Постфактум
Старые Боги позабыты, новых еще не придумали.… Это разрушенный, суровый, умирающий от радиации мир, кишащий нечистотами и мутантами. Уже никто не помнит, каким он был раньше. Череда потрясших цивилизацию войн уничтожила и навсегда изменила планету. Илье посчастливилось. Он вырос в замкнутом, ограниченном стенами Интерната месте. Впрочем, так ли здесь хорошо? Ведь бегство в ужасную реальность кажется единственным путём к спасению. Судьба решает дать ему шанс и на шахматной доске появляются сразу несколько пешек. Теперь у них общая игра, общая задача. Маг Годогост – пришелец из другого мира, Ясмина жительница Руин, это начало списка знакомств, который откроется по мере путешествия. А ждет парня многое: другие миры, другие эпохи, умирающее от радиации Ханство и древняя Русь, сказочные народы и герои былин.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Постфактум предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 2
Когда Илью выпустили из карцера, и он приступил к ежедневным обязанностям на свинарнике, голод уже сводил его с ума. Днём, когда солнце нещадно палило изуродованную войной местность, было ещё терпимо. Тяжёлая работа на жаре выматывала, а жажда приглушала все остальные потребности. Но так не могло продолжаться вечно, силы оставляли молодое тело, парень сильно похудел и едва справлялся с поручениями.
— Ты что это, беляк, захворал? — спросил Фарит, расплывшись в ехидной улыбке. — Сдохнешь, наверное, скоро, как все твои предки. Шевели ногами, нам ещё пять загонов от дерьма надо очистить!
В тот самый день Илья решил пойти на беспрецедентный шаг — воровство. Сумасшедшая тяга к столовской еде прошла. Даже будучи голодным, он испытывал отвращение к этой пище. Узнать же, чем потчуют воспитателей-надзирателей, было его давней затеей. Сабина, как и другой начальствующий персонал, жила в отдельной комнате, в ней же предпочитала ужинать после трудового дня.
Он пришёл к её окнам, когда стемнело. Его казарма была погружена в безмятежный сон, поэтому выбраться оказалось делом плёвым. Запах жареного мяса, такой сладкий, манящий, Илья почувствовал ещё на подходе. Их не кормили мясом, в лучшем случае воспитанникам Интерната доставались внутренности животных и птиц, разведением которых они же и занимались. Подобное поощрение было ежемесячным и горячо встречалось подростками и детьми. Ароматы готовящихся блюд из другой, закрытой для рабочих, столовой, конечно же, долетали до них. Кто-то даже видел, как готовят для воспитателей. Впрочем, заострять внимание на подобной мелочи никто не помышлял. Тяжёлый трудовой день заканчивался миской сытной каши и травяным отваром, и этого вполне хватало.
Пластиковое окно с пожелтевшими от времени рамами и разбитым стеклопакетом было распахнуто. Небольшую комнату заливал мягкий свет затухающей керосиновой лампы. Сабина распласталась на широченной кровати, занявшей большую часть жилища, абсолютно голая, не удосужившись прикрыться. Складчатое тело сотрясалось от сбивчивого, тяжелого храпа и громких звуков, характерных для повышенного метеоризма. Про таких говорят: «Мутант ползадницы сожрёт, а она и не проснется!» Остатки трапезы валялись вокруг толстухи: на скомканной засаленной простыне, на подушке и полу. Илья скривился от отвращения. Комната Сабины напоминала его рабочее место — свинарник. Однако кое-что из съестного воспитательница решила оставить на утро. Тарелка с жареным мясом стояла на прикроватной тумбочке. Стоило только перевалиться через подоконник — и желаемое будет в его руках. Илья сглотнул вмиг наполнившую рот слюну. Желудок жалобно заурчал, да так громко, парень не на шутку испугался, что его услышит Сабина. В ту ночь и десятки последующих всё проходило гладко, за исключением сильных приступов диареи. Немудрено, ведь Илья впервые ел мясо и другую незнакомую еду, буквально утопающую в свином жиру. «Сколько веревочке ни виться, а конец будет», — эту древнюю пословицу он прочитал на занятиях. А потом она воплотилась в реальность. Сабина поймала его, и это не сулило ничего хорошего.
