Кровь и тени Эльдранора

Дмитрий Кувуруз (2024)

В мире, где магия — дар и проклятие, а великие цивилизации ушли в забвение, древние силы начинают пробуждаться. Эйден, немой изгой с тёмным прошлым, оказывается втянутым в борьбу за будущее, которое решат башни, пожирающие жизни. Древние герои, забытые боги и разрушенные судьбы переплетаются в истории о жертве, надежде и выборе между долгом и человечностью.

Глава 4

Метель.

780 год. Эра людей. Месяц Рэйгхарда.

Когда Эйден, Род и Айвор вышли из дома мясника, их тут же встретил холодный, обжигающий мороз, пронизывающий до самых костей. Воздух был плотным и вязким, как будто сам мороз сгустился, оседая на коже ледяными иглами. Каждое их движение казалось замедленным под этим гнётом холода, а снег под ногами издавал хрусткий, мерный звук, который, однако, утопал в давящей тишине, окутывающей деревню. Роискуд, когда-то тихое и мирное место, теперь выглядел как застывшая во времени картина, лишённая признаков жизни. Окна домов были наглухо закрыты ставнями, словно жители боялись не только холода, но и того, что скрывалось за пределами их стен.

Даже дым, поднимающийся из труб, казался каким-то сдержанным, словно сам воздух не позволял ему подняться выше, подавляя любое движение, которое могло нарушить тревожную неподвижность. Лёгкий ветер, пробегающий меж домов, нес в себе не привычный зимний холод, а нечто мрачное и зловещее, словно сам воздух был пропитан страхом и ожиданием беды.

Единственный звук, который разрывал эту тишину, был далёкий лай собак. Их голоса звучали одиноко, тревожно, отдаваясь эхом между домами. Этот протяжный звук, словно волна, перекатывался через пустые улицы, поднимаясь к небу и вновь оседая на деревню. В этом было что-то древнее и пугающее, как крик, разрывающий ночную пустоту. Собаки, чуткие к невидимым опасностям, выли так, словно могли почувствовать, что тьма уже начала своё шествие.

Эйден прищурился, глядя вдаль, его дыхание превращалось в клубы пара, быстро растворяющиеся в ледяном воздухе. Что-то неуловимое, но настойчивое подкрадывалось к ним из каждого уголка этого места. Он почувствовал, как внутреннее напряжение усилилось — как будто сама природа давила на него, заставляя его мышцы напрячься, готовые к чему-то страшному, чего он пока не мог разглядеть.

Род сделал несколько шагов вперёд, его ботинки глубоко врезались в снег, оставляя тяжёлые отпечатки. Лицо было суровым, в глазах мелькала задумчивость и сосредоточенность. Он оглядывался по сторонам, как будто пытаясь понять, что изменилось в этой когда-то мирной деревне. Его взгляд скользнул по мрачным окнам домов, которые выглядели как пустые глазницы, безжизненные и пустые. Тёмные, холодные, они словно впитывали в себя всю светлую энергию и оставляли после себя только ощущение беспокойства.

На мгновение Род остановился, втянув холодный воздух, который тут же обжёг его лёгкие. Он медленно обернулся к Айвору, его лицо оставалось серьёзным, но в глазах читалось скрытое беспокойство.

— Покажи нам место… — голос Рода прозвучал хрипло, словно он с трудом подбирал слова. Его губы плотно сжались, как будто он не хотел произносить то, что было слишком тяжёлым для него самого. После короткой паузы, он добавил с тяжёлым выдохом: — Нападения.

Айвор медленно кивнул, его лицо было каменным, словно он боролся с внутренними демонами, пытаясь не показать, насколько его гложет страх. Он молча указал в сторону пролеска, видневшегося вдали, за краем деревни. Пролесок начинался там, где заканчивались последние дома, и тянулся вглубь заснеженного леса. Снег продолжал тихо падать, мягкими и тяжёлыми хлопьями, но этот снег не приносил умиротворения. Напротив, белое покрывало, накрывшее землю, казалось зловещим, скрывая под собой что-то опасное, готовое вот-вот ожить. Снег ложился на деревню, как холодное одеяло, которое не укрывает, а душит, скрывая следы того, что прячется в этой тьме.

