Жилой комплекс «Курицын»

Дмитрий Петров, 2023

Победитель премии "Книготерапия" от ЛитРес.Роман-авантюра о том, что происходит на стройке, пока вы платите ипотеку. Любовный треугольник на глазах у дольщиков.В день ареста влиятельного шефа юный мечтатель Саша Попов остаётся с миллионом долларов в руках. Шеф из заточения велит строить на эти деньги жилой комплекс. Он хочет банально кинуть дольщиков, а наивный Саша всерьёз берётся за возведение дома мечты, и все вокруг норовят обмануть, украсть, подставить, а срок сдачи дома неумолимо приближается…Провинциальному тихоне предстоит вырасти из гайдаевского Шурика в Майкла Корлеоне, построить самый красивый дом в городе и найти любовь.Все имена и события вымышлены, любые совпадения случайны.

Все имена и события в произведении вымышлены,

любые совпадения с реальными людьми,

живыми или мёртвыми, случайны.

— Автор

Десять килограммов денег

— Что за дурная валюта эти доллары! Еле в сумку влезли. То ли дело рубли. В рублях вышло бы шесть килограммов, а в этих чёртовых баксах — десять.

Вообще-то, измерять деньги килограммами не принято. Даже когда говорят «денежная масса», никогда не имеют в виду вес. Однако если носить кэш по городу, как Саша Попов, то будет полезно знать, что миллион долларов — это ровно десять килограммов денег. Саша специально уточнил в Интернете. Также он узнал, что по курсу в рублях эта сумма весила бы шесть с небольшим, а в евро всего два с половиной килограмма, можно было бы по карманам распихать. Вот чего он не знал — чьи эти деньги, каким путём добывались и зачем нужны шефу. Шеф приучил не совать нос не в своё дело. То ли не доверял осознавать всю картину в целом, то ли жалел Сашу, но все поручения были краткими и ясными. Пойди, возьми, отнеси, купи.

Саша оставил машину за три двора, как было велено. Соблюдая меры конспирации, насколько он их понимал, он окольными путями двинулся к родному с детства боксёрскому клубу «Удар».

— Хорошо, что воскресенье, — рассуждал он, — опасные факторы отсечены. Уже позднее утро, даже день. Народ на улице отсутствует. Местность просматривается, — он невзначай оглянулся, как киношный разведчик, — хвоста нет. Подлётное время — семь минут.

Представлять себя героем боевика было приятно. Миссия выполнима, сэр. Режим маскировки активирован. Он шёл по местности, уверенный, что мастерски сливается с пейзажем, но на самом деле его невидимость обеспечивалась лишь тем, что вокруг не было ни души. Попадись он кому-нибудь на глаза, спалился бы в секунду, потому что был заметен, как панк на деревне. Мало того что нёс сумку по-почтальонски, так ещё и вцепился в неё обеими руками. То петлял, чтобы оторваться от возможной слежки, то ломился лосем напрямки по снежной целине. К тому же он был не по погоде легко одет — так в январе ходят только подростки, за которыми мама не уследила. От холода его била крупная дрожь, но сам он полагал, что это всё из-за адреналина. Если честно, ему было немного страшно.

Милая псина сидела на теплокамере и жмурилась на солнышко. Зевнула и сладко потянулась.

— Ути, потягушки! — проходя, заметил Саша.

Собака недовольно буркнула то ли от досады, что её застали за интимным занятием, то ли оттого, что какой-то чужак шатается там, где доселе не ступала нога человека.

— Ишь, какая фифа, — сказал Саша.

Собака вдруг гавкнула в полный голос, что, очевидно, означало:

— Ты с какого района, кожаный?

Саша передумал любезничать и прибавил шаг. Большая ошибка, с собаками так нельзя. Лишь почуют, что двуногий тушуется, вспомнят инстинкты:

— Гав! — В смысле: — Слышь, хрен с горы, к тебе обращаюсь!

— Фу! — крикнул Саша, обернувшись. — Дура!

Такого обращения почтенная собака снести не могла.

— Ах ты так? Ах ты вот как? — И пошла за Сашей, лаем извещая окрестности, что ходят тут всякие и фиг его знает, что там у них в сумке.

Скоро псина добилась всеобщего внимания. Навострив уши, к ним спешил худой кобель. С другой стороны слышалось истеричное «а-ва-ва-ва-ва!». Твари, которой принадлежал этот мерзкий звук, даже не было видно, то есть она подняла лай, не ведая, в чём дело. Вот она выкатилась из-за сугроба. Мелкая, гадкая, глаз не видно под колтунами. Пока Саша с отвращением смотрел на эту шавку, к уже описанным собакам прибавились ещё две невесть откуда взявшиеся. Он был окружён.

