Новый день

Дмитрий Миненков, 2021

Никогда не знаешь, что принесёт новый день – радость новых открытий или печаль неожиданных утрат. Особенно, если восход ты встречаешь в совершенно разных местах и эпохах мира, который лишь отчасти походит на привычный тебе. Окунись в разнообразие захватывающих событий вместе с героями рассказов и встреть такой мнимо-знакомый, но на деле такой непохожий на прошлые новый день.

Кто рисует облака

Рождение

В самом начале времён наш мир представлял собой не более чем огромный сгусток зыбкой Тьмы, окружённый льющимся отовсюду извечным сиянием Первородного Света. Тьма была нестабильна. Постоянное давление Света с трудом сдерживало Её, придавая форму гигантского эластичного шара. Однако в любой момент Она могла вырваться из-под контроля и заполнить собой всё пространство.

Свет нуждался в помощи, чтобы раз и навсегда обуздать Тьму, и потому решил воплотить частицу Себя в сыновьях. Так на липкую и холодную поверхность чёрного шара впервые ступили трое братьев: Тори, Ишу и Ру.

Первые шаги

Едва братья успели сделать несколько шагов по беспокойной глади Тьмы, как Она стала липнуть к их ногам, не давая двигаться дальше. Но оставаться на месте было нельзя: Тьма начинала набегать на стопы и принималась медленно утягивать сыновей Света в свои недра. Сколько ни старались братья, с каждым шагом они всё глубже увязали в непроходимой черной субстанции.

Тогда старший брат Тори склонился над непроницаемой поверхностью Тьмы и, с тревогой вглядываясь в неё, произнёс:

— Мы должны усмирить Тьму, иначе рано или поздно Свет уступит в борьбе и Она заполнит собой абсолютно всё.

Тори медленно погрузил левую кисть в вязкую чёрную зыбь и добавил:

— Понадобится крепкая оболочка, чтобы сдержать Её.

Он несколько раз то медленно, то рывком попытался освободить свою кисть из цепких холодных объятий. Но Тьма упорствовала и не желала выпускать попавшую к ней в лапы частицу воплощенного Света. С каждым движением Тори Она всё туже стягивала запястье, пытаясь еще сильнее утянуть его руку и поглотить как можно больше ненавистного Света.

— Но из чего мы сотворим эту оболочку? — поразмыслив, спросил младший брат Ру. — Ведь здесь нет ничего, кроме неосязаемого Света вокруг и сгустившейся Тьмы под нами.

— Наша плоть должна сгодиться, — Тори глубоко вдохнул и изо всех сил дернул руку из плотно сжимавшей её жадной черноты.

Новый мир

Его кисть осталась в цепких лапах Тьмы, став первой жертвой Нового мира. Тори прижал изувеченную руку к груди, и золотисто-огненная кровь, мешаясь с прозрачной влагой нечаянных слёз, стекала на вскипавшую под его ногами Тьму. Воплощённый Свет оказался Ей неподвластен и, не в силах его поглотить, Она теперь пыталась исторгнуть его из своих недр, но тем самым лишь больше смешивалась с ним, порождая вначале тугую и упругую — подобно Ей самой — глину, а затем мягкую и рассыпчатую землю.

Кровь Тори, прожигая глину, закалила её нижние слои, обратив их в твёрдый камень, а слёзы его растеклись повсюду ручьями и подземными водами.

Так родилась эта земля, заточившая в себе Тьму. Однако Она не собиралась сдаваться так просто.

Неожиданный ответ

— Выходит, мы обуздали Тьму и Первородному Свету больше ничего не угрожает? — наивно спросил у братьев Ру. — Мы выполнили своё предназначение?

Внезапно раздался оглушительный грохот, и земля затряслась, уходя из-под ног. Повсюду стали появляться глубокие разломы, где-то громадные куски треснувшей каменной оболочки, набегая друг на друга, вздымались на горизонте хребтами скалистых гор. Одна из вершин разверзлась потоками раскалённой магмы — смесью Тьмы, огненной крови Тори и расплавленных горных пород.

— Вот и ответ на твой вопрос, — прикрыв глаза, произнёс Тори. — Если так будет продолжаться и дальше, земля не выдержит, и разъярённая Тьма вырвется наружу. Тогда уже ничто не сможет Её удержать.

Нам нужно скорее что-то придумать.

Творение Ишу

— Можно попробовать это, — Ишу протянул братьям ветвистую конструкцию, сделанную из глины. — Я назвал это корень. Если с помощью Первородного Света вдохнуть в него жизнь и поместить в землю, он должен прорасти и стянуть трещины сетью крепких и гибких отростков.

Братья разделили между собой мягкотелый коричневатый корень и, подняв его части навстречу солнечным лучам, обратились к Отцу своему, чтобы Тот помог им и напитал творение Ишу своей неиссякаемой жизненной силой.

Солнце — неусыпное око Первородного Света, пристально наблюдавшее за успехами и неудачами братьев в борьбе с коварной Тьмой, вспыхнуло ослепительно-ярким сиянием, и податливые глиняные изделия окрепли и устремили сплетения своих гибких отростков прямо в землю.

Возблагодарив Отца, братья аккуратно посадили ожившие корни у широкого ручья и стали ждать, пока они оплетут собой всю землю.

Но скрытые в толще каменистого грунта от лучей Первородного Света корни слабели и переставали расти. Все вложенные в них жизненные силы вытягивала ненасытная Тьма, продолжавшая медленно просачиваться свозь непрочный покров земли.

