Диплом мага

Дмитрий Морозов, 2009

Портрет главного героя подобран очень удачно, с первых строк проникаешься к нему симпатией, сопереживаешь ему, радуешься его успехам, огорчаешься неудачами. Динамика событий разворачивается постепенно, как и действия персонажей события соединены временной и причинной связями. Возникает желание посмотреть на себя, сопоставить себя с описываемыми событиями и ситуациями, охватить себя другим охватом – во всю даль и ширь души. Темы любви и ненависти, добра и зла, дружбы и вражды, в какое бы время они не затрагивались, всегда остаются актуальными и насущными. Многогранность и уникальность образов, создает внутренний мир, полный множества процессов и граней. Захватывающая тайна, хитросплетенность событий, неоднозначность фактов и парадоксальность ощущений были гениально вплетены в эту историю. Увлекательно, порой смешно, весьма трогательно, дает возможность задуматься о себе, навевая воспоминания из жизни. В главной идее столько чувства и замысел настолько глубокий, что каждый, соприкасающийся с ним становится ребенком этого мира. Грамотно и реалистично изображенная окружающая среда, своей живописностью и многообразностью, погружает, увлекает и будоражит воображение. В заключении раскрываются все загадки, тайны и намеки, которые были умело расставлены на протяжении всей сюжетной линии.

Глава 3

Университет был совсем не похож на прекраснейший замок, взметнувший высоко в небо свои высокие шпили, но он и не был похож на зловещий мрачный дом, полный непонятых шорохов и звуков. Он вообще не походил ни на один университет, известный Дэну — ни в жизни, ни по книгам, ни в воображении. Он просто был. Строгие, приземистые здания, но не квадратные, а круглые с множеством дверей и окон самых неожиданных форм. Всё это производило впечатление необычности, чужеродности — и в то же время законченности и функциональности.

— Пожалуй, для привычных к этой архитектуре, университет должен казаться красивым, — согласился Дэн и уловил снисходительный взгляд Графа.

— Подожди, что ты о нём скажешь через годик-другой.

Они стояли на высокой скале, откуда открывался прекрасный вид на долину, в которой находилось учебное заведение, где ему предстояло учиться ближайших три года. Граф не торопил, давая возможность насладиться впечатлением. Долина, со всех сторон окруженная холмами, была небольшой — лишь университет в центре и поля зелёной травы вокруг него. Казалось кто-то специально выделил место только под университет, заботливо прикрыв его складками местности от остального мира.

— Справа на холмах, вон видишь рощу — там живут эльфы. Они без деревьев тоскуют, что поделаешь — лесные жители. Учти, они те гордецы, таких поискать надо, их уважение ещё нужно заслужить, если удастся, конечно. Живут они особняком и общаются только со своим народом, но на занятиях ты их увидишь. Гномы живут в горах левее, они предпочитают подземный образ жизни и в университет ходят исключительно по своим, специально проложенным туннелям. Вряд ли они примут тебя — ты не их породы, но зайти и показать свое уважение необходимо. За университетом — деревня, в ней живут остальные ученики. Там для тебя будет немного непривычно, но вполне комфортно. Все поселения — на холмах, в самой долине, кроме университетских построек, ничего нет. Это мера предосторожности, не все магические опыты безопасны, знаешь ли. Тем болея, что наше учреждение специализируется на боевой магии, а не…

— А это что?… Перебивая своего учителя, воскликнул Дэн.

Граф явно не любил когда его прерывали, он нахохлил перья и смерил Дэна тяжёлым взглядом.

— Из всех моих едва оперившихся учеников ты самый дерзкий. Так прервать учителя и из-за чего? Ты что, развалин не видел? Старая университетская постройка, её должны были разобрать веков десять тому назад, да всё руки не доходят. Ну что ты на них уставился?

А развалины явно притягивали взгляд. Было в них что-то такое… Трудно сказать, что представлял университет прежде, так всё было разрушено, но и сейчас было в них что-то манящее, какое-то изящество, красота останков — и их надёжность.

— Если их не сломать, они простоят ещё долго. Очень долго. Раньше, когда строили здания, взывали к силе гор и получались они прочнее любой скалы. Если бы не магические воины, докатившиеся сюда и уничтожившие большую часть университета, он о сих пор был бы как новенький. А так… — Граф явно не относился к злопамятным птицам. Вот и сейчас он с готовностью переключился на тему, интересную ученику.

Дэн это уловил и спросил первый:

— Магические воины? Тут бывают воины? Почему?

— А из-за чего, по твоему, университет базируется на боевой магии? История этого мира — одна большая война и поверь, не самая лёгкая и изящная. Впрочем, сейчас здесь вооружённый до зубов нейтралитет, поэтому мы и отправили тебя сюда. Из-за необходимости постоянного притока свежих кадров, они выработали универсальную преподавательскую методику по сокращённой программе, быструю, но эффективную. Это идеально подходит нашим целям. Впрочем, если ты захочешь, после нашего маленького эксперимента сможешь поступить в солидный магический университет какого-нибудь другого измерения. Экстанайский, например. Там только подготовительный курс около десяти лет, но его традиции….

— Нет, спасибо. Вряд ли меня хватит на десять лет зубрёжки.

Дэн осторожно посмотрел на Графа и увидел широкую во весь клюв ухмылку. Граф над ним подшучивал — и не так уж безобидно.

Вблизи университет поражал вышиной, огромные здания росли, казалось, из земли и тянулись во все стороны, вверх и вширь. Как при таких габаритах они казались приземистыми, было непонятно.

Благодаря округлым очертаниям, здания не нависали над тобой, подобно земным небоскрёбам — казалось, что они брали над тобой опёку. И глазницы разномастных окон уже не шокировали, они просто подмигивали.

Огромный, совершенно пустой холл университета, куда зашёл один Дэн (Граф почему-то отстал), поражал воображение. Казалось, он огромен, стены отодвигались, исчезая где-то вдали, появилась лёгкая дрожь на грани восприятия, а раскинувшаяся перед ним пустота готова была поглотить его — он казалось, оказался вдруг в глубоком космосе, равнодушным к его попыткам освободиться и человек начал падать — в никуда, медленно и неотвратимо. Впрочем, это прошло едва ли не быстрее, чем началось, а служитель, подошедший извиниться, был учив и почти обычен. Представьте себе самого высокого жителя Земли, добавьте ему розовые волосы, перепонки между пальцами и такую щелкающую, но вполне понятную речь — и вы поймёте облегчение Дэна, приготовившегося увидеть, после неоднократных предупреждений Графа, ужасающих монстров.

Служитель был очень учтив и деликатен:

— Простите. Мы, конечно, были предупреждены о новом ученике, но защита самого Университета сработала. Впрочем, больше такого не повторится. Врата вас запомнили и будут пропускать беспрепятственно. Примите так же нашу благодарность за изумительные образы пустоты — защита Университета, а значит и ваша собственная, от этого только выиграла.

Ошеломлённый Дэн попытался выдавить из себя что-то вежливое, но Граф уже тащил его по холлам здания. Мимо стремительно проносились прекрасные и необычные залы, массивные двери и вполне заурядные кабинеты — но без одной стенки.

Всё это мелькало так быстро, что Дэн заподозрил что-то неладное, или скорее, магическое — и был вознагражден кивком Графа.

— Всё верно. Нам назначено на полдень и будет в высшей степени неучтиво, если ректор будет ждать, пока ты удовлетворишь своё любопытство.

Глава университета был величественен и мудр. Он был чем-то сродни огромному дубу на поляне у гномов. Только там был патриарх леса, а тут — патриарх учеников? Лицо, чем-то сродни земному, но черты лица строже и суше, кожа темнее, а волосы, подобные волосам служителя у входа, давно покрыла седина и лишь лёгкий оттенок розового цвета выдавал их неземное происхождение. Годы брали своё и здесь. И хотя сроки жизни здесь были и больше — разве в этом дело? Знание и опыт, полученные не в течение одной жизни, а в течении жизни самого университета, и, может быть, не только его одного, чувствовались в стоявшем напротив — человеке? Дэн почтительно поклонился, и ректор, внимательно наблюдавший за ним, одобрительно кивнул, начав разговор:

— Так это и есть наш новый студент? Очень, очень интересно. У него, говорите, есть способности? Посмотрим, посмотрим….

