Мосты Норланда

Дмитрий Павлов, 2023

Норланд – край земли, мятежный осколок империи. Последнее убежище троллей, ведьм и прочей нечисти. Здесь могучие огры работают грузчиками, дверги делают оружие, робкие ветте огородничают. Государством владеет прокажённый король-колдун, безобразное существо, которого давно не видели живьём. Обыватели не уверены, жив ли их повелитель или магнаты правят от имени покойника.Фрей Унрехт молодой аристократ и офицер Норландского инженерного корпуса. Ему нет дела до политики и карьеры. Он преподаёт теорию взрывов и мечтает строить мосты.Унрехту поручают встретить некую особу, тайно прибывающую в Норланд. Её приезд дарит надежду стареющей династии и становится поводом для вторжения.Магия веками оберегала северное королевство. Но даже она бессильна против имперской брони и моторов. Тогда в ход пойдёт чудесное вещество под патентованным названием «Тротил». Наступает время взрывать мосты. Во всём королевстве нет никого, кто умел бы делать это лучше Фрея Унрехта.

Кафе на набережной

Фрее отвели комнаты подальше от посторонних глаз, в восточном корпусе дворца с окнами, выходящими на тихую Якорную улицу. Раньше здесь жила сестра короля Софья Безручка, тихо почившая в прошлом году. От неё остались пыльные гардины, шкафы, заполненные стопами затхлого белья и гардеробная, с туалетами весьма необычного покроя, отражающего странную анатомию принцессы. Повсюду на подоконниках, в ящиках бюро, в сервантах стояли пузырьки, коробочки и бутылочки с засохшими остатками лекарств. Накануне приезда Фреи королева ураганом прошлась по покоям старухи. Давно недолюбливавшая золовку, она устроила в её комнатах погром как в завоёванном городе. Банки-склянки, безделушки с каминных полок, ветхие подшивки «Зеркала» отправились на помойку. С особым наслаждением были выпотрошены шкафы, их содержимое по сходной цене досталось некоему господину Пропсу, выходцу из Семнона, игравшему деликатную роль дворцового старьёвщика. И скоро ничто не напоминало о покойнице. Остался лишь запах, едва уловимый дух старого больного человека, от которого можно избавиться только ободрав обои и выкинув всю мебель.

Украшением покоев Безручки служил альков, в котором под тяжёлым бархатным балдахином стояла кровать, огромная, как полковой плац. Королева позаботилась о том, чтобы бельё, подушки и одеяла невесты были не просто свежими — их специально заказали к приезду принцессы. Но провалившись в пуховые перины, Фрея ощутила всё тот же нездоровый запах. Откинув батистовую простыню, принцесса увидела тёмные пятна, расплывшиеся на полосатом матрасе. Свою первую ночь во дворце Фрея провела на тахте дежурной камеристки.

Библиотека Безручки счастливо избежала свалки. Но её составляли книги религиозного содержания, читать которые дни напролёт решительно невозможно. Шахматы и карты быстро надоели. От отчаяния Фрея высунула нос из покоев и была оглушена грохотом солдатских подмёток о паркет — стоящие у дверей гвардейцы взяли «на караул». Набравшись храбрости, принцесса вышла в анфиладу и принялась обследовать дворец. За двести лет своего существования он превратился в каменный сундук, набитый драгоценностями, скульптурами, старинным оружием, а королевская пинакотека соперничала с имперской галереей в Тирсе. В бесконечных коридорах и залах Фрее попадались важные лакеи в ливреях, спешащие куда-то горничные и худосочные чиновники министерства двора. Пройдя душной галереей зимнего сада, где под стеклянной крышей блестели резные листья пальм, а по замшелым камням журчал ручеёк, Фрея с трудом отворила высоченную дверь и столкнулась с толпой молодых людей совершенно жуткого вида. Волосатые, в линялых пиджаках и дырявых штиблетах, парни галдящей толпой шли через зал с гобеленами.