— Как ты попал в наш мир? — Илья нарушил тишину, обратившись к задумчиво курящему Годогосту. — Что с тобой произошло?
— Как ни прискорбно признавать, отрок, я убегал, — гмур со вздохом выпустил клубы ароматного дыма. — Как и сегодня… от этих ваших пилигримов. Проклятая нежить! Сколько их было? Сотни, тысячи, даже не знаю… Мерзкие твари! Они нагнали меня у границы Вороньего леса, по пути в славное Сыроземское[2] княжество.
— Кто за тобой гнался? — не вытерпел Илья.
— Усопшие, но вороченные к жизни тёмными чарами некроманта Кощея! — в больших глазах гмура мелькнул страх. — Мёртвые покинули свои могилы, чтобы присягнуть древнему колдуну! Такого Русь ещё не видывала, отрок!
— Вот это да! — искренне изумился Илья. — У вас там просто эпический замес!
Ясмина, удивлённая и растерянная, по обыкновению промолчала.
— Мне кажется, или ты в действительности не понимаешь, о чём я говорю, Илья? — Годогост впервые обратился к парню по имени.
Многие его выражения остались для гмура загадкой, но смысл он уловил.
— Русь ещё не была настолько беззащитна перед врагом. Убитые в бою пополняют армию некроманта! Орки, гоблины, степняки… Говорят, и они не прочь примкнуть к Кощею!
— Удивительно! Эти народы… Они же сказочные! — Илья вдруг смутился, почувствовав, как бестактно прозвучали его слова.
Пытаясь оправдаться, он продолжил гораздо менее уверенно:
— У нас про них создано множество фантастических историй, былин и легенд. Но это ведь всего лишь вымысел…
— Вымысел, говоришь? — густые брови гмура взлетели вверх. — Незавидна участь попавшего в лапы голодного гоблина, ох незавидна! Сначала он придушит тебя, свяжет покрепче, а потом, когда чувства вернутся, распорет живот! Аккуратненько так, чтобы ты раньше времени дух не испустил. Следом за начинку возьмется, не спеша, смакуя: соль, перчик, травки всякие душистые, хорошенько кишки твои натрёт, перемешает, да и заштопает живот, как штанину рваную! К тому времени угольки в костре поспеют, на вертел повесит, ори не ори, да запечёт до румяной корочки! Это они раньше тёмные были, сырое мясо жрали почем зря…
— Этим нас не удивишь, — честно признался Илья. — Пилигримы нисколько не лучше твоих гоблинов!
— Так вот, сплю я, значит, в тени дуба кряжистого, никому не мешаю, — умиротворенно продолжил Годогост, затянувшись табаком. — Уж больно много вёрст отмотал за прошедший день, умаялся. Да вот только слуха мне, жителю Острой горы, не занимать. Хруст веток, шуршание листвы — я услышал мгновенно. Но то не зверь шёл — его дыхание и поступь особенные, я бы не перепутал. Тут же слышалось что-то другое, непонятное… неопределяемое сквозь дрёму. Одно я знал точно, вскакивая с земли: приближавшийся ко мне был бездыханным и непомерно смердящим! Я впервые увидел живого мертвеца, точнее, мертвячку. Вид разлагающейся, со спутанными седыми волосами старухи поверг меня в неописуемый ужас! Она замычала так, словно страдала от жутких пыток, какими славятся гоблины, и протянула ко мне обглоданные до костей конечности…
— Зомби, у вас там разгуливают зомби, — вновь вмешался в рассказ удивленный Илья.
Гмур вопросительно изогнул густую бровь и посмотрел на парня.
— Ну, у нас живых мертвецов называют — зомби, ну или зомбаки, ходячие…
— Они и у вас есть? — удивился Годогост.
— Нет, нет, это всё книги, я там про них читал и один раз видел в кино. В подвале Интерната сохранился древний дисковый плеер, старик Абдул иногда включал его нам.