Поначалу собаки немного робели. Норовили будто бы без дела забежать со спины, чтоб оттуда тяпнуть за пятку. Старый трюк. Хитрил и Саша:

— Хорошие собачки, хорошие! Ну-ка, что я вам дам?

На эту уловку собачки отвечали контрприёмом: переставали лаять, усыпляли бдительность добродушными движениями ушей и хвоста, будто не прочь приласкаться, и, улучив момент, старались схватить за руку.

«Уж лучше за руку, — думал Саша, — или сразу за горло, но только бы не сумку».

В минуту, когда перед глазами другого человека пролетела бы вся его жизнь, Саша, наоборот, увидел картинку из ближайшего будущего. Зубы вонзятся в ткань. Сперва безуспешно, но потом найдётся тонкое место. Сумка треснет, порвётся, и десять тысяч маленьких бумажек разлетятся по свету, символизируя количество дней, на которые Саша сделается рабом своего шефа. Десять тысяч дней — это двадцать восемь лет. Это как Робинзон, только не на острове. Да, уж лучше сразу за горло.

Собаки начали с ног. Саша, не щадя себя, поднял доллары над головой и приготовился принять мученическую погибель. Но в тот самый миг, когда собачьи челюсти занялись его штанами, небеса вдруг сжалились. Небу не откажешь в чувстве юмора. Сашу спасла любовь. Пролетавший мимо собачий купидон пустил стрелу псу под хвост.

Худой кобель вдруг нашёл гадкую сучку чрезвычайно привлекательной. В таких делах стадные инстинкты отходят на второй план и каждый становится сам за себя. Он намекнул ей немедля продолжить знакомство. Сучка оказалась той ещё потаскухой, и у них быстро всё заладилось. Ещё два жениха встали в очередь. Они как бы между прочим нюхали друг друга под хвостами, но поглядывали на даму, не теряя надежды.

Любовь — великое чувство. Саша со своим прозаическим грузом неожиданно выпал из повестки. Собаке, с которой всё началось, стало стыдно за нравы современной молодёжи, и она поплелась восвояси. Преследовать Сашу ей было лень. Вкусного у него в сумке не было, а для порядка она его и так уже облаяла. Остаток пути окрылённый Саша пролетел на одном дыхании.

Он поднялся на крыльцо, дёрнул дверную ручку и аж поскользнулся от неожиданности. Никогда на его памяти эта дверь не была заперта. Озадаченный, он прошёлся по крыльцу к окошку вахтёра и прислонился лицом к стеклу. Пару секунд вглядывался в темноту и вдруг отпрянул, потому что понял, что пялится в упор на незнакомого человека. Тот отворил форточку, сказал: «Все закрыто, учения!» — и тут же захлопнул.

Только теперь Саша обратил внимание на две пожарные машины перед крыльцом. В другой раз он непременно выяснил бы, что тут происходит, но сегодня постеснялся. Однако про вариант околачиваться на морозе с таким приданым под мышкой шеф ничего не говорил.

— Молодой человек! — раздался чей-то голос.

Саша сразу понял, что это по его душу. В ту секунду, что понадобилась ему, чтобы обернуться, он успел сочинить легенду («Я на тренировку, а это у меня форма, а тебе-то что?») и заодно прикинуть, сможет ли нокаутировать человека правой рукой, если в левой будет десятикилограммовая сумка. Тот, кто его звал, стоял возле пожарных машин. Он смотрел на Сашу, а Саша на него.

— У вас брюки порвались. Вам, наверное, лучше домой пойти.

И действительно. На одной штанине не хватало клока ткани, а на другой висел продолговатый лоскут, и из прорехи выглядывало белое Сашино колено. «Зато деньги целы», — подумал Саша. Больше незнакомец не задавал никаких вопросов, но и не уходил. Стоял себе, будто ему там мёдом намазано. Саша заметил слуховой аппарат в его ухе и передумал нокаутировать. Инвалидов не бьют.

— А ты кто такой? — спросил Саша. Он так и не понял, что, возможно, ему не стоит знать, кто это перед ним. Ответа не последовало. Незнакомец продолжал смотреть на Сашу как на идиота. «Ах да, ты же глухой», — вспомнил Саша и почувствовал страшную неловкость. Захотелось поскорее уйти, что он и сделал, лопатками ощущая укоризненный взгляд глухого.