Тишина вновь вернулась, как только слова Рода затихли. Никто из них не решался говорить, как будто каждый из них чувствовал, что любые слова могут пробудить то, что не должно быть увиденным. Их шаги по снегу были медленными и осторожными, как у людей, знающих, что каждое движение может стать роковым.

Айвор двинулся вперёд, ведя их по узкой заснеженной тропе, которая вела к пролеску неподалёку. Эйден и Род следовали за ним молча, каждый шаг отдавался эхом в их сознании, словно отсчитывая время до неизбежного столкновения с чем-то жутким и непостижимым.

Ветер тянулся за ними, как призрачная рука, проникая холодным дыханием под воротники и заставляя их плотнее закутаться в свои дублёнки. Тропинка, которую они выбрали, была почти полностью скрыта под свежим слоем снега, а деревья по обеим сторонам стояли, как молчаливые свидетели. Их ветви, покрытые хрупким инеем, тянулись к путникам, словно ледяные пальцы, пытавшиеся удержать их, предупреждая о грядущей опасности.

С каждым шагом путь становился всё тяжелее — не из-за снега, а под гнётом нарастающего напряжения. Тишина вокруг была слишком густой, слишком полной, словно сама природа задерживала дыхание. Даже ветер, который ещё недавно шептал сквозь кроны деревьев, теперь замолк, оставив лишь слабое, едва различимое завывание, как далёкий, почти неуловимый зов. Эйден ощущал, как эта безмолвная тишина давила на него, погружая его в мрачные мысли о произошедшем. Это было не просто убийство. Нет. За этим кроется нечто гораздо более страшное, нечто, что дремлет, поджидая подходящего момента.

Снег падал всё сильнее, его тяжёлые, плотные хлопья ложились на землю всё быстрее, скрывая тропинку под белым покровом, стирая следы, словно природа пыталась замести улики. Айвор, не говоря ни слова, шёл вперёд, его плечи напряжённо сжаты, а шаги становились чуть быстрее, как если бы он хотел поскорее добраться до места и покончить с этим кошмаром. Он был немногословен, но даже по его движению можно было почувствовать страх, который он скрывал за молчанием.

Когда они наконец подошли к пролеску, всё вокруг словно изменилось. Снаружи лес казался обычным — таким же, как и остальные уголки этой местности. Но едва они переступили границу деревьев, как холод стал более жгучим, а тьма сгущаться с пугающей скоростью. Казалось, что само пространство вокруг них дышит чем-то тёмным, чем-то чуждым. Эйден почувствовал, как его тело инстинктивно напряглось, как будто ожидая удара из ниоткуда.

Снег, который в других местах был белоснежным и искрился под слабым светом, здесь выглядел иначе. Он казался серым, будто впитал в себя тьму, которая медленно, но, верно просачивалась в эти земли. Это не был просто зимний лес. Это место было мрачным, пропитанным чем-то дурным, словно само время и жизнь обошли его стороной.

Айвор остановился на краю небольшой поляны и указал в центр, где было найдено тело Чарльза. Эйден посмотрел туда и заметил, как снег был примят в этом месте, разбросан в разные стороны, как будто кто-то или что-то пыталось оставить свои следы. На первый взгляд ничего особенного, но ощущение тревоги, которое нависало над этим местом, было ощутимым. Это был тот самый участок, где лежал мёртвый Чарльз. Взгляд Грэя зацепился за небольшие неровности на поверхности снега, как если бы сам лес пытался спрятать то, что произошло здесь.

— Крови здесь было немного, — тихо начал Айвор, его голос был хриплым, почти шёпотом, словно он боялся нарушить зловещую тишину этого места. — Мы расчистили снег и убрали всё. Волки могут учуять запах за километры, а их здесь и так хватает.

Он вздохнул, его глаза нервно оглядывали лес, как если бы он ожидал увидеть что-то, что могло бы дать им ответ. Но ничего не было — только пугающая пустота. Айвор снова повернулся к ним, его лицо было напряжённым, его взгляд — пустым, как если бы он не знал, что ещё сказать. Он сделал всё, что мог, чтобы обезопасить деревню, но чувство беспомощности гложило его.

