Бледное эхо

Дмитрий Рай

10 лет назад в семье Макшановых произошла ужасная трагедия, когда день рождения Давида обернулся днем смерти. Ту злую ночь его брат Алексей запомнил надолго, ведь именно он обнаружил тело своего младшего брата. Но на вопрос: «Что же случилось с Давидом?», не смогла ответить даже полиция. Родные с трудом мирятся с мыслью о гибели сына, а Алексей пытается построить новую жизнь и позабыть о тяжелой утрате. Однако все переворачивается с ног на голову, когда Лешу начинает преследовать покойный брат…

Д. Рай

© Дмитрий Рай, 2022

ISBN 978-5-0059-1465-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Я быстро доедаю остаток именинного торта и делаю в блокноте несколько записей тех тем, которые мне нужно сегодня повторить. Я стараюсь не отвлекаться на разговоры родни, но возмущенные возгласы брата мешают мне сконцентрироваться.

— Но меня ведь ждут друзья! — Давид обиженно хмурит густые брови и скрещивает худощавые руки на груди. — Пусть Леша отнесет папе инструменты, он ведь все равно ничем не занят!

— Сынок, Леша готовится к вступительным экзаменам, — напоминает мама и заботливо гладит его по взъерошенным волосам. — Завтра у него трудный день, к которому нужно как следует подготовиться. Сейчас важна каждая минута!

— Зачем ему готовиться? — недоумевает брат. — Он же отличник, таких и так берут в университет!

— Там большая конкуренция, — бормочу я и вновь опускаю взгляд на учебник.

— Но сегодня у меня день рождения! Я имею полное право в этот день делать только то, что захочу. Ведь это правило нашей семьи, желание именинника — закон!

— Чего ты ноешь как девчонка? — из-подо лба взирая на него, ворчу я. — Отнесешь инструменты и пойдешь на свою вечеринку. Тебе идти не более десяти минут, и к тому же все по пути.

Давид сурово фыркает, хватает чемодан с инструментами и выбегает из дома, громко хлопнув дверью напоследок.

— Он обиделся, — парирует мама и переводит обеспокоенный взгляд на меня.

— Подрастет и узнает, что есть дела поважнее гулянок. — Я закатываю глаза и ухожу из кухни.

Поднимаюсь по деревянной лестнице на второй этаж и лишь на мгновение останавливаюсь, всматриваясь в окно между этажами. Брата за окном уже не видно, но я прямо-таки чувствую его злость. Наверняка Давид мне еще припомнит этот вечер. Он ненавидит, когда чужие обязанности перекладываются на него.

Я отгоняю навязчивые мысли прочь и поднимаюсь выше по лестнице. Первая комната принадлежит моему брату, он никогда не разрешает мне туда заходить, но иногда, когда он уходит гулять с друзьями, я захожу к нему, чтобы позаимствовать наушники или какую-нибудь другую вещь. Однажды я даже нашел у него фальшивый паспорт, благодаря которому ему всегда удается побывать на всех вечеринках города, не будучи еще совершеннолетним. Давид часто проводит время в клубах и втайне от родителей приводит оттуда девчонок к нам домой.

Я же днями и ночами сижу за учебниками и готовлюсь к вступительным экзаменам. Я понимаю, что трачу свои лучшие годы на скучную учебу и что было бы куда интереснее развлекаться с девчонками на дискотеке, как это делает мой младший брат, но я ужасно боюсь остаться неудачником или вовсе безработным после окончания школы.

Наш папа — автомеханик и мастер на все руки. Мне всегда нравится смотреть, как он чинит машины, нравится общаться с его коллегами и втихаря от мамы выпивать с ними пиво. Но если в детстве я хотел стать таким, как мой отец, то сейчас меня больше привлекает работа в офисе.

Однажды к нам приехал богатый бизнесмен, чтобы сделать из нашего маленького захудалого городка элитный коттеджный поселок. И хоть он вскоре уехал, посчитав, что выбрал неподходящее место, я навсегда запомнил, с каким восхищением на него смотрели женщины и как уважительно к нему относились мужчины. С тех пор мне всегда было интересно узнать, каково это — быть таким успешным и богатым человеком.

Поэтому я все свободное время провожу за учебой, свято веря в то, что если я буду отличником и поступлю в престижный университет, то смогу стать бизнесменом.