Дэн почувствовал еле уловимую щекотку. Где-то в голове, на грани реального и нереального поселился маленький ловкий «червячок». Во всех книгах о магии все герои проходили через подобный экзамен, когда твоё сознание исследуют телепатически, и все герои усилием воли выгоняют пришельцев из своего мозга и тем заслуживают их уважение. Всё это было бы, конечно, чудесно, если бы иметь хоть какое-то представление о том, что и как нужно было сделать — подобных приёмов Дэн не знал. Зато знал интегральное исчисление и срочно занялся решением самого сложного уравнения из тех, что сумел вспомнить. Усилием воли он заставил себя забыть о щупальце чужого разума, и, игнорируя образы, возникающих в мозгу, вплотную занялся высшей математикой. Причём сам увлёкся и даже растерялся, когда ректор оставил свои попытки и заговорил:

— Поразительно! На вашем месте стояли около десяти тысяч студентов и никто не смог за столь короткий срок выстроить достаточно эффективную защиту. Думай вы о цветах или лошадях, я бы и не заметил ваших потуг, но тут я запутался. А почему вы не попытались защититься магически?

— А у меня были шансы?

— Нет, конечно. Для этого вам ещё нужно много узнать и многому научиться. Ну, а теперь всё же разрешите мне осмотреть ваше сознание. Не беспокойтесь, я не буду касаться закрытых зон, меня лишь интересует структура вашей психики и возможность энергетического резонанса. Это если говорить вашим языком. И не беспокойтесь, вы увидите то же, что и я…

Лицо матери — знакомое и незнакомое одновременно, улицы и толпы людей на них, друзья и подруги, встречи и расставания: весь мир планеты Земля — глазами чужака. Дэн видел свою жизнь, но не узнавал её — всё казалось неправильным, немного смешным, немного грустным. Всё было не так, но оно было и тем уже заслуживало уважения. Было желание изменить хоть что-то: подправить вот тут, вон там. И глубокая скорбь от осознания невозможности этого — не физической, но духовной. И люди — они жили неправильно, и умирали неправильно, и их цели были ужасны, а поступки — необдуманны. Впрочем, люди — везде люди….

Но тут Дэн вмешался. Это был его мир, и в нём хорошего было не меньше, чем плохого. И тогда он заставил себя многое вспомнить: прекрасные дома и картины, музыку, звучащую в сердцах и душах, а главное, поступки. Вот врач прививает себе болезнь в поисках её лечения — и умирает, не переставая искать. Обычный прохожий жертвует собой, спасая чужого ему ребёнка, вот….

Ректор отступил на несколько шагов, прикрывая лицо рукой.

— Достаточно, юноша. Я и не сомневался, что и у вас живут достойные люди, способные двигать цивилизацию вперёд — даже такую извращённую, как ваша. Но впредь постарайтесь быть более объективным и исследуйте общество в целом, а не его лучших представителей.

Дэн поклонился. Лицо его было бесстрастным, а голос — спокойным.

— Я учту это. Когда буду изучать ваш мир.

Ректор улыбнулся.

— Хотя бы так, юноша, хотя бы так, в нашем мире тоже хватает — хм, сложных личностей. Вы ведь ещё не определились с жильём? Что ж, пройдитесь по округе, а мы с вашим учителем поработаем над вашим графиком учёбы. Завтра утром прошу на занятия в 117 кабинет. Всего хорошего.

Глядя на растерянное лицо Графа, Дэн понял: это тоже будет тестом — или уроком? Молча поклонившись, он отправился к выходу.

— Общежитие?… — Служитель на входе был озадачен. — Наши студенты обычно сами решают, где будет находиться место их проживания. Я рекомендовал бы вам обойти окрестные поселения — на холмах вокруг университета, и самому определить для себя круг общения. Где бы вы ни решили жить, университет не будет вам препятствовать и возьмёт на себя все расходы. Всего хорошего.

Роща была небольшой, светлой, даже праздничной — но только издали. Чем ближе Дэн подходил к ней, тем темнее становились деревья, а кустарники под ними — так вообще наливались чернотой, приобретая какую-то особую плотность. Казалось, сейчас низкие лохматые фигуры мрака оживут и шагнут навстречу дерзкому, рискнувшему зайти в чужие владения. Ужас понемногу овладевал идущим — к роще? Нет, к тёмной чаще человеку. Все страхи, скрытые в уголках души, вылезали и заполняли сознание, туманя мысли и лишая воли. Казалось еще мгновенье, и не останется ничего — только страх, заполнивший до отказа чужой этому миру разум, дерзнувший коснуться частицы старого леса.

— Это просто лес, всё остальное — фантазии ума, привыкшего к городской жизни. Там прямые углы, автобусы, метро… Что ещё? — Знакомые с детства образы наполнили разум, отгоняя туман чужой воли.

Шаг. Ещё один. Затем ещё. Вот пройден первый куст — вблизи он уже не так страшен…

Но вот сделано несколько шагов от опушки и исчез темный кустарник, который закрывал лес от постороннего взгляда, и все вокруг стало более приветливым. Лучи света пронизывали лесной полог, образуя узорчатые тени, и Дэн невольно замедлил шаги, любуясь красотой старого, как будто сказочного леса. Стройные деревья, красуясь, щеголяли листьями весенних красок, и было видно — они полны жизни и, казалось, коснись их — и почувствуешь тепло, как от прикосновения пушистого домашнего животного.

Стоп! Это уже было! Роща, с которой всё началось, роща возле дома — это тоже роща эльфов? Вот это да! Настроение Дэна заметно улучшилось и он, припевая, пошел по тропинке, возникшей между деревьями. Сейчас он увидит эльфов! Наверняка они уже заметили его и скоро встретят! Он ускорял и ускорял шаги, пока не почувствовал столь памятную"щекотку". Но если у ректора ощущения были едва заметными, то тут с ним не церемонились. Казалось, кто-то причёсывал извилины его мозга грубой щёткой, а едва заметный червячок превратился в мощный бур, взламывающий пласты его сознания.

Дэн застонал и упал на колени. Боль была почти невыносимой, но средство противостоять ей — хоть как-то — было уже известно, и Дэн лихорадочно стал вспоминать обрывки уравнений, столь удививших ректора.

— Что там у нас было? Двойной дифференциал от произвольной функции с пределами плюс минус бесконечность…

Внезапно перед ним в землю вонзилась стрела. Тонкая, длинная, она хищно взвизгнула у самой его головы, взъерошив волосы его прически и вонзилась в землю почти на треть — шутить здесь не собирались. Но с появлением стрелы ушла боль, и Дэн, вытирая выступивший пот, кое-как встал на ноги, неуверенно улыбаясь.

— Ты новый ученик? Почему-то все новички так и норовят сунуть к нам свой длинный нос. Им, наверно, кажется, что перед университетом все равны? Откуда столько самоуверенности и апломба? Но ты зашёл даже дальше других. Обычно новички не могут и к опушке подойти — но твои успехи только усугубляют твою вину. Кто ты?

Голос был высокомерным, властным, требовательным, но молодым и звонким. И ещё — в нём слышалось что-то необыкновенно притягательное…

— Таким голосом хорошо было бы петь, — подумалось Дэну, — или читать стихи, а когда я буду умирать, пусть этот кто-то закроет мне глаза…

Мысль была странной и сильной. И ещё — она шла из глубины души. Дэн не стал её скрывать. Вместо этого он подпрыгнул, ухватился за сук и, подтянувшись, уселся рядом с обладательницей этого чудесного голоса. Какие у неё были глаза! Именно они притягивали взгляд, — ни ее стройная фигура, ни длинные слегка мохнатые ушки, ни странная зелёная одежда, ни изящный клинок, в мгновение ока оказавшийся у его горла.

Пока эльфийка боролась с возмущением, человек вдоволь налюбовался этими глазами — непропорционально длинными, с огромными пушистыми ресницами, которые жили, казалось, собственной жизнью на этом странном, но прекрасном лице. И ещё — в очах незнакомки не было ни гнева, ни злобы. Только удивление и любопытство.

Дэн откинулся назад и, ухватившись за сук, позволил телу соскользнуть вниз. До земли было недалеко, но рисковать не хотелось, а уж оставаться в такой близости от обнажённого клинка — тем более. Всё это — прыжок наверх и вниз, заняло меньше минуты, а парень уже, развернувшись, уходил по тропинке в сторону опушки. Эмоции бурлили в теле, заставляя желать одновременно противоположных вещей. Больше всего ему хотелось остаться и познакомиться с обладательницей прекрасных глаз, но мысли о высокомерии звонкого голоса, а главное — о выворачивающей наизнанку боли заставляли бежать, а краска стыда заливала щёки. В этом мире он был никем, слабаком, и простая девушка — пусть даже эльфийка, справилась с ним легко, шутя, причём особо не стараясь. Сознательно отгоняя от себя воспоминания о чудных глазах и прекрасном голосе, Дэн сосредоточился на обиде, и злость, переполнявшая его, позволила легко дойти до опушки. Он даже не остановился, увидев три фигуры, одетые в зелёное, которые преградили человеку дорогу.

