Вирус Зоны. Сеятель

Дмитрий Лазарев, 2020

Лесногорской аномалии больше нет, но угроза не исчезла. Неведомая могущественная сущность вырывается в нашу реальность, и целый отряд АПБР гибнет в массовой бойне под Иркутском. «Лояльный», жертва эксперимента по созданию Измененных нового поколения, собирается сделать орудием своей мести носительницу смертельной чумы. Кровавый след жестоких убийств ведет из Сибири к Уралу, а московские сталкеры получают заказ на уничтожение питерского Источника. Во всех этих вроде бы не связанных событиях Посвященный Олег Катаев видит признаки надвигающейся войны между посланцами вселенского разума. Способен ли хоть кто-нибудь остановить безумного Сеятеля, жаждущего уничтожить человечество?

Глава 3

Выживший

Окрестности Лесногорска

Реальность мерцает. Так у меня бывало, когда сбоила спутниковая трансляция. У меня, по крайней мере, первая ассоциация такая. Картинка периодически гаснет вместе со звуком. Только сбои трансляции не сопровождаются болевыми ощущениями для зрителя. А мне вот сейчас больно. И очень. Я не знаю, что происходит, но чертовски хотел бы узнать. С памятью, кстати, та же ерунда. Тоже сбоит и глючит. «То, что было не со мной, помню». И наоборот.

Не помню, как вырвался из лесногорского ада… И еще кое-чего не помню. Важного. Очень важного. Безумие… В голове полный кавардак, очень похожий на то, что творится вокруг — перемолотый пространственным катаклизмом лес. Лесногорск больше не вернется в этот мир. Вместо него теперь вот этот бурелом. А то страшное, что гнойным нарывом зрело в этом городке, осталось там, за пределами реальности… Осталось ли?

Этого я тоже не помню. Но почему же у меня ощущение, что не все так просто? И еще чувство, что мне обязательно надо кого-то найти. Кого? И зачем? Что со мной случилось, когда меня выкинуло из коллапсирующей аномалии? Я потерял часть памяти? Часть личности? Или… что?! Я не знаю, как сходят с ума, но то, что творится со мной, очень похоже на это. Мысли разбегаются, и некоторые выглядят… странными, словно они не принадлежат мне. А кому?.. Кто здесь еще? Клиника, палата номер шесть!

Пытаюсь встать. Получается с трудом. Впрочем, тут же падаю. Ноги дрожат, колени подгибаются, суставы горят огнем. И не только суставы. Болит все тело, будто меня избивали палками. Долго, со знанием дела и садистским удовольствием. Хорошо, что я не вижу, как сейчас выгляжу. Кошмар, наверное.

Я чувствую чье-то присутствие. Оглядываюсь по сторонам, не вижу никого, но ощущение это меньше не становится. Скорее, наоборот. Меня внезапно захлестывает волна темноты, и мир гаснет.

* * *

Вспышка! Зрение возвращается ко мне. Я вроде там же, а вроде и в другом месте, в этом проклятом буреломе черт разберет — никаких ориентиров на километры окрест. Но все же кажется, что я сместился куда-то. Интересно, как? Полз без сознания? Или просто опять ничего не помню? Второй вариант тоже, конечно, не фонтан, но первый — это вообще кромешная жуть. Это даже не лунатизм, а больше похоже на одержимость — как будто кто-то управлял моим телом, пока я был в отключке. Не хочу думать об этом — страшно.

Пытаюсь ползти. Куда — не знаю. Но что-то внутри меня подсказывает направление. Где-то там моя цель — кто-то или что-то, кого или что я пытаюсь найти. По-прежнему не помню, что ищу. Но это важно. Кружится голова, меня тошнит. Хотя последнее — скорее всего от голода. Откуда-то точно знаю, что не ел уже несколько часов. И при себе ни крошки. С водой несколько проще — недавно прошел дождь, и в расщепленном пне, недавно представлявшем собой основание ствола здоровенной ели, скопилась вода. Жажду утолил, но без еды я долго не протяну…

Чувствую приближение кого-то. Живые, причем с разных сторон — спереди и сзади. Спереди — там, куда я, собственно, и стремлюсь, пахнет опасностью. Те, кто приближается оттуда, несут угрозу. Именно мне. Нельзя, чтобы они меня нашли, особенно беспомощным. Надо подкрепить силы. А вот для этого как раз могут пригодиться другие — те, что идут сзади.

