Шкатулка из метеорита

Дмитрий Пейпонен, 2022

С-12-12 снова в деле! На этот раз они спасают Европу от отравляющего вещества «октябренок», которое придумал русский химик-предатель, Монякин (Моня).

Глава 3. Тяжелые трудовые будни британского пролетариата

Моня Натке сразу не понравился. Это был толстый, среднего роста, мужичок, со спутанной, как собачья шерсть, темно-русой, шевелюрой, лохматыми бровями и маленькими, какими-то, крысиными глазками. Черты лица — какие-то мягкие, почти женственные, голос тихий, вкрадчивый, хриплый. Двигался Моня резко, дергано и производил впечатление киношного чокнутого профессора. Жил он в огромном старинном особняке, почерневшем от времени, во дворе которого торчал, как бельмо, белоснежный мраморный фонтан в виде то ли Колосса Родосского, то ли чемпиона мира по реслингу.

Натку с Ликой Моня взял на работу без раздумий, они попали в подчинение к управляющему — седому сухому старичку с блестящей лысиной и трясущимися руками. Управляющего звали Дэйв Кронсберри, он очень гордился своей фамилией, так как был потомком какого-то знатного английского рода. Какой-то давний предок Дэйва был даже рыцарем в личной охране самого Ричарда Львиное Сердце. Но потом его неразумные потомки профукали и состояние, и честь, и вот, Дэйв, преисполненный рыцарского пафоса, работает управляющим у русского предателя, тщательно избегающего встречи с родиной. Дэйв быстро ввел девчонок в круг их обязанностей. Лику взяли официанткой, Натку — нянькой для кошки Мони — вальяжной, разожравшейся до размеров свиноматки, лохматой и полосатой Гретхен, которая смотрела на людей, как и все кошки, как на мусор, с вселенским презрением. У Гретхен была своя комната, в которой, также, должна была обитать и Натка. Гретхен не особенно давала повод Натке для того, чтобы проявить себя, так как спала с утра до ночи, даже не пытаясь двигаться. Спала она, вообще, круглосуточно, временами с трудом перемещая свою тушку к кормушке и тарелочке с водой или лотку. А вот Лике приходилось работать по-настоящему — она прислуживала Моне во время приемов пищи в огромной столовой, обставленной в рыцарском стиле. Очевидно, Моня представлял себя кем-то, равным по масштабу, с принцем крови или тем же Ричардом Львиное Сердце. Сидя на резном стуле с высокой спинкой, он изо всех сил напускал на себя важности и смотрел на окружающих взглядом Гретхен.

Натке глубоко был неприятен этот человек, его внешность, его голос, его замашки директора мира, взгляд его крысиных глазок, привычка потирать ладони и облизывать губы. Когда Моня так делал, он был похож на сумасшедшую ящерицу. Как выглядят сумасшедшие ящерицы, Натка точно не знала, но Моня, поему-то, ассоциировался у нее именно с сумасшедшей ящерицей. Натка наблюдала за Моней и думала, каково это, когда где-то у тебя припрятано смертельно опасное вещество, причем, ты точно знаешь, что оно способно сделать, если выпустить его в атмосферу и при этом выходить на улицу, смотреть на людей и общаться с некоторыми из них, как ни в чем не бывало. Она постоянно думала, насколько нужно быть больным, чтобы делать вид, что все происходящее, в порядке вещей, прикидывая, сколько миллионов можно заработать на уничтожении людей, для того, чтобы купить еще один вычурный особняк, нанять кучу прислуги и послаще пожрать. Насчет покрепче поспать Натка сомневалась, так как была уверена, что любой мерзавец, в глубине души, знает, что он мерзавец, а поэтому муки совести не дают ему спать спокойно.

Изредка по работе они встречались с Ликой, обмениваясь взглядами. Моня был неплохим работодателем, платил щедро, без причин не терроризировал своих работников, видимо, по той простой причине, что ему претило спускаться с небес до уровня прислуги и он просто всегда смотрел сквозь людей.

Однажды, уже после ужина, Лика зашла к Натке, в комнату Гретхен.

— А неплохо животинка устроилась! — воскликнула она с порога, оглядывая большую комнату.

— Ты это про меня? — улыбнулась Натка.

— А ты спишь на коврике? А где твои мисочки для еды?

— Завязывай, блондинка, самой противно. Все-таки, права была когда-то программа «Время», труд в капиталистической Англии, действительно, тяжелый, а иногда унизительный! И пролетариат здесь живет очень трудно. Проклятые эксплуататоры!

