Трое в церкви, не считая Дьявола. Стоит повернуться к Богу спиной, и увидишь путь к Дьяволу

Дмитрий Крепачев

Светлана Лисичкина. Виктор Снегирёв. Павел Уткин. Что может связывать их? Нет, не звериные фамилии. Три совершенно разных человека оказываются в ловушке. Опасность кроется в самом, казалось бы, безопасном месте на свете – в церкви. Только теперь в святом месте кроме Бога находится его враг. Кто виноват в том, что монашки совершают самоубийство – один из самых страшных грехов? Каждому предстоит разобраться в этом со своей точки зрения. Смогут ли они выжить поодиночке, находясь в старой церкви?

ГЛАВА 6. «В ВОЛОГДУ, ТОВАРИЩ КРИМИНАЛИСТ»

Капли вновь моросящего неприятного колючего дождя барабанили по скрипящим под дворниками стеклам машины. Виктор остановил машину и оглянулся на Ксению, сидевшую справа от него на пассажирском сидении. Темные прямые брови нахмурены в напряжении, губки поджаты, взгляд устремлен ровно вперед, зелень в ее глазах потемнела и сияла волнением.

— Готова? — тихо спросил Виктор, зачем-то дотрагиваясь до холодного тяжелого пистолета через кожаную кобуру. Лучше иметь оружие и не нуждаться в нем, чем нуждаться и не иметь. Он постоянно повторял про себя эту фразу, пока ехал к церкви.

— Всегда, — уверенно, но несколько дрожащим голосом ответила Ксения и, кивнув головой, смело вышла из машины.

Верхушки сосен протяжно зашелестели и угнетающе зашипели под гнетом холодного, уже почти октябрьского, ветра; птицы не пели, вокруг стояла абсолютная тишина, прерываемая лишь шепотом косого дождя и скрипом качающихся стволов. В этом месте теперь царило полное запустение. Интересно, каково здесь было Ивану, оставшемуся наедине с тремя трупами? Нет, теперь двумя. Виктор вспомнил про таинственную пропажу одной из мертвых монашек. Об этом он Ксении пока не рассказывал. Девушка неуютно пожала хрупкими плечами и запахнулась в полицейскую куртку. Ноги, обтянутые простыми черными джинсами, сейчас нетерпеливо мялись на месте, притаптывая жухлую посеревшую траву тяжелыми форменными ботинками.

Из-за двери показалась грузная высокая фигура священнослужителя. Тот шел с опущенной головой против ветра, руками придерживая свою длинную ризу. Его плечи отчего-то поминутно вздрагивали. Они с Виктором поздоровались коротким кивком головы, а на Ксению священник, казалось, не обратил совершенно никакого внимания, как истинный монах.

— Светлана уже здесь, она в церкви. Осматривает Павла.

Его голос стал глухим, каким-то отдаленным, будто шедшим из ниоткуда и одновременно отовсюду. Виктор посмотрел на церковь. Теперь еще более темная в такую ненастную нагнетающую погоду, она казалось более привлекательной для Дьявола, нежели для Бога, ради которого и возводилась. Это место было угрожающим, оно несло в самом себе некую атмосферу безропотного подчинения и послушания, подкрепляемого не уважением и любовью, а страхом и обреченностью. Виктор чувствовал, как у него по спине пробежали мурашки.

Сзади послышался хруст шин по мокрой гальке, и этот шум напомнил Виктору звук ломающихся костей. Из такси поспешно и неуклюже выполз Уткин, на плече которого болталась спортивная сумка. Он прикрывал голову какими-то листками бумаги, на которые попадали редкие капли дождя. Чернила уже растекались и расплывались, но он предпочитал этого не замечать, а делал вид, что все так, как и должно было быть.

Незамеченной подошла угрюмая Светлана. Чуть улыбнувшись Виктору, она поздоровалась с ним за руку, поприветствовала Ксению, стоявшую в отдалении, как подросток в чужой компании, кинула короткий взгляд на сутулящегося Павла и призвала всех быстрее садиться в машину. Дождь усиливался.

В машине Виктора все, казалось, выдохнули спокойнее. Впереди сидели сам Снегирёв и Уткин, шелестевший промокшими бумагами, а сзади устроились Светлана и Ксения, которая, видимо, была невероятно смущена и чувствовала себя лишней. Виктор решил ее представить, но, не зная ее фамилии, посмотрел в зеркало заднего вида, пока поворачивал ключ зажигания. На полицейской куртке нашивка гласила: К. К. Ростова. Красивая фамилия.