Трое эльфов стояли у кустарника. С луками в руках и небольшими клинками за поясами, они смотрелись достаточно грозно — в их понимании. Но Дэн в армии однажды, по недосмотру командира, попал под артобстрел и с тех пор требовалось что-то большее, чем грозный вид недовольных вояк, чтобы напугать его.

Он просто подошёл к эльфам, плечом раздвинул их строй и спокойно зашагал прочь из столь «прекрасной» ранее рощи.

— Постой! — Всё-таки они были ещё учениками. Команды на задержание нужно было кричать, едва они его увидели. Но столь гордым созданиям и в голову не могло прийти, что кто-то мог не остановится при виде них. И в их голосах, нежно-певучих и звонких одновременно, трещиной проскальзывало недоумение и растерянность. Услышав это, Дэн окончательно успокоился и понял, что надо делать. Он равнодушно застыл, стоя спиной к эльфам; спокойно и расслабленно — смотря вдаль, на здание университета и думая о том, что уже полдень, а он ещё не определился с общагой и ему следует поторопиться.

— Повернись и скажи, кто ты, вторгшийся в рощу эльфов! — услышал он за спиной.

Нет, всё-таки они ещё совсем мальчишки, где уж им вести допросы — спрашивает вроде строго, а у самого в голосе недоумение. Неужели все перед ними склоняются? Хотя бы — все новички?

— Я не общаюсь с теми, кто не хочет меня видеть. В следующий раз я войду в эту рощу, только если меня об этом попросят сами эльфы. С тем уважением и почтением, с которым нужно относится к гостям и товарищам — как минимум по учёбе. — Дэн сказал это спокойно и даже с ленцой, намеренно подавив в себе всякую злобу.

— А теперь стреляйте, если хотите! — и не спеша зашагал в сторону университета.

Сзади послышался какой-то шорох, рядом с ним просвистела стрела. Дэн проигнорировал её, продолжая так же неспешно идти по траве — а затем всё стихло. Он прошёл ещё с десяток шагов — для верности, а затем опустился на траву и посмотрел в сторону опушки — никого и ничего, лишь свет проникает сквозь нежно-зелёную листву, а вокруг мир и покой. Наконец-то можно расслабиться и вытереть пот — не так-то легко идти с нацеленной тебе в спину стрелой и победно усмехнуться.

— Чёртовы мальчишки! Никогда не видели людей? Ничего, ещё познакомимся — когда будем на равных! Но эта девушка — как она прекрасна! Ладно, хватит, ещё влюбиться не хватало; у меня и так проблем куча. Сейчас к гномам, там всё должно пройти гладко. И Бент, и Граф обещали, но теперь понятно, почему Граф был растерян! Ай да ректор — молодец, право слово! Супер тест — знать бы ещё, сдал я его или нет и будет ли продолжение. Ну что ж, увидим…

Холм гномов был ровный, словно очерченный циркулем, чистый — мягкая, коротко остриженная газонная травка одной длинны покрывала его ровным слоем, в ней не было ни сучков, ни веток, ни пыли — просто ровная махровая травка. В общем, холм был замечательный. К тому же обжитой и уютный. Вот только гномов на нём не было. Дэн обошел его несколько раз, внимательно оглядывая склоны, затем поднялся на вершину — никаких следов входа: ни ворот, ни калитки, ни просто лаза какого-нибудь, вообще никаких признаков жизни. Дан начал восстанавливать недавние прошедшие события в памяти:

— Так, мы пришли с Графом вон оттуда, он показал мне рощу, затем этот холм. Всё правильно, гномы живут здесь, под ним. Вот только как к ним войти? Таких странных вступительных головоломок мне решать ещё не приходилось…

Дэн лёг на мягкую травку, подставил лицо навстречу солнышку — кстати, вполне похожему на земное, такому же жёлтому, да и по размеру подходящему — и принялся рассуждать. Он любил вот так поваляться, отпустив мысли на волю — зачастую это приносило неплохие плоды, рождая интересные идеи. Один знакомый психолог сказал, что у Дэна сильно развитое подсознание, работающее наиболее интенсивно, когда ему ничто не мешает — ни сон, ни разные бытовые мысли. Впрочем, сейчас всё было понятно — вход скрыт магически и ему предстояло его найти. Вот только как? Он же ещё не волшебник и ничего не смыслит в магии. Хотя… Один урок он получил. Граф пытался научить его — впрочем, без особого успеха, создать огненный шар. Но даже если вдруг это и получится, чем эта игрушка первокурсников поможет ему сейчас? А как насчет ощущения эфирных потоков? Где они, кстати?

Дэн попытался почувствовать вначале воздух — вот он, такой лёгкий, почти невесомый — но даже его запасти он может так мало! Он мысленно раскрылся, вбирая в себя эфирные струи, и был вознагражден приливом сил — и ощущением свежести и лёгкости. Впрочем, много взять не удалось и на этот раз. Но ощущение было великолепным.

Воздух струится по жилам, играет в крови, наполняя тело и душу чем-то приятно-бодрящим, захотелось оторваться — и полететь. А ведь в этом мире подобное вполне возможно!!! Мысль отрезвила почище холодного душа. Не стоит слишком увлекаться… как говорил Граф:" — Красотой эфирных потоков". Попробуем посмотреть, что там, под землёй.

Холм по-прежнему ощущался холмом. Плотный, тяжелый. И ещё — надёжно крепкий. Почему Дэн подумал именно так, он и сам не мог бы сказать. Но именно внутренняя сила внушала спокойствие и уверенность — в основах. Магия земли?! Чёрт, с этого и следовало начинать. Дэн мысленно потянулся вниз, к глубинным пластам сил — и ахнул, зажимая голову. Что-то огромное, мощное откликнулось на его зов. Казалось, гигантский поток хлынул в распахнутую душу Дэна, грозя затопить, сметая жалкое сознание… Мысль мелькнула — и погасла.

— Очухался?! — кто-то немилосердно тряс его, пытаясь привести в себя. Усердия у помощника было много, а вот нежности — маловато и голова Дэна моталась из стороны в сторону, разгоняя пытающиеся собраться в кучу мысли.

— Ну всё уже, всё, проснулся я, проснулся… Дайте прийти в себя.

— Проснулся? Если бы ты так попробовал погрузиться в магию земли где-то ещё, а не на земле гномов, шансов у тебя не было бы никаких. В смысле — очнуться и вернуться назад. Ты, судя по совершенно дилетантскому подходу к магии — Дэн? Бент нам рассказывал о тебе. Сколько ты уже в университете и почему не пришёл раньше? Граф небось не пускал? Вот ты и слинял потихоньку — размять ноги и познакомиться со здешними учениками?

Слов было много. Вроде и говорил их его спаситель медленно, с расстановкой, но всё равно они нанизывались одно на другое, спеша, обгоняя друг друга — и казалось, что он тараторит не переставая. Дэн наконец рискнул открыть глаза и посмотреть на своего собеседника.

Перед ним стоял уже явно немолодой гном в красивой, богато украшенной бисером одеждой, с окладистой, полной серебряной седины бородой, чуть лукавым прищуром глаз и небольшим топором за поясом.

— Здравствуйте. В университете я первый день и занятия у меня начнутся только завтра. А к вам я пришел сразу же после рощи эльфов.

Гном был явно озадачен.

— Так тебя отпустили одного, не объяснив… Ладно, неважно. Во всяком случае, взывая к тем силам, которым ты симпатичен, будь готов к большому потоку магических сил! Не то он уничтожит тебя, вместо того, чтобы помочь. В магии важны не мощь, а умение… хотя и мощь недооценивать не стоит. Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Меня зовут Блэнд, я здесь вроде старейшины — слежу за молодняком, чтобы не позволяли себе слишком многого. Хотя я такой же ученик, как и ты.

Дэн посмотрел на богатую одежду Блэнда, сравнивая со своей — уже изрядно испачканной сочным травяным соком и, мысленно не согласился со своим собеседником. Кто бы он ни был, он был не просто учеником. Дэн окончательно утвердился в своей мысли, когда все встречные гномы низко кланялись провожатому Дэна и спешили убраться у них с дороги.

Блэнд вместе с Дэном прошёл сквозь красивые металлические ворота, как по волшебству возникшие на одном из склонов и повёл по ухоженному, чистому коридору вглубь холма. Факелы, установленные прямо в стенах на небольших расстояниях, давали мягкий, чуть тусклый желтоватый свет, настолько ровный, что Дэн, усомнившись в естественном происхождении пламени, шагнул к нему поближе, приглядываясь — и заработал одобрительный кивок Блэнда.

