Джамбудвипа

Дмитрий Усков, 2019

В современном мире, когда человек побывал на Луне, есть место и для теории Плоской земли. Дэвид – человек, который отстаивает эту модель мироустройства. "Случайным" образом оказавшись в Мексике и получив финансирование от влиятельного главы наркокартеля, он получает возможность проверить на практике свою теорию. Содержит нецензурную брань.

Исповедь

— Заедем на заправку, — бородач в кепке был в слегка приподнятом настроении. Виктору на мгновение показалось, что тот пьян, но запаха перегара он не услышал.

— Вы даже не спросили, кто я и вот так сразу в течение буквально минуты решили ехать с незнакомым человеком?

— Теперь ты можешь представить, какая сложная работу у проституток, — они спят с незнакомыми людьми через пять минут после знакомства, хотя это даже знакомством не назовешь, — сыронизировал Ричи.

— Но ведь… — Виктор попытался ответить, что не стоит сравнивать его работу с работой проститутки, но его бесцеремонно прервали.

— Мне срать кто ты, если честно, — хамовитость бородача начинала напрягать мексиканца, и южная кровь закипала все сильней, но помня, о том, что человек должен быть доставлен в целости и сохранности, он держал себя в руках, — Я просто хочу сменить обстановку. — Давай заедем на заправку, купим жратвы и сигарет.

В магазине на заправке Ричард буквально сметал продукты с полок в корзину. Долгое безденежье и полный карт-бланш в части трат давали свой эффект. Налив два больших кофе и упаковав стаканы в лоток, он направился к кассе. Продавщица вечерней смены принялась «пробивать» отобранный товар.

— Полный бак бензина, — Ричард стоял у кассы, в то время как Виктор выбирал себе энергетический напиток в холодильнике, — До отстрела.

— Полный бак, продукты, два кофе, что-нибудь еще? — продавщица оторвалась от кассы и повернула голову к Ричарду.

— Да, сейчас этот тип выберет себе, что он там хочет, — косматый теолог показал рукой в сторону Виктора, — И заплатит за все вместе, а мне дайте сигарет еще. Давайте Мальборо красный, целый блок.

— Ты все выбрал? — спросил Виктор, подходя к кассе и выставляя на нее две бутылки какого-то напитка, — Сколько я должен?

— Двести пятьдесят пять долларов, ровно, давайте вашу кредитку, — шаблонно проговорила кассирша.

— Двести пятьдесят баксов?! Что ты набрал там?! — Виктор изумленно смотрел на Ричарда.

— Такое мое условие, ты платишь или ты уже забыл? — Ричард, не мигая смотрел в глаза мексиканцу.

— Да, да, я плачу. Ладно, забирай, что ты там купил и поехали. У меня только наличные деньги, вот возьмите, — Он отсчитал пятьсот долларов по сто каждая и выложил их на прилавок кассиру. Кассир подозрительно посмотрела на покупателей. Дождавшись сдачи, он, не глядя на Ричарда, пошел к фургону.

В свете огней автозаправочной станции фургон приобрел ярко насыщенный лиловый цвет. Из окна машины Виктор наблюдал, как бородатый доктор теологии складывает в пакет купленные товары и прощается с кассиром. По его прикидкам путь должен будет занять около двух — трех дней, если все будет в норме.

— Ладно, мексиканец, не обижайся, — веселым заискивающим тоном начал Ричард, садясь в машину, и складывая пакет с покупками за водительское сиденье. Вот уж точно «немного не в себе» подумал Виктор. То хамит, то веселый на ровном месте, — Забыл, как тебя зовут?

— Виктор, — сухо ответил мексиканец.

— Виктор, я ведь в той конуре просидел лет десять, кофе будешь? Я сюда поставлю, потом захочешь, возьмешь. Так вот, в той конуре я просидел почти десять лет. Сам, наедине со своими мыслями, — Ричард завел машину и тронулся к выезду на автостраду, — Надо еще гамбургеров заехать купить, — пропустив идущие машины, он перевел рычаг автоматической коробки передач в положение «Drive» и тронулся с места, — Так ты говоришь, твой босс мною интересуется, хочет поговорить?

— Не совсем Вами, — подумав немного, выдал Виктор. Он решил, что лучше сразу ему сказать, что вместо него должен был ехать другой человек, — Я приезжал за Джеймсом Хэджесом, но тот отказался. Я пытался уговорить его, но результата не было. Тогда он дал мне ваши координаты, — На лице Ричарда появилась сначала гримаса неприятия, затем осмысления и наконец, осознания всего процесса. По-доброму ухмыльнувшись, он повернулся к Виктору и театрально заявил:

— И вот ты едешь в фургоне, со старым чокнутым придурком, ахаха, только не говори, что ты так не думаешь, я тебе не поверю, как говорил Станиславский: «Не верю!»