— Вы кто? — удивилась Фрея.

— Мы художники! — заявил самый рослый и наглый из оборванцев. — А ты кто?

Не найдя что ответить, Фрея шмыгнула обратно в зимний сад. Встретившиеся ей бродяги были студентами Академии Художеств, которых Прокажённый распорядился пускать в Пинакотеку для ознакомления с шедеврами. Но Фрея не знала об этом и решила, грешным делом, что пока она играла в шахматы, в Норее случилась революция и местные апаши приноравливаются, как ловчее грабить дворец.

В зимнем саду Фрея вдруг осознала, что совершенно не представляет, как попасть обратно в свои покои. В отчаянии она бросилась к часовым у входа в арсенал. В её родном замке гвардейцы отвечали на вопросы и даже могли в пределах своего поста разрешить какую-нибудь незначительную проблему. В Норее же гвардейцы были чем-то вроде живого украшения, механизированными статуями с винтовками. Им запрещалось говорить, шевелиться и вообще подавать признаки жизни.

— Скажите, как пройти в покои Безручки? — взмолилась Фрея перед двумя великанами.

Солдаты лейб-гвардии Кирасирского полка стояли не шелохнувшись. Полированные каски и кирасы своим блеском соперничали с золотым шитьём на колетах, скроенные по старой моде ботфорты отражали тусклое северное солнышко.

— Я заблудилась! — Фрея чуть не плакала.

Плюмаж на каске часового качнулся. Почти не размыкая губ, солдат прошептал:

— Под лестницей вход в лакейскую, — гвардеец одними глазами указал на дверь. — Там скажут.

Благополучно вернувшись в покои, Фрея нашла новую игрушку — телефон. И сняв трубку, стала наугад называть телефонистке номера абонентов.

— Кондитер Цукерман у аппарата — живой человеческий голос, пусть искажённый мембранами динамиков, звучал как музыка.

— Здравствуйте, господин Цукерман, — весело отвечала Фрея. — Приятно познакомиться. Передавайте привет своим карамелькам.

Фрея со смехом клала трубку на аппарат и через минуту брала снова.

— Соедините с номером 78-35.

— Этот номер уже был, — сообщила коварная телефонистка. Попробуйте 91-30.

— Хорошо, соедините с 91-30.

— Клиника венерических болезней г-на Вассермана слушает, — прогнусавили на другом конце провода. — Чем можем вам помочь?

— О боже! — Фрея в ужасе бросила трубку.

Некоторое время она ходила вокруг телефона как кошка вокруг миски со сметаной и наконец, не выдержала.

— Мадам, наберите 100-11.

— Инженерное училище, слушаю вас!

Фрея вспомнила, что Фрей преподаёт в Инженерном.

— Здравствуйте! Вас беспокоит Фрея Ропп. Позовите к аппарату поручика Унрехта.

В преподавательской Фрей чистил пистолет и мечтал убить кого-нибудь из курсантов. После занятий с ним это часто случалось. В кабинет ворвался начальник училища, маленький, толстенький и очень сердитый.

— Послушайте, поручик, это безобразие — заявил он вскочившему Фрею. — Вы тут сидите, а я должен разыскивать вас как мальчик на побегушках.

Фрей слушал, вытянувшись в струнку. Начальник, неожиданно смягчившись:

— Вам позвонила некая дама. Идите же в мою приёмную, не заставляйте её ждать.

— Фрей! Мне угрожает опасность, — заявила Фрея сапёру. — Ты должен меня спасти.

— От чего?

— От скуки.

Час спустя в кафе Фрей жаловался принцессе:

— Это кошмар! Где они набирают таких идиотов? Кажется, командиры частей направляют к нам на учёбу самых отъявленных, от которых нельзя избавиться другим способом.

