Записки доктора Легри. Книга вторая

Дмитрий Кудрец

С переездом в Аньен Шарль Легри надеялся на отсутствие случайностей и неожиданностей. Но судьба опять преподнесла ему новые сюрпризы и приключения.

Случай у моря

Жизнь в Аньене понемногу налаживалась. Мы полностью обустроились, обжились на новом месте. Мы приобрели новых знакомых, новых друзей. Даже близость Шантлери меня уже не пугала. У меня даже вошло в привычку по выходным отправляться с женой к теткам и там за чашкой чая выслушивать их постоянные стенания и упреки. А по возвращении домой радоваться тому, что, слава богу, нам с Элен еще далеко до того, чтобы сидеть вечерами у камина и перемывать косточки соседям и правительству.

Жак, по долгу службы и из дружеской привязанности, продолжал иногда навещать нас. Правда, его визиты были недолговременными и он, постоянно ссылаясь на неотложные дела, все время торопился покинуть наш дом. Я недоумевал, какие могут быть дела в этом заспанном тихом городке, в котором единственной достопримечательностью был пансионат, в котором я работал. Да и то пансионат был заполнен посетителями только с мая по октябрь. Все остальное время он практически пустовал. Вот и теперь, когда сезон заканчивался, и в пансионате осталось человек пять отдыхающих, я решил воспользоваться советом Бертье и, оставив дела на госпожу Дюкло, взял отпуск. Недолго раздумывая, мы с Элен собрали вещи и первым же поездом отправились к морю. Щедрый дар мошенника Бертье в виде наследства дядюшки Огюстена оказался при этом как нельзя кстати.

Дорога не принесла неожиданностей и неприятностей. И спустя некоторое время, мы с Элен очутились в небольшом пансионате на побережье. Посетителей в это время года было немного. Нашими соседями оказались парочка молодоженов, решивших провести свой медовый месяц у моря, и препротивная старуха, сопровождаемая девушкой лет восемнадцати, приходившейся ей не то внучкой, не то воспитанницей, не то племянницей. Старые богатые старухи любят пустить пыль в глаза, взяв на воспитание девочку или мальчика, уча их всем тонкостям этикета, правилам поведения в высшем обществе и при этом как можно меньше вкладывая сил и средств в своих воспитанников. Кроме девушки старуха постоянно таскала за собой подтянутого пожилого мужчину, который был не то управляющим, не то дворецким, не то слугой. Вид же у него был такой, что можно было подумать, что он является каким-нибудь графом, герцогом или даже принц-консортом. Он смотрел на окружающих с нескрываемым пренебрежением и высокомерием.

Но такое соседство нас не смущало. Ведь мы с Элен думали провести у моря всего пару дней и поэтому не собирались заводить никаких новых знакомств. Да и наши соседи оказались людьми ненавязчивыми и тоже не торопились познакомиться с новыми соседями. Молодожены все время проводили или у себя в комнате или прятались в укромных уголках, чтобы насладиться прелестями совместного отдыха. Старуха с девушкой и своим надменным дворецким вообще ни с кем не общалась.

Наш номер оказался довольно уютным. Он состоял из двух комнат — гостиной и спальни. Кроме того, в номере имелся душ и туалет. Единственное, что меня раздражало — это розовые в мелкий цветочек шторы на окнах. Но выбирать не приходилось и оставалось только смириться с таким декором. Элен, наоборот, была в восторге от мебели, обоев и всего остального, чем не могут похвастаться остальные заведения подобного типа. Элен даже рискнула предложить мне поменять в нашем доме шторы на такие же, но, встретив мое категоричное НЕТ, тут же оставила свою затею.

Единственное с чем нам не повезло — это погода. И хотя было довольно тепло, серое свинцовое небо и сырой ветер наводили тоску и уныние. Было хмуро и неуютно. Несмотря на то, что дождей почти не было, люди не решались на длительные прогулки и большую часть времени проводили на закрытых террасах за игрой в карты или чтением давно перечитанных книг.

Но мы с Элен не обращали внимания на капризы погоды. Каждый день после завтрака мы отправлялись на прогулку и долго бродили по набережной или по берегу моря, вдыхая аромат соленых брызг и кипарисов. Иногда накрапывал дождик, дул пронизывающий ветер, но нас это не пугало. У нас всегда был при себе зонтик и теплые свитера.