Грэй внимательно осматривал место. Его взгляд скользил по каждой мельчайшей детали — по неровным, примятым участкам снега, по поломанным ветвям в стороне. Здесь не было следов борьбы, не было следов чужих ног или лап. Это место казалось нетронутым, как будто всё, что случилось здесь, было не более чем кошмаром, который растворился с первым лучом света. Единственные следы, что виднелись на снегу, принадлежали самому Чарльзу. Этот факт не давал покоя Грэю — что-то в этой картине не складывалось.

— Он пришёл сюда сам, — тихо произнёс Род, больше для себя, чем для остальных. — По собственной воле.

Айвор стоял чуть в стороне, устремив взгляд в кроны деревьев, его лицо было напряжённым, как будто он что-то заметил среди ветвей, что нарушало привычный порядок вещей. Он нахмурился, задержав взгляд на том, что скрывалось за плотной стеной деревьев, а затем резко поднял руку, указывая в небо.

— Чёрт возьми! — неожиданно выругался Айвор, его голос, обычно спокойный и сдержанный, был полон тревоги. Это мгновенно привлекло внимание Рода и Эйдена. — Посмотрите на небо, начинается метель.

Компания синхронно вскинула головы. Небо, которое ещё недавно выглядело серым и хмурым, теперь заволакивалось стремительно надвигающейся стеной тёмных, угрожающих облаков. Они были не просто тёмными — они казались чёрными, как ночное море, готовое поглотить всё вокруг. Лишь несколько слабых лучей дневного света пробивались сквозь эту завесу, но и они быстро угасали, уступая место полному сумраку, который опускался на деревню, погружая всё вокруг в призрачный полумрак.

Мгновение назад холодный воздух казался привычным зимним морозом, но теперь, с каждой секундой, он становился всё более невыносимым, пронизывая их до костей. Ветер, едва ощутимый прежде, превратился в ревущий поток, который поднимал с земли снежные вихри и безжалостно швырял их в лицо. Белые пушистые хлопья снега быстро сменились крупными, колючими ледяными кристаллами, которые сыпались с неба с пугающей силой. Видимость начала стремительно ухудшаться, и скоро всё перед ними превратилось в бесконечную белую пелену.

— Проклятые бури, — пробормотал Род, прищурившись от холода и снежной пыли, которая с каждой секундой становилась всё плотнее. Он опустил голову, чтобы снег не попадал в глаза, и посмотрел на Айвора с беспокойством. — Нам нужно поспешить.

— Айвор, — начал Род, его голос был твёрдым, но ему приходилось перекрикивать свирепеющий ветер. — Собери всех в храме двенадцати богов. Вам лучше оставаться вместе, там безопаснее всего. Переждёте бурю там.

Айвор, услышав слова друга, молча кивнул. Он не стал задавать лишних вопросов — он был человеком, который понимал, когда нужно действовать без промедления. Не теряя времени, Айвор жестом подозвал одного из стоящих рядом мужиков, и тот быстро подбежал ближе.

— Собери людей, — коротко приказал Айвор, прищурив глаза, пытаясь прикрыться от снега, что слепил лицо. — Возьмите провизию на несколько дней и отнесите её в храм. Мы должны быть готовы к буре.

Мужик кивнул без лишних слов и сразу же побежал выполнять приказ, подгоняемый как страхом перед надвигающейся бурей, так и неохотой оставаться снаружи дольше, чем необходимо.

Айвор повернулся к Роду и Эйден, его взгляд говорил о том, что он понял: они готовы уходить. Снег уже начинал быстро засыпать тропинку, а метель разрасталась на глазах, усиливая своё буйство с каждым порывом ветра. В воздухе висела тяжесть принятого решения, которое могло стать роковым.

— Вы серьёзно собираетесь уходить сейчас? — нахмурился Айвор, в его голосе прозвучала смесь удивления и тревоги. — В такую метель? Это безумие!