Друзья сидели на летней веранде кафе у набережной Фрайзера, застроенной ещё во времена Торгового союза. Дома с высокими фронтонами и узкими окнами-бойницами стояли вплотную один к другому, из их стен ещё торчали почерневшие дубовые брусья, к которым когда-то крепились подъёмные блоки. В прежние времена с их помощью грузчики поднимали тюки с товарами на верхние этажи складов. За чугунными перилами река несла мутноватые воды, на которые даже в августе зябко смотреть. Фрей согревал ладони о стакан с глинтвейном, Фрея лакомилась крохотными птифурами и кофе со сливками. За соседним столиком агенты охранки с постными лицами тянули пиво.

— Я приказал курсанту начертить профиль окопа, — рассказывал сапёр о тяжкой жизни преподавателя Инженерного училища. — Этот дебил нарисовал. Знаешь что?

— Что? — после заточения в покоях Безручки принцессу интересовало решительно всё. Даже то, что мог нарисовать недалёкий деревенский парень, втиснутый в форму курсанта.

— Он нарисовал что-то похожее на выгребную яму. И знаешь, что самое печальное? Он даже выгреб нарисовал неправильно.

Из-за поворота реки показался плот, связанный из множества бревенчатых секций, и потёк вдоль набережной, извиваясь огромной змеёй. В середине плота возвышалась хижина из елового лапника, на глиняном основании дымился костёр, баба помешивала поварёшкой в котле. Плотогоны в алых рубахах ворочали вёслами, вырезанными из цельных лесин. На оголовке плота стоял громадного роста бородатый мужик с багром в узловатых руках. Напротив кафе река ускорялась, стиснутая гранитными набережными. Впереди грозными скалами вставали из пены каменные устои Рождественского моста.

— Разобьётся! — ахнула Фрея.

Посетители кафе, охочие до ужасных происшествий не сговариваясь ринулись к перилам.

— Наляг, братцы! — рявкнул старшина плотогонов.

Мужики разом навалились на исполинские вёсла, оголовок плота стал поворачивать. Слишком медленно! И когда катастрофа казалась неизбежной, старшина тронул багром устой и без видимых усилий стронул оголовок на метр в сторону. Следуя за оголовком всё тулово плота изогнулось и понеслось между опорами к Лесной бирже.

— А ведь это твои земляки, — Фрей легонько толкнул принцессу локтем. — Каковы орлы! Сейчас причалят плот, воздадут Бахусу и покатят обратно в своё Понизовье.

Плот миновал мост и скрылся за изгибом реки. Друзья вернулись за столик. Подперев щёку кулачком, принцесса задумчиво помешивала в чашечке с кофе.

— Расскажи о себе, — попросила она сапёра.

— Ну что же, слушай. Восьми лет от роду я был очень развитым ребёнком…

В первом классе лицея Фрей умел получать водород из кислоты и железных опилок, знал, что пифагоровы штаны нельзя надеть, а главное, мог принять гостей и поддержать разговор. Однажды отцу Фрея нанёс визит военный атташе Островного королевства, но взрослые не могли уделить ему ни минуты и велели мальчику принять гостя. Фрей старался изо всех сил, угощал его чаем и сигарами. Всё напрасно! Островитянин ожидал отца и на юного принца даже не смотрел. Мальчик исчерпал все свои умения и совсем, было отчаялся, но тут его озарило и Фрей сказал офицеру: «Не желаете ли вы пипи?» Успех был потрясающим. Войдя в гостиную, отец обнаружил, что гость хохочет, как сумасшедший.