Тогда Ишу придумал новую хитрость. Он собрал ещё больше глины и слепил из неё конструкцию, подобную корню, только на этот раз часть оживших сплетений тянулась не вниз — к земле, а, напротив, вверх — навстречу солнечному свету, в лучах которого они обретали приятный зеленоватый оттенок и могли постоянно питать разраставшиеся под землёй корни.

Воодушевленный успехом Ишу создал множество вариаций своих творений, которые прозвал растениями, и вскоре их великое многообразие распространилось по всей земле, навсегда преобразив серые ландшафты каменистых пустошей.

Разные пути

Но Тьма не унималась и по-прежнему рвалась наружу. Растения не могли удержать натиск новой волны чудовищных землетрясений, и громадные трещины продолжали раскалывать хрупкую поверхность земли.

Братьям было нечего противопоставить свирепствующим вокруг катаклизмам, и, осознав своё бессилие, они решили разойтись по земному шару в поисках того, что могло бы помочь им в этой неравной борьбе.

Ру отправился к далёким горным вершинам. Он шел навстречу лучам Первородного Света в надежде, что сможет в своем смиренном путешествии испросить мудрости у Отца.

Ишу остался в уцелевших после землетрясений речных долинах. Он искал ответы в работе над всё более и более искусными творениями. Практически неподвижные растения теперь мало интересовали Ишу, и, хотя он достиг высокого мастерства в их создании, всё чаще его увлекали творения пусть пока и менее совершенные, но, на его взгляд, лучше воплощавшие жизнь, которой так противилась и, возможно, отчасти боялась Тьма.

Он населял дельты рек несчётными видами рыб и другими водными тварями, наблюдая за их грациозными движениями в прозрачных быстрых водах. Освоение суши давалась ему не так просто, но именно заселяя её, Ишу создал наиболее многообразных среди своих творений насекомых и хотя далеко не столь многочисленных, но на тот момент самых сложноустроенных зверей.

Он неустанно работал: ваял, вдыхал жизненные силы Первородного Света в свои творения, наблюдал за ними, а затем снова и снова изменял и совершенствовал созданные им формы жизни. Но, беспрерывно трудясь в своей мастерской, Ишу не забывал и о подвижничестве братьев. Чтобы узнать, как идут их поиски, и поделиться своими успехами, он отправил по воздуху в след младшему брату несколько быстрокрылых птиц, а разыскать старшего брата доверил прытким и чутким ящерицам.

Тори в то время скитался по границам огромных разломов, оставленных Тьмой, и вглядывался в пустоту их скалистых обрывов. Часто он бросал вниз мелкие камушки, подолгу прислушиваясь, как те глухим ударом приземляются на каменистое дно или коротким всплеском ударяются о воду. Тори не знал, как он сможет найти подсказку среди этих далёких звуков, но верил, что именно в бездонных глубинах таится единственно верное решение.

На краю бездны

Утомлённый бесплодными поисками, Тори присел на краю очередной пропасти, разделившей рваной раной каменистое горное плато, и машинально кинул вниз небольшой подвернувшийся под руку камень.

Тишина. Ни малейшего отзвука не доносилось из глубин этой бездны.

Такое необычное явление взволновало Тори, и он поспешил бросить камень побольше, чтобы развеять наводнившие его сомнения. Изо всех сил он прислушивался, склонившись на колени перед пропастью, но и на этот раз ответом ему была глухая тишина.

И вдруг Тори почувствовал, как странная прохлада, подымавшаяся из глубин пропасти, обволакивает его лицо и шею. Точно живая, она заползала под тёплую жёлто-оранжевую кожу и, скапливаясь в груди, обдавала холодом горячее сердце. Тёмная бездна манила Тори. Он лег на самый край обрыва и протянул руки навстречу уже не пугающей, а приятной и расслабляющей прохладе, навстречу завораживающей темноте, сгущавшейся в глубине, куда не могли проникнуть лучи Первородного Света.

«Значит, Отец не вездесущ и не всесилен…» — неожиданно для себя подумал Тори. Но эта мысль, которая ужаснула бы его в любой другой момент, сейчас не показалась ему предосудительной, а, наоборот, была чем-то само собой разумеющимся, логическим выводом из той необузданной черноты, что сейчас раскинулась перед ним. Казалось, можно было дотянуться рукой и прикоснуться, почувствовать, а может, даже и заполучить таящуюся в ней великую силу.

Тори склонился ещё ниже. Непроницаемая чернота, покоившаяся прежде на дне пропасти, словно ожила, она то пульсировала в такт дыханию Тори, то наподобие волн с шумом, походившим на ласковый шёпот, набегала на скалистые отвесы обрыва, приглашая Тори окунуться в эти неведомые воды. Шепот, который поначалу показался Тори странным отзвуком плещущихся внизу теней, поднимаясь со дна, становился всё отчётливее и громче, пока не переместился к самому уху увлеченного Тьмой сына Света.

Тори различал в нескончаемом потоке малопонятной и от того ещё больше завораживающей речи обрывки каких-то уговоров, доводов, просьб. Он внимательно вслушивался в них, тщетно пытаясь разобраться в том, что предлагает ему этот неведомый голос: сделку, повиновение, помощь?