Гмур нахмурился. Опять этот парень изъяснялся незнакомыми ему словами. Но ему стало понятно, живых мертвецов, ну или, как говорит Илья, зомби, в этом мире не было.
— Продолжай, продолжай, извини, что перебил твой рассказ, — попросил Илья, он подобрал с земли оружие и патроны пилигримов и положил рядом с собой на кровать. — Я пока посмотрю, чем это мы разжились.
— Старуха была не одна. То тут, то там из густого подлеска стали появляться другие мертвецы. Кого тут только не было: люди, гмуры, альвы, гоблины, орки, даже лесной тролль-великан, едва не рассыпающийся на части. И я побежал, — Годогост вытряхнул пепел из трубки и убрал её в тряпичный кисет. — Но бежать уже было некуда. Армия нежити окружила меня со всех сторон. Мне ничего не оставалось, как только ещё глубже удаляться в Вороний лес. А потом я увидел старую покосившуюся деревянную избу, она стояла на поросшей разнотравьем поляне. Рядом возвышался сложенный из камня оголовок колодца. Ржавый ворот с оторванной верёвкой, рассохшееся деревянное ведро — всё говорило о том, что хозяева давно покинули это место. Укрыться в хате? Да там и дверей-то нет! Я бросился к колодцу. Грубый, неотёсанный камень позволял без труда спуститься до самого края тёмной воды. Мертвецы плотным кольцом окружили поляну, их жуткие, невнятные звуки-стоны звучали со всех сторон. И я, конечно же, полез в колодец, будь он неладен!
Илья слушал историю гмура, она казалась нереальной, даже сказочной. Впрочем, всё, что случилось с ним после встречи с Годогостом, также не укладывалось в привычный уклад жизни. Его мир — до примитивного прост и жесток, без богов и чудес. Там же, откуда пришёл гмур, дела обстояли иначе, хотя смерти и жестокости тоже хватало.
Зеленоглазая Ясмина также не без интереса внимала словам гмура. Чудной карлик, каким показался он ей поначалу, оказался не простым мутантом Руин, а пришельцем из другого мира. То, как он с легкостью, не применяя физической силы, прогнал её родственников, произвело на неё неизгладимое впечатление.
Звуки стрельбы уже давно смолкли, но она продолжала вслушиваться в мёртвое спокойствие наступающих сумерек. Её семьи, её маленькой общины больше нет — с этим фактом не поспоришь. Однако мысль о том, что она должна увидеть всё собственными глазами, не покидала голову девушки. Зрелище не для слабонервных, но это того стоит. Слишком часто Ясмина представляла предсмертные муки дяди Аббаса и своих двоюродных братьев. Бедная тётя Ирада — она не могла защитить её от издевательств мужчин, сама находясь не в лучшем положении. Женщина, заменившая ей мать, ни в чем не виновата, её тело надо предать земле.
— Я был уже у самой воды, когда в колодец заглянул мертвец! — взволнованно говорил пришелец из другого мира. — Это был орк. Его мутные глаза-бельма уставились на меня, он зарычал, роняя из зубастой пасти пенящуюся слюну. Ещё секунда — и он перевалится через каменный борт колодца. Я понял: пришёл мой конец. Но отправиться к праотцам в этот день мне было не суждено. Грудь обожгло огнём, от внезапной боли я едва не сорвался вниз. Орк бесновался, протягивая ко мне покрытые гнойными струпьями руки. Ещё две гадины присоединились к нему, мычали, сучили конечностями, толкались, мешая друг другу. Потом ещё одна вспышка боли, но уже гораздо сильнее. Ноги мои затряслись, в глазах запестрило от быстрой смены видений. Я видел разрушенные чертоги, пустынные земли, болота и непроходимые леса, кишащие невиданными тварями. Я видел ваш мир, чада! Боль усилилась. Не в силах более терпеть, я сорвался в тёмную глубину колодца. Холодная вода поглотила меня, принося спасительное облегчение. Непроглядное дно вдруг засияло, заискрилось. Этот свет тянул меня невидимыми путами, увлекал в сияющее марево, а спустя миг я вынырнул из воды и оказался не просто в другом месте, а как выяснилось и в другом мире!