После убийства родителей, Фрея и его брата Феликса усыновил Пузырь. Герцог задал сиротам трёпку на третий день их пребывания в особняке на Якорной. К чести фельдмаршала, надо заверить: он не делал разницы между родными и приёмными сыновьями, драл своих и чужих одинаково жестоко. Месть приёмышей была ужасна. Уже в том нежном возрасте они разбирались в технике, а Пузырь, страдая от лишнего веса, устроил в своём особняке лифт, который без единой поломки проработал пять лет. Мальчишки усовершенствовали механизм таким образом, что кабина стала останавливаться только между этажами. И Пузырь застрял на другой день после порки. Разумеется, вызвали мастера, он быстро нашёл усовершенствование. Прямых улик против сирот не было, но никто не сомневался, чьих рук это дело. С тех пор герцог не порол Фрея с Феликсом без крайней необходимости, обычно ограничиваясь отеческими подзатыльниками. Значительно позже камердинер передал Фрею слова Пузыря: «Ну их к чёрту. Не хватало только сесть в кресло и взлететь на воздуси безо всяких анархистов!»

Восемнадцати лет от роду Фрей поступил в Политех, но учёба закончилась студенческой забастовкой и приказом герцога отчислиться. После ухода из чрезмерно либерального института принц должен был определиться с родом деятельности. Фрей испытывал острую неприязнь к службе в департаменте, а в гвардейские пехотные полки не мог поступить из-за небольшого роста. В артиллерии принцу нечего было делать по причине слабого зрения, в Гвардейский экипаж Фрей не пошёл вследствие жесточайшей морской болезни. Оставался инженерный корпус.

— Мне безразлична военная карьера, — объяснял Фрей. — Я не поступил в военное училище, чтобы не повторять то, что усвоил в Политехе и отправился в полк вольнопёром.

— Кем?

— Вольноопределяющимся. Бьюсь об заклад, я стал первым Унрехтом в истории, угодившим в армию рядовым. Зато вместо трёх лет в училище я рассчитывал потратить год в казарме, сдать экзамен на офицерский чин и уволиться в запас. В то время в полку формировали маршбатяк…

— Что-что?

— Маршевый батальон на арго нижних чинов. С батальоном я должен был преодолеть Становой хребет и присоединиться к войскам, теснящим великанов на востоке. На полпути в Межгорье заболел наш взводный унтер и капитан назначил меня на его место.

— И как?

— Это было ужасно. Солдаты решили, что я назначен к ним для бесплатного цирка. Пришлось разбить пару носов, чтобы всё встало на свои места. А потом был переход через Становой…

Благодаря Пузырю, страстному охотнику, таскавшему сыновей и пасынков по лесам, Фрей многое знал о походной жизни. Зато сапёры, набранные по большей части из шахтёрских городков видели горы только издали и порой бывали беспомощны, как дети. Ночлег в снегу казался им чем-то невероятным. Но благодаря Фрею в его взводе за время перехода не обморозился и не сорвался в пропасть ни один солдат.

По прибытии в форт на восточном скате Станового хребта Фрею поручили первое ответственное задание — возведение сортира. Раньше гарнизон рассаживался по нужде вдоль особых рвов, что не здорово, особенно зимой, в пургу. Под руководством Фрея сапёры возвели из брёвен капитальное сооружение на двадцать посадочных мест, с люком для удаления отходов и отделением для господ офицеров. В туалете имелись окошки и вентиляция, а вдоль стены тянулись удобные полочки для литературы.

— И нечего смеяться! — возмутился Фрей, когда принцесса фыркнула в платочек. — Наш гарнизон состоял из очень культурных чинов. Они читали все душеспасительные книжки, которые рассылает по гарнизонам Всеармейское общество просвещения. Прежде чем употребить их по назначению.

В форт с инспекцией прибыл генерал Олаф Энгстром командовавший силами Норланда к востоку от Станового. Он воспользовался сооружением Фрея, нашёл его чрезвычайно удобным и решил экзаменовать принца досрочно. Экзамен был сдан блестяще. Ведь всё, что должен знать прапорщик инженерных войск, Фрей изучил на первом курсе Политеха. Генерал лично вручил принцу офицерские погоны и Фрей носил их ровно один день.

— Почему?! — изумилась Фрея.

— В собрании форта я решил угостить новообретённых коллег. За выпивкой один артиллерист назвал меня сортирным генералом в память о моём архитектурном шедевре.

— Ты отхлестал его перчаткой по щекам?

