Мистические записки не мистического человека. 7 историй о необычном

Дмитрий Сидоров

«Мистические записки не мистического человека» представляют собой семь мини-историй о разного рода чудесах, которые случились с автором в его жизни. Причем автор, описывая события, выходящие за рамки обычного, при этом остается лишь свидетелем происходящего, никак не давая ему оценку, оставляя право за читателем делать свои выводы.

1. Диадема

Дело было около пяти-шести лет назад. Объяснить свою тягу, которая проявляется у меня в посещении время от времени какого-либо из монастырей, не могу. Возникает вдруг такое желание, и я его просто фиксирую и наблюдаю: как оно поведет себя дальше? Если оно настойчивое — ищу тогда способ как-то его удовлетворить. Если нет, все проходит само собой. Но на этот раз не прошло. Желание посетить один из монастырей в километрах трехсот от столицы появилось среди обычной приглушенной тяжелым ритмом зимы жизни в мегаполисе. Размышляя над ним, я все же нашел источник, который манил в нем все более отчетливо. Это была одна икона, славившаяся как в той местности, так и далеко за ее пределами. Надо сказать, что иконы с изображением Девы Марии (женского начала) откликаются как-то ярче во мне, нежели другие. Поэтому уловив этот сигнал-желание увидеть эту икону, я стал наблюдать за его силой и одновременно думать, что мне с ним делать. Не такой уж я тяжелый на подъем, чтоб взять и не отложить будничную рутину жизни и уделить внимание позывам сакральным. Такое уже бывало. Но в это раз все произошло по-другому. Икона «сама приехала» в наш город. Об этом я узнал из рекламы в метро, спускаясь как-то по эскалатору вглубь одной из станций. Эта весть меня сразу обрадовала. Все сразу решилось — не надо было никуда ехать, и это означало, что «встреча» произойдет. Твердо решив использовать данный шанс, я выбрал один из выходных, чтобы совершить самое близкое и простое в своей жизни паломничество. Храм, в который икона была привезена, был мне не знаком. Он находился возле одной достаточно людной станции метро. Уже выйдя из перехода на небольшую площадь, я еле разглядел вдалеке хвост скрывающейся между домами и постройками очереди. Я понял, что мне туда… Подходя к ней и примерно представляя ее протяженность, я начал рассчитывать время стояния. Дойдя до конца, то есть для меня до начала, я даже не увидел храм, в который эта змейка людей вела… Но дав себе слово использовать шанс, не принимая никаких отговорок, я спросил крайнего. Прикинув примерно протяженность исчезающей за постройками вереницы людей, я понял, что вся история займет не менее часов пяти… Постояв некоторое время, я решил позвонить Т., и спросить, не занята ли она чем-то в этот выходной, чтобы составить мне компанию в длительном стоянии. К моему счастью, Т. сказала, что свободна и уже выезжает.

Мне придется описать Т., поскольку все, что было дальше в этот день, связано именно с ней. Т. — женщина лет сорока, в которой сочетались жизнерадостность, веселость страстной натуры и самое что ни есть глубокое погружение в мир духовной жизни. Мы познакомились в вечерней музыкальной школе, где я брал уроки музыки. Часто после занятий мы шли с Т. по направлению к метро и беседовали с ней на разные темы, которые представляли собой сплав философии, религии и этики. Иногда в таких беседах мы доходили до метрограда под Хрещатиком, где приправляли высокие мысли чашкой кофе и вкусными ароматическими сигаретами. Сигареты были слабостью Т., в которой она отдавала себе отчет, делая это, как и я, совершенно осознанно. Наслаждаясь великолепно сплетающимися ароматами напитка и дыма в один пряный сладковато-горький вкус, мы продолжали наши разговоры до тех пор, пока я не понимал, что могу не успеть на последний поезд метро. Если привести к одному знаменателю, какой видела картину мира и его проблем Т., то все сводилось к простому слову «Любовь» или ее отсутствие. Это слово не было для нее просто красивым. Это очень важно. Наоборот, оно было ее ежедневной практикой, в которой она наперекор обстоятельствам, которые всем нам рано или поздно выбрасывает жизнь, исповедовала его неукоснительно. Это был ее принцип, ее кредо, вокруг которого вращалось все остальное. Т. настолько верила в Любовь как закон всего, что часть этой уверенности передавалась и мне на какое-то время. Я слушал ее, пытался находить в ее теории недостатки, но даже находя их, я точно давал себе отчет — я проникался большим уважением к Т. Одно дело — говорить, ДРУГОЕ ДЕЛО — ОБЕЩАТЬ ДЕЛАТЬ, А ТРЕТЬЕ ДЕЛО — ПРОСТО БРАТЬ И ДЕЛАТЬ. Т. так жила — она «делала любовь» где только могла, создавая ее каждый день вокруг себя и передавая другим. Даже тогда я понимал, что это один из самых сложных жизненных путей. Любовь вопреки жесткости жизни, вопреки безумию мира, вопреки задерганности людей вокруг. Без компромиссов, не давая себе права соскользнуть в тот мир, где она не живет, подавляемая эгоизмом и страхами. Это было кругом, а в тех наших разговорах мы словно были на каком-то острове, благодаря вере Т. Иногда, правда, я, как человек, стремящийся держать баланс между иррациональным и рациональным в жизни, хотел, чтобы Т., не шла так глубоко в своей пронизанной высоким служением устремленностью, чтобы все же пожалела себя, но она, понимая меня и мои мысли в такие минуты, демонстрируя уважение ко мне, оставляла право следовать своим принципам. Любовь для Т. была трудом, и она «работала» над собой, над другими в этом направлении без остатка.