Род медленно покачал головой, его глаза были полны решимости, но и он понимал, что это решение несёт большой риск. Он тяжело вздохнул, как будто собираясь с силами для следующего шага, но его ответ прозвучал чётко и уверенно, без малейших колебаний.

— Метель продлится несколько дней, Айвор, — сказал он спокойно, но твёрдо. — Нас так завалит снегом, что из дома не выйдешь. Я не могу оставить свою семью на это время.

Эйден, который стоял рядом, кивнул в знак согласия, хотя и знал, что их ждёт впереди нелёгкий путь.

Айвор посмотрел на них ещё несколько секунд, будто взвешивая их шансы. Он видел решимость в глазах друзей и понимал, что переубедить их было невозможно. В конце концов, он махнул рукой, словно признавая своё бессилие перед этим упорством.

— Ладно, — произнёс он, тяжело выдыхая, — но будьте осторожны. У вас мало времени. Если метель наберёт полную силу, дороги вам уже не будет.

Айвор, испытывая внутреннюю тяжесть принятого решения, на мгновение исчез в тени своего дома, оставив Рода и Грэя на пронизывающем холоде. Снег всё плотнее оседал на землю, постепенно стирая их следы, словно природа пыталась стереть любое доказательство их присутствия. Эйден бросил быстрый взгляд на Рода, и тот лишь молча кивнул в ответ. Оба понимали — времени оставалось всё меньше, и каждый миг был на вес золота.

Через несколько минут Айвор вернулся, держа в руках два вида оружия. В правой руке он с усилием удерживал полуторный меч, его остриё едва не касалось земли, а в левой, словно в противовес, был зажат кинжал с заметно затупленным лезвием. На его лице сквозило извинение, как будто он чувствовал, что предоставляет что-то недостойное их сражений.

— Это всё, что у нас есть, — тихо пробормотал Айвор, его голос почти утонул в нарастающем воющем ветре, который кружил снежные вихри вокруг.

Род первым взял предложенный меч, его рука привычно сжала массивную рукоять, но было ясно, что это оружие видавшее виды. Лезвие оказалось поцарапанным, с глубокими зазубринами, а пятна засохшей ржавчины на металле напоминали о долгих годах его службы. Род перевернул меч в руке, изучая каждую деталь, и на его лице мелькнуло разочарование.

— Меч серьёзно изношен, — проговорил он тихо, не скрывая своего недовольства, но не делая акцента на этом. Ему приходилось работать с худшим.

Эйден, не произнося ни слова, протянул руку за кинжалом. Лезвие было холодным, и рукоять, хоть и надёжно легла в ладонь, сразу показала свою негодность — кожа на рукояти потрескалась, от времени стала скользкой, а затупленное лезвие давно не знало мастерской руки кузнеца. Но это было всё, что у них было. В условиях надвигающейся бури даже такое оружие могло спасти им жизнь.

Айвор, видя реакцию друзей, вздохнул и развёл руками, словно пытаясь оправдаться за то, что предложил им столь непригодное снаряжение.

— Я бы дал вам что-то получше, друзья, — его голос звучал с явным сожалением. — Но Монг, наш кузнец, после праздника тяжело заболел. Он не встаёт с постели. Мы не успели привести оружие в порядок. Это всё, что есть.

Род кивнул, сжимая меч крепче. Закалённые в боях, они умели справляться с трудностями. Даже старый меч мог стать надёжным союзником в их руках.

— Благодарю, — коротко сказал Род, принимая обстоятельства. Эйден молча кивнул в знак признательности. Оружие, каким бы оно ни было, — это всё, что у них осталось. И они уже приняли решение вернуться в трактир. Никакая буря не могла изменить этого.

Оба мужчины вновь устремили взгляды на небо, которое постепенно исчезало под тяжестью снежных облаков. Метель уже начинала скрывать очертания деревни, и воздух наполнялся свистящим ветром, который с каждым порывом становился всё более пронизывающим. Снег, кружащийся в воздухе, словно превращался в непроницаемую стену, отрезающую их от всего остального мира.

— Нам пора, — тихо, но решительно сказал Род, коснувшись плеча Грэя, как знак того, что времени больше нет.