Так, ведя бесконечные разговоры, мы бродили до самого обеда. Перспектива игры в покер и выслушивания сплетен нас не прельщала. С каждым днем мы уходили все дальше и дальше, открывая для себя новые уголки. Купаться было нельзя. Вода была слишком холодной и слишком грязной. Волны то и дело выбрасывали на берег всякую дрянь в виде водорослей, пустых бутылок, оставляя после себя хлопья серой пены. Но и от этого оно не переставало быть морем. Свинцовое, черное или сизо-голубое в моменты просветления неба, оно оставалось для нас загадкой, которая постоянно манила к себе.

Сколько людей стремится попасть сюда, чтобы ощутить этот непревзойденный аромат, чтобы окунуться в его пучину. А сколько счастливчиков живут на берегу и не подозревают, что за сокровище у них перед носом. Если бы не моя работа, я бы, наверное, поселился здесь, чтобы утром с восходом солнца и на закате, и на исходе дня любоваться этой непостижимой тайной природы.

— Шарль! — окликнула меня Элен.

Я встрепенулся, и мои грезы о домике на берегу тут же развеялись.

— Шарль! — голос Элен становился настойчивее. — Мы опоздаем к обеду!

— Иду, дорогая! — я бросил взгляд на море и зашагал по песку к жене, которая уже ждала меня на набережной.

— Что ты там увидел? — спросила она, когда я поднялся по крутой лестнице.

— Ничего, — пожал я плечами. — Море.

Элен ничего не ответила, она взяла меня под руку и потащила к пансионату.

— Скажи, Элен, — обратился я к жене, — а ты бы хотела иметь небольшой домик на берегу моря?

— Ответить честно? — Элен прижалась ко мне.

— Честно.

— Нет. Я не люблю сырость. А от моря всегда дует сырой ветер.

— Так мы зря сюда приехали? — удивился я.

— Ну что ты! — Элен сильнее прижалась ко мне. — Даже в такую погоду море мне кажется замечательным. Несмотря на то, что нам не удалось ни разу искупаться.

Мы вернулись в пансионат. Проходя мимо двери наших соседей, до нас донесся приглушенный крик:

— Ну сколько можно повторять одно и то же? Ты никогда ничего не можешь сделать нормально с первого раза! Прочь с глаз моих!

Из номера выскочила заплаканная девушка. При виде нас она утерла слезы и поспешила скрыться в конце коридора.

— Бедная девочка! — сочувственно вздохнула Элен. — Мне ее искренне жаль. Иметь такую тетку. И как она ее терпит?

— Ей это выгодно, — безучастно протянул я.

— Не поняла.

— После смерти тетки ей достанется все е состояние.

— Откуда ты знаешь о ее состоянии?

— Посмотри на ее наряды и драгоценности. Она увешана ими с головы до ног.

— Это возможно просто бижутерия.

— А такси? Ты видела, чтобы кто-нибудь вызывал такси, чтобы сходить в город? Да и к тому же обедает она только в своем номере.

— Возможно ты и прав, — Элен невесело вздохнула. — У этой старухи денег куры не клюют. Но я все равно не смогла бы вынести эти унижения.

— И что бы ты сделала?

— Не знаю, — Элен пожала плечами. — Наверное, нашла способ, как от нее избавиться.

— Это пахнет криминалом.

— Даже пошутить нельзя? — Элен обиженно надулась. — Пойдем, а то мы опоздаем к обеду.

Я не стал возражать. Тем более что кормили в пансионате хорошо. Не успели мы дойти до конца коридора, как нас догнала девушка.

— Извините меня, но мне нужно с вами поговорить, — ее лицо было красным от слез, но по голосу было ясно, что она не особенно переживала.

— Я вас внимательно слушаю, — я остановился.

— Я о своей тетке, — продолжила девушка. — Не обращайте внимания на то, что произошло. С нею часто так бывает. Накричит, а потом места себе не находит. Она вообще добрая, только у нее скверный характер. Сами понимаете, что большие деньги позволяют ей делать все, что ей хочется.

— Но это не повод измываться над людьми! — вставила свое слово Элен.

— Ах, оставьте! — отмахнулась девушка. — Это наши семейные дела. И я не хотела бы, чтобы о наших ссорах кто-нибудь еще знал.

— Хорошо, — согласился я. — Но если вам нужна будет помощь, можете смело обращаться к нам. И я и Элен с удовольствием вам поможем.

— Вы так любезны, господин…

— Легри, — представился я. — Господин Легри. Но можете звать меня просто Шарлем.

