Анна-Мария

Дмитрий Лаптев, 2020

Франция. Середина восемнадцатого века. Смутное и мрачное время, когда всюду процветает нищета и хаос. Такие времена порождают тёмные личности и ужасные события. Люди боятся прогневать Бога. Но так ли крепка их вера, или они просто страшатся Церкви и Огненой палаты? Эта история расскажет о молодом камерарии папы римского Андре Дювале. Он отправляется во французскую глубинку, чтобы распутать очередную тайну и развеять по ветру людские предрассудки.

Глава

II

.

Проснулся шевалье намного позже рассвета с жуткой головной болью и желанием нормально помыться. В комнате было душно, несмотря на открытое настежь окно. Ни ветерка, а ведь ночью казалось, что будет гроза. Теперь же ни одно дуновение не тревожило ветхие занавески на окне.

Андре поднялся с кровати и мысленно поблагодарил трактирщика за то, что постель была достаточно чистой и его не искусали за ночь клопы. Про остальное убранство комнаты ничего хорошего сказать было нельзя. Шевалье брезгливо поморщился, глядя на длинную свисающую паутину в дальнем углу. Первым делом он отыскал в дорожном мешке чистую белую сорочку, на сей раз без кружевных манжет. С болезненным чувством юноша взглянул на испачканные сапоги и вспомнил, сколько времени он потратил на их чистку.

Накинув камзол, шевалье вышел из комнаты и запер дверь ключом. Он спустился вниз по скрипучей деревянной лестнице и оказался на первом этаже постоялого двора. Здесь было безумно душно и пахло горелым.

— Месье Дюваль! — крикнул трактирщик. — Будете завтракать?

— Не откажусь, — ответил шевалье, усаживаясь за стол.

Других постояльцев и посетителей не было. Просторная комната с белёными стенами и деревянными балками на потолке пустовала. Массивные стулья лежали перевёрнутые на столах. Обшарпанный дощатый пол был ещё мокрым. На кухне кто-то хлопотал, звенела посуда.

Учитывая весомую плату, что Андре отдал хозяину, юноша справедливо рассчитывал на приличный завтрак. Из кухни выбежала девушка, и Андре тут же узнал спасённую вчера Анну.

— Доброго утра, господин, — защебетала девушка.

Андре улыбнулся в ответ и задержал на ней взгляд. Сегодня она выглядела намного лучше, чем вчера. Невысокая, но стройная, с тонкой талией и пышными формами особа. Пшеничные, остриженные до плеч волосы буйной копной обрамляли светлое лицо с большими широко распахнутыми голубыми глазами и пухлыми губками. Даже если бы шевалье не знал, кто она, то всё равно подумал бы, что это дочь мельника — обычная деревенская девчонка со вздёрнутым носиком. Но что-то во внешности Анны было странным и неуловимо притягательным. Девушка постоянно убирала непослушную прядку за ухо и застенчиво поглядывала на Андре.

–Доброго, — произнёс юноша. — Ты в порядке?

— Только благодаря вам, — искренне улыбнулась она. — Даже и представить не могу, что бы было, если бы вы не подоспели вовремя. Вот! — девушка поставила на стол перед шевалье поднос с едой.

Несколько жареных яиц и овощи. Миска со свежими пирожками и кувшин с вином. Довольно неплохо для такого захолустья.

— Выбила у скряги, — шепнула девушка. — Ешьте, не бойтесь. Всё свежее.

— Спасибо, — кивнул Андре. — Значит, ты работаешь здесь?

— Да, — кивнула Анна, кокетливо поправляя фартучек, обшитый кружевом.

— Я думал, ты — дочь мельника.

— Так и есть, месье, но работа на мельнице не для хрупкой девушки, — она улыбнулась и слегка покраснела.

— Анна, — рявкнул с кухни трактирщик. — Хватит прохлаждаться! Я за что тебе деньги плачу?

— Ой, — воскликнула Анна и, хихикая, убежала на кухню.

Послышалась брань хозяина постоялого двора. Андре ещё раз изучил содержимое тарелки и принялся за завтрак. Понюхав кувшин с вином, юноша задумался.

— Пейте, месье Дюваль. Пейте, не разбавлено, — раздался голос трактирщика.

— Можно мне… просто воды? — взглянув на хозяина, спросил Андре.

— Воды? — удивился толстяк. — Сейчас.

Он скрылся на кухне и через минуту принёс полный кувшин с водой.

— Значит, вы спасли нашу Анну? — спросил трактирщик, садясь за стол рядом с гостем.

— Пустяки, — буркнул шевалье, аккуратно разрезая жареное яйцо ножом на кусочки.

— Девчонка про вас уже растрезвонила всей деревне, — хохотнул трактирщик, тряхнув подбородком. — Говорит, это был Гаррот со своими ребятами.

— Они не представились, — ответил Андре, продолжая хладнокровно разделывать завтрак. Затем юноша положил один кусочек в рот и принялся тщательно пережёвывать. — К тому же и напали первыми.