Не говоря лишних слов, они двинулись по заснеженной тропе, которая теперь скрывалась под плотным слоем снега. Метель всё нарастала, превращая их путь в борьбу с природой.

Но для них это была не просто дорога домой — это был путь, который вёл к их жизням, к семье и к безопасности. И они не могли позволить себе остановиться.

Эйден и Род шагали по узкой тропинке, которая быстро исчезала под тяжёлыми снежными хлопьями, поглощённая нарастающей бурей. Их дыхание сливалось с холодным, яростным ветром, который, завывая, гнал снежные вихри по лесной дороге, словно торопя их уходить быстрее. С каждым шагом очертания деревни за их спинами становились всё менее различимыми, будто бы само время стирало их из памяти этого мира. Снег так быстро засыпал их следы, что казалось, они исчезали без следа, как будто никогда и не существовали.

Мир вокруг сузился до узкой полосы тропы перед ними, мрачных, запорошенных снегом силуэтов деревьев, вырисовывающихся по краям, и бескрайнего белого моря, которое поглощало землю. Лес, который когда-то казался знакомым и безопасным, теперь приобрёл иную природу — чуждую и враждебную. Густые кроны деревьев над головой тянулись, как ледяные руки, скрывая небо, где метель бушевала с ужасающей силой. Ветер всё сильнее впивался в их лица, а снежные хлопья оседали на их одежде, делая каждый шаг тяжёлым и выматывающим.

Род шагал впереди, его крупная фигура пробивалась сквозь бушующую стихию, как могучий корабль через шторм. Несколько раз он оглядывался на Грэя, словно что-то обдумывая, словно внутри него копошились неотступные мысли. Наконец, нарушив долгое и давящее молчание, Род заговорил:

— Знаешь, Эйден, ты для меня всегда был загадкой, — его голос, наполненный скрытыми мыслями, растворялся в порывах ветра. Род говорил, не оглядываясь, словно разговор был тяжёл для него, и слова давались с усилием.

Он, прищурившись от ветра, поднял глаза, но взгляд Рода был устремлён вперёд. Шаги Рода замедлились, и было видно, как он пытается найти правильные слова для того, что собирался сказать дальше.

— Сколько мы знакомы? — продолжил он, как будто не мог поверить в прошедшие годы. — Пять лет… Пять лет, и ты остаёшься для меня загадкой.

Эйден не остановился, но теперь его внимание полностью было сосредоточено на словах друга. Род редко начинал серьёзные разговоры, особенно такие, которые касались их прошлого. Их дружба всегда была простой — шутки, молчание, короткие фразы, которые не требовали продолжений. Но под этим бескрайним снежным куполом, казалось, что-то изменилось. Некая невидимая грань была пересечена.

— Я смотрю на тебя, Эйден, — продолжил Род, подняв голову и, наконец, встретив его взгляд, — и вижу, что ты не такой, как все остальные. То, как ты держишься, как контролируешь себя… Это ведь не случайность, верно?

Его слова не звучали как обвинение, скорее как вопрос, который он носил в себе долгие годы. Род замедлил шаг, позволяя Эйден идти с ним наравне. В его взгляде было что-то новое — не просто дружеская серьёзность, но и лёгкая тревога, которая редко появлялась на его лице.

— Даже сейчас, когда ты взял кинжал, — продолжил он, кивая на оружие, висящее у него на поясе, — всё в тебе говорит, что ты не первый раз держишь оружие в руках.

Эйден молча продолжал идти, слушая каждое слово, понимая, что Род наконец озвучивает то, что давно ощущал. Он не прерывал его, давая Роду высказаться до конца. Эти разговоры, которые они избегали все эти годы, теперь всплывали на поверхность, словно метель не позволяла больше скрываться за привычной маской молчаливой дружбы.

— Твоя стойка, твоё дыхание… — Род говорил медленно, словно рассматривал детали, которые долго оставались скрытыми от его внимания. — Всё это показывает, что ты не просто воин, а человек, прошедший через многое.

В какой-то момент оба мужчины остановились, а вокруг завывающая буря ещё сильнее подчёркивала эту тишину. Ветер кружил снег вокруг их фигур, но Эйден и Род стояли неподвижно, как два древних камня в этом белом море. Грэй встретил взгляд Рода, в котором не было осуждения или страха. Только любопытство и, возможно, скрытая тревога.

