Нормальные

Дмитрий Федечкин, 2021

Тихий пожилой алкоголик заболевает COVID-19 и внезапно оказывается в эпицентре всемирного заговора, из которого не все выбираются живыми… Содержит нецензурную брань.

Тихий, безвольный и пожилой алкоголик Прохор заболел коронавирусом. Как так вышло — уму не постижимо. Мудрые люди из его верного окружения, что состояло сплошь из собутыльников, советовали ежедневно спиртоваться. Мол, самая лучшая профилактика, и тогда никакая заморская дрянь не прицепится. Он так и поступал. Спиртовался. То, что между нами и Китаем никакого моря нет и отродясь не было, Прохор уже совершенно не помнил. Но то, что вся зараза попадает к нам откуда-то оттуда — да что там из-за моря? — из-за океана! — отлично знал. Посему латентно, а порой и за компанию, осуждал всякую забугорщину.

Но дрянь прицепилась. Случись это дома — не было бы сейчас Прохора. С кровати не поднялся, «скорую» не вызвал, потихонечку иссох: не от болезни, так с голодухи — вот его очевидные перспективы. Ни родных, ни друзей — из числа тех, кто мог прийти и проведать. А если и захотели, то адреса не знали.

Однако приступ застал Прохора на улице. Он, будучи нетверёз, рухнул наземь, открыл беззвучный рот и стал глотать первые поспешные и неуклюжие снежинки. Так и впал в забытие — с открытой пастью.

Как боролись за его жизнь — не помнил. Что трое суток бродил на грани жизни и смерти — не знал. Того, что медперсонал махнул было на него рукой и переключился на более перспективных заболевших — не понимал. Очнулся уже в палате, ближе к закату. Уходящее за горизонт солнце сулило добрые надежды.

С соседом по палате отношения не заладились. Тот целыми днями нервно расхаживал из стороны в сторону, кряхтел, излучал брезгливость. До болезни курил больше пачки сигарет в день, а тут — строго-настрого запрещено. Вот соседа и выворачивало. День-другой они еще перебрасывались незначительными фразами, а потом научились жить, не замечая друг друга.

Сосед хотел курить, а Прохор — выпить. Поэтому выписался он из больницы при первой же возможности, к всеобщему удовлетворению. Коек в городе не хватало катастрофически.

— Как себя чувствуете? — спросила на прощание женщина в белом халате.

— Нормально! — ответил Прохор.

— Голова как? Давление высокое, низкое?

— Нормально!

— Лёгкие не болят? Дышите легко?

— Нормально!

— Вот вам рецепт и описание…

— Нормально!

***

Из больницы Прохор, не заходя домой, швырнулся в сберкассу за пенсией, а оттуда прямиком в магазин. На входе его встретил шкафоподобный Колюн, охранник. Это был единственный человек на всю округу, на кого скромность и беззлобность Прохора не распространялась. Когда и какая искра между ними проскочила — никто уже и не помнил. Но полыхало сурово, отчаянно.

— Наденьте маску! — прорычал охранник.

— Поссы иди в каску! — смачно ответил Прохор и сиганул вглубь магазина, к своим родным полкам. Колюн последовал за ним. Сейчас разомнёт он свой остеохондроз…

— Да отстань ты от него, Колюн! — завопила кассирша по имени Жанна. — Он же сейчас мигом отовариться и уйдёт.

— Проша, ты куда пошёл? Мы перестановку сделали! Твоё теперь вот здесь расположено, — включилась Снежана, другой кассир.

На третьей кассе скучал по Бишкеку отрешённый Нурбек.

— Вот же змеюки! Нормально вы тут всё затеяли! Всё переставляете да переставляете. А народу скоро жрать будет нечего, — проповедовал в предвкушении, рассчитываясь за водку, Прохор. Он знал, что «девочки» глубоко в душе его любят и не обижаются вовсе. Заступницы его, кровинушки…

— У тебя и за прошлую есть должок, — скуксилась Жанна.

— Да, и мне ты задолжал в тот раз, — поддержала Снежана.

— Да нате! Чтоб вас женихи вокруг обходили.

Прохор рассчитался. Выходя из магазина, сровнялся с Колюном. Оглядел его внимательно с головы до ног и, улучив момент, выплеснул то, что было на душе:

— Гандон!

Колюн было попытался в отместку отвесить Прохору пинок под зад, да промахнулся, а догонять не стал.

***

За прохудившимся забором, на трубах теплоэнергоцентрали, Прохора ждали друзья. Состав был неизменным — как у «Битлз». Немой и безобидный старикашка Трухлявый. Штырь, который немым не был, но никогда ни с кем не разговаривал, совсем. Зато молча и отчаянно всех поколачивал, по делу и без оного. Семицветик, под чьим глазом всеми цветами радуги переливался свежеприобретенный бланш. И, собственно, Моргенштерн…

Моргенштерн, выражаясь языком правоохранительных сводок, был неформальным лидером. Такое погоняло получил из-за того, что утром найти его не было никакой возможности, он появлялся на горизонте не пойми откуда и исключительно не раньше обеда. Кто-то когда-то вспомнил, что «морген» — по-немецки «утро». Что такое «штерн», никто толком не знал. Слышали только часто это слово из уст школоты. Так и приклеилась эта бессмыслица к человеку. Намертво, словно гвоздями прибитая к небосклону звезда.

Конец ознакомительного фрагмента.