— Кузнечик, ты прям вождь мирового пролетариата, того и гляди, сейчас мировой пожар революции тут устроишь! Кстати, насчет унизительности — полностью согласна, потому что Моня любит, чтобы официантка, во время трапезы, стояла рядом, на готове. А сам чавкает, хлюпает и сопит во время еды. Отвратительно! И вот, стоишь, смотришь на все это, слушаешь, и такую психологическую травму получаешь, ни один Зигмунд Фрейд не исцелит, аппетит сметает начисто на долгие годы!

— Ну, знаешь, это даже хорошо, хоть меньше о жратве будешь думать! Целее съестные припасы, знаешь ли!

— А что, у тебя таковые имеются? Я бы отведала!

— Кошачий корм будешь? Гретхен с тобой поделится!

Гретхен, которая спала на специальной подушке с подогревом, при звуке своего имени, шевельнула ухом и приоткрыла один глаз на долю секунды. Убедившись, видимо, что никто ее не звал, она нервно дернула пушистым хвостом и снова уснула.

— Ешьте сами, спасибо! Нас и на кухне неплохо кормят!

— Смотри, Лика, не разжирей! Испортишь прекрасную фигуру, будешь некрасивой.

— Не боись, мой организм к жировым накоплениям не склонен, переваривает все, без остатка! Я чего, собственно, зашла-то. Наш работодатель щедрый разрешил мне в гостевом домике жить, так что, предлагаю там наш штаб организовать. Сразу после ужина, как Зверя своего накормишь, приходи, о делах наших скорбных покалякаем!

— Отчего ж не прийти, приду! Давай, блондинка, удачи тебе на нелегком трудовом поприще! Вечером загляну к тебе!

Лика сделала шутливый книксен и вышла.

Вечером они сидели в гостевом домике на большом диване из кремовой кожи. Гостевой домик был похож на миниатюрный дворец для Барби — белые колонны, салатовые стены, километры завитушек. Внутри — та же кукольная роскошь: красные обои с золотыми орнаментами, ковры с длинным ворсом цвета красного апельсина, полированная мебель из махагона. В баре девчонки нашли виски, и сейчас сидели, потягивая алкоголь из пузатых стаканов красного стекла.

— А я смотрю, Моню Советский Союз не отпускает — хмыкнула Натка, оглядывая интерьер. — Все в красных тонах, серпа и молота, разве что, не хватает.

— Ага, точно! — Лика жевала шоколадку. — И бюстик Владимира Ильича еще надо, для полноты картины.

— Ладно, шут с ним, с Моней и его цветовыми предпочтениями. Как будем работать?

— Просто скрутить и увезти не получится — у него охрана по численности, как армия маленького государства! Начальник охраны — бывший вояка, весь такой бравый и мужественный, сама видела как-то за ужином.

–Это да, нельзя, хватятся нашего Моню, вонь поднимут, пресса демократическая заверещит, оно нам надо? Да и неплохо бы узнать, где он канистрочку свою припрятал.

— Так разве этот вопрос ему специально обученные люди не должны на родине задать?

— Та-то оно так, но что-то не хочется время терять, лучше самим найти, а то, вдруг, пока мы возимся, канистра уже бахнет где-то? Поэтому, лучше на опережение сработать.

— Согласна. Как будем делать?

— Свяжись с первым, нам жучки тут нужны, да пусть телефоны тоже на прослушку возьмут, да неплохо бы в бумагах его пошукать, вдруг найдется что-нибудь?

— В бумагах — это я могу попробовать.

— Ты только, Лика, осторожнее, не спались, тут камер по дому, как на ядерном объекте, плюс охрана всю ночь бдит. Аккуратней.

— Я что-нибудь тонкое придумаю и изящное — Лика небрежно махнула рукой.

— Только давай, действительно тонко и изящно — Натка наморщила нос. — Если я нужна буду, подключай, помогу.

— Да сама справлюсь. С первым свяжусь, чтобы все привез. Там, сразу около зимнего сада, забор голенький, без камер, можно будет посылку перебросить.

— Ты уже успела посмотреть, молодец! А я вот, безвылазно сижу со своим чудовищем, даже погулять некогда, осмотреться. Хотя, с завтрашнего дня, пожалуй, начну Гретхен на свежий воздух выносить в переноске, пусть дышит, зараза такая! Сама, хотя бы, посмотрю, что и как, вокруг дома.

— Тогда, выходит, все, совещание закончено?

— Выходит, так. Давай, на посошок, по глоточку, да я пойду на пост.