— Я могу поклясться, — Род произнёс это тихо, почти шёпотом, — что даже до того, как ты потерял язык, ты не был из тех, кто много говорит.

— Ты никогда не был склонен делиться своим прошлым.

Их взгляды встретились, и в этот момент Эйден почувствовал, что всё, о чём Род говорил, было правдой. Его прошлое всегда оставалось за гранью их дружбы, как тёмная тень, которую он прятал. Но Род чувствовал эту тень все эти годы, просто никогда не говорил об этом вслух.

— Ты не с юга, это понятно, — продолжал Род, словно разбирая Грэя по частям, как сложную головоломку. — У южан кожа другая, тёмная. Ты не можешь быть и с запада — у них осанка иная, и носы такие, что сразу можно узнать клифгардца.

Он на мгновение усмехнулся, пытаясь смягчить свои слова, но затем его тон стал снова серьёзным.

— У тебя светлая кожа, но ты не северянин. Ты удивляешься нашим обычаям, для тебя многое здесь чуждо. Даже Фростхейм для тебя кажется чужим, как будто ты не совсем вписываешься в этот мир. Значит, остаётся одно…

Род остановился, внимательно наблюдая за реакцией Эйден. Его слова прозвучали как окончательный приговор, хотя в них не было ни злобы, ни осуждения.

— Ты имперец с Элдрана, — наконец проговорил Род, выдыхая эти слова, как разгаданную тайну.

Ветер продолжал свистеть, поднимая вокруг них снежные вихри, но между Эйденом и Родом установилась почти осязаемая тишина — тишина, наполненная глубоким пониманием. Эйден пристально смотрел на Рода, его глаза излучали спокойствие, как будто груз, который он носил столько лет, наконец упал с его плеч. Его тайна больше не была скрыта, и всё, что оставалось — признать правоту друга.

— То, что ты имперец и, вероятно, военный, — его голос прозвучал твёрдо, как если бы Род наконец сложил всю головоломку, — это значит, что ты сражался в войне объединения.

Эти слова, несмотря на ревущий вокруг ветер, прозвучали словно гром, раскатившийся над их головами. Эйден понимал, что этот момент был неизбежен, но от этого он не становился легче. Он медленно кивнул, признавая всё, что было сказано. Его прошлое, скрытое за молчанием и шрамами, теперь стало частью настоящего, явив себя перед тем, кто заслужил знать правду.

Но вместо гнева или упрёков, на лице Рода появилась лёгкая усмешка, лишённая осуждения. Наоборот, в его глазах было нечто большее — глубокое понимание и искреннее принятие.

— Знаешь, друг, — произнёс он с тёплой усмешкой, — война закончилась восемь лет назад. И если честно, за это время мы все её уже пережили. В конце концов, это было давно.

Он протянул руку и с силой хлопнул Эйдена по плечу. Это был не жест недоверия или сдержанного подозрения, как это могло быть раньше. Это был жест, полный дружеской силы и уверенности. Род как бы хотел показать, что его мнение не изменилось — он всё так же считал Грэя своим другом, несмотря ни на что.

— Да и, если быть честным, — продолжил Род с лёгкой усмешкой, — если бы не ты и твой… трюк в катакомбах, мы бы давно погибли. Я до сих пор не знаю, что ты тогда сделал, но одно знаю точно — ты спас нас.

Эйден молча слушал, но внутри что-то дрогнуло. Слова Рода, прозвучавшие так просто, несли в себе настоящую благодарность. Это не были дежурные фразы — в этих словах чувствовалась истинная признательность и понимание того, сколько они пережили вместе. Он не мог отогнать мысль, что за этими словами скрывалось большее — не просто признание его заслуг, а принятие того, кто он был на самом деле.

— Я рад, что ты с нами, Эйден, — голос Рода стал мягче, теплее, как если бы он хотел донести до друга всю глубину своих чувств. — Спасибо, что всегда рядом. Ты стал частью нашей семьи.