— Какой еще Станиславский? Да, ты не подарок, но у меня нет другого выбора.

— Выбор — это иллюзия, запомни это. Все идет так, как должно быть. Так что тебе рассказал этот толстожопый карьерист? Рассказывал что-нибудь про меня? Ну, выкладывай! Что он наплел про меня?

— Не особо, сказал, что вы потеряли жену с ребенком, и все.

— Жену с ребенком, — задумчиво протянул бородатый мужик в кепке, — У всех разные дороги, и иногда они пересекаются… Я расскажу тебе свою историю, если тебе интересно.

— Если это личное, можете не рассказывать, — Дал отступные Виктор.

— Я не тебе буду рассказывать, а себе. Слишком много всего произошло, слишком много передумано за это время, а ты просто манекен с ушами, ты будешь слушать, так или иначе.

— Послушай ты, бородатый мужик, я терплю твои гребаные сравнения, только по одной причине, — Виктор завелся с пол-оборота, и начал активно жестикулировать, сбиваясь на испанский, однако Ричард сразу же перешел в контрнаступление.

— Тихо! Тихо! Остынь! Ты терпишь такие сравнения, потому, что переживаешь за свое неопределённое будущее, — негромко, но жестко прервал его Ричард, считывая с лица Виктора все его страхи, — Мне же терять нечего. И в тот момент, когда ты постучал в дверь той конуры, ты подписался на все это. Или ты хочешь вернуться и начать упрашивать толстожопого Джеймса?

— Кто ты мать твою такой?! — Виктор был вне себя от злости, везти к Веронике этого старого идиота, было сродни самоубийству, а если он при ней выдаст такие же финты, что он будет делать. Мало того, что нужный человек отказался, так еще ко всему его замена вела себя неподобающим для доктора наук образом, — Кто ты такой? Ты же мать твою доктор наук, ты должен вести себя по-другому!

— Вот, вот, вот! — зачастил Ричи.

— Что «вот»?! Что ты несешь вообще? Вот же дерьмо, нахрена я связался с тобой?!

— «Вами управляет тот, кто Вас злит», Лао Цзы, — услышав эту реплику Ричарда, Виктор осадил свой пыл, — Посмотри на себя со стороны. Не от этого ли все твои проблемы?

— Возможно, — словно побывав в нокауте проговорил Виктор, слова старика попали в самую цель, и теперь было понятно, что это все часть его странной и непонятной игры.

— Жизнь в рамках американской мечты, потеря всего, тюрьма, бродяжничество, отшельничество, какой из этапов моей жизни тебя больше всего интересует? — Не дожидаясь ответа мексиканца, Ричард Вилкинсон, подкурив сигарету, продолжал, — Знаю, выбрать трудно, поэтому начну по порядку.

Родился в набожной пуританской семье. С отличием закончил старшую школу, передо мной открывались двери всех университетов страны, но выбор был очевиден — Гарвардская школа Богословия, мать очень хотела, чтобы я был священником, и я поступил туда. Закончив с отличием обучение там, я становлюсь самым молодым доктором наук по теологии; в то время там был основан центр изучения мировых религий, и я ушел в работу с головой. Основной темой моих работ была философия религии и схожесть межрелигиозных паттернов. Не думаю, что ты поймешь, что это, скажу лишь, что меня интересовала закономерность возникновения религии во всех уголках земли, и практически ее одинаковое чувственное восприятие людьми. И что самое интересное, эту схему-образ можно было отследить где угодно, от Канады до Вьетнама.

Я немного отвлекся. Потом я познакомился с Кэтрин, она училась там, же. Ее направлением было «Равноправие женщин, сексуальность и религия». Нет, она не была феминисткой, как ты подумал, просто ей, как и мне, было интересно изучать то, что движет разнородными культурами на протяжении тысяч лет. Мне хотелось просто быть с нею рядом, ты понимаешь, о чем я? В восемьдесят втором у нас родился сын, мы назвали его Скай. Почему Скай? Небо во всех религиях было местом обитания высших сущностей, поэтому мы с женой решили дать ему такое необычное имя. Я вообще сторонник различных прогрессивных мышлений и идей. Да можно называть детей как называли испокон веков, но эта телега когда-то завязнет на раскисшей дороге. Должны быть изменения, прогресс, движение вперед. Иначе будет «Исаак родил Иакова, а Иаков родил Исаака».