— Может, оно и так, — вздохнул трактирщик. — Вот только староста недоволен будет — он, кстати, утром уже приходил. Про вас расспрашивал.

— Послушайте, господин?.. — вопросительно произнёс Андре.

— Аньян, — кивнул трактирщик.

— Господин Аньян. Так вот. Мне, уж простите, некогда было их расспрашивать. Да и насчёт девчонки у них имелись весьма однозначные планы.

— Помилуйте, Дюваль, — Аньян примирительно выставил ладони с толстыми пальцами вперёд. — И думать не думал вас обвинять. Просто интересно, как это вы пятерых наёмников прищучили, а на самом ни царапинки? И что, собственно, такой господин забыл в нашем захолустье?

— Мои дела лично вас, Аньян, не касаются, будьте спокойны.

— Странный вы всё же, господин, — подытожил толстяк. — Только учтите, что тут чужаков не любят.

— Вы мне угрожаете? — Андре с ухмылкой приподнял бровь.

— Святая Мария упаси, — испуганно ответил Аньян. — Вы… мой хлеб, сударь. Но вот за остальных не буду ручаться.

— Что ж, — шевалье вскочил со стула и демонстративно отодвинул тарелку с почти нетронутым завтраком. — Где там этот ваш староста?

— Ой, да прямо по улице идите, до колодца. Он наверняка там, вы его сразу узнаете. Высокий такой, лысый.

— Спасибо, — буркнул Андре и, надев треуголку, вышел на улицу.

Солнце заставило зажмуриться. Полуденный зной маревом поднимался от земли и не давал дышать. Юноша вышел во двор. Заглянув в конюшню, он убедился, что Шалот преспокойно стоит в стойле и наслаждается добротным сеном. Рядом с лошадью крутился тощий долговязый конюшонок на вид лет тринадцати со спутанными каштановыми волосами.

Андре сунул ему монетку.

— Спасибо, месье, — улыбнулся мальчишка и принялся чесать кобыле гриву.

Шевалье обнаружил колодец там, где и сказал хозяин постоялого двора. Собственно, там же он обнаружил и старосту деревни. Высокий мужчина с гладко выбритой головой и массивной нижней челюстью налетел на юношу, как коршун. Мужчина был мрачнее тучи, а густые нахмуренные брови придавали ему грозный вид.

— Вы Дюваль? — басовито спросил он.

— А вы? — Андре смотрел на него снизу вверх, сохраняя при этом мертвенное спокойствие.

— Жиль Буардо, — представился староста. — Я тут главный, поэтому извольте объясниться, что вы тут делаете и как именно связаны со вчерашним происшествием?

— Андре Дюваль, — представился в ответ юноша. — И я решительно никак и ни с чем здесь не связан.

— Хватит дурака валять! — рыкнул староста. — Анна своим помелом уже по деревне растрепала, что вы убили Гаррота и его парней! Я требую объяснений!

— Ну, тогда Анна должна была рассказать и о том, что эти самые ваши парни собирались с ней сделать.

— Рассказала, вот только чушь это всё собачья. Этим наёмникам платил я, и работали они тоже на меня. Анну парни знали отлично, так что не причинили бы ей вреда.

Староста становился свирепее, брызжа слюной при каждом слове. Андре подметил, что мужчина крайне похож на отставного сержанта.

— Я не идиот, господин Буардо. И, в конце концов, не гавот же они с ней в лесу танцевали, — повысив тон, ответил Андре. — По-вашему, я должен был дать убить Анну?

— Пёс бы побрал эту Анну, — выругался староста, отступая на шаг.

— Зачем вам тут наёмники? К тому же такие… — Андре замешкался, подбирая слова. — Жалкие проходимцы!

— Ваша правда, Дюваль, — махнул лысый. — Преподобный настоял. С этой ведьмой никак не успокоится.

Андре навострил уши, но изобразил исключительно кислый вид.

— С кем, простите? — прищурившись переспросил юноша. — Ведьмой? Господи Боже, вы создаёте впечатление здравомыслящего человека, Жиль. Какая ещё ведьма?

Староста осёкся и слегка напуганно огляделся по сторонам.

— Не слушайте меня, сударь! Несу разную околесицу.

— А что там с преподобным?

— А чего это вы всё расспрашиваете? — Буардо снова помрачнел. — За каким шутом вас сюда занесло, Дюваль?

— Охочусь на ведьм, — молниеносно ответил Андре.

Гримаса на лице старосты стала ещё мрачнее, он медленно шевелил челюстью, пытаясь что-то ответить.

— Шутка, — отмахнулся шевалье. — Ищу тихое место. Устал от бесконечных войн, вот и приглядываю, где поселиться.

— Не больно-то вы похожи на сельского жителя, — староста смерил юношу взглядом. — Здесь не пахнет духами, как в вашем Париже.

Андре закрыл глаза и стиснул зубы.

— Вам тут будут не рады, Дюваль, — пробурчал староста. — Уезжайте-ка отсюда подобру-поздорову. За Анну, конечно, спасибо, но на этом всё. Выкинете ещё что-то, я лично вас пристрелю.