Что еще могу добавить? Немного о ее жизни… История Т., как я понял, состояла из двух абсолютно разных этапов. Первый — это ее брак с респектабельным мужчиной: бизнесменом, семьянином, уважаемым человеком… И второй — после аварии, где он погиб. Я узнал Т. через лет 5 после этого события и о том, какой она была раньше, мог сложить представление из ее рассказов. Она называла тогда себя обычной эгоистичной, взбалмошной женщиной. После всего случившегося она полностью изменилась и стала уже той Т., какой я ее теперь знал. Любовь, служение, высокое и чистое — вот та наивысшая планка, которую определила себе Т. в новой жизни.

В этом месте читатель может подумать, что, возможно, Т., не перенесла горя потери мужа, вследствие чего ее здоровье было нарушено каким-то образом. Честно признаюсь, такие мысли иногда посещали мою голову, пытающуюся думать трезво, но уверяю вас, читатель, что зная Т. уже больше 10 лет, могу сказать, что она нормальнее многих здравомыслящих, ходящих по этой земле. Даже несмотря на то, что Т. постоянно кормит голубей хлебом в зимнее время и иногда спасает тех из них, кто не может по тем или иным причинам летать и обречен на смерть, она для меня более чем нормальна со своей все объясняющей теорией Любви. А события, которые произошли со мной и Т. в очереди, в которой она спасла меня от стояния в одиночку, заставят задуматься и давать оценки Т. более аккуратно. Не знаю, получилось ли описать мне Т., с ее итальянской внешностью и иногда проявляющимся таким же темпераментом во время споров, но именно такие небесные и земные черты сочетались в ней. Только вот небесных у Т., по моему наблюдению, было куда больше. А может, она вообще хотела, чтоб эта чаша еще более наклонилась в сторону последних?.. Так она живет. Мой друг и собеседник о главном.

Я увидел ее издалека. Она, заметив меня, улыбнулась и направилась быстрым шагом в мою сторону. Оценив длину очереди и время, которое нам предстоит вместе провести, Т. отпустила шутку на эту тему, и мы начали с ней расспрашивать друг друга о делах. После этой короткой процедуры, мы начали рассматривать соседей по очереди. Надо сказать, что публика была разная. Объединяло ее только какое-то воодушевление, что ли. Приподнятость. И я уловил эту ноту и постарался тоже слиться с другими на этой волне. Кто-то рядом читал акафист, кто-то знакомился, кто-то советовал, как лучше подойти к иконе. В моей жизни это была, наверное, одна из самых оптимистически настроенных очередей. Люди делились друг с другом информацией, водой, текстом молитв. Очередь шла очень медленно. В зимнем небе выглянуло солнце. Стало еще светлее и теплее… Я помню, что смотрел вперед, слушал рассказ соседей и вдруг оглянулся на Т., которая стояла чуть позади меня. Расстояние между нами было меньше полуметра. На ее каштановых густых волосах я отчетливо увидел… Сначала я не понял что. Мне показалось, что это как-то странно, что не касаясь ее головы, вокруг ее прически, как бы вися в воздухе, находился предмет, как бы сотканный из очень тонкой проволоки, если это можно назвать проволокой. Сердце мое и ум мой замерли. Я смотрел с расстояния меньше вытянутой руки на объект, внешне похожий на диадему, только сделанную из очень тонкого материала. В данном случае я бы употребил слово, которое описывает этот материал как нерукотворный. Не думал, что доведется мне к месту и по делу применять это выражение. У объекта, как я мог также заметить, была четко выраженная симметрия — полукруг с расставленными на равном расстоянии друг от друга светящимися точками. Точки светились зеленоватым цветом. Цвет был такой нежный и глубокий одновременно, что просто не верилось, что такой вообще существует в природе. Мой первый взгляд на необычный предмет длился секунды две-три. Мысли после первого ступора неожиданности дали через мгновение команду отвернуться и посмотреть еще раз. Я отвел голову в сторону и тут же глянул еще. Диадема вокруг головы Т. с зелеными огоньками была на том же месте. Прошло еще несколько секунд. Я не знал, что делать. Я смотрел, а потом решил еще раз отвести взгляд. Глянув снова, я уже ничего не увидел…

Я ничего не сказал Т. Я оставил то, что видел в своем сознании, не пытаясь объяснить все сразу. Я решил уже потом подумать, что я видел, оставляя все виденное в особом месте своей памяти и души. Очень чистом и таком, о котором просто так не рассказывают. Прошло уж столько лет, когда я решил описать увиденное мной. Собственно, целей у меня для моего описания нет, пусть читатель сам для себя решит, что с этим повествованием делать — не поверить, посмеяться или забыть.

Мы попали к иконе, когда начало смеркаться. В общей сложности я провел в этой необычной очереди около 7 часов. Уставший, но счастливый, я наконец-то вошел в небольшую церквушку, где она находилась. Возле нее в свете лампад, свечей стояли молодые монашки в праздничной одежде. Войдя, я увидел икону, к которой так давно хотел прикоснуться. Без высоких слов мгновение было торжественным. Одна их девушек подвела меня, сказала, что делать, и добавила: «Не болей, расти большой». Эти слова сразу же улетели в уголки дальней памяти, поскольку думать о них я тогда не мог. Я подошел к иконе, наконец увидев ее прямо перед собой. Встреча состоялась. Приложившись, я еще постоял возле нее пару секунд, а затем уступил место следовавшим за мной людям… Мы вышли с Т. из церкви, когда на улице уже было темно. Молча мы пошли обратной дорогой к станции метро. Нам с Т. было по пути проехать остановок пять. В вагонах было полупусто. Мы перекинулись еще парой ничего не значащих фраз, и на своей остановке Т., улыбнувшись мне, вышла из вагона. Я поехал домой, унося с собой события этого необычно-обычного зимнего дня…