— Увы, не перчаткой, а овчинной рукавицей. Мокрой и тяжёлой. Разумеется, после этого могла быть только дуэль. Но в собрание ворвался Энгстром и заявил, что пока он в форте, никаких дуэлей не будет. И лично сорвал с меня новенькие погоны. Повторно экзамен на офицерский чин я держал в положенный срок вместе с остальными вольнопёрами. По возвращении в Норею мне предложили вакантную должность в Инженерном училище. Начальник училища привлёк меня соавтором к разработке наплавного моста. От меня требовалось поработать тараном, чтобы двигать проект в верхах. Фамилия «Унрехт», знаешь ли, производит впечатление на генералов. Мосты — моя слабость, я не мог отказаться. Заодно пришлось заняться преподаванием. Сдали один проект, занялись новым — тяжёлым понтонным парком для наведения железнодорожной переправы. Такой парк стоит дороже крейсера, но для наступающей армии совершенно необходим, и только я могу внятно объяснить другим Унрехтам, зачем вместо крейсера надо строить эскадру железных понтонов.

— Что это? — насторожилась Фрея. — Революция?

По набережной валила толпа во главе с лысым как яйцо козлобородым господином, на котором лакированные штиблеты чудным образом сочетались с блузой ветхозаветного покроя, подпоясанной кушаком. В руках козлобородый держал узловатую дубинку.

— Это шествие консерваторов, — ответил Фрей. — Лысый с дубинкой — вожак правой фракции в рикстинге Мозес Финкельстон. Ненавидит либералов, очкариков и студентов. Самого Финкельстона выперли из Политеха за неуспевание.

Навстречу толпе попался парень в форменной тужурке и фуражке с голубым околышем Юридической Академии. На свою беду, студент имел слабое зрение и носил очки.

— А…! — от восторга Мозесу не хватало слов. Он указал дубьём на растерявшегося студента: — У-у-у!

— В зоосаду на Кречмарской живёт старый обезьян породы шимпанзе, — заметил Фрей. — Такой же лысый, как наш депутат.

Фрея фыркнула в ладошки. А студенту на набережной вдруг стало не до смеха. Его схватили за руки и за ноги, раскачали и бросили во Фрайзер. Полицейский хотел вступиться за студента и отправился следом. К счастью, течением намыло отмель у набережной, и воды там было по пояс.

— Ой! Они идут к нам, — испугалась Фрея и схватилась за дужки своих «консервов». — Я не могу снять очки.

— И не надо. Сейчас будет цирк.

Посетители кафе, даже те, кто не носили очки, вдруг ощутили неодолимое желание покинуть веранду и укрыться в зале. За соседним столиком агент охранки со скучающим видом развернул газету. Он не в первый раз сопровождал Унрехтов, знал, что будет дальше, и не беспокоился. Между тем, лысый консерватор заметил двух очкариков на веранде: Хлипкого на вид офицерика и девицу совершенно провинциального вида.

— Ы-ы-ы! — затряс он дубинкой, и сейчас же пятеро громил бросились к веранде.

Фрей нервно пробарабанил по столу, между пальцами и столешницей ослепительно сверкнули искры. В воздухе запахло озоном.

— Исчезли отсюда! — приказал Фрей громилам. — Быстро!

Благородная ярость на лицах громил сменилась испугом. Они послушно затрусили прочь. Толпа потекла мимо веранды. Фрей перехватил обиженный взгляд Мозеса — «Предупреждать надо!»

На колокольне церкви св. Христофора, покровителя путников и мореходов часы пробили шесть.

— Мне пора ехать, — сказал Фрей. — Кронпринц устраивает пирушку в Юханхольме. Хочет весело распрощаться с холостой жизнью перед свадьбой. Я приглашён.

— Свадьба, — почему-то Фрея произнесла это слово без должного энтузиазма. — Это так неожиданно. Фрей, ты будешь меня навещать?

— Обязательно.