Лика с Наткой допили виски, Натка пошла к себе. По дороге к дому, она думала о том, как можно похитрее прощупать Моню на предмет злосчастной канистры. Ведь есть же у него какой-то тайник, это точно — просто обязан быть, причем, по логике, где-то далеко от дома — Моня, он кто угодно, но не дурак, не станет прятать такую дрянь у себя под боком — мало ли, что случись, того и гляди, можно самому попасть под отравляющее облако, вместе с армией прислуги и охраны и высокомерной Гретхен!

Натка плюхнулась на кровать, закурила и уставилась в потолок.

Гретхен, учуяв запах дыма, недовольно завозилась и презрительно зыркнула на Натку одним глазом.

«Чтобы Моню не начали искать, нужно сочинить какую-то очень убедительную легенду для его исчезновения». — думала Натка, пуская кольца дыма в потолок. — «А для этого нам нужно, как минимум, знать, что сейчас с канистрой, есть ли на нее покупатели, и не ведет ли Моня переговоры. Это поручим Сатану и Николаю, пусть потрудятся тоже немножко, не все нам с Ликой тут, на галерах, потеть! Причём, легенда должна быть красивой и крайне убедительной, чтобы охрана не всполошилась» — Натка вздохнула, наморщила нос и стала думать дальше…

…Через пару часов она стучалась в дверь гостевого домика.

— Ты быстро вернулась, придумала что-то? — спросила Лика, открывая дверь и впуская Натку в прихожую.

— Дай мне связь с Сатаном, есть идея. — Натка уселась на диван, нервно закуривая.

Лика быстро вызвала по рации Сергея, передала гарнитуру Натке.

— Сатан-Никите — резко сказала Натка в микрофон и услышала голос Сергея

— Здесь Сатан. Что-то случилось, Никита?

— Нет, все нормально. Ставлю вам с Ником задачу: отследить контакты Мони, с кем он, возможно, ведет переговоры о продаже вещества. Отследить фигурантов, найти про них все, включая школьные аттестаты. И телефоны — на постоянную прослушку, включая Моню. Ждем от вас набор жучков, камеры и прочие игрушки. Пункт контроля устройте где-нибудь неподалеку от дома Мони, для оперативности. Лика скажет, в каком месте можно перебросить посылку.

— Она уже сказала, все сделаем, командир, ждите новостей.

— Отбой. — Натка расслаблено откинулась на спинку

— Лика, держи с ними связь, как посылку поймаешь, скажешь мне, будем играть в шпионов.

— Яволь, мин херц!

— Вот и гут. Если что, в любое время можешь звонить. Рацию я себе оставлю, пожалуй, хочу с Мухой связаться, тоже им задачу поставить. Завтра я с Гретхен гулять буду до обеда, сможешь выйти, или тебя по брови загрузили официантством?

— Думаю, смогу. Завтра, кстати, какие-то гости у Мони, мажордом наш мрачный предупредил, чтоб нарядные все были, а охрана, вообще на ушах весь день стоит.

— О как! Гости, значит! Это же просто за-ме-ча-тель-но, блондинка! Может, нам повезет, и это покупатели пожалуют?

— Хорошо бы! Я, пожалуй, в столовой жучков понатыкаю, где только смогу!

— Только аккуратно, смотри, чтобы охрана их не нашла.

— А по-другому и не умеем — Лика пожала плечами и невинно улыбнулась.

Натка потерла азартно руки — Ну, пошли наши дела, вроде бы!

— Не сглазь, командир!

— Как мне недавно сказала одна бойкая особа, удача любит тех, кто не ссыт!

Натка улыбнулась и вышла из домика.

Уже у себя в комнате, покосившись на Гретхен и убедившись, что та не подслушивает, Натка включила рацию.

— Сатан — Никите — сказала она в микрофончик, и, дождавшись ответа, сказала — тут идея в голову, совершенно неожиданно, пришла. Если Моня будет продавать вещество, не будет же он сразу все семь литров продавать. А это, на секундочку, не молоко, просто так по бидончикам не разольешь, понимаешь, о чем я?

— То есть, у него должно быть оборудованное помещение под операции с высокотоксичными жидкостями? — ответил Сергей.

— Именно! Вытяжка мощная, какие-то сверхфильтры воздушные, герметичные двери и прочее. Вы пошукайте с Ником, не приобретал ли Моня что-то подобное. У него фирма есть, типа удобрения делает, так вот, я думаю, эта заправка не должна быть на территории производства, слишком опасно такое в легальном месте держать, как мне кажется.

— Хорошо, понял, поищем, Никита, отбой.

Натка удовлетворенно кивнула головой, сложила рацию в сумочку, почесала Гретхен за ухом и пошла в душ.

На следующий день в особняке с утра был аврал: уборщики и уборщицы изо всех сил наводили чистоту, на кухне повара колдовали над какими-то особенно чудесными блюдами, охранники с озабоченным видом бродили из угла в угол, явно пытаясь изображать бдительность и готовность отразить нападение. Моня ждал высоких гостей.