Отвлечённый неясными словами, Тори почти не заметил, как, уверенно оттеснив Свет, Тьма со дна бездны успела подобраться совсем близко к пальцам его здоровой руки. Одного движения, небольшого усилия было достаточно, чтобы прикоснуться к Ней, принять Её непостижимое могущество.

Тори на мгновение перевёл взгляд на свою изувеченную руку, ставшую первой жертвой в затеянной не им борьбе. На его глазах из сгустившихся вокруг уродливой культи теней появилась новая, блестящая на солнце кисть. Он с удовольствием сжал в кулак вновь обретённые пальцы, почувствовав небывалую силу и уверенность в правоте своего решения. Любуясь красотой подаренной ему обсидианово-черной плоти, Тори приблизил изящную новую кисть к лицу и, наслаждаясь той самой, презревшей тепло Первородного Света, приятной прохладой, исходившей теперь от неё, захотел прикоснуться к своим налитым огненной кровью щекам, пышущему жаром лбу.

Но едва он поднёс тонкие чёрные пальцы к лицу, с его плеча сбежало маленькое, прыткое, явно несущее на себе отпечаток мастерства и изобретательности Ишу существо. Раньше чем Тори успел коснуться себя, ящерица быстро пробежала по руке и, замерев на миг в чёрной ладони, больно укусила его за палец. Животное тут же иссохло, и его обезображенное тельце соскользнуло в разгневанную, клокочущую Тьму.

Тори с ужасом отстранился от края бездны, наконец осознав, что чуть добровольно не покорился Тьме. Он с грустью посмотрел на свою левую руку, в лучах Первородного Света не скреплённые договором тени развеялись, и Тори снова был калекой, вынужденным продолжать бороться с Тьмой. Но теперь бороться предстояло не только с той Тьмой, которую он сам давным-давно заточил собственной жертвой внутри земли, но и с той, что поднялась из глубин разума и завладела его мыслями, когда он чуть не поддался Её обольщению.

Тори вспомнил, что стало с животным, вкусившим черную плоть, и был благодарен брату, что не оказался на месте его создания. Погружённый в размышления и раскаяние в собственной глупости он отправился в долину рек к Ишу, чтобы рассказать о том, что ему удалось узнать.

Встреча

На пути к мастерской среднего брата Тори встретил возвращавшегося в речные долины Ру. Тот шёл, о чём-то задумавшись, вскользь смотрел по сторонам и лишь изредка останавливал взгляд на каком-нибудь величаво раскинувшем зелёные ветви дереве или на распустившихся бутонах с их бросающимися в глаза яркими красками.

Тори издалека окликнул брата. Он, вздрогнув от неожиданности, обернулся и, заприметив среди высоких трав желтокожего здоровяка, приветственно помахал рукой и поспешил ему навстречу. Они были рады увидеться после долгой разлуки и поспешили рассказать друг другу о своих путешествиях.

Тори, не скрывая постыдных подробностей, описал, как чуть не угодил в лапы Тьмы и спасся лишь благодаря помощи необычного существа, отправленного на его поиски братом.

Внимательно выслушав и нисколько не осудив брата, Ру поведал ему историю своего паломничества и рассказал, как от смертельного падения со скалистых уступов его тоже спасли творения Ишу.

— В тот момент, — говорил Ру, — когда я совсем отчаялся в своём стремлении взобраться поближе к Отцу и обрести в Его лучах недостающую мудрость или хотя бы получить от него какой-то совет, руки перестали меня слушаться, ноги ослабели и задрожали, каждое движение грозило мне смертельным падением с огромной высоты. Я смотрел вверх на такую недостижимую вершину, затем опускал взгляд вниз, на уже невидимое глазу подножье горы и чувствовал себя невероятно одиноким, брошенным даже собственным Отцом и ни на что не годным созданием. По правде говоря, продолжая сквозь слезы отчаяния карабкаться вверх, я уже не жаждал мудрости, я мечтал о падении и забытье.

Тори остановился и с сочувствием посмотрел в глаза Ру, утешительно похлопал его по плечу и, как-то совсем растерявшись от неловкой паузы, просто обнял младшего брата.

— Всем нам пришлось тяжело, — не находя других слов, сказал Тори.

— Ничего страшного, это уже в прошлом, — с лёгкой улыбкой ответил Ру, освобождаясь из крепких братских объятий.

Лучший вид на облака

— Так вот, — продолжал Ру, когда братья вновь отправились в путь, — тогда, потратив все силы и потеряв надежду, я вдруг увидел свободный и прекрасный полёт появившихся словно из ниоткуда птиц. Ты же встречал на своём пути птиц?

— Если ты о тех парящих высоко в небе существах, то да, я видел их в своих странствиях. Но что тебя так поразило в них, способность летать?

— Отчасти, да. Птицы с лёгкостью поднимались выше горных хребтов, а некоторые взлетали ещё выше, прорезая белоснежную дымку облаков. Но они не стремились остаться на этой недоступной другими высоте, там не было ничего такого, что они не могли бы найти гораздо ниже. А потому так же быстро и уверенно птицы пикировали вниз, находя, похоже, не меньшее удовольствие в спокойном планировании над низинами лугов.