Откуда я это знаю? Вернее, с чего я это взял? Мысль кажется не моей, будто кто-то подумал ее моей головой, если, конечно, можно так выразиться.

Зрение опять мутится, картинка расплывается, словно в не наведенном на резкость фотоаппарате, затем на мгновение гаснет, а когда мне снова «включают свет», происходящее кажется каким-то сюрреалистическим действом. Две косули. Приближаются медленно, осторожно переставляя тонкие ноги среди бурелома. Идут целенаправленно ко мне. Я плохо вижу их, так как зрение по-прежнему мутится, но ощущаю исходящий от них страх, будто я — хищник, находящий жертву не по ее запаху, а по запаху страха, который она испытывает. Две косули — и есть жертвы. Я это понимаю, они это понимают, но продолжают покорно идти на заклание, как загипнотизированные…

Именно! Именно загипнотизированные! Будто я ими управляю подобно Измененным-животноводам. Во мне поднимается волна протеста: нет, я не хочу! «Тогда сдохнешь!» — холодно отвечает мне мое сознание. Понимаю, что так оно и есть. Страх и отвращение борются во мне с отчаянным, звериным желанием выжить во что бы то ни стало. Я важнее! Ценнее этих двух жалких косуль в десятки раз. Я могу сотворить еще столько полезного, стольких спасти, выполнить свою миссию. Люди охотятся на животных, убивают их, едят их мясо, делают из их шкур одежду. Я ведь не из тех, кто предпочитает думать, будто мясо само появляется в магазинах в свежемороженом или парном виде? Нет. Я и сам убивал, причем не только животных. Людей тоже.

«Да, но не так!» — возражаю я сам себе.

«У тебя ничего нет, — спорят со мной. — Ни ружья, ни пистолета, ни даже ножа. А это есть. Да и какая, к черту, разница, каким способом ты их убьешь?»

Резонно. Трудно спорить. И это мысленное согласие на то, что должно произойти, будто отстраняет мое сознание от действия, заставляет уйти с поля на зрительские места, и я превращаюсь в наблюдателя. Это странное, безумное ощущение — смотреть на то, что делаю я, как бы изнутри своего тела и в то же время со стороны. Иллюзия, конечно, но жутко реалистичная, от которой уж точно пахнет клиникой. Но мне как-то резко и вдруг делается все равно.

Косули уже в паре метров от меня, и что-то внутри решает, что достаточно. Тело мое вдруг испускает холодную энергетическую волну, которая накрывает двух несчастных копытных. Они начинают шататься, у них подламываются ноги. Та, что поменьше, видимо, подросший детеныш, падает первой, а следом валится и вторая. Жизни в них остается все меньше и меньше, а вот я вдруг ощущаю, что меня наполняет сила. Постепенно отступает боль в суставах и во всем теле, мышцы становятся более упругими, и кажется, даже сильные ссадины и поверхностные раны начинают чесаться, затягиваясь. Сила пьющего жизнь. Откуда она у меня? Никогда не было… вроде. Если, конечно, это не очередной трюк моей разодранной на лоскутки памяти — «тут помню, тут не помню».

Все. Косули мертвы, а я… я почти в порядке, если не считать бардака в голове. Поднимаюсь на ноги. К моему удивлению, это получается у меня без особого труда и даже почти без болевых ощущений. Стараюсь не смотреть на мертвых косуль. Есть я их не буду — мне их даже разделать нечем. Я среди леса, совсем не подготовленный к походу. Огонь развести тоже нечем. Даже трением, потому что вокруг все влажное после дождя.