Натка не участвовала в общем веселье, так как по поводу Гретхен, никаких распоряжений не поступило. Она посадила кошку в переноску, и, как и планировала, вышла на улицу, села на скамеечку под навесом под большим развесистым дубом.

Со своего наблюдательного пункта, Натка видела распахнутые настежь ворота, в которые медленно вкатывался сияющий черным глянцем на солнце, «Роллс-Ройс» в сопровождении двух джипов сопровождения.

«Какая-то, явно, важная шишка к Моне пожаловала» — подумала Натка, всматриваясь в подъезжающие машины. Она очень надеялась, что Лика успела поставить жучков (посылку с ними перебросили через забор поздно вечером, о чем Лика сообщила Натке по телефону), а люди полковника успели обустроить контрольный пункт для прослушивания и записи разговоров. Моня лично вышел встречать гостей на крыльцо особняка: нарядный, в светло-коричневом, дорогущем, костюме, при галстуке и в шикарных туфлях из крокодиловой кожи. Машины мягко остановились напротив крыльца, водитель «Роллс-Ройса», суетясь как-то уж слишком избыточно, распахнул заднюю дверцу лимузина. Из «Роллса» вышел крепкий, восточного вида, мужчина в сером твидовом костюме, с кейсом в правой руке.

Натка немедленно узнала этого человека — Шамиль Хачияев, тоже выходец из бывшего СССР, работавший когда-то, то ли на ГРУ, то ли на Внешнюю Разведку, Натка толком не помнила. Она вспомнила только, что Шамиль сейчас работал с террористической радикальной организацией «Зеленый Дракон», занимался организацией тренировочных лагерей для боевиков

«Интересный какой гость у Мони» — подумала Натка. «Да уж, много, в свое время, наши силовые структуры, выучили и натренировали вот таких вот Шамилей! А сейчас они, пожалуйста, встречаются друг с другом, обсуждают покупку оружия массового поражения, зарабатывают миллионы на терактах и локальных конфликтах, могут себе позволить «Роллс-Ройс», туфли за пару тысяч фунтов, свою маленькую армию охраны и целый выводок слуг, и даже няньку для раскормленной, бесполезной животины, которую даже не гладят. » Натка вздохнула и с неприязнью посмотрела на Гретхен, словно именно она была виновата в том, что Моня и Шамиль сегодня встретились, явно не для того, чтобы посудачить о последнем футбольном матче или обсудить новую стриптизершу в стрип-баре в соседнем квартале. Натка задумалась. Перед ее глазами внезапно появилась картина: десятки, сотни, черных пластиковых мешков с телами. Она помотала головой, чтобы отогнать видение. Моня явно что-то затевал, иначе не появился бы Шамиль. Натка наморщила нос. Что-то, явно, не складывалось. Шамиль, конечно, здесь не с проста. Но что-то не складывается. Эх, скорей бы узнать, о чем говорят сейчас в столовой Моня с Шамилем. Но узнает она только вечером, когда выйдет на связь с Сергеем и Николаем. А пока — терпение. Натка почувствовала себя охотником, который сидит в кустах на звериной тропе и ждет лося или кабана. Уже после обеда, когда Натка сидела в своей комнате и смотрела новости по телевизору, к ней зашел Моня.

— Здравствуйте, Элишка — сказал Моня, входя в комнату.

— Добрый день, мистер Монякин — ответила Натка по — английски.

— Вы же из Чехии? — спросил Моня — если хотите, можем перейти на ваш родной язык — чешский. Я когда-то работал в Чехословакии.

— Такой страны нет больше, мистер Монякин. Я думаю, лучше говорить на английском, так правильнее, ведь мы на территории англоговорящего государства, верно?

— Да, верно — Моня поморщился. — Знаешь, Элишка, что я заметил? Слишком радостно славянские народы отказываются от своих корней и радостно бегут обезьянничать за так называемым цивилизованным англосаксонским миром. А ведь, по-хорошему, англосаксы не несут ничего хорошего славянскому миру. Это похоже на конкистадоров в Америке: индейцы за бусы из бутылочного стекла с радостью отдавали золото! Вот и сейчас — англосаксы запели песни о свободе, демократии и прочих, с позволения сказать, прелестях западной цивилизации, и все почему-то решили, что за эти стекляшки нужно отдать золото истории и самоопределения своих народов, своей цивилизации! А славянский мир, Элишка, это отдельная цивилизация, со своим культурным кодом, своими моральными традициями, своей самобытностью!

Конец ознакомительного фрагмента.