И меня словно озарило! Как же глупо было искать мудрости в попытках взобраться поближе к Первородному Свету, если я перестал видеть провидение Отца там, внизу, на обогретой Его лучами земле. Ведь в тенистых лесах Первородного Света не меньше, чем в залитых солнцем горах. Его там даже больше! Потому что сила Первородного Света не только в слепящих глаза жарких лучах солнца, но и в колышущихся на ветру травах, затаившихся в зарослях животных. Сила и мудрость нашего Отца заключена в жизни, её Он противопоставил Тьме, создав нас, и её Он подарил творением Ишу. Только жизнь может противостоять Тьме. Вот то знание, которое я пытался найти в горных пустошах, а нашёл в жизни, воплощённой в созданиях Ишу.

Ру остановился и, потирая лицо руками, прислонился спиной к одиноко стоящему дереву. Тори не стал противиться неожиданному привалу и присел подле брата на вросший в землю валун. Они как-то разом замолчали, и Тори случайно заметил, с каким упоением и увлечённостью младший брат наблюдает за вереницами плывущих по небосводу облаков. Он не стал отвлекать его расспросами и решил сам попытаться найти в многообразии этих причудливых белоснежных форм какой-то пока скрытый от него, но явно доступный брату смысл.

— Знаешь, что ещё я понял в своих скитаниях по горам, — прервал Ру тщетные старания Тори, — на облака лучше смотреть снизу.

На вопросительный взгляд недоумевающего брата Ру ответил широкой улыбкой и как ни в чем не бывало продолжил путь.

Воссоединение

Братья застали Ишу за работой. Весь перепачканный глиной, в скромной компании нескольких прирученных и верных ему животных, он ваял в своей небольшой мастерской очередное творение.

Ишу коротко поприветствовал братьев, проявив неподдельную радость лишь нежной улыбкой, и поспешно, не отвлекаясь от лепки, посвятил их в суть своей новой работы.

— Я очень рад вас видеть, но прежде, чем я смогу поговорить с вами должным образом, разрешите мне закончить. Понимаете, это создание, я называю его приматом, станет первым в череде, как мне кажется, революционных форм жизни. Вы и сами знаете, как долго я здесь тружусь, эти бесконечные поиски, миллионы идей, тысячи проб, ещё больше ошибок и неудач, всё это время я создавал, стремясь к цели, которую сам до конца не мог осознать. Но сейчас я на пороге совершенно нового этапа. Если всё получится и наш Отец не оставит меня в моём дерзновении, я смогу, пусть и не сразу, добиться того, чтобы последующие творения не только могли воплощать и распространять жизнь, как делали их предшественники, но и влиять на неё, изменять, улучшать подобно нам.

Можете ли вы себе такое представить? И что этому сможет противопоставить Тьма? Она уже не знает, как совладать с жизнью, наводнившей планету!

Тори с тревогой слушал воодушевлённые речи увлечённого работой брата, и его не покидало чувство, что та нечаянная самонадеянность, с которой Ишу говорил о грядущих победах, очень скоро столкнётся с неотвратимой силой неподвластных ему разрушительных событий.

И он не ошибся.

Не успел Ишу закончить, как земля под ногами загудела, и издалека донёсся топот сотен мчащихся табунов, предвещавший начало крупного бедствия.

Трудное решение

— Не может быть, это топот стад с Великого плато, там никогда не было землетрясений! Не могу поверить, погибнут миллионы живых существ… как такое могло произойти?!

— Послушай, Ишу, — подойдя к брату, сказал Тори, — сейчас не время для паники. Присядь. Ты должен меня выслушать. Тьма не настолько слаба, как тебе могло показаться в пору мнимого затишья. Я был в далёких пустошах и видел, как Тьма пробила брешь в земной коре. Ей ничего не стоит просочиться наружу, и тогда — конец всему живому… Всё погибнет, как погибла та маленькая ящерка, что ты оправил за мной. Она нашла меня в тот момент, когда я, попав под влияние Тьмы, чуть сам добровольно не стал Её частью.

— И что же ты предлагаешь? — взволновано спросил Ишу. — Выходит ведь, что мы проиграли? Или шанс ещё есть? Ты хочешь попробовать закрыть эту брешь? Да, скажи уже хоть что-нибудь!

–… Нет, не думаю, что это поможет, — задумчиво, словно решаясь на что-то опасное, рассуждал Тори, — Тьма легко расколет землю в любом другом месте, но тогда Она уже не даст нам отсрочки и непременно атакует первой. Сейчас же Она намеренно бездействует, как будто чего-то ждёт… может быть, просто наблюдает за происходящим и насмехается над нашей беспомощностью.

Шум не унимавшейся вдалеке катастрофы неожиданно стих, так что брать смогли услышать тяжёлый выдох Тори и последовавшее за ним тихое:

— Нужно попробовать с ней договориться.

Ру с силой зажмурился и закрыл лицо ладонями, Ишу закричал:

— Договориться?! О чём?! Ты самый старший и мудрый из нас, но даже тебя Она едва не сманила на свою сторону. И теперь ты хочешь, чтобы мы все добровольно явились к Ней на поклон!

— Мне кажется, Она слишком хитра, изобретательна и самолюбива, чтобы использовать один и тот же приём дважды. К тому же теперь мы знаем о Её настоящей силе и сможем быть осмотрительнее и осторожнее.

— Ему кажется… — передразнивая рассудительный тон брата, проворчал Ишу. — Ру, почему ты молчишь?! Один я считаю план Тори безумием?

— Не знаю, — неуверенно начал Ру, — он единственный, кто сталкивался с Тьмой так близко…

— Но он же сам говорит, что ему еле удалось выбраться!