Но силы у меня уже есть, и я могу идти. Точнее, уходить, прятаться, потому что я еще не в оптимальных кондициях, а враги приближаются, и их много. Что это именно враги, не сомневаюсь нисколько. Вернее, не сомневается что-то внутри меня. Я слышу отдаленный гул моторов и стрекот вертолетов в небе, и волна страха накрывает меня с головой. Даже не просто страха — паники. Все мое существо стремится как можно скорее оказаться подальше отсюда, но пока не может, а те, что приближаются, воспринимаются мною как охотники с точки зрения затравленного матерого волка. Они давно мечтают снять с меня шкуру и повесить ее на стену. Вернее, поймать меня, запереть в клетку и тщательно изучить в своих лабораториях. АПБР!

Эти четыре буквы вызывают у меня смешанные чувства. Только встречаться с теми, кого они обозначают, я совершенно не жажду. Уйти, скрыться! Однако я не только слышу, но и чувствую. Чувствую кое-что помимо приближения увешанных оружием оперативников АПБР. Где-то недалеко моя цель, та, которую я ищу. Да, все-таки «кто» и «она», вспомнил. Только черты лица расплываются. Но она тоже где-то там, неподалеку. А значит, нельзя мне уходить и скрываться. Я должен найти ее. Нельзя упустить, потому что если она уедет далеко, я могу ее потерять, а если с ней что-нибудь случится… даже думать об этом не хочу. Так что я остаюсь, и точка!

«С ума сошел?! — истерично верещит часть моего сознания. — Жить надоело?!»

«Конечно, нет! — упираюсь рогом я. — Но там она, и я не могу отдать ее на милость этих…»

«Чокнутый!» — безапелляционно ставит диагноз мой внутренний оппонент, и зрение мое снова туманится.

Дальше я не очень понимаю, что творю и как я это творю. Меня словно опять просят уйти со сцены и пересаживают в зрительный зал. Это бесит безмерно, но сделать я ничего не могу — реальность снова начинает мерцать и через какое-то время меркнет совсем.

* * *

Вспышка! Прихожу в себя, лежа в засаде среди бурелома. Очень грамотно лежа, в хорошо выбранном месте, так что меня трудно увидеть, если не прочесывать местность частым гребнем. Не похоже, что я просто брякнулся здесь в обморок. Это ж какое-то дикое везение должно быть, чтобы так удачно упасть.

Я уже не один. Вывал кишит оперативниками АПБР. Я не знаю, что они хотят здесь найти, но подозреваю, что не найдут. Зато, если будут усердно искать, могут найти меня. А вот уж это будет совсем некстати. Пока они еще далеко от меня, но доберутся, вопрос времени.

Только сейчас главное не это. Главное — что я чувствую ее. Причем совсем близко — там, среди них. Чувствую ее страх и отчаяние. Ее захватили? Угрожают? Во мне поднимается волна гнева. Не позволю! Мое! Не трогать! Однако легко сказать «не позволю». А как? Что я могу? Сил в себе ощущаю не так чтобы очень много. Да и те физические. Способности Измененных? Не помню, какие у меня есть. Хотя… недавно же я их применял — выпил жизнь из двух косуль, предварительно их приманив. Животновод, пьющий жизнь… Чем это тут поможет, против такой-то оравы? Есть ли у меня что-то еще? Не знаю. Вернее, не помню. Может, и есть. Только если я прямо сейчас их не вспомню, толку-то от них? Времени в обрез. Действовать надо немедленно. И…

Что «и», я додумать не успеваю, поскольку чувствую: события уже запущены. Какие? Кем? Когда? Мной? Тогда почему я опять ни черта не помню? Я ощущаю надвигающееся и уже неотвратимое нечто. На мгновение мне делается страшно, но потом чувствую, что губы помимо воли кривятся в жесткой усмешке, и страх вытесняется почти злорадным предвкушением.

А вскоре я уже и вижу это. Вывал буквально захлестывает серая волна. Мохнатые спины, хвосты, морды с прижатыми ушами и оскаленными пастями. Волки. Сотни, если не тысячи волков. Откуда столько? Неужели это я их призвал? У меня непроизвольно отвисает челюсть. Сейчас уже совсем не страшно — поток серых хищников обтекает меня и устремляется в центр вывала, где апэбээровцы вдруг начинают суетиться интенсивнее. Еще бы, блин, не суетиться — тут сожрут и фамилию не спросят.

— Во-о-олки! — раздается чей-то запоздалый испуганный крик, и начинают греметь выстрелы.