— Магия. Горят, пока древесина не сгниёт от сырости. Раньше здесь были настоящие факелы — пара часов, и их нет. А теперь — горят несколько месяцев; ни дыма, ни копоти и то наши охламоны ленятся менять их во-время, видите ли, слишком много работы!!! Никакого уважения к традициям! Но вот мы уже пришли — заходи.

Дэн приготовившийся к длительному спуску, был приятно удивлён. Ещё больше он удивился, перешагнув порог огромного, богато разукрашенного зала. Весь затканный гобеленами, освещённый непонятно каким образом подведённым солнечным светом, он так же выигрывал с пусть ровным и чистым, но простым каменным коридором, как и богатая одежда Блэнда — с обычной, хотя и современной одеждой самого Дэна.

— Наш зал совещаний. Здесь мы говорим, сюда приводим гостей. А вообще — то гномы живут скромно. Но, если у тебя есть время — расскажи о своём мире.

Неизвестно, насколько хорошим магом был Блэнд, слушателем он был отменным — и при этом прекрасным психологом. Незаметно для самого себя Дэн стал рассказывать о своём доме — подробно, с удовольствием, вспоминая даже мелкие детали. Похоже, многое слушавшему его гному уже было известно. Он кивал головой, улыбался, но ни разу не позволил себе перебить Дэна, затем попросил перейти к его недавним приключениям. Здесь Блэнд выслушал его очень внимательно и серьёзно. Похоже, что-то в истории Дэна ему не нравилось — возможно, всё. В процессе рассказа он закурил крохотную трубку, почти не дававшую дыма, и теперь, недовольно затягивался, хмуря брови. Когда обессиленный Дэн смолк, он встал, повернулся к стене, безошибочно, отыскав солнечный луч — и надолго замолчал. Когда же он заговорил, речь его пошла уже совсем о другом.

— Почему-то считается, что гномы не переносят солнечного света. На самом деле они любят его так же, как и другие расы МИРТа, а ценят ни в пример выше прочих. Просто они видят его не так часто — некоторые рождаются глубоко под землёй и умирают там же, так и не увидев родного светила. Тяжело? Но их глаза привыкают к темноте — представь, что было бы с таким гномом, если его резко вывести на яркое солнце!

— Но существуют специальные методы адаптации — вначале в сумерках, потом в тени, в пасмурный день, — растерянно продолжал Дэн. — Похоже Блэнд говорил о наболевшем; столько ярости — и горечи, слышалось в его словах.

— Да! Если очень постараться, такой гном увидит солнце! Пусть понемногу и ненадолго, но он научится без вреда для себя находится на солнце и будет получать от этого удовольствие. Но он не сможет вернуться назад! Его клан, его друзья и родные, его невеста привыкли обходится без света, а он уже не может без него. И получается — ни там, ни тут. Там стал чужим, тут не стал родным — он разрывается между двумя мирами и понемногу… слепнет. Тогда, конечно, он сможет вернуться назад, в свой привычный мир — проблема в том, что и в том, и в этом мире он станет просто калекой. Из героя превратится в инвалида, которым уже не восхищаются — его просто жалеют. А это не лучше, чем нож по сердцу.

Блэнд замолчал. Луч солнца освещал его лицо, но глаза его были закрыты. Наконец он повернулся и уже спокойно и бодро сказал:

— Когда обсуждали вопрос о твоём обучении магии, я был против. Просто сказал « — Нет», не объяснив никому и ничего. А сейчас — объяснил, тебе.

К сожалению, я был тогда одинок — как и ты сейчас. Но тебе, в отличае от меня, не поздно ещё всё изменить — скажи"нет", и я сделаю всё, чтобы ты вернулся домой. Ты согласен?

Дэн встал.

— Возможно, вы и правы. Может быть, я совершаю ошибку. Но я тоже хочу увидеть солнце!

Блэнд молчал долго. Казалось, за эти минуты он вспомнил… очень многое: себя, такого же молодого и наивного, своё юношеское стремление увидеть, докопаться, добиться…

Наконец он тоже встал.

— Это твой путь. Выбор, который ты сделал — не единственный, но он может быть именно тем, который меняет всю жизнь. Ты ещё не нашел себе места, где мог бы остановиться? К сожалению, мы не можем пригласить к себе человека — у нас другой образ жизни. Но ты всегда сможешь забегать к нам — просить помощи, совета или просто в гости. А сейчас — позволь кое-что тебе подарить.

Блэнд не сделал ни одного движения, но внезапно одна из стен зала раскрылась. Плавно и величественно, как в сказке, уплывали в специальные пазы метровой толщины каменные стены. Когда этот поистине завораживающий процесс закончился, не осталось даже следа от находившейся ранее стены, теперь это была просто комната, ставшая вдруг десяток метров длиннее. А на открывшейся стене висела приличная коллекция топоров, топориков, секир… Все виды излюбленного оружия гномов, богато изукрашенные и тщательно отполированные, сверкали всей своей красотой перед глазами Дэна.

— Меня мутит, когда я вижу кого-то без оружия. — Неожиданно прервал лицезрение Дэна гном.

— Мы находимся в мире, ведущем бесконечные воины, изучаем боевую магию, и оружие здесь носит любой ученик. Никогда не оставляй его и всегда будь настороже — и тогда проживешь долго и, может быть, счастливо. Возможно со временем ты получишь меч — все вы люди, на них помешаны, но топор гнома никогда не будет лишним. Найди себе тот, к которому протянется твоя рука и примет его твое сердце. И поверь — он будет верно тебе служить до конца.

Дэн прошёл вдоль стены. Оружие притягивало взгляд. Необычные, сверкающие блеском отличной стали, эти изделия подземных мастеров так же отличались от колуна, которым Дэн рубил иногда дрова для бани, как пушка отличается от рогатки. В иные можно было смотреться, как в зеркало, другие были покрыты сложным выгравированным узором. На некоторых лезвиях тонкая филигрань переплеталась с вкраплениями драгоценностей и непонятных оттенков незнакомых металлов — создавая убийственно опасные произведения искусства. От восхищённого созерцания Дэна неожиданно оторвал Блэнд:

— Ты не выбираешь. Ты любуешься ими — как в музее. Так оружие тебе не узнать. Попробуй почувствовать клинки — так же, как ты чувствуешь магию. В них, кстати, её немало, так что ухватиться есть за что. Ну а дальше… Всё будет зависеть от тебя!

Дэн послушно закрыл глаза, мысленно потянулся к клинкам, ощутил исходящие от них токи сил… Вот здесь — жажда убийства, смертельная не только для врагов, но и для неумелого хозяина, здесь — магия земли, обновлённая и легко доступная. Обладатель такого топора будет отличным шахтёром, чувствуя слабину породы — и её мощь, различая трещины и ямы, скрытые от глаз…

Теперь каждый топор превратился в книгу — он рассказывал о себе, иногда скупо, иногда взахлёб. Многие из них были уже ветеранами, и, вглядевшись попристальней, можно было разглядеть пиршественные залы и золотые кубки, незнакомых гномов в богатых одеждах или — ярость атаки, чужие грязные шеи и кровь, брызжущую из края клинка… Дэну стало дурно. Он оторвался от стены, отойдя в центр зала и, обессилено опустившись на скамью, стоявшую у огромного стола заседаний, принялся вытирать пот со лба.

— Ты изучаешь, пытаешься вникнуть и разобраться. — Голос Блэнда был тихим, спокойным и чуть насмешливым. — Неплохой способ подобрать себе топор — если знаешь, что тебе нужно. Но есть ли у тебя такие знания — об оружии и о самом себе? Тебе даже при виде крови плохо. Не пытайся за пять минут усвоить то, на что у других уходят годы — лучше отключи сознание. Клинки нужно почувствовать… а они должны почувствовать тебя. И это будет наилучший выбор. Уставший Дэн вновь потянулся к стене Славы — почему он так её назвал, он и сам объяснить не смог. Уставший разум отключился с удовольствием, и теперь лишь эмоции доносились от клинков. Лёгкие, едва заметные, они не касались Дэна, обходя его и уносясь куда-то вдаль. Спокойные, равнодушные изделия подземных мастеров не признавали этого странного человека своим хозяином. Ровные ряды полукруглых лезвий военным маршем проплывали мимо человека, игнорируя его присутствие. И вдруг появилось — белое, ничем не замутнённое сияние, похожее на солнечный свет. Радость, восторг, переполнили человека. Казалось, он встретил щенка, способного вырасти в большого и сильного пса — верного и любящего, готового и утешить, и защитить, а главное — понять. И ещё — безумно по нему соскучившегося. Дэн встал и, не открывая глаз, пошёл навстречу — слуге? Другу?