Годогост потянулся к груди, рука нырнула под балахон, пальцы ловко расстегнули крючочки на его странной, сделанной из мелких стальных колечек одежде. На груди гмура красовался немалый ожог в форме ключа.
— Это моя первая работа, — Годогост извлек висящий на цепочке ключ.
Ничего необычного: серый блеклый металл, круглая головка с дырочкой посередине, через которую, собственно говоря, и была продета цепочка, в меру длинный стержень с выступами на конце.
— Помню, как мои братья потешались надо мной, узрев плоды моего многодневного труда. «Выбрось это уродство, не дай бог, его увидит мастер», — кричали они. Конечно, потом были ещё попытки сделать что-то достойное, но они также не увенчались успехом. Все свои работы я кидал на переплавку. Но этот!.. — большие глаза гмура заискрились. — Этот я так и не смог выбросить…
Рассказ пришельца из другого мира прервал отвратительный, чудовищный скрежет. Казалось, множество острых когтей и зубов одновременно впились в стальную дверь. Собеседники едва успели переглянуться, как ржавые петли протяжно скрипнули, и в подвал хлынула розово-серая река. Мутировавших грызунов было не меньше сотни!
Ясмина вскрикнула, в один миг оказавшись с ногами на ржавой кровати. Илья среагировал на удивление быстро, заряженный им всего несколько минут назад обрез оглушительно грохнул в сплетение мерзких крысиных туш. Тщетная попытка защиты! Она могла увенчаться одним: мучительной смертью от когтей и зубов мутантов.
Темноту подвала озарила яркая вспышка. Возникшая из ниоткуда алая преграда, что как мыльный пузырь обступила спутников со всех сторон, отрезала от них остальной мир. Здесь, за прозрачной стенкой, как за стеклом, было все немного иначе.
Звуки извне не проникали сквозь прозрачно-алую преграду, это как попасть в отдельное помещение с герметично закрытыми дверями. Температура внутри в мгновение возросла, от стены буквально пыхало жаром, в воздухе летал слабый запах разнотравья. Всё это успел заметить внимательный парень, по-прежнему пытавшийся зарядить обрез неумелыми движениями трясущихся пальцев. А потом волна крыс коснулась защитного купола и полыхнула, как жгучий пух тополей-мутантов. В мгновение ока иссиня-алое пламя прокатилось по стае, оставляя на полу лишь горстки пепла.
Годогост, всё это время декламировавший что-то вполголоса на странном и резком, как карканье степного ворона, языке, внезапно замолчал. Тело его качнулось, подбородок упал на грудь. Илья в последний миг успел подхватить бесчувственного гмура и уложить на кровать. Лицо пришельца было мокрым от пота, дыхание глубокое и равномерное, он спал, очевидно, затратив на свои чудеса все силы. Однако защита вокруг людей не исчезла, а лишь стала чуть менее яркой.
— Надо было чем-то подпереть двери! Ты слишком беспечна, — сказал парень, с укором глядя на девушку. — Как ты вообще выжила в Руинах?! Могла бы и подсказать двум новичкам, что нужно быть осторожней.
Смуглая кожа на щеках Ясмины потемнела.
— Да шучу я. Сами дураки. Как можно было допустить такое, — улыбаясь, произнёс Илья, посматривая в сторону открытой настежь двери. — Как теперь пройти сквозь эту стену и закрыть подвал?
Прошло уже не меньше часа. Годогост так и не проснулся, а вот светящаяся преграда исчезла. Вместе с ней пропал и единственный источник освещения и тепла. Подперев дверь доской, которая раньше служила лавкой, Илья осторожно вернулся к кровати, присел рядом с девушкой, стараясь не задеть спящего гмура. Ночь вступила в свои права, а вместе с ней явился и холод, заполнивший подвал. Сидеть в кромешной темноте, прижавшись к девушке, было волнительно и, что немаловажно, значительно теплее.