Моя карьера развивалась по лучшим сценариям Голливуда. Мне предложили кафедру в Вермонтском Университете, где ты встречался с нашим толстожопым другом. Я возглавил эту кафедру и читал лекции студентам, вел научную работу, писал статьи и издавал книги, мы купили дом в Берлингтоне, стали путешествовать.

Однажды мне на работу приехал человек из полиции и сказал, что должен сообщить мне неприятную новость. Мою жену и семилетнего ребенка застрелили в бакалейном магазине. Вот так просто оборвалась моя хорошая жизнь. Это был грабитель-наркоман из Пуэрто-Рико, ему нужно было несколько долларов на дозу, и он решил ограбить первый попавшийся магазин. По роковому стечению обстоятельств туда зашла моя Кэтрин вместе со Скаем. Когда ублюдок направил ствол пистолета на кассира, тот вычищал ему дневную выручку. Кэтрин не сразу поняла, что произошло и когда попала в поле зрения мерзавца, тот перевел ствол на нее. Кассир говорил, что все бы обошлось, и он ушел с деньгами, никого не тронув, но тут неожиданно в торговый проход выбежал Скай, он заигрался среди рядов и обрадовался, найдя маму. Это и стало причиной спуска курка пистолета. От неожиданности обдолбанная тварь стала стрелять. Скай умер сразу, Кэтрин истекла кровью, не дождавшись скорой. Он высадил в жену и ребенка почти всю обойму, когда он решил убить оставшегося кассира, у него оставался лишь один патрон. Его он тяжело ранил.

Его быстро поймали у одной из наркоманских точек, куда тот прибежал за своей дозой. С судом долго тянули, нужно было найти улики, собрать показания со свидетелей. Ему даже дали бесплатного адвоката. Ты понимаешь? Ему дали адвоката, чтобы он его защищал!

В университете меня отправили в длительный отпуск, чтобы я мог собраться с мыслями и имел возможность посещать заседания суда. Главная причина, по которой его не садили за решетку, была в том, что он выкинул пистолет в реку, и его было трудно найти.

Я уже тогда знал, что буду делать. Я приходил на заседания суда, а там сидела эта тварь, которая знала, что через двадцать лет по УДО выйдет на свободу. Во мне все клокотало от ярости, как в паровом котле, который вот-вот взорвется. Когда его проводили в наручниках рядом со мной, я ловил его взгляд на себе, мне хотелось наброситься на него голыми руками и вырывать с него куски мяса. Сам я не Арнольд снаружи, но тогда я чувствовал просто демоническую силу внутри себя. Дай мне в тот момент подкову, я согнул бы ее как столовую ложку. Но я решил идти по другому пути. Когда я осознал, что дороги к прежней жизни уже не будет, я стал мыслить расчётливее, — изображал убитого горем вдовца, потерявшего всю семью, хотя повторюсь, внутри меня все клокотало от ненависти. И если на ранних слушаниях полицейские пытались оградить меня от него, то потом они снизили свою бдительность, еще бы — ну что может сделать этот перегоревший от горя мешок с костьми?

И я дождался. Ты точно ничего об этом не слышал? Все газеты тогда писали. Нет? — Виктор сидел, не отрывая взгляда от Ричарда, и ловил каждое его слово. Теперь он понимал почему этот старик так странно себя ведет, — Двадцать шесть лет уже прошло, а будто это вчера было. Восемнадцатое октября одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Слушание началось в одиннадцать тридцать. Пока разошлась привычная судебная суета организации процесса, пришел его опоздавший адвокатишка, полицейские стали чуть менее осмотрительнее. Судья монотонно зачитывал материалы дела. Я сидел и пялился в потолок, разглядывал люстру в зале с отрешенным видом. Все кругом думали, что я сошел с ума и мне все равно. Как они ошибались.

Дождавшись подходящего момента, я плавно поднялся со своего места и направился по проходу, к убийце моей семьи. В руке у меня был самый обычный простой карандаш. Я подошел к изумленному пуэрториканцу, одной рукой взял его за затылок, а второй всадил ему в глазницу карандаш. Мне повезло, и мой план удался, я попал ему в мозг и теперь, это мясо дергалось в конвульсиях, медленно подыхая, на глазах у почтенной публики. Полицейский, на глазах которого это все произошло, оправившись от шока достал пистолет и велел мне не шевелиться с места. А мне и не нужно было. Я сделал свое дело. Я медленно опустился на колени и, подняв руки вверх, сложил их за головой. В зале суда творилось невообразимое, только я ничего не слышал. Я до сих пор помню предсмертный взгляд этого отброса его единственным глазом, но не помню последний взгляд своей жены.