Сияние успокоилось и светилось ровным, приятным светом. Пальцы человека ощутили гладкую и прохладную поверхность, что-то легко и почти невесомо скользнуло к нему в руки, устроившись в них уютно и приятно, как птенец в гнезде, свитом заботливой матерью. Дэн открыл глаза и увидел небольшой, сверкающий топорик с двумя полукруглыми лезвиями и короткой в пол локтя рукоятью, без каких либо украшений и изысков. Его топор был прост и изящен: четкая красота, функциональность — и ничего лишнего. Это было действительно то, что нужно. Дэн прижал его к груди, поднял голову — и застыл, глядя в огромные, выпученные в немом изумлении глаза Блэнда.

Холм гномов уже давно остался позади, а Дэн всё ещё посмеивался, вспоминая столбняк Блэнда и других гномов, спешно собранных последним. Топор не был ни особенно дорогим, ни особенно ценным, но никто и представить себе не мог, что он его выберет — в этом Дэн мог поклясться. И хотя это был не могущественный артефакт, способный повергнуть в прах вражескую армию, но он был дорог Дэну, как бывает дорог щенок, впервые попавший в руки ребёнка — молодой, полный сил, мало что понимающий в этом мире, но бесконечно доверяющий хозяину.

Топорик свободно висел на поясе, не стесняя движений — и согревал Дэна дыханием радости. Пояс — широкий, кожаный, с непонятными петлями и с хитроумными застёжками был чуть ли не насильно вручён Дэну пришедшими в себя гномами — дескать, без него он обязательно порежется. Дэн смущался, благодарил, а всё еще удивляющиеся гномы гурьбой высыпали на пригорок и долго махали ему вслед, глядя на него с непонятным, но уважительным интересом во взорах.

Деревня встретила Дэна суетой и полным к нему безразличием. Непонятные, странной архитектуры дома, небольшие улочки, выходящие все на площадь с фонтаном и крохотным рынком. Карта студенческого городка напоминала бы детский рисунок солнца — прикинул Дэн. Множество самого разнообразного люда суетилось в деревне; кто-то куда — то шёл, бежал, яростно спорил, что-то рисовал прямо на земле или даже в воздухе — все были заняты, все были разными — и никто не походил на Дэна. То есть были, конечно, люди — или почти люди: с двумя ногами и руками, повыше и пониже, от бледно жёлтых до лиловых, но землян среди них не было. И посреди этой огромной шевелящейся, двигающеёся, что-то продающей и покупающей, что-то решающей и доказывающей толпы — Дэн почувствовал себя одиноким. Такого не было ни у эльфов, ни у гномов: там он чувствовал себя гостем — желанным или нет, но гостем, а хозяев — пусть далекими, но родичами, известными по сказкам и преданиям. Тут же он не знал никого — и чувствовал себя посреди толпы, как в пустыне.

— Ты откуда? — Одно из существ заметило его растерянность и участливо остановилось. Лучше бы оно это не делало! Фиолетовое, с огромными янтарным совиными глазами и, подобно Графу, покрытое перьями, оно было совершенно чуждо Дэну и, вообще, человеку. А забота, нарисованная на гротескном фиолетовом лице, не успокаивала, а наоборот, заставляла сердце учащённо биться.

— Новенький? Пройди по лучу семь — там есть гостиница для существ, подобных тебе — в ней вполне комфортно и неплохо кормят.

Тут сильный тычок в спину опрокинул Дэна в грязь. Он не успел ничего понять, и вот уже лежит, отплёвываясь и нашаривая своё новообретённое оружие, а его недавний собеседник стоит, заслоняя его от двух вполне человекообразных рептилий: зелёных, с чешуёй, матово глянцевой, с разводами по краям, с оранжевыми огромными глазами — и о чём-то яростно спорящими на неизвестном Дэну языке.

Дэн кое-как встал, прижимая к себе вытащенный топорик и потирая ноющий бок, направился к рептилиям. Не прерывая спора, одна из рептилий, равнодушно поглядев в его сторону, вытянула руку — и уже знакомый огненный шар, сорвавшись с зелёной ладони, полетел к подходящему человеку. Время на секунду остановилась, оглядывая создание неземной магии — небольшой тёмно-оранжевый сгусток огня, плюющейся раскалёнными искрами, и понеслось вскачь.

Огненный росчерк метнулся к груди Дэна, налетел на топорик — и взорвался, разлетевшись теперь уже безопасными искрами. На лицах рептилий отразилось изумление, они явно принялись колдовать уже по серьёзному, но недавний собеседник новичка воспользовался замешательством и швырнул в землю что-то тёмное и вонючее, повалил густой дым, заставив всех раскашляться, а фиолетовый приятель уже тянул Дэна в один из проулков.

— Здорово ты!

Это было сказано с неподдельным восхищением.

— Зангар всегда гордился своим умением создавать несокрушимые феерболы, но теперь он умоется: его шар был небрежно разбит — и кем! Землянином!

Тут существо осеклось и в явном смущении принялось разглядывать Дэна.

— А ты правда из не — магического мира?

— А что, это наказуемо? Голос Дэна сорвался. Он не ожидал атаки и был в смятении — его спас тот, от кого он ждал неприятностей в первую очередь. Похоже, многое здесь не так, как на земле, и говорящие совы размером, — хм, с очаровательную девушку, далеко не самые плохие существа на свете. — Во всяком случае, спасибо за помощь… Меня зовут Дэн.

— Дэн? Очень приятно. А меня — Панея. Это значит — летящая в темноте. А что означает твоё имя?

— Понятия не имею. Это нужно спросить у моих родителей…

Хлоп! Тонкая рука запечатала ему рот.

— Ты что назвал мне своё настоящее имя? Ты вообще сбрендил? Я, конечно, польщена, но сейчас не место и не время для таких откровений. Какой псевдоним ты выбрал?

— Никакой. Я сегодня только… приехал и ещё не знаю здешних порядков.

Панея всплеснула руками.

— Да, тебя проверяют по полной — не только твои навыки, но и твою интуицию, твою удачу… Но, во всяком случае, теперь мы знаем, что тебе нельзя оставаться в деревне — и нужно сменить имя. Здесь многие недовольны тем, что среди них будет учиться пария, лишенный способностей. Мы сделаем…

— Нет. Извини, Панея, но я только сейчас сообразил, что ты — девушка. Не в моих правилах заставлять женщин решать свои проблемы. Я постараюсь всё разрегулировать сам. А сейчас иди обратно в деревню. Не нужно, чтобы нас видели вместе — плохая репутация для прекрасных незнакомок губительна.

Фиолетовое личико побледнело, став на несколько тонов бледнее, и девушка — сова, отвернувшись, направилась к деревне. Голова её была опущена, тонкие ручки безвольно висели вдоль туловища. Вся её фигура выражала столь безутешное горе, что Дэн, сам удивляясь себе, в два прыжка догнал свою собеседницу.

— Постой. Извини, но я правда не могу иначе. Давай встретимся, когда всё успокоится — я расскажу тебе о своём мире, и может быть, узнаю от тебя что-нибудь о здешних порядках…

Панея вскинула голову, кивнула и умчалась в деревню. А Дэн растерянно пошёл к университету, вспоминая вспыхнувшее фиолетовое лицо и недоумевая, в какие же дебри нечеловеческих отношений ему еще предстоит заглянуть…

Ночь застала его в развалинах старого университета. Тёмные гигантские блоки, составляющие его основу, были почти не тронуты временем, крыша над комнатой, которую Дэн выбрал своим временным пристанищем, тоже сохранилась — лишь двери сияли пустыми провалами.

Нужно было бы соорудить что-нибудь от сквозняков, но сил уже просто не осталось — этот день тянулся целую вечность. Хотелось только спать. Дэн насобирал сухих веток, невесть откуда взявшихся в развалинах — и скоро небольшой костерок вполне успешно противостоял лёгкой ночной прохладе, а человек утрамбовывал сухой мох, устраивая себе удобную постель.

Шорох сзади раздался внезапно, напоминая, что день испытаний ещё не кончился. Для успевшего расслабиться Дэна он показался громче фанфар — резко обернувшись, он застыл в изумлении: на другой стороне костра, вытянув к огню лапы, спокойно лежал огромный чёрный волк.

Дэн, медленно, не отводя глаз от животного, присел рядом со сброшенным ремнём и нащупал рукоять подарка гномов. Волк моргнул и положил голову на лапы, сонно глядя на огонь.