Моя комната находится следом за комнатой брата. Она такая же небольшая с темно-синими обоями, тусклым освещением и скрипучим деревянным полом. Над кроватью висит карта мира, на столе и полках расставлены учебники, а мусорная корзина до отказа забита скомканными листами бумаги. На рабочем столе все еще стоит десяток грязных кружек, в комнате витает резкий запах кофе и пыли. Я уже давно здесь не убираюсь и думаю только об учебе. Хорошо, что в мою комнату никто не заходит. Сейчас она больше напоминает помойку.

Я перемещаю кружки со стола на пол, освобождаю стол и на несколько часов погружаюсь в мир зубрежки. Когда ко мне возвращается зевота и я перестаю вникать в суть прочитанного, я спускаюсь на первый этаж.

— Леша. — Мама встречает меня на краю лестницы.

Кажется, что она чем-то обеспокоена. Одной рукой она крепко прижимает к пышной груди телефон, а другую подносит ко рту и нервно покусывает ногти. Плохая привычка.

— Давид не пришел на вечеринку, — сообщает она мне встревоженным голосом.

Я тяжело вздыхаю и перевожу взгляд на настенные часы. Уже давно за полночь.

— Наверное, он пошел развлекаться с какой-то одноклассницей. — Я равнодушно пожимаю плечами и иду заваривать кофе.

Но мама испуганно вертит головой из стороны в сторону и, резко побледнев в лице, садится на ближайший стул. Ее привычная ласковая улыбка сходит на нет, руки нервно теребят ткань юбки, а зубы покусывают нижнюю губу так сильно, что выступает кровь.

Я протягиваю ей стакан с водой и сажусь напротив нее, чтобы успокоить.

— Кто тебе сказал, что он туда не пришел? — интересуюсь я.

— Рита звонила, — сообщает мама. — Все его друзья давно уже пришли на вечеринку, но он так и не появился. На звонки Давид не отвечает и к отцу, оказывается, не ходил.

Я недовольно хмурюсь и с минуту думаю, что могло произойти и где на самом деле сейчас пропадает этот мелкий паршивец.

— Леша, а вдруг с ним что-то случилось? — На глаза мамы уже наворачиваются слезы.

— Я пойду его поищу, — сообщаю я, иду в коридор, надеваю джинсовую куртку брата, так как, скорее всего, он надел мою, и прячу телефон в задний карман джинсов. — Если я опять найду его пьяного на рельсах, ему не жить!

— Давай я пойду с тобой, — предлагает мама.

— Нет, жди его здесь! — командую я. — И держи телефон при себе. Если он вернется, позвони.

Мама понимающе кивает, но плакать не перестает. Она всегда переживает, если кто-то долго не отвечает на телефонные звонки, поэтому всегда просит быть с ней на связи. Каждый член нашей семьи знает, насколько она ранимая и чувствительная женщина, а потому мы все стараемся звонить ей по десять раз на дню. Давид общается с мамой больше всех и звонит ей, даже когда рассказать-то особо нечего. Даже когда он в стельку пьян, про регулярные звонки он никогда не забывает.

Я выхожу из дома и направляюсь в сторону леса. Над головой сияют звезды, луна кое-как освещает тропинку, вытоптанную годами, вдали слышится уханье совы.

— Ответь, засранец! — бубню я себе под нос, раз за разом набирая один и тот же номер. — Где тебя черти носят?

Я знаю, где может прятаться мой брат — в лесу, возле старых рельсов, по которым уже давно не ходят поезда. Всякий раз, когда он на кого-то обижается или просто напивается в хлам, я нахожу его там. Иногда, когда ему просто нужно побыть наедине или пообщаться с девушкой, про которую он не хочет никому рассказывать, он тоже приходит туда.

Я уверен, что с ним не может случиться ничего плохого: Давид — самый везучий мальчишка в нашей семье, а вот Андрей — тот еще неудачник.

Наш старший брат Андрей давно женился, к сожалению, совсем не по любви, а по вынужденным обстоятельствам. Девушка, с которой он совершенно случайно переспал на одной из студенческих вписок, забеременела, и ее родители, пообщавшись с нашими, в конечном счете приняли решение, что Андрей обязан жениться на Насте. Разумеется, ее беременность скрывали до самого последнего и позволили Андрею доучиться в институте. Однако, помимо учебы, он активно занимался не только семейной жизнью, но и зарабатывал деньги на то, чтобы прокормить свою семью. Наши родители помогали ему довольно долгое время, прежде чем он наконец-то смог обеспечивать себя и свою семью самостоятельно. Недавно ему исполнилось 30 лет, и он наконец-то устроился на престижную работу.