— Сплошные угрозы, — шевалье развернулся на каблуках и пошёл прочь.

— Помяните моё слово, Дюваль! — крикнул староста вслед.

Шевалье вернулся на постоялый двор. Анна кормила кур и тут же бросилась к нему навстречу, обтирая руки о полы юбки.

— Господин, — девушка присела в лёгком реверансе.

— Ох и болтушка ты, Анна! — с улыбкой ответил Андре.

Хотя подобная смута могла быть сейчас на руку шевалье. Его ничуть не напугали угрозы старосты. Юноша приобнял девушку за плечо и отвёл в сторону. Анна смутилась, и её бледные щёчки налились пунцовым румянцем.

— Расскажи-ка лучше вот что, — заговорщически прошептал шевалье. — А правда, что у вас тут ведьма есть?

Анна испуганно огляделась по сторонам.

— Правда, — шепнула она, убедившись, что рядом никого нет. — Я к ней вчера и ходила… Вы только никому, месье, иначе мне влетит!

— А что так? — поинтересовался юноша.

— Нам не разрешают о ней никому говорить, и ходить тоже не разрешают. А если преподобный узнает, то ещё сильнее влетит.

— А что, она настолько страшная, ведьма ваша? — шевалье припёр девушку спиной к стене так, чтобы её голова оказалась между его руками.

— Что вы, господин! Она хорошая и всем помогает.

— Кто? — удивился Андре. — Ведьма?

Девушка быстро закивала.

— А зачем это ты к ней… — Дюваль не успел договорить.

— Анна! — раздался крик трактирщика. — Где тебя черти носят?

Девушка побледнела, выскользнула из рук юноши и, подобрав юбку, побежала обратно в трактир.

— Сударь, только никому, умоляю, — шепнула она напоследок.

Шевалье в ответ утвердительно кивнул. Толстяк-трактирщик высунул из-за угла круглое гладкое лицо.

— А, вот ты где! Уже обжимается! — воскликнул он и отвесил девушке подзатыльник. — Расскажу всё отцу твоему, мне тут такое без надобности! Пресвятая Мария, прости меня…

С этими словами мужчина осенил себя крестным знамением, с укором взглянул на Андре и ушёл. Шевалье последовал за ним в трактир. Завтрак со стола уже убрали. Не то чтобы Андре испытывал острое желание отведать холодную яичницу, но желудок уже сводило от голода.

Внутри по-прежнему никого не было. Юноша подошёл к стойке и постучал кулаком о грубые отполированные сотней рук доски.

— Я не доел, — бросил он появившемуся из кухни Аньяну.

— Свиньи доели, — резко ответил трактирщик. — Послушайте, господин, держитесь от нашей Анны подальше! Я с её отцом всю жизнь знаюсь. Не портите девку. Тут вам не Париж. Тут другие нравы.

Андре так сильно сжал кулаки, что захрустели костяшки на пальцах, но тихо вздохнул и сдержался.

— Не готово ещё ничего, — смягчился Аньян. — На обед будет рагу. Анна специально для вас готовит. Девчушка аж от восторга захлёбывается, когда про вас говорит. Будьте благоразумны, пожалуйста.

— Не стоит переживать, — ответил Андре. — Я и в мыслях не имел ничего дурного.

— Ну, как там старина Буардо? — успокоился трактирщик. — Как всегда рычит?

— Как я понял, притязаний на мой счёт он больше не имеет. Но и недвусмысленно дал понять, что задерживаться мне тут не стоит.

— Лысый хрен, — ухмыльнулся Аньян. — Не слушайте его, месье. Оставайтесь, сколько захотите. Можете, кстати, заранее заплатить за постой.

— Пожалуй, повременю, — отшутился Андре. — Странный он у вас. Про ведьму какую-то говорил. Я думал, времена предрассудков давно в прошлом. Вот вы, Аньян… верите в ведьм?

Толстяк вздрогнул.

— Помилуйте, всё это байки. В таверне хоть гостей и немного бывает, но случались разные постояльцы. — Толстяк почесал затылок. — Такого порасскажут. Кто про Бога, кто про дьявола. Кто с Архангелом Михаилом пил вместе, а кто и Деву Марию…простите. Я вот сам за жизнь что самое страшное видел, так это утопца настоящего.

— Утопца? — удивлённо спросил Андре.

— Ага. Иду я, значится, вдоль речки. Гляжу, а в камышах что-то синюшное шевелится. Подхожу ближе, а то утопец. Жирный весь, скользкий. Глазища на меня пялит огромные, а сам пердит, что есть мочи.

— Избавьте меня от подробностей, Аньян, — шевалье чувствовал, что его начинает мутить.

–Экий вы нежный, месье Дюваль, — захохотал трактирщик. — Всё больше диву даюсь, как тех наёмников одолели со своими кружевами, — толстяк потыкал пухлым пальцем в кружевной белый платок на шее у шевалье. — Такое модно сейчас в Па…

— Ещё одно слово о Париже, — опередил его Андре, — и, клянусь, я выбью вам все зубы, Аньян.

Трактирщик захохотал.