— Так Дэн, спокойно. Этот тип ни чуть не страшнее, чем все встреченные сегодня до него. И он наверняка связан с магией. Ну-ка посмотрим… Дэн привычно уже прикрыл глаза, пытаясь нащупать магические потоки. Их обрывков было много в старых зданиях университета — причудливо скомканные энергетические построения и странные остатки защитных сооружений создавали здесь гремучую смесь — и потянулся к лежащему напротив зверю. Он не ощутил ничего. Нет, не совсем так: тут струится воздух — даже он здесь не такой, как на улице, полный сложных сил и остатков старинных заклятий: вот стены, выдержавшие многое и ещё большее отразившие. Вот огонь — он и с закрытыми глазами чувствуется так же — тепло, свет и отголоски далёких пожарищ дремлют сейчас на небольших ветвях перед ним. А за костром — пустота.

Не заполненная ничем или заполненная всем вместе? Она лежала перед ним, спокойная, равнодушная к его попыткам постичь её суть, не желающая ему зла, но и не желающая ему добра. Пустота подчинялась каким-то иным законам, но что-то в ней было сродни ему, иначе её не было бы здесь.

Дэн открыл глаза. Он бы не удивился, если бы зверь исчез, растворился в начинающем темнеть воздухе, но тот по-прежнему лежал перед огнём, жмурясь от яркого пламени.

Волк был стар. Не дряхл — тело, полное сил, всё еще было готово выполнить любой приказ, но дымка столетий заволокла глаза зверя, проступила серебряной сединой на его шкуре — казалось, паутина времени начала оплетать сильное животное, готовясь победить, как собственно, бывает всегда. Волк встал, потянулся и потрусил к двери, ведущей вглубь университета. Уже в проёме он обернулся и его взгляд, чуть насмешливый, чуть ироничный скользнул по Дэну.

— Время может стать союзником, если узнать его получше. Оно твой враг лишь первую тысячу лет, а потом…

Был ли этот голос слышен или это только почудилось Дэну? Зверь исчез во тьме университета, но Дэн ещё долго сидел у огня, заново переживая события странного дня и вечера.

— Ну всё, хватит с меня знакомств на сегодня.

Дэн встал, забаррикадировал остатками хвороста проём вглубь университета и рухнул на постель из мха, предоставив остатки огня собственной участи и мечтая только об отдыхе. А ночью ему приснился Сон.

Огонь погас и лунные тени робко проникли сквозь щели вглубь комнаты, озаряя всё неверным сиянием. Лун в этом мире было несколько и их свет менялся, создавая причудливые узоры и посыпая всё серебром бледного, чуть робкого сияния. Дымка тумана повисла в воздухе, играя частицами пыли, наполняя их жизнью, их движение — танцем, их тела — светом, и казалось, бесконечные хороводы каких-то крохотных существ пируют на развалинах древних строений. Загадочная феерия становилась всё стремительней, всё ускоряющейся — казалось, что воздушная волна сейчас взметнется, закрутится смерчем и ураган обрушится на спящего человека. Но воздух оставался спокоен — даже слишком. Подобный воде, покоящейся многофутовой массой на дне моря и не замечающей игры стаи рыб в ее струях, он отвергал движение, хотя состоял из него — не колыхнулся даже тогда, когда тени, выйдя из углов, не освещённых луной, сгустились и образовали фигуру человека. Черты лица, скрытые тьмой, больше оставляли воображению, чем реально показывали. Волосы, словно присыпанные пылью в серебре — седины? Лунного сияния? И плащ — из шкуры огромного волка, полный какой-то внутренней силы, он жил своей жизнью, отбрасывая от себя лунный свет, но и не смешиваясь с тьмой.

Он начинался из теней и уходил в тени, скрадывая фигуру обладателя. И уже было непонятно — есть ли человек, или это только мираж сна, сидящий неподвижно у потухшего костра и рассматривающий Дэна.

— Когда река возвращается к истокам — она превращается в море. Это может дать начало чему-то новому, но и может означать конец всего старого. И это уже не зависит от воли отдельной струи — это стихия, которая вольна сотворить с миром то, что близко её природе. И никто не может помешать, но многие захотят помочь. Захотят, сами того не подозревая — из любопытства, из расположения, просто по обязанности. Впрочем, чтобы не говорили, первый шаг смерти — это рождение. Хотя обратное тоже может быть верным.

Человек откинулся назад в тень, черты лица его странно заострились, напоминая морду — волка? Пустой плащ упал на землю, послышался шорох — и вновь настала тишина.

Потревоженные падением ледяные пылинки взметнулись было, но быстро успокоились и продолжили свои бесконечные пируэты. Дэн ощутил, как стало холодно. Костёр давно остыл — его тепло улетучилось в хороводах серебряных снежинок, исчезло, дав жизнь странным танцам лунного света — и холод начал студить кровь. Он отгонял покой, хватал за руки, забирался под рубашку, студил тело. Человек встал — легко, как во сне, но чувствуя ток ускоряющейся крови в руках — взял лежащую у остывшего костра шкуру и набросил себе на плечи. Шкура была толстой. От неё сразу же начало расходиться тепло, создавая уют — и ощущение спокойствия и надёжности.

Дэн лёгко оказался на своей постели — и уже проваливаясь в крепкий сон без сновидений ощутил, как шкура приспосабливается под его тело, стараясь охватить его всего, создать максимум тепла и защиты…

Утром ученик магов проснулся удивительно бодрым, отдохнувшим. Он отлично помнил вчерашний день, вечер, волка, зашедшего на огонёк и — странное марево, грёзы в ночных развалинах старого здания. Плаща никакого не было — значит, сон? Впрочем, в этом мире многое было непонятным, но от этого не менее интересным.

Университет встретил Дэна пустотой огромных залов, гулким эхом — и прохладой. Было что-то бодрящее, надёжное в толстых плитах здания. Казалось, что каждый побывавший здесь оставил свой след на этих каменных глыбах — или это они оставили свой след в душах учеников? Дэн шёл длинными пустыми коридорами и утренний свет, проникающий сквозь многочисленные окна, бросал ему под ноги золотистый ковёр весёлых солнечных пятен. Незаметно ушли куда-то вдаль все тревоги прошлого дня, исчезли страхи и даже пустой желудок затих. Дэн замедлил шаги, оглядываясь по сторонам и насвистывая себе под нос.

— Интересно, где же все ученики? В деревне их было множество. А аудитория 117? Здесь одни залы; в которых хорошо, наверное, давать балы, но непривычно заниматься. Пожалуй, я так буду долго идти… Дэн оглядывал огромные комнаты с потолками, теряющимися где-то под крышей, и в каждой видел золотой номер — 7, 13. 21… Интересные были числа. Они шли не по порядку, вразнобой и каждое, казалось, обозначало что-то своё.

— Похоже, магия чисел им известна. Не все номера комнат счастливые, но все — значимые. А что значит 117? 7 — счастливое число, а — 117?

Занятый раздумьями, Дэн едва не прошёл мимо предназначенного ему кабинета. Его окликнул Граф.

— Дэн, давай быстрее, мы ждём.

Кабинет был тот же самый, в котором Дэн проходил собеседование. Так же стоял ректор, так же топорщил крылья Граф и, казалось, не прошло и мгновенья с тех пор, как новый ученик вышел отсюда. Над столом, занимающим большую часть аудитории, парил большой светящийся шар, отливающий перламутрово-матовым светом. И он не был пустым. Внутри него он увидел человека в его одежде, заходящего в кабинет. Все события предыдущего дня промелькнули перед ним — унижение эльфов, обморок у гномов, грязевую ванну в деревне. Дэн вспыхнул. Всё это время за ним наблюдали! Спокойно, отчуждённо, оценивая его поступки, слова… сны? Он высоко поднял голову и шагнул вперёд.

Ректор поднял руку:

— Спокойно, юноша. Вы не привыкли к наблюдению, но поверьте, это в ваших интересах. Не изучив Вас, ваш характер, привычки и психологическую направленность, мы не сможем выбрать для обучения именно те магические знания, которые вы смогли бы воспринять. И поверьте — для начинающего вы справились очень неплохо. И дали нам ряд любопытных наблюдений, которые будут положены в ваш будущий магопрофиль. Но сейчас покажите, пожалуйста, подарок гномов.

Дэн молча отстегнул от пояса топорик и протянул ректору. Разум говорил ему, что доводы учителя разумны, но какая-то детская обида продолжала жечь ему душу.