— Прошу прощения, что не взял на себя слово раньше, но: с нами теперь новый член команды, Ксения Ростова, эксперт-криминалист центрального отделения полиции Ярославля. Прошу любить и жаловать.

Девушка неловко улыбнулась и промолчала. Светлана одобрительно кивнула ей, мол, «хоть ты и полицейский, я уже взяла тебя под свое покровительство». Почему-то Ксения ей сразу понравилась: Лисичкина, как психиатр с огромным стажем, умела сразу же отличать из толпы хороших людей, и Ростова показалась ей одной из таких. «Толковая девочка», — подумала Светлана и вспомнила про свою дочь. Неужели та до сих пор ищет эту гадкую кошку?

Уткин обернулся, неудобно вывернув шею, и посмотрел на Ксению, лицо которой оказалось прямо перед его холодными глазами. Ее взгляд блеснул озорной улыбкой, она протянула ему руку, и он быстро отер свою о влажные джинсы, чтобы та не была потной. Ксения заметила этот откровенно мальчишеский жест и чуть не фыркнула, но сдержалась. Она серьезный человек. Полицейский. Не будет же она смеяться над человеком, у которого просто мокрые руки? В этот момент она не выдержала и все-таки усмехнулась. Павел передумал жать ее изящно протянутую руку.

Виктор выкрутил громкость магнитолы почти на полную, и в машине теперь играли грустные русские песни из восьмидесятых. Тонкий голос солиста отчаянно выпевал «Белую ночь», которая теперь опустилась над городом, и Светлана, видимо, вспоминая свою молодость, задумчиво глядела в окно и в такт качала головой. Разговор прервала Ксения, и Павел впервые услышал ее ласковый, немного смущенный, голос.

— Куда мы сейчас?

— В Вологду, товарищ криминалист, — утрируя важность ситуации, ответил Виктор, сделав музыку тише. Светлана прислушалась к разговору. — Расследовать аналогичное убийство.

— Или самоубийство, — вставила Лисичкина. — Не забывайте, что на трупах не было следов физического насилия. Кроме последнего. У того вообще рука отгрызена. Укус не человеческий, да даже если бы и был человеческий, то повреждения не сходятся: люди физически не в состоянии перегрызть чужую кость. А укус был один.

Ксению передернуло. Уткин заинтересовался и решил блеснуть перед Ростовой, которая теперь внимательно смотрела на него своими изумрудными, полуприкрытыми, глазами и держала на губах легкую улыбку, которая, казалось, никогда с них не сходила.

— Может, вы все-таки ошибаетесь, и это возможно? Вы ведь даже не брали никаких образцов на исследование.

— Невозможно, Павел. У человека не хватит сил, чтобы оторвать другому человеку целую руку, начиная от плечевого сустава. Не глупите.

Виктор ухмыльнулся.

— Конечно, дело странное. Но рядом находится достаточно обширная лесополоса, да и край города это, как никак. Вполне вероятно, что тут водятся дикие животные, те же самые волки.

— Это уже более правдоподобно, — утвердительно сказала Лисичкина. — Но не стоит забывать, что церковь по ночам закрыта со всех сторон. Откуда там взяться волку?

Все в задумчивости замолчали, а из радио все еще доносился тихий голос страдающего певца.

Наконец, они доехали до нужной церкви. Церковь Иоанна Богослова находилась на улице Маяковского, из-за чего найти ее было даже тяжелее, чем если бы она была у окраины города. Виктор припарковал машину и заглушил двигатель. Женщины набросили куртки и быстро побежали прятаться от холодного колючего дождя под крышу церкви. Виктору показалось, что раньше, возможно, это здание и было красивым, но сейчас оно уже настолько старо, что готово развалиться прямо сейчас, упав к ногам приехавших. Снегирёв с Уткиным вышел из машины, и молодые люди тоже направились ко входу, где их уже встречал священник в белых одеяниях.

— Да прибудет с вами Господь! — сказал он, взмахнув рукой.

— И вам добрый день, — скептично фыркнула Светлана. — К делу?

— Конечно, входите.

Внутри церковь была еще древнее и мрачнее, чем снаружи. Штукатурка падала с потолка, стены потрескались. Фрески на стенах крошились и цветной пылью осыпались на потрескавшийся пол, у стоявшей в углу статуи Иисуса Христа не было одного уха, и Лисичкина поспешила быстрее отвести от него взгляд.

— Меня зовут Дмитрий, я работаю в этой церкви уже более сорока лет, но впервые сталкиваюсь с тем, что произошло вчера ночью, — тихо, но отчетливо произнес священник и поправил белую одежду.