Сумка стоимостью в миллион долларов лежала посередине квартиры, которая стоила в двадцать раз дешевле. Рядом калачиком лежал Саша Попов, вся жизнь которого сейчас стоила примерно нисколько. Он сам только что посчитал. Вечерело.

Что ж, дорогие читатели, только что мы увидели нашего героя в захватывающем экшене, а теперь давайте полюбуемся на него в тоскливой рефлексии. Сейчас он как раз, словно мушка под микроскопом, прикноплен собственным страхом к пожилому половому ковру. Саша Попов не из тех, кому выходы из сложных ситуаций подсказывает сама фортуна или не в меру сочувствующий автор. Саша Попов привык всё делать сам, но сначала ему нужно хорошенько подумать. Что же в этом плохого? Говорят, Гагарина назначили первым космонавтом именно по этой причине — он всё обдумывал, не действовал наобум, а это ценное качество и в космосе, и в жизни. Тем же сейчас занимается и Саша, вот только в голову ему не лезет ни одна мысль, а это психологический конфликт. Но тише! Вот он шевелится.

Саша вспомнил одну телепередачу. Показывали мужика, которому босс дал чемодан. Спрячь, говорит, этот чемодан понадёжней, где хочешь. Мужик отвёз чемодан в лес и закопал. Через пару дней босс велел принести чемодан назад. Мужик отправился в лес на то же место, а чемодана-то нет, кто-то выкопал. Тут ему босс и говорит:

— Ага, попался! А ты знаешь, что там было и сколько?

— Нет, не знаю, — отвечает мужик.

— Ну, значит, будешь отрабатывать! — говорит босс и сразу называет, кого первого надо убить в счёт долга. После этого мужик десять лет был киллером и убил много людей. В конце программы сказали, что сидеть ему осталось ещё двадцать три года.

Конечно, Сашин шеф так бы никогда не поступил, а придумал бы что-нибудь более изобретательное. Игорь Владимирович Захарченко. Бизнесмен, депутат, меценат, бандит, он был авторитетным человеком в местном боксе. Исправно помогал клубу, шефствовал. Спонсировал молодых, устраивал старичков. Куда пойти работать парню, у которого кроме пудовых кулаков ничего нет? Шеф брал таких под крыло. Глядишь, парень обзаводился посильной работёнкой, а какой — незачем и спрашивать. Так и Сашу пристроили.

Сам Саша после окончания школы подвизался в изготовлении всяких железных штук в мелкой конторе. Он так и не вырос из полусреднего веса и поэтому не годился для серьёзной работы. Зато, когда понадобилось сделать в клуб новую дверь, Саша показал себя достойно. Затем ещё одна дверь, по мелочи заборчик, другие железяки. Шеф платит, Саша делает, шеф доволен. Толковые ребята и в политике нужны, так Саша стал заниматься всякой всячиной для ублажения электората шефа. Траву покрасить, асфальт причесать.

Выполнять волю шефа полагалось педантично, а то можно было и по морде схлопотать. Саша, слава богу, ещё ни разу не получал, но видел, как прилетало иным, и предпочитал учиться на чужих ошибках.

Он вообще считался понятливым малым, и самое суровое, чего шефу приходилось применять к нему в воспитательных целях, это резкий окрик: «Ты всё понял?». Саша на глазах становился золотым исполнителем и мог чёрта лысого достать, хотя чёрта шеф ещё ни разу не требовал. А когда шеф бросил вскользь, как Саша смотрит на то, чтобы самому занять депутатское кресло в будущем созыве, не всё же болваном ходить, молодой перспективный политик Александр Попов на всякий случай купил себе тёмно-синий деловой костюм и галстук.

Сегодня Саша, тоскливо лаская пальчиком лямку сумки с десятью килограммами денег, отчего-то вспомнил именно этот костюм. Это как-то само очень быстро промелькнуло в голове, успело испугать и со страху пропало. Он даже не произнёс это про себя, не сформулировал в голове, но отчётливо понял, что костюмчик-то может очень скоро пригодиться, и отнюдь не для депутатского кресла. С этим «отнюдем» на губах Саша обнаружил, что уже часов пять как стемнело.

Чернее темноты, тяжелее чёрной дыры, сумка словно отравляла сам воздух вокруг себя. Саша расстегнул молнию. Сто пачек по сто купюр по сто долларов. Если сложить их одна на другую, получится стопка больше метра высотой. Это как если поставить друг на друга две табуретки. Отзывчивая Сашина фантазия услужливо вообразила две табуретки под самой люстрой. Хоть бы каплю определённости. И всё бы встало на свои места.

Словно в ответ на его мольбы вдруг раздался телефонный звонок.