— А меня зовут Валентина. Валентина Кламмт.

— А это Элен, — я представил свою супругу. — Моя жена.

— Очень приятно, — Валентина неловко улыбнулась.

— Вот и познакомились.

— Спасибо вам, господин Легри.

— Шарль. Просто Шарль.

— Хорошо. Спасибо вам, Шарль, — девушка вновь улыбнулась, и поспешила вернуться в свой номер.

— И теперь ты будешь утверждать, что она несчастная? — обратился я к жене, когда девушка скрылась за дверью.

— Эта милашка вполне может за себя постоять, — согласилась Элен. — Но бог с ней. Пойдем скорее. Обед ждать не станет.

После обеда мы планировали пойти в город, но внезапно хлынувший дождь испортил наши планы. И нам ничего не оставалось делать, как отправиться на террасу, чтобы пополнить ряды таких же скучающих бездельников. На террасе было немноголюдно. В уголке приютились молодожены, рассматривающие глянцевые журналы. Они томно вздыхали и о чем-то переговаривались. В противоположном углу дремал пожилой человек. За столиком кампания из четырех человек шумно играла в покер. Похоже, отсутствие хорошей погоды их совершенно не беспокоило. Я глазами искал место, куда бы нам приземлиться.

— Тут нечего делать! — послышался за спиной недовольный голос.

Я обернулся. В дверях стояла Валентина в сопровождении своей ворчливой тетки и неизменного слуги.

— Шарль! Элен! — при виде нас девушка улыбнулась. — Вы тоже сегодня никуда не пошли?

— Увы! — я обреченно развел руками. — Дождь.

— Тетя, — заверещала Валентина, — разреши тебе представить. Это Шарль, а это его жена Элен.

— Обычно представляя, называют фамилию и титул, — сухо заметила старуха.

— Легри, — произнес я. — Шарль Легри. Врач без титулов и званий.

— Это уже лучше, — тетка ухмыльнулась. — Вы тоже не знаете чем заняться?

— Нет.

— Пойдемте в оранжерею. Там, по крайней мере, нет этих напыщенных рож, — тетка кивнула в сторону игроков.

— Как скажете, — нам с Элен пришлось согласиться с предложением, поскольку места на террасе не было, да и листать старые журналы мне не очень-то и хотелось.

Тетка ждала, пока я возьму ее под руку, но я не торопился этого делать. Элен кивком головы указала на старуху. И мне пришлось нехотя подчиниться. Я взял старуху под руку, а Элен с Валентиной пошли за нами следом. Старуха еле тащилась и всю дорогу не умолкала.

— В наше время лучше быть банкиром, чем врачом! — ворчала она. — Я не доверяю ни тем, ни другим. Но лекарям я не доверяю больше. У них только одно на уме, как выкачать побольше денег из своих больных, а не лечить их. Я то знаю. Вот мне уже восемьдесят лет и я ни разу не обращалась к врачам. Разве что в детстве, когда болела ветрянкою. Сон и хорошая рюмочка коньяка — вот лучшее лекарство. И никаких дурных мыслей.

— Я с вами абсолютно согласен! — проговорил я, пытаясь хоть как-то поддержать разговор. — Большая часть болезней из-за наших голов.

— Вот и я о том же! — продолжала ворчать старуха. — Надо иметь хорошую голову и тогда не нужно будет обращаться к врачам.

Процессия направлялась по узкому коридору в оранжерею. Замыкал шествие чопорный Бертран — безмолвный страж старухиных тайн. Не спеша, мы добрались до оранжереи. Старуха опустилась в плетеное кресло и тут же заказала бутылку коньяка и лимон с сахаром.

Бертран, словно фокусник, исчез и, появившись через пару минут, поставил на столик поднос с бутылкой коньяка, рюмками и блюдечком с тонко нарезанным лимоном. Изысканным жестом разлил коньяк по рюмкам. Старухе, мне и Элен. Валентина явно не входила в число тех, кого старуха угощала коньяком.

— За знакомство! — старуха подняла рюмку.

— Не считайте меня бестактным, — я косился на нелюбимый мною напиток. — Но я, пожалуй, откажусь.

— Это почему? — старуха удивленно вскинула брови.

— Я не люблю коньяк.

— Я, пожалуй, тоже откажусь, — глядя на меня, произнесла Элен. — У меня от него болит голова.

— Как хотите! — старуха недовольно поморщилась и залпом осушила рюмку. Закусив ломтиком лимона, она вновь продолжила прерванный рассказ.

