишь процедуры и обход. — проскрипел проснувшийся, потягиваясь.

Ему очевидно было не плохо. Во всяком случае, он не походил на страдальца. Меня это порадовало и расстроило одновременно: хорошо, что он в добром здравии, но плохо, что не прибыл сюда со мной, иначе не был бы так беспечен и радушен. От этих мыслей я утратил осторожность и когда он посмотрел на меня, было поздно притворяться. Я смотрел в ответ, не моргая и не двигаясь, напустив на лицо суровости, на всякий случай: кто знает, что у них на уме?

— О! — почти вскричал человек. — Саныч, у нас новенький!

Он оказался настолько рад моему появлению, что суровость сама собой исчезла с лица. Я даже улыбнулся: еле-еле, но все же улыбнулся.

— Ты как здесь?

Он скинул с постели ноги и уселся как на лавке, рассматривая меня без всякого стеснения. Его одежда была удивительной. Штаны и рубаха раскрашены разноцветными полосами, а под рубахой ещё одна: светлая без застежек — никогда такого не вдел. Одежда была скроена прямо по его фигуре, которая удивила меня не меньше, особенно живот, лежащий на коленях хозяина. Я знал, что люди бывают толстыми, но такого живота никогда не встречал… а может встречал, но точно не помнил об этом.

— Выглядишь целым? — произнес он, чуть прищурив глаза и положив руки на живот как на переносной стол. — Ничего не сломано?… Вроде, гипса нет.

Затем он посмотрел вокруг, чтобы оценить не подслушивают ли нас и почему-то шёпотом спросил:

— Ты здесь тоже… — а дальше он щелкнул пальцем себе по горлу и весело подмигнул.

Я смутился и ничего не ответил. То, что он спросил было совершенно лишено смысла и логики.

— Понятно… — протянул он, словно я с ним общался. — Здесь почти все по этому делу, — он взглянул на нашего соседа и кивнул в его сторону головой, — Саныч вообще не помнит, как здесь оказался.

Небесный отец! Я не ослышался! Женщина оказалась здесь так же, как и я! От этого известия я даже приподнялся на локтях, не взирая на боль в спине и, повернувшись в ее сторону взволнованно спросил.

— Она вообще ничего не помнит? Она…

— В смысле? — человек с большим животом был не очень доволен моей реакцией. Его голос понизился и погрубел. — А ты чего его как бабу?.. Иностранец, что ли?

Конец ознакомительного фрагмента.