Сейчас топорик был похож на секиру — небольшую, острую и опасную, играющую холодными сполохами серебристого огня. Её не нужно отдавать! Осознание этого было таким сильным, что руки Дэна отдёрнулись сами — за мгновенье до того, как ректор посерел и упал на тёмный пол кабинета. Граф, проявив редкое проворство, подскочил, но не к пострадавшему — а к Дэну и, с силой сжав руки, заставил его оставаться на месте. Граф, хоть и непонятный, весь в перьях, но гном — и разорвать его хватку мало кому под силу из живущих на земле. Дэн это понял отчётливо. Впрочем, это были мелочи по сравнению с тем, что творилось в кабинете. Пол вспучился пузырём, закрывая тело упавшего, потёк, утратив всякое сходство с камнем — и опал. Ректора не было. Не осталось и следа. Дэн потрясённо смотрел на пол, и мысли крутились в его голове, сталкиваясь и налетая друг на друга.

— Я… Я его убил?!

— Нет, юноша… Меня убить в стенах университета практически невозможно. Хотя… Вы были к этому близки.

Дэн подпрыгнул и резко развернулся. Позади него спокойно стоял целый и невредимый… ректор.

— Но я ничего не сделал! — Хотя прошло уже достаточно времени, Дэн никак не мог успокоиться. — Если секира уничтожает любую магию, как она могла вообще существовать в этом мире? И почему гномы мне её подарили?

— Когда же ты наконец успокоишься? Или тебя пугает мысль, что ректор — существо, созданное магически?

Граф был прав. Именно, осознание этого факта потрясло Дэна сильнее всего — его собралась учить магии… Магия? Разве такое возможно? И хотя был уже вечер и они сидели у огня в комнатке Дэна, которую Граф двумя взмахами крыльев превратил из заброшенной полуразвалившейся халупы в нечто более приемлемое для житья, Дэн всё ещё не мог справиться со своими нервами.

— Это релаксация. Отдача на всё необычное. Всё это даже хорошо, теперь ты более чётко чувствуешь этот мир. До этого ты отгораживался от происходящего незримой стеной размеренного человеческого сознания, вольно или невольно отделяя себя от этого мира, но теперь ты уже тут. Твой разум принял происходящее и твои чувства начали реагировать на окружающий мир. А вначале твоё спокойствие даже пугало. И лишь твой будущий учитель смог подобрать объяснение происходящему и найти должный способ…

— Ректор! Я… должен учиться у него? Вы — мой учитель!

— Я — всего лишь наставник. Если хочешь, проводник. Учиться ты будешь у самих стен университета — и ректора. Другого пути познать магию нет. Он лучший учитель за многие века, и при этом непревзойдённый мастер по вколачиванию начал магии в непутёвые головы школяров. И ещё — в основе его лежит могучий дух великого воина древности, так что его нельзя считать чем-то меньшим, чем человек. Скорее, большим.

— Ладно. Не знаю, может и так. Но почему гномы подсунули мне ЭТО!

Секира легко лежала на ладонях Дэна, поблёскивая серебристым светом. Она была нежной.

— Подарки никто не всучивает насильно… Их принимают или нет. Ты получил три подарка с тех пор, как начал ученичество — по выбору наставника, по выбору разума и интуиции. Первый был — здоровье и силы. Этот выбор за тебя сделал я, иначе ты не смог бы пройти обучение. Твое тело стало более совершенным, а возможности твоего разума получили свободу… Второй выбор — вполне осознанный и сделанный твоим сознанием — была эта секира, делающая своего владельца неуязвимым для очень многих видов магии, но она здорово ограничивает твое ученичество. И не думай оставлять её во время наших уроков — её влияние теперь постоянно. Тебе придётся учиться магии, обходя и это препятствие. Третий же подарок… он наиболее интересен. Ты встречался с кем-нибудь этой ночью?

— Ночью? Скорее вечером. Ко мне в развалины забрёл зверь — огромный чёрный волк, но магического в нём не было ничего…. Не ощущалось даже волчьей сути. Впрочем, он почти сразу ушёл…

— А ночью приснился необычный сон, верно? Расскажи нам, Дэн… — Ректор появился из полуразрушенной стены и присел рядом с сосредоточенным Графом.

Дэн вздрогнул. Похоже, он выбрал не самое обособленное жилище…

— Ну, сначала был хоровод пылинок…

Дэн обессилел. Мастера принялись за него всерьёз. Они, кажется, сильно взволновались, снова и снова допытывалась до мельчайших деталей, выпытывая подробности уже начавшегося забываться сна. Вначале он вспоминался очень ярко, но теперь всё стремительней исчезал из памяти, словно выполнил своё предназначение… Наконец человек не выдержал и заявил, что не помнит таких деталей — ни лица призрачного гостя, ни покроя плаща и, вообще, он не скажет больше ни единого слова, пока ему не объяснят, что же приключилось с ним ночью такого страшного, вызвав столь явный интерес его невозмутимых учителей.

Это каким-то образом разрядило обстановку. Ректор прислонился к стене, скрестив руки и почти сливаясь с нею, а Граф присел у весело потрескивающего костерка, закурил маленькую трубку и заговорил спокойным, почти сонным, голосом:

— Мы не знаем того, что с тобой приключилось, Дэн. Любое магическое действие должно оставлять следы, легко читаемые людьми, сведущими в магии… Здесь их нет. Можно было бы предположить, что всё это тебе привиделось, если бы не подарок, который лежит на твоих плечах. Он неопровержимо доказывает…

— Но я ничего не чувствую! — Дэн вскочил, лихорадочно пытаясь снять с себя нечто невидимое, но лишь насмешил своих наставников.

— Сядь и успокойся. Этот подарок ощутить и снять, если захочешь, ты сможешь лет через пять напряжённых занятий. Вещь очень непростая и сложная — даже для нас. И поэтому, непонятно, зачем кому-то дарить столь необычный артефакт начинающему новичку, который не то что воспользоваться — ощутить его не в состоянии. Пока что тебе стоит примириться с ним — или вернуться в свой мир, где через пару столетий он распадётся сам собой, не имея энергетической подпитки. Наверное…

— Приятно, когда выбор понятен… — Дэн был мрачен. — Но кто, и главное, зачем надел на меня это нечто?

— Не кто-то, а ты сам — прошлой ночью, когда принял подарок. Или ты забыл? А вот зачем…

— Я не принимал никаких подарков!!!

— Успокойся и не переживай так. Подарки бывают разные и принимают их по-разному. То, как ты получил этот…. Слишком многое сошлось в этот вечер. И необходимость испытания интуиции, и твоя неподготовленность к астральным встречам, даже твое недоверие к происходящему — всё было учтено… или прочувствовано.

Граф и ректор обменялись понимающими взглядами.

— Так, хватит ребусов. Я уже успокоился и теперь просто объясните мне — чей это подарок и чем мне это грозит?

— Чем грозит? Изменением учебных планов. Тебе ничего не угрожает — интуитивный подарок не может навредить. Просто твое магическое сознание очень сильно экранировано от нас и теперь нам придется заниматься с тобой по очень усложнённой программе — методом проб и ошибок. Твой плащ ещё предстоит изучить, но, в любом случае, занятия мы продолжим, невзирая на таинственные подарки…

— А почему бы не найти дарителя и не попросить его снять свой подарок, хотя бы на время обучения, если уж он такой безвредный?

— Ну, во-первых — теперь эта вещь твоя и снять её можешь лишь ты сам. А во вторых — мы не знаем, кто говорил с тобой прошлой ночью.

— То есть здесь мог быть кто угодно? Дэн опять вскочил. — Вы ведёте войну и ваши враги могли…

— Ты просто не понимаешь. Именно потому, что здесь постоянно воины, университет защищён так, как не один другой во всех известных мне мирах. — Граф был терпелив.

— Значит, недостаточно защищён!

— Ну предположим, что некто из стана Врага проник в надёжно охраняемую зону. Он всё равно ничего не смог бы делать в стенах университета — пусть и бывшего. Эти старые камни, которые ты избрал своим домом, очень мудро, по-моему, просто не позволили произойти ничему чёрному. А следы этой попытки, заведомо обречённой на провал, были бы видны с другого конца долины — и здесь бы сейчас было бы столько народу!

Дэн медленно сел. Ему никогда не нравились детективы и он чувствовал себя довольно неуютно, если не понимал правил предложенной ему игры.

— Ладно. Тогда кто мог быть моим гостем?

— Маг очень высокого уровня, детально знакомый с защитой университета и умеющий скрывать следы своего пребывания от мира, в котором он находится.

Дэн поневоле заинтересовался.

— Это как?

Граф рассмеялся.

— Понятия не имею. И не только я. Он, — кивок в сторону неподвижно стоящего ректора, — тоже не знает кто был у тебя ночью. Хотя знает всех магов современности, просто обязан — по должности.