— Я не знал, извини, — Виктор отпил остывший кофе, чтобы сбить ком в горле от услышанного.

— Никто не знал. Если бы меня спросили, сделал бы я так же? Отвечу, не задумываясь: да! Потом уже были слушания по моему делу, тюремный срок за особо жестокое убийство сроком на одиннадцать лет, я вышел на десятый год, учли мое хорошее поведение.

— Мужик, ты сидел в тюрьме за убийство?! — Виктор явно не ожидал такого поворота событий.

— В тюрьме меня никто не трогал, все знали мою историю и даже уважали мой поступок. А мне было все равно. Эти десять лет прошли как в тумане. Мне даже дали там кличку — «Безбожник», такая себе издевка над доктором теологии, нарушившего заповедь «Не убий». В тюрьме очень быстро выявляют твою настоящую суть. А кто был я? По сути я имел квалификацию человека, изучающего божественную природу вещей, но Бога для меня не было. Заигравшись в красивую жизнь, я быстро упустил из виду важное правило — мы тут все временно. За десять лет я многое осмыслил и понял. Выйдя на свободу, я увидел, что блага моей прежней жизни улетучились безвозвратно. Дом был продан за неуплату, с работы меня конечно же уволили; представляю, как радовался тогда жирный Хэджес моему карьерному провалу. Единственное, что осталось — этот фургон. Я давал его сестре, для путешествия к морю, и он все это время, пока я сидел в тюрьме, был у нее. На нем мы со Скаем и Кэтрин ездили по разным местам, посещали разные достопримечательности.

Когда ты выходишь из тюрьмы, ты никому не нужен, — Виктор согласно закивал в ответ, — Я превратился в бездомного бродягу, ночевавшего в фургоне в спальном мешке. Жил под мостом, вместе с другими бездомными, питался, чем придется, начал выпивать. Меня сестра вытащила из этой пропасти. Сначала заставила вылечиться от алкоголизма, помогла оформить пособия, потом купила мне тот домишко. Он конечно не Белый дом, но для меня сойдет. Так я сидел в той норе, отшельником, десять лет, пока ты не постучал в дверь и не предложил ехать в Мексику. Знаешь, почему я так быстро согласился?

— Нет, — Виктор захотел услышать истинную причину.

— Мы должны были той осенью восемьдесят девятого ехать в Мексику. У нас приходит зима, а у Вас еще лето. Но мы так и не поехали, — Вилкинсон подкурил сигарету, задумался о чем-то и включил кнопку старого кассетного магнитофона. На старой пленке, шурша, заиграл Phil Collins — In the Air Tonight. Подчиняясь привычке, Виктор также достал сигареты, и салон машины наполнился задумчивым дымом.

Тишина длилась достаточно долго, после чего Вилкинсон заговорил снова.

— Когда я был на пике, я думал, что полностью понимаю то, что изучаю и преподаю, — Ричард убавил громкость магнитолы, — Я понял, как я ошибался, только находясь в тюрьме. Оказалось, что о Боге я не знал ничего. Ну как ничего, академических знаний хватало с головой, но не было самого важного компонента — веры. Без нее мои знания были пустышкой, все то, о чем я писал, было просто документированием аспектов различных религиозных течений. Ты в Бога веришь, мексиканец?

— Да, конечно, — негромко ответил Виктор.

Все это время Виктор отмечал про себя необычный склад характера Ричарда, перетекавшего из грубых оскорблений в его адрес в сентиментальные рассказы о прошлом.

— Я имею в виду по-настоящему, чтобы полностью принять замысел творца? Все что тебе жизнь преподносит, принимать с благодарностью и верой, что так и надо? Ох и трудная это задача. Вообще религиозная тема очень хрупкая, с ней аккуратно надо. Столько войн из-за нее. Это как ходить по минному полю с завязанными глазами. Многие говорят, что религия создана с целью манипуляции людьми. Да, людьми манипулируют, но ты же понимаешь, что этим фургоном можно сбить человека, а можно доставить его в другой город или груз перевезти. Я это к чему? Любым предметом можно по-разному пользоваться. Понимаешь? Виктор? Ты уснул что-ли? — Ричард посмотрел в сторону Виктора и увидел, как тот, завалив голову на бок, спал на пассажирском сиденье.