Эти слова проникли прямо в сердце, как горячий луч света, пронзающий холодный воздух. Он посмотрел на протянутую руку Рода и крепко сжал её, чувствуя тепло и силу.

Это рукопожатие несло в себе не только благодарность, но и окончательное подтверждение того, что Эйден нашёл своё место среди этих людей. Род принял его таким, каким он был — со всеми его тайнами, шрамами и непростым прошлым.

Ветер всё так же неистовствовал, но теперь в этих снежных вихрях было что-то менее угрожающее. Они оба знали, что что бы ни случилось дальше, они пройдут через это вместе. Тишина между ними больше не была тяжёлой или напряжённой — она была наполнена новой силой, той силой, что рождается из настоящего доверия.

Снег продолжал падать, но теперь этот пейзаж казался менее враждебным. Между ними больше не оставалось тайн, и это рукопожатие стало символом их новой главы, где прошлое больше не имело власти над ними.

Метель разыгралась не на шутку. Снежные вихри с каждой минутой становились всё гуще, а ветер, словно ледяные ножи, впивался в лица, не оставляя ни малейшего шанса укрыться от его свирепых порывов. Но теперь, когда между Эйденом и Родом было достигнуто полное взаимопонимание, даже эта яростная буря казалась менее устрашающей. Они стояли друг перед другом, крепко сжав руки, как бы закрепляя молчаливую клятву — их дружба больше не знала секретов.

Тишина, всегда сопровождавшая их, теперь не была пропитана напряжением или недосказанностью. Она стала уютной, спокойной, как знак того, что всё самое важное уже было сказано и понято. Эйден чувствовал, как это молчание впитывается в него, согревая даже в леденящем воздухе.

Род первым разжал руку и оглянулся на небо, где над головой нависли тяжёлые чёрные облака, а снежные хлопья ложились всё плотнее, полностью скрывая мир вокруг. Деревья, ещё недавно чётко очерченные на горизонте, теперь исчезли в снежной пелене, превратившись в призрачные тени. Ветер, усиливаясь, гнал снег, скрывая все следы, которые они только что оставили позади.

— Нам нужно идти, — тихо, но уверенно сказал Род, его голос прозвучал с новой силой. — Если мы задержимся ещё на минуту, нас заметёт здесь по самые уши.

На его лице мелькнула слабая улыбка, едва различимая за инеем, который уже покрыл его бороду и усы. Род был человеком, привыкшим к таким испытаниям, и ни одна буря не могла сбить его с пути. Он указал рукой в сторону, где в завихрениях снега терялась тропа, ведущая к трактиру.

Эйден, кивнув, последовал за ним. Теперь, когда ледяная буря бушевала вокруг, его внутреннее напряжение, которое преследовало его с момента выхода из деревни, начало утихать. Разговор с Родом словно снял невидимый груз с его души, и теперь, когда всё было сказано, Грэй чувствовал, что больше не одинок.

Шаг за шагом они пробивались через снежные завалы. Снег густыми хлопьями падал на их плечи, ноги вязли в сугробах, а каждый шаг требовал всё больше усилий. Ветер завывал, как дикий зверь, преследующий их в этом снежном пустоши, но Грэя и Рода это не пугало. Теперь, когда они шли бок о бок, даже это испытание казалось преодолимым.

Молчание, вновь повисшее между ними, больше не было прежним. Оно не скрывало ни страха, ни недомолвок. Это было молчание, полное доверия и взаимопонимания, словно каждое движение, каждый вздох говорили больше, чем могли бы слова. Грэй чувствовал это доверие, как внутреннее тепло, согревающее его даже в этой ледяной метели. Он знал, что его больше не будут судить за прошлое, что среди этих людей он наконец нашёл не просто приют, но дом.

Метель свирепствовала всё сильнее, опускаясь густыми снежными потоками на лес, словно пытаясь поглотить их в своих холодных объятиях. Тьма постепенно окутывала небо, и лес вокруг превращался в бескрайний белый океан, но даже это не останавливало их. Впереди, сквозь снежную пелену, начали проявляться слабые очертания таверны. Тёплый свет, пробивающийся через плотный снег, был словно маяк, зовущий их домой.