Сыр с плесенью

Дмитрий Михайлович Завадский

Я не хочу, чтобы ты брал в руки эту книгу только ради праздного любопытства. Я хочу, чтобы ты попытался посмотреть на жизнь с той стороны, с которой на неё смотрю я. Ты должен читать и смеяться. Нет, даже хохотать. Ты должен читать и плакать. Нет, даже рыдать. И я более чем уверен, что ты не останешься равнодушным, потому что то, о чём я пишу – это сыр с плесенью. И он имеет свойство быть как дешёвым и испорченным, так и дорогущим французским…

Дом, милый дом

В этом местечке мы чувствуем себя спокойно, уютно. Здесь мы находимся в безопасности. Сюда мы всегда можем вернуться, здесь нас всегда ждут. Это дом, милый дом.

Кстати, как часто мы задумываемся о том, какая нам нужна жена, какой нужен муж? Ведь главное в доме — это хранитель семейного очага. Ладушки, а давайте-ка попробуем!

Вариант развития событий номер один: жена. Итак, в основном это малюсенький метеорчик, носящийся утром по жилым площадям, ещё немного сонный, даже посапывающий на ходу. Смешная картинка, если честно. Местный супермаркет не балует, конечно, но на жизнь зарабатывать нужно. И вот она сидит на стуле, под вечно возмущённые возгласы покупателей и недобрые взгляды, думает о хорошей жизни. Нет, конечно же нет. Попытка номер два. Лента движется, пищит индикатор, пробивая цену продуктов. До автоматизма ненавистное и изъезженное годами «дисконтная карта есть?», или «пакетик нужен?», или «не найдётся ещё семь миллионов рублей по пятьсот?», или «всего доброго, приходите ещё, лет так через четыреста». Некоторое конечно же вслух не произносится. Тренируется моральная износоустойчивость, а может быть всё-таки на жизнь зарабатывать надо. Порядком измученная героиня или мама трёх балбесов закупается в самом противном в мире магазине продуктами и отправляется домой. А дома муж. Детишки голодные. «Родной, ты знаешь, я так устала, у меня так сильно болит голова, может в другой раз?» — тихо, робко, неумело… А потом соседи со всех сторон думают о том, как же хорошо живётся молодым. Жизнь кипит, бурлит, ключом бьёт. Жаль, что по голове.

Хороший вариант. Серая мышка, милая зверюшка, везде обо всём думает именно она. А муж что? А ничего. Жена ведь толковая, значит можно и дурака повалять.

Вариант развития событий номер два: муж. Ведь главное в доме — это муж. Он и голова, и глава, и защитничек. Собственных интересов, зачастую. Он встаёт рано, злится, толкается, шумит. С работы вовремя не приходит, задерживается. Естественно, он пожизненно в плену у дивана, на подлокотнике которого стоит пиво. А жена что? А жена серая мышка, милая зверюшка. Или бедная женщина с кругами под глазами. Да и ладно, она ведь у него и так красивая, это ему лучше всех видно: послеалкогольные эффекты не подводят. Или как вариант, женушка где-то в баре, где-то на шашлыках. «Алло, дорогой, я сегодня задержусь на работе, дел невпроворот. В холодильнике на нижней полке котлеты, там же и рис найдёшь. Целую. Или не целую. Вообще неважно» — безразлично, вынужденно, обыденно. А дальше получать то, чего не хватает.

Ладно, не интересная тема вовсе. Вот другое дело курс доллара, опять слабоумный вырос. Это дело житейское, важнейшее. А что семейная жизнь-то? Как будто больше поговорить не о чем.

В этом местечке мы чувствуем себя спокойно, уютно. Здесь мы находимся в безопасности. Сюда мы всегда можем вернуться, здесь нас всегда ждут. Этого местечка нет. И не будет. И не было. А память врёт ведь о былых прекрасных временах, когда курс доллара был в пять раз ниже, когда жить было легче. Не так ли?

И я задумался на чуть-чуть: а зачем вообще эта семья? Ну вот живёшь ты в своей, вернее не своей, съёмной квартирке, пьёшь полуостывший чаёк, укутываясь шершавым пледом и горя не знаешь. Вернее ещё как знаешь, только одним хоть меньше — никто не звонит, не пилит, не ноет, не истерит, не плачет. А если и заглянет кто — так свободен в любой момент. Хм, а дело ведь говорю.

Не бывает однако так, как бывает. Не везёт что ли. Вот, Петьку опять уволили с работы. Запил, скотина этакая. Опять весь подъезд тёту Зину слушать будет. Это вам не тяжёлый рок, не звон режущегося металла. Это ненависть, злость, обида, это тётя Зина.

Тем временем, под грохот проезжающего в сотне метров поезда, спешит куда-то юная Мальвина… А в её головке ну ничего ясного нет, совсем ничего. Жизнь дана одна, надо от неё как можно больше взять.

Знаете, а ведь годик-другой, да пусть и полдесятка себе — она станет героиней несбывшихся надежд, обманутых мечтаний, и вот-вот да и начнёт свою горькую полуповесть в полуглаве со слов «В этом местечке мы чувствуем себя спокойно, уютно. Здесь мы находимся в безопасности»…