— Да, но благодаря этому он стал обладателем бесценного опыта, которому мне нечего противопоставить. У меня нет альтернативного плана, и поэтому я не вижу причин отказываться от, судя по всему, нашей единственной возможности сдержать Тьму.

— Лучше бы ты и дальше молчал.

— Ты сам спросил.

— Знаю, но легче не стало…

Хорошо, одних я вас больше не пущу, и поэтому отправимся вместе, но помните: я был против.

Тори слегка поклонился брату в знак благодарности. Делая вид, будто не заметил этого, Ишу продолжил:

— Спустимся в низину и оседлаем лошадей — это быстрые и выносливые животные — на них без труда доберёмся до нужного места. Надеюсь, ты не ошибся Тори. Чего стали? В путь!

Переговоры

Едва заприметив на горизонте рваный край каменистого обрыва, братья спешились и отпустили лошадей.

Тори первым аккуратно двинулся в сторону бездны, рядом с ним шёл Ишу, Ру дали знак на всякий случай держаться поодаль.

— На этот раз решили явиться всем семейством? — раздался из пропасти насмешливый низкий голос.

— На этот раз ты решила заговорить? — злобно огрызнулся Тори. — Совсем недавно ты была менее словоохотлива.

— У нас неплохо получалось и без слов, забыл? Ты почти согласился…

— Почти, — резко перебил Тори.

— Да, конечно, ты уже давно мог быть в моей власти, если бы ни одна из тысяч бестий твоего братца, что вмешалась в наши переговоры. Как это было некрасиво. Ишу, тебе не кажется, что твои зверушки слишком распустились? Не следовало давать им столько воли.

— Кажется, распустился здесь кто-то другой, — презрительно процедил Ишу.

— Это ты про меня, закованную вами в этой скорлупе? И не стыдно тебе?

Ишу молча поднял увесистый булыжник и демонстративно швырнул его в бездонную пропасть.

— Не стоит обижать меня, малыш, а то ненароком тряхнет как следует твою любимую долину рек, и вместо лепки будешь там камни разбрасывать.

— Об этом мы и пришли поговорить, — жестом успокаивая брата, примирительно заговорил Тори

— Да? А я уж было решила, что вам просто скучно втроём. Младшенький вот точно заскучал.

Ру, и правда, всё это время не вмешивался в диалог и, присев поодаль на каменистой земле, задумчиво смотрел на небо. Когда Тьма заговорила о нём, он лишь перевёл взгляд на Тори и, получив отмашку от старшего брата, остался на прежнем месте.

— А он у тебя послушный, — насмешливо заметила Тьма.

— Хватит, мы пришли сюда не за тем, чтобы выслушивать твои издевательства. Мы хотели предложить тебе сделку.

Сделка

— Хм, интересно… Когда вы, хоть и не по своей воле, явились сюда и стали вмешиваться в наше со Светом противостояние, заключили меня в этот нелепый кокон, признаюсь, я хотела вас уничтожить. Но потом ваши наивные попытки сдержать меня стали забавлять. И чем изобретательнее были ваши планы, тем веселее мне было наблюдать за вашими усилиями, зная, что я в одно мгновение могу положить всему этому конец. Приятно постоянно осознавать свою силу и власть… В общем, вы привнесли разнообразие в моё извечное соперничество с вашим Отцом. Появился некий интерес, да и образовавшийся вокруг мирок мне отчасти нравится.

Тьма ненадолго замолчала, оставив братьев в тишине поразмыслить над их слабостью и бессилием повлиять на исход борьбы между Ней и Светом. А затем, тем же размеренным низким голосом, продолжила:

— Вы пришли просить, чтобы я прекратила бедствия и дала возможность вашему хрупкому мирку существовать, пока вы не придумаете более надёжные и эффективные средства для моего заточения, правильно я понимаю?

— Да, — не таясь, ответил Тори.

Ру испугала прямолинейность брата, и внутренне он уже приготовился к печальному финалу этих странных переговоров. Но вопреки его ожиданиям, вместо немедленного начала страшных бедствий, вновь раздался довольный голос Тьмы:

— Хорошо, я согласна позабавиться ещё какое-то время и дать вам отсрочку. Но теперь мы немного изменим правила.

— И чего же Ты хочешь? — с опаской спросил Тори.

— Для начала я хочу, чтобы неусыпно светящее с неба солнце периодически уступало место ночной луне. Пусть её мягкий, приглушённый свет и темнота вокруг символизируют Меня в нашем обновлённом мире.

Также некоторое время я буду властвовать поочерёдно во всех землях. Не пугайтесь. Я не буду учинять там землетрясений и извержений вулканов, разве что иногда. Лишь буду забирать жизненные силы ваших ненаглядных растений. И попрошу на время моего воцарения устроить на этих территориях ночи подлиннее, в то же время на других пусть преобладают солнечные дни. Когда я перейду к ним, то хочу, чтобы растения вдоволь напитались дарами Света и им было что мне отдавать. Думаю, Тори, тебе не составит особого труда переустроить всё как надо. В этом деле я тебе полностью доверяю.

И, наконец, последнее. Это задание в большей степени для Ишу.

Средний брат заметно напрягся и беспокойно смотрел в сторону обрыва, боясь представить, что может потребовать от него Тьма.