— Кроме тех, кто не применяет магию или, вернее, известные мне формы магии. — Голос старого учителя был тих и задумчив. — Это приводит нас к….

— Он давно умер!

Ректор даже не обратил внимания на реплику Графа.

— Пожалуй, я рассажу вам одну историю. Воспринимайте это как занимательный рассказ на ночь… Мне много, очень много лет. Так много, что я уже почти и не помню ничего из своих первых дней, когда я ещё был… человеком. У меня были прекрасные ученики, были ужасные ученики, были такие, которых я отказывался учить, хотя они были потомственными магами из очень хороших семей… Я всегда гордился своими питомцами и никогда не разрывал связь с ними после окончания учения… Я знаю, где находятся те, что живы и где те, что уже мертвы. Я чувствую их — одних лучше, других хуже, но они всегда в моей душе, потому что я люблю их, как хороший ремесленник любит произведения рук своих и горжусь ими — как гордится отец сыновьями, продолжившими его дело… Наверное, поэтому меня и сделали тем, кем я стал….

Немного помолчав, ректор продолжил:

— Но один ученик ушёл от моего взора… Это было очень давно…

Как его звали? Неважно. Тем более что он, как многие ученики, взял себе другое имя. Назовём его… Волк.

Всё началось много лет назад, глухой ночью, когда к стенам университета подкинули младенца. Бывает так иногда, где-то в глуши рождается ребёнок с непонятным, ненужным местной общине даром — пугающим и сердящим одновременно. Случалось, сельчане убивали таких детей или бросали в лесу, на съедение зверям… Этот ребёнок тоже был оставлен в лесу. Двух недель от роду, один, не имея ни отца, ни матери (кто отец — жители не знали, а мать умерла при родах). Он должен был погибнуть, даже при условии великого магического таланта! Но, видно, в мире, кроме магических действуют и иные законы… Ребёнок выжил: через полгода охотники нашли его в лесу. Он был мал, но отбивался и рычал по волчьи. Тогда шаман описал его историю на клочке бумаги и отправил к нам — предоставив магам университета решить его судьбу. Мы так и не смогли определить его родину, знаем только, что она очень далеко, за много миров отсюда, гораздо дальше, чем твоя…

Ребенка определили в семью недалеко от нашей долины. Его волчьи повадки быстро прошли, сменившись умением отгораживаться от окружающих. Что-то в нем так и осталось лесным, диким, а может, просто природным, проступившим сквозь налёт цивилизации.

Так вот, это был очень способный паренёк, но полный комплексов — и скрытых талантов. Не скажу, что он был одним из выдающихся учеников, но талантливым он был наверняка. Волк очень прилежно учился, не боялся рисковать и экспериментировать. При этом был достаточно осторожен и аккуратен, и уже на третий год добился таких успехов, что его стали брать на вылазки к врагу. Тогда все было гораздо опасней, чем сейчас — война была нешуточной, многие гибли, защищая наши рубежи… Сейчас всё гораздо проще — вооружённый до зубов нейтралитет, который мало кто хочет нарушить…

Волк был отличным магом. Он разработал некоторые приёмы, вошедшие в основы боевой магии и сохранившиеся до наших дней. Он быстро рос, как маги как воин, но потом всё кончилось — парень сломался. На его глазах погибла его подруга, и он не смог ей помочь. Вины его в этом не было никакой, но он ушёл из университета и поселился вот в этих холмах, ведя замкнутый образ жизни и избегая всех, особенно меня. Я всё понимал и не тревожил его, стараясь не мешать ему переживать горе… А потом он исчез. Выпал из моего восприятия, просто растворился в этом мире… Все решили, что он вернулся домой — расстояние могло ослабить связь… Я поднял чувствительность до предела, искал его и среди живых, и среди мёртвых — и ничего не нашёл. Волк не возвращался домой, он по-прежнему где-то среди нас… Все давно уже смирились с его смертью, а мне почему-то кажется, что он жив…

Тогда было очень тяжело. Атаки тёмных следовали одна за другой, магия буксовала, сталкиваясь с дикой, первобытной яростью ЗЛА, замешанного на жертвенной крови… Гибли опытные, боевые маги — один за одним, не в силах справиться с нечистью, захлёстывающей континент. Жители, у кого была возможность, начали перебираться в другие миры… Многие брали в руки оружие, готовясь дорого продать свою жизнь. Сама земля горела и трескалась, не в силах выдержать накала схваток, происходящих на ней…

Волк тогда здорово переживал… Найдёныш, он не знал другой земли, кроме этой и другого дома, кроме университета и очень боялся потерять и то, и другое… А тут ещё смерть подруги… Все ожидали, что он присоединиться к боевым магам, но он просто исчез, а затем атаки Тёмных пошли на убыль, а вскоре и вовсе прекратились… Простые жители решили, что Тёмные выдохлись и вздохнули с облегчением, шумно празднуя победу… Многие ученики присоединились к ним, но маги поопытней — нет. Слишком силён был враг, чтобы отступить без веской причины — и то, что мы не увидели её, не радовало, а лишь настораживало. Не одно столетие велось изыскания, каждый момент, предшествующий отступлению Тёмных, был изучен, но тщетно. Волк… он пропал примерно в это время, и были такие, кто связывал эти два события. Но что мог сделать один, пусть даже и очень способный ученик? А мы так и не успели присвоить ему статус полноправного мага…

Я знал больше других. Он искал новые, нетрадиционные пути. Всё началось как попытка найти выход уязвлённому самолюбию. Когда он только начинал учёбу, ему здорово попало от старших учеников. Потом это переросло в увлечение, он и дипломную посвятил изучению нетрадиционных приёмов боя. Но при этом Волк больше скрывал, чем говорил, и молчал даже о том, о чем нужно было сообщить… Знаю лишь, что он искал помощи на путях Великого безразличия..

. — Что это такое?

Дэн вздрогнул. Ректор, внимательно наблюдавший за ним из-под под нахмуренных век, легко улыбнувшись, продолжил:

— Это я прочитал как-то в его мыслях… Незадолго перед исчезновением. Вероятно, он нашёл то, что искал и, возможно, теперь он ищет нас. Все эти века… Я очень прошу тебя, Дэн, если он придёт к тебе, попробуй хотя бы поговорить с ним. Я думаю — это более важно, чем всё, что происходило в университете за долгие, долгие годы и, возможно, это предвещает новую войну…

— Ладно, а сейчас: ты получил положенные ученику три подарка, но нигде в правилах не сказано, что я не могу сделать тебе ещё один. По моему, он тебе просто необходим. Когда-то, в качестве дипломной работы, я получил один очень любопытный артефакт. Один очень богатый, но не очень способный ученик решил, что мастерство можно заменить деньгами и сделал пару браслетов, связав его камнями Харишара. Эти кристаллы стоят баснословно дорого, потому что способны собирать и хранить в себе энергию. Он и создал этакий силовой запас перед экзаменами, решив заменить умение грубой силой. Экзаменаторы разделали его в пух и прах, но вот сами браслеты — оболтус вложил в них массу старания, крохи таланта плюс невероятная удача — получилась уникальная вещь! Я принял их как выпускную работу и посоветовал искать себя в этой области. Он теперь делает менее дорогие, но вполне забавные вещицы… Эти браслеты же провалялись у меня довольно долго. В этом мире, полном магии, они никому не нужны, но вам могут понадобиться — ведь у вас на Земле магии нет, не так ли? Кроме того, поскольку ваши — гм, подарки лишили вас возможности полноценного контакта с силовыми полями, вам придётся учиться работать в два этапа — вначале собирать энергию в браслеты, и лишь затем её использовать в настоящем деле. Уроков это, конечно, не касается….

Учителя давно ушли, а Дэн сидел, разглядывая собственные руки, обхваченные широкими серебряными браслетами с расположенными рядами крупными кристаллами. Кристаллы были мутно серыми, словно из грязного стекла, и не было в них ни красоты бриллиантов, ни прелести изумрудов, если бы… ряд камней, расположенный ближе к локтю, слабо светился. Еле-еле, в солнечный день не заметишь. Как объяснил перед уходом Граф, наполненные энергией камни светятся как мощные фонари, испуская ровное, тёплое сияние, — вот только наполнить один такой камушек энергией — задача для подготовленного мага не на один год. Камни и сами могут тянуть энергетический фон, но немного. За все годы в наполненном магией университете, браслеты смогли лишь слегка заставить притеплиться первый ряд — впрочем, ему и этого для учения хватит…

Дэн вспоминал слова учителя и чувствовал — он ещё увидит их сияющими, полными энергией до краёв, но этот день не будет счастливым днём его жизни…