Девушки и мужчины представились Дмитрию, и он поклонился им. Оглядывая церковь, Павел Уткин понял, что ему больше хочется на улицу в дождь, чем стоять среди этой умирающей древности и нюхать тошнотворные благовония, от которых кружилась и болела голова.

— Монахинь нашли вчера вечером на улице, в лесу, они лежали там мертвые, но никто не знает, от чего они умерли.

— Покажите нам, — сказала Ксения, у которой уже загорелись глаза, так сильно ей хотелось приступить к заданию. К ее первому в жизни настоящему рабочему заданию!

Они вышли через запасные двери в лес. Дождь моросил, и по телу Светланы пробежала дрожь. Это была самая мерзкая, по ее мнению, погода. Лучше уж сидеть дома и стирать одеяло от кошачьей рвоты, чем ходить в лесу по такой мороси. Они пошли по узенькой тропинке между деревьями и кустами, которые постоянно норовили зацепиться своими кривыми когтями ветвей за одежду. На земле уже лежали первые опавшие листья, по которым ползали мокрые дождевые черви.

У каждого были свои мысли в это утро, но все сразу же забыли обо всем, когда увидели эту ужасную картину. Пять трупов девушек лежало под деревьями и на тропе, перекрывая проход. Все они были в крови, у некоторых отсутствовали конечности. Глаз не было.

— Вот они, — прошептал священник, целуя крест. Показав им место, он вернулся по тропе в церковь.

— Это… ужасно, — объявила Ксения, что итак было понятно всем.

— Светлана, все еще думаете о самоубийстве? — усмехнулся Виктор, хотя это было лишнее.

— Я не понимаю… — она подошла к одной из девушек в монашеской одежде. Вокруг ее пустых глазниц засохла алая кровь. — У тех девушек я взяла анализ слюны, у этих сделаю то же, проверю на наличие яда, но…

— Яд… Как глупо с вашей стороны. Угомонитесь, они не принимают яд, кто-то убивает их всех, преследуя какую-то цель, — сказал громко журналист. — Надо их снять.

Он достал из кармана небольшую камеру и начал делать снимки.

— Сделайте пару снимков мне, я покажу их в больнице, — сказала Светлана.

— Как мы заговорили, дорогуша, — улыбнулся Павел.

Светлана в ответ лишь недовольно и презрительно фыркнула, тряхнув локонами светлых влажных от дождя волос.

— Ребята, не спорьте и не ссорьтесь, дело серьезное, — как-то совсем по-детски сказала Ксения, и, кажется, сама смутилась, подойдя к Виктору, который искал следы вокруг тел, но дождь размыл землю, и было трудно найти хоть какие-то улики. Однако, пару следов от ботинок он все же различил и следовал им. Они вели дальше по тропе, однако, спустя несколько метров, тропа заканчивалась и переходила в болото, где следы пропадали.

— Павел! Павел Уткин!

— Что? — раздался резкий голос издали, и журналист хлюпнул носом.

— Иди сюда, сфотографируй эти следы.

Павел пробрался через трупы к детективу и зафиксировал на камеру следы от чьих-то крупных ботинок.

Еще минут пятнадцать они разглядывали тела, когда пришла девушка в синей куртке и джинсах в обтяжку. Ее неестественно рыжие волосы намокли от дождя, а лицо было очень самоуверенным, глаза сияли недовольством и необоснованной злостью.

— Объясните, что здесь происходит? — резко и отрывисто спросила она, разглядывая команду специалистов.

Виктор и Павел подошли к девушкам, которые оторвались от тел и взглянули на пришедшую в синей куртке.

— Мне повторить вопрос?

— А вы кто? — ответил вопросом на вопрос Уткин.

— Я работаю в полиции Вологды. Меня попросили обыскать тут все вокруг и осмотреть трупы, а кто вы такие?

— Мы тоже работаем над этим делом, — сказала Светлана, вставая с мокрой земли и отряхивая руки. — Светлана Лисичкина. Врач центральной больницы Ярославля.

— Мне не нужны врачи. Уходите отсюда все, я буду работать тут одна, а вы возвращайтесь в свой Ярославль или откуда вы там взялись.

— Подождите… — начал Виктор. Рыжеволосая девушка достала из куртки пистолет и направила на Виктора, который не успел достать свой.

— Еще движение, и вы присоединитесь к монашкам.

Все застыли.

— Медленно уходите отсюда, без резких движений.

— Идем, — сказал Виктор, и вся четверка направилась к церкви, оставив женщину с пистолетом наедине с трупами.