— У тебя выходят отличные создания. Но всем им чего-то не хватает, правда? Ты сам это замечал и поэтому до сих пор пытаешься найти идеальную форму. Но раз я теперь полноправно разделяю с вами этот мир, то, так и быть, помогу тебе.

Ты ищешь не там, Ишу — дело не форме. Им не хватает внутреннего наполнения. Ты наделяешь их жизненной силой Света, и они безропотно принимают её, несут в течение отведённого им тлением плоти срока, передают отпрыскам и всё. Они живут, но их жизнь не похожа на вашу. И поэтому она кажется тебе, творцу, неполноценной, бракованной. Ведь так?

Ты винишь в этом несоответствии себя, недостаток своего мастерства, неправильность изобретённых тобою форм. Но дело в материале, из которого ты лепишь.

Ваша жизнь отличается от жизни твоих созданий тем, что вы постоянно вынуждены противостоять Мне, им же это неведомо. Так надели же их этим недостающим элементом!

Сейчас неподалёку от твоей мастерской произошло небольшое землетрясение. Не бойся, долина рек осталась цела, и почти никто не пострадал. Но в земной коре появился разлом, в котором ты найдёшь глину, отличную от той, с которой ты работал прежде. Считай это моим тебе подарком.

Эта глина несёт в себе частицу Меня, и я хочу, чтобы ты создал то самое творение, которое познает истинную жизнь и станет её подлинным воплощением. Ведь ты же этого хотел?

— Да, — всё, что смог сказать поражённый знаниями Тьмы Ишу.

— Хорошо, что я в тебе не ошиблась, — вкрадчивым голосом добавила Тьма. — На этом всё, друзья мои. С вами приятно иметь дело. Можете идти с миром и не тревожиться о катаклизмах. В свою очередь, жду скорого выполнения возложенных на вас обязательств. Прощайте.

Пробы и ошибки

Ничего не оставалось братьям, кроме как принять условия сделки.

«По крайней мере, так мы сможем хоть на какое-то время удержать Тьму внутри земного шара», — успокаивал себя Тори. И стараясь не думать больше о возможных последствиях сомнительного уговора, принялся выполнять возложенные на него обязанности.

Циклы смены дня и ночи, переходы солнечных, цветущих сезонов в тёмную, пасмурную зиму. Сохраняя необходимый баланс, Тори тем не менее пытался оставить как можно больше солнечных дней для покрытых зеленью и густо заселённых жизнью земель, в то время как измождённые землетрясениями малообитаемые территории он отдавал на откуп самым долгим зимам.

Тори скрупулезно продумывал каждое новое изменение, но иногда даже самые точные расчёты подводили его, и одно неверное решение становилось причиной необратимого дисбаланса всей тщательно выстроенной системы. Тогда изнурённому многочисленными неудачами Тори ничего не оставалась, кроме как начать всё заново, надеясь, что на этот раз он не ошибётся и труд его не будет напрасным.

На службе у Тьмы

Ишу возложенные на него обязанности, напротив, вовсе не обременяли. После разговора с Тьмой, он словно по-новому взглянул на свою работу.

Тьма — совсем недавно главный его противник, на борьбу с которым он и пробуждал жизнь во всех своих творениях — теперь казалась ему главной ценительницей его ремесла и мудрой наставницей. Всего несколько Её слов смогли отрыть ему непостижимые доселе истины, помогли переосмыслить руководившие им прежде ценности. Найдя в ней понимающего соратника, он с ещё большим рвением взялся за любимую работу: под палящим солнцем и в тусклом свете луны весь перепачканный чёрно-коричневой глиной, он без устали трудился в своей мастерской.

«Но во имя чего? — всё чаще задавался вопросом вызвавшийся помогать брату Ру. — Уж не во имя ли Той, что своими проницательными льстивыми речами смогла овладеть руками этого гениального мастера?»

Постоянно находясь подле Ишу в роле подмастерья, Ру не мог не заметить, как сильно изменился брат. Его больше не волновало противостояние Первородного Света и Тьмы, точно не для помощи первому он был сотворён. Теперь он был всецело поглощён лишь одной целью — создать существо, способное нести в себе тот конфликт, который он призван был разрешить.

С каждым днём Ру всё больше убеждался: на этот раз главной жертвой коварства Тьмы стал Ишу. Она специально польстила ему таким близким по духу заданием. Способного же повлиять на происходящее старшего брата Тьма нарочно обременила самой изматывающей, не терпящей ошибок работой, чтобы тот не мог вмешаться в порабощённое Её влиянием сознание Ишу.

Тайный замысел

Ру часто размышлял над тем, что же реально задумала Тьма, заключив с ними сделку.

«Вряд ли Она настолько сильна, — думал Ру, — как пыталась тогда казаться. Да, возможно, сломать оковы земной коры Ей не составило бы труда. Но что дальше? Одолеть Первородный свет Ей и прежде было не под силу, значит, уничтожь Она созданный нами мир, шансов на победу у Неё бы не прибавилось.

И тогда она решила пойти другим путём. Сделать вид, что добровольно соглашается на заточение, взамен вытягивая хранящуюся в растениях жизненную силу. Но это лишь видимость. На самом деле она хочет подготовиться к решающей битве. А для этого ей нужно разыграть пробный конфликт Света и Тьмы. И не раз. Ей нужно как следует отточить все приёмы, идеально изучить противника, прежде чем вновь столкнуться с Ним один на один. Новое творение Ишу и должно стать Её тренировочным полем, мирозданием в миниатюре.