Я редко интересуюсь его делами, а тем более семейной жизнью, но знаю, что теперь Андрей работает менеджером в крупной автомобильной компании.

Я уже окончил школу и готовлюсь завтра писать вступительные экзамены в университет. Удачно их сдать для меня кажется сейчас самым важным делом в этом году.

Давид же окончил только девятый класс, а потому его еще не заботит мысль о том, чем заниматься и на кого пойти учиться после окончания школы. Кажется, что ему важно только то, что он делает сейчас. Брат живет сегодняшним днем, не вспоминает прошлое и не тревожится о будущем.

— Я даже не знаю, что буду есть на обед или ужин, — утверждает брат. — Что мне говорить про завтрашний день, а тем более про то, кем я стану, когда вырасту?

Такое рассуждение о жизни, с одной стороны, делает его необычайно глупым и в то же время умным пацаном. Давид проще относится к жизни, не накручивает себя по пустякам и совершенно не обращает внимания на едкие высказывания о своем образе жизни от других людей.

Наша мама работает воспитательницей в ясельной группе, она обожает детей и заботится о них большую часть своей жизни. Она с легкостью прощает детские капризы и никогда не кричит на детей, даже когда они того действительно заслуживают. У мамы поистине ангельский характер и, несмотря на лишний вес, миловидные черты лица.

Я подхожу ближе к старым рельсам, и мое сердце начинает учащенно колотиться, словно в преддверии чего-то ужасного. Я не знаю наверняка, что происходит, не знаю, почему у меня внезапно начинается паника и необоснованное волнение, но чем ближе я подхожу к месту, где обычно прячется мой брат, тем страшнее и тоскливее становится на душе.

— Давид, ты тут? — спрашиваю я в пустоту, однако ответа не слышу.

Я включаю фонарик на телефоне и освещаю им все вокруг. Даже сквозь обувь под ногами я ощущаю маленькие камешки, насыпанные возле рельсов. В ноздри ударяет свежий запах леса, и слышится журчание реки. Вскоре сквозь шум природы мне удается расслышать женский плач. Кто-то явно нервно всхлипывает вдали. Я прохожу несколько метров вперед, прежде чем обнаруживаю женский худощавый силуэт.

Риту я узнаю не сразу. Она какое-то время встречалась с моим братом, пока ему не надоело терпеть ее скверный характер и придирчивость ко всему, что он для нее делал.

С момента нашей последней встречи она ничуть не изменилась — у нее все те же длинные черные волосы до самой талии, маленькие раскосые глаза и тонкие губы, отчего-то придающие ей суровый вид. Однако сейчас она не ведет себя как стерва, она сидит на коленках возле рельсов и с каждым вздохом все громче и громче всхлипывает. Я подхожу к ней ближе, чтобы понять, в чем дело, но объяснения уже не требуются — я понимаю, что произошло.

Давид лежит совершенно неподвижно на коленях девушки, весь в крови, синяках и порезах. Рита гладит его по голове и заливается слезами. Черная тушь уродливо стекает по ее щекам. Подняв на меня взгляд, она испуганно мотает головой и произносит охрипшим голосом:

— Я не знаю, что произошло. Я не понимаю, как это все случилось. Этого не может быть…

Я замираю в оцепенении и с минуту наблюдаю за представшей картиной. Мне хочется верить в то, что это просто дурной сон и мне достаточно легко ущипнуть себя, чтобы проснуться, и все закончится. Но бездыханное тело брата все еще лежит в лужи собственной крови, карие глаза закачены вверх, руки безжалостно избиты, а ноги вывернуты в неестественные стороны.

— Как это произошло? — шепчу я и всеми силами стараюсь не заплакать.

— Я не знаю, — сквозь слезы говорит Рита. — Я пошла его искать, потому что он не пришел на вечеринку. И я всегда находила его здесь, если он куда-то пропадал, но когда я пришла, он уже…

Не в силах договорить, Маргарита все крепче начинает сжимать и трясти брата за плечи, словно пытается его разбудить. Но разбудить его уже невозможно.

— Он не дышит! — в отчаянье кричит Рита.

Я стою неподвижно, не понимая, что делать и кому звонить в первую очередь — маме или в скорую помощь. Наконец я выхожу из оцепенения и трясущимися руками набираю номер. Мама отвечает осипшим голосом:

— Ты нашел его?

Кажется, что она уже и так все знает. Материнский инстинкт наверняка уже подсказывает ей, что произошло.

Я глубоко вдыхаю воздух в легкие, прежде чем сообщить ей ужасную новость:

— Мам, Давид мертв.