— Помню в дни моей молодости…

Слушать это было невыносимо, и я от скуки стал глазеть по сторонам. Валентина потянулась к блюдцу с лимоном и нечаянно опрокинула рюмку. Старуха вскричала:

— Безрукая! И когда ты научишься хорошим манерам? Столько времени на тебя потратила и все без толку! Тупица!

Валентина пулей выскочила из оранжереи. Я и Элен вскочили со своих мест.

— Простите, госпожа Кламмт, но мы вынуждены вас покинуть.

— Вы из-за Валентины? — равнодушно спросила старуха. — Так это ерунда! Не обращайте внимания!

— Нет, — я потащил Элен к выходу. — Просто мы забыли об одном деле. Совершенно из головы вылетело…

Я чувствовал, что Элен сейчас сорвется и выскажет этой самодовольной тетке все, что она о ней думает. И я не ошибся.

— Я никогда не вмешиваюсь в чужие дела! — Элен негодовала. — Но вы повели себя очень некрасиво.

— Вы это о чем? — недоумевала госпожа Кламмт.

— Нельзя же так кричать на человека, если он по нечаянности задел рюмку. Это с каждым может произойти.

— Я не вижу в этом ничего такого, — невозмутимо прошамкала старуха.

— А я вижу! — негодовала Элен. — Вы постоянно третируете Валентину. Не даете ей покоя.

— Это она вам рассказала?

— Нет! Я сама все слышала. В пансионате не настолько толстые стены.

— Надо попросить переселить меня подальше, — старуха налила себе коньяка, выпила. — Подальше от таких, как вы.

— Что вы имеете против нас?

— Элен, не стоит, — я пытался избежать нежелательного конфликта. — Пойдем.

— Нет, Шарль! — не унималась Элен. — Я никуда не пойду! Так что вы имеете против меня?

— Лично против вас ничего, — старуха смаковала лимон. — Но я не люблю людей, которые суют нос, куда не следует.

— А я не люблю людей, — в тон старухе сказала Элен, — которые мнят себя превыше всех!

— На вашем месте, милочка, — старуха словно пропустила мимо ушей замечание Элен, — я бы больше присматривала за своим мужем.

— А при чем тут мой муж?

— Он относится к той категории, которые представляют себя добропорядочным семьянином, заботливым, порядочным по отношению к жене. Но стоит появиться смазливой мордашке и от былого ничего не остается.

— Вы это на что намекаете? — моя честь была затронута.

— На свою племянницу, — старуха криво усмехнулась. — Я же видела, как вы строили ей глазки.

— Я? Строил ей глазки?

— Вы. Если бы не присутствие жены, вы бы были с ней не прочь и переспать.

— Знаете! — вспыхнул я. — Это переходит всякие рамки дозволенного.

— Милый друг, — ухмыльнулась госпожа Кламмт, — я нахожусь в том возрасте, когда рамок дозволенного не существует. Все! Ступайте! Я не хочу с вами больше разговаривать. Бертран! Принеси еще лимона и проводи господ. Я хочу побыть одна.

Огорошенные таким поведением старухи, мы покинули оранжерею и вернулись к себе в номер. Элен негодовала, я злился. Такого обращения с нами не позволял еще никто. Не успели страсти утихнуть, как в дверь постучали. Я открыл дверь. На пороге стояла улыбающаяся Валентина. Недавняя размолвка, казалось, ее совсем не трогала.

— Я пришла извиниться, — Валентина робко топталась у двери.

— Но вы ни в чем не виноваты, — отмахнулся я.

— Я пришла извиниться за свою тетку.

— А у нее самой что духу не хватает?

— Простите ее, — Валентина стыдливо прятала глаза. — Люди в ее возрасте все такие. Она уже кусает себе локти, что наговорила вам гадостей и глупостей. И просит простить ее.

— Вот еще! — возмущенно пыхтел я.

— И она просит принять от нее в качестве извинений небольшой презент.

— Забавно! — я продолжал возмущаться. — Значит теперь так принято извиняться в высшем обществе?

— Извините ее, — настаивала девушка. — У нее плохо с головой, но она упорно не хочет лечиться.

— Да и кто станет это делать? — я понемногу стал успокаиваться.

— Она сказала, что если вы коньяк не пьете, возможно, это вам подойдет, — Валентина выглянула в коридор и окликнула слугу. — Бертран!

Конец ознакомительного фрагмента.