Но он даже не хочет этого слушать! Он почти не разговаривает, считая, что это отвлекает его от работы. Работы, которая поможет Тьме научиться побеждать Первородный Свет!»

Последние штрихи

Ру не мог повлиять на брата, да и в праве ли он был настаивать на нарушении условий договора. Возможно, вмешательство Тори способно было образумить Ишу. Но измотанный постоянной работой старший брат в ответ на доводы Ру лишь устало покачал головой и, став, казалось, ещё более печальным, погрузился в свои расчёты, словно пытаясь удалиться от происходившего в глиняной мастерской.

Тем временем работа над новым творением близилась к концу. Ишу создавал его на основе своих наиболее совершенных приматов, и теперь готовые в любой момент ожить глиняные фигуры, пугающе похожие на самих братьев, стояли в центре мастерской, где Ишу, торопясь закончить к полудню, вносил последние изменения.

Всё, что теперь оставалось Ру, это со страхом наблюдать, как в ярких лучах полуденного солнца глаза глиняных фигур наполняются Светом, и следом начинают оживать их ещё пару мгновений назад недвижимые тела.

С невероятным волнением Ру встречал рождение созданий, которым суждено нести в себе главный конфликт этого мира, хотя, возможно, они никогда и не узнают об этом.

Пытаясь скрыть переполнявшую его тревогу, Ру выходил навстречу людям.

Человек

Люди были неприятны Ру. Они сильно походили на детей Первородного Света, но при этом были лишены внутренней тяги к созиданию, поиску красоты в балансе и равновесии. Всё это было им чуждо.

По крайней мере, в своих наблюдениях он замечал за ними лишь явную склонность к удовлетворению насущных потребностей, только в их случае это не выглядело естественно-красивым, как у зверей, а было каким-то вычурным и зачастую избыточным.

В большинстве случаев эти слабые животные старались компенсировать свои скудные способности к выживанию избыточными притязаниями на жизнь и ставили своё существование гораздо выше других. Эта особенность раздражала Ру больше прочих. Хотя Ишу, всегда принимавший сторону своих любимых творений, много раз пытался доказать ему, что столь странная форма эгоизма, возможно, единственный шанс на выживание для таких физически слабых созданий, Ру упорно продолжал презирать людей за это качество.

Вдали от всех

Люди жили с братьями почти на равных, хоть и почитали Сыновей Солнца, как богов.

Тори взял на себя роль наставника. Помня о таящемся внутри человека тёмном начале, он всячески пытался приобщить людей к добродетелям Первородного Света, часто называя их самих потомками Солнца и настраивая против знакомой им, казалось, лишь с его слов коварной Тьмы.

Ишу обучал людей ремеслам, старался обустроить их быт и делал всё, чтобы в будущем они смогли выживать самостоятельно. Он исступлённо служил человечеству, как некогда своему ремеслу. Сохранение людского рода стало для него первостепенной задачей. Всё остальное, в том числе разглагольствования Тори, Ишу считал вторичным и, по большей части, бесполезным. Конфликт Света и Тьмы и вовсе утратил для него всякое значение.

Среди двух противоположных подходов к развитию человека Ру выбрал сторону Ишу. Но не потому, что разделял её. Нет. Люди по-прежнему были ему неприятны, и он предпочитал избегать любой деятельности внутри их общин. Именно поэтому Ру стал помогать среднему брату с тем, что, по мнению Ишу, было так необходимо для укрепления позиций человеческого рода среди других живых сообществ. Он взял на себя расселение людей, подыскивая в своих долгих странствиях наиболее подходящие для жизни места.

Ему нравилось подолгу находиться вдали от суеты человеческих поселений и быть избавленным от необходимости постоянного взаимодействия с ними. В то же время он помогал брату и вносил свой вклад в общее дело.

На коротких стоянках между долгими переходами утомлённый Ру нередко наслаждался свободой и умиротворённостью, покоем и легкостью облаков, и всё чаще ему самому хотелось стать хоть немного сопричастным этой красоте.

И тогда он испросил у Отца своего способность влиять на форму белоснежных облаков, которыми так часто любовался.

С того момента Ру на каждом из привалов, а иногда и на ходу, развлекал себя созданием причудливо-прекрасных композиций на безграничном полотне небосвода. Лёгким движением руки он изящно закручивал воздушную материю в разнообразные узоры и фигуры или неспешно собирал по небу разрозненные, едва заметные клочки в одно восхищающее своим масштабом облако.

Так, не спеша, подобно облакам, день за днём бежало время, и Ру продолжал свой размеренный путь, не думая о том, что сможет разделить с кем-то тихую красоту уединения.

Проводник

В одном из множеств путешествий Ру посчастливилось открыть для себя другую, не знакомую ему прежде сторону человеческой сущности. И, к его изумлению и безграничной радости, в ней угадывалась красота Первородного Света.

Это случилось, когда Ру ждал очередную группу переселенцев. По его расчётам, они должны были добраться до его стоянки к вечеру. Он достаточно хорошо изучил местность вокруг и теперь отдыхал посреди нежно-зелёной поросли у входа в большую пещеру, дожидаясь людей.

Ру по обыкновению увлёкся созданием живописного вида на небосводе, когда совсем случайно заметил на горизонте одинокий силуэт.

Не было сомнений, что это так называемый проводник, который должен был вести переселенцев из лагеря по маршруту, проложенному Ру. Проводники часто разведывали местность, чтобы заранее изучить оставленные для них пометки и лучше ориентироваться в пути, пока соплеменники останавливались на привал. Но сейчас было за полдень, переселенцы во всю должны были идти. А проводник не мог оставить их в дороге.

Всё разъяснилось, когда проводник добрался до Ру, издалека заметив его сиявшую на солнце оранжевую кожу. Он с почтением поклонился сыну Солнца, представился, назвав себя Лейро, и рассказал, что произошло:

— В двух днях пути отсюда, на нас напали дикие звери. Несколько человек погибло, и уцелевшие приняли решение вернуться вместе с ранеными в лагерь. Я же пришёл сообщить тебе об этом несчастье, чтобы ты не дожидался нас и возвращался к брату.

— Скверно, — печально ответил Ру, — места здесь хорошие. Придётся тебе потом вести сюда ещё одну группу.

— Понимаю, но можешь не беспокоиться, я хорошо запомнил дорогу и смогу провести их сюда в одиночку.

— Ты, наверное, устал? Присядь, отдохни.

— С радостью приму твое приглашение.

Лейро аккуратно сел на край нагретого солнцем камня справа от Ру и стал вглядываться в раскинувшееся перед ним разнообразие форм и размеров застывшей на небе белоснежной воздушной материи. Его отвлекло выглянувшее из-за облака солнце. Он зажмурился от яркого света и, улыбаясь, сказал:

— Красиво…

Интересно, кто же их рисует? — немного погодя, добавил Лейро и подозрительно посмотрел на Ру, точно угадав в нём главного художника небосвода.

— Разве это имеет значение? — неторопливо заговорил Ру, — ты всегда волен созерцать то, что тебе действительно по нраву, и совсем неважно, чьими руками оно сделано. Если же вокруг всё не по душе, то попробуй создать что-то своё, необязательно должно получиться. Но пытаясь воплотить собственное представление о прекрасном, ты, возможно, научишься находить красоту и в чужих творениях.

Ру давно не делился ни с кем своими мыслями, и эта многословная, несвойственная ему речь вырвалась словно сама собой. Ру посмотрел на задумавшегося проводника и, решив, что его слова остались непонятыми, продолжил любоваться облаками.

— Наверное, ты прав, — неожиданно произнёс Лейро. — Когда я долго смотрю на небо, меня тоже посещают необычные мысли.

— Правда? — удивился Ру. — И о чём же ты размышляешь в такие моменты?

— О разном. В последние дни я много времени провёл в дороге под знойным небом. И каждый раз после короткого ночлега я встречал на рассвете то же самое, ещё вчера нещадно палившее меня солнце в окружении множества облаков, и лучи его лишь вскользь касались моего лица… Тогда я думал, что величие Света всё же лучше видно в тени облаков.

— Тебя, и правда, посещают интересные мысли, друг мой.

Лейро ещё немного посидел, наблюдая в тишине за облаками, а потом поднялся со словами:

— Хорошо здесь, но мне пора, может, ещё успею нагнать своих, волнуюсь, как бы с ними чего не случилось.

— Ступай, да осветит Первородный Свет твои дороги.

Проводник благодарно поклонился сыну Солнца и отправился в путь. А Ру остался размышлять над тем, что люди всё-таки не так безнадёжны, как казалось ему прежде.

— Если они воспитают в себе хотя бы малую часть той тяги к созиданию, что живёт в этом человеке, — думал он, — то Тьма вряд ли сможет одолеть Свет внутри них. А значит, у этого мира ещё есть шанс на спасени.

Среди людей

Однажды увидев в человеке красоту Первородного Света, Ру навсегда проникся к чуждым ему прежде людям невероятной симпатией. Теперь то немногое время, что он проводил в крупных поселениях, Ру посвящал общению с ними, словно заново отрывая для себя людей.

Но погрузившись с небывалым рвением в суету мелких дел и повседневные проблемы больших и малых общин, Ру не заметил того, что уже долгое время наблюдали его братья.

Люди перестали жаждать знаний. Теперь они хотели от братьев лишь сиюминутной помощи в исполнении своих недальновидных, корыстных желаний. И потому, вместо жизни с сыновьями Первородного Света, как с равными себе, они предпочли уподобить их всесильным богам. Ведь зачем трудиться вместе на благо человечества, когда можно выпрашивать благоденствия у сынов Солнца, что живут среди вас.

Тори, занимавшийся духовным воспитанием в общинах, первым обнаружил нарастающие моральное разложение своих воспитанников, ознаменовавшее собой начало эпохи великого упадка. Ишу долго сопротивлялся доводам старшего брата, но и сам он видел, как изо дня в день усердие людей сходило на нет и они замирали в своём развитии. Научившись подчинять себе природу, люди возгордились этим зыбким могуществом и сочли, что больше им нечему учиться у Ишу.

Тем не менее средний брат добился своей изначальной цели: человечество больше не стояло под постоянной угрозой вымирания, а достаточно успешно расселялось и уже самостоятельно колонизировало новые территории, порой нещадно истребляя прежних обитателей занятых ими земель.

Ишу пришлось признать, что обучать людей больше не имело смысла, и, не захотев быть нелепым божком у не знавших меры бывших учеников, он вместе с Тори ушёл прочь от крупных поселений в необитаемую долину гор.

Конец ознакомительного фрагмента.