— Это что-то невероятное! — впервые за всё время знакомства в голосе Ясмины послышались спокойные и радостные нотки. Илья почувствовал изменения, разум девушки очистился, стал немного светлее, а тревога и страх отступили, съежились тёмным пятном на задворках сознания. — Как он это делает?! Я никогда ничего подобного не видела!
— Это называется волшебством, магией, я читал про это в некоторых книжках, — пояснил парень. — Но никогда не встречал в своей жизни. Я думаю, в нашем мире этого просто нет.
— Точно нет, — согласилась девушка. — И не может быть.
Илья услышал, как застучали её зубы.
Летняя одежда, в которую была одета Ясмина: легкая серая футболка и подранные джинсы, — не очень-то спасала от сырой прохлады. Девушку начало трясти.
— Прижмись плотней, — Илья осторожно приобнял Ясмину за плечи, прижал к себе. — Не бойся. Как видишь, одежды теплой у меня тоже нет, так что будем греть друг друга.
Девушка не отстранилась, а лишь плотнее приникла к парню. Впрочем, в ином исходе Илья не сомневался. Все эмоции Ясмины по отношению к нему, пусть и сумбурные, он видел как на ладони.
— Интересно, как долго он проспит? — в голосе девушки снова зазвучала тревога. — Вдруг к нам ворвётся кто-то поопаснее крыс. Дикие псы — они чувствуют человека за многие километры. Эта дверь и хлипкая палка не спасут от этих гадин!
Илья слышал об этих существах. Когда-то они были домашними животными, но впоследствии одичали, а радиация и бактериологическое оружие изменили их не в лучшую сторону. Эти твари населяли бескрайнюю пустошь, со всех сторон окружавшую Южное Ханство. Излюбленным местом охоты для псов служили незащищенные Руины, а их обитатели — как обычные люди, так и мутанты — лакомой пищей.
— Не знаю, — пожал плечами парень. — Нам остается только надеяться на лучшее и дожидаться рассвета.
Угрозы этого нового для Ильи мира страшили его, однако, они выглядели смехотворными в сравнении с открывшейся свободой. Он до сих пор не верил, что это всё происходит с ним. Жизнь в убогом, замкнутом месте закончилась. Ненавистные стены Интерната остались в прошлом. Но вычеркнуть из памяти ничего не получится. Ему никогда не забыть пережитого.
«Беляк, ты думаешь, что самый умный?! — от Сабины воняло потом и жареным мясом. — Напрасно! Я долгое время наблюдала, как ты жрёшь мои объедки! Что, вкусно?!»
Грузное тело прижало его к стене, пухлые губы женщины коснулись уха.
Сабина с вожделением прошептала: «Ты не дурак, малыш. За твои проступки тебя ждет жестокое наказание. Но есть и другой вариант — услуга за услугу. Не знаю уж, как ты догадался, что ваша жратва — вызывающее зависимость дерьмо, да еще умудрился соскочить, — ее руки с короткими жирными пальчиками стали жадно ощупывать мускулистый, загорелый торс Ильи. — Я могу сделать вид, что ни о чем не знаю, еду будешь есть из нашей столовой, а взамен… — ладонь воспитательницы скользнула за ремень брюк, стала шарить в его трусах. — Взамен ты будешь отрабатывать тут, в мой спальне. С этих пор все мои желания — это закон, белая сосиска».
От отвращения Илью передернуло. Ясмина не обратила на это внимания, подумала, что парень просто дрожит от холода.
— Сколько тебе лет, Илья? — дыхание шёпотом говорившей девушки приятно защекотало ухо.
— Шестнадцать.
— О, да мы ровесники. Как жилось тебе там, в Интернате? Я многое слышала об этом месте, только вот не знаю, что правда, а что вымысел.
— А что ты слышала? — тема разговора была, мягко говоря, неприятной, но Илья не стал пасовать.
— Ну, там все мутанты с ужасными уродствами. Многие из них — дети знати, приближённых хана. Родители сдали их, чтобы не позориться. А ты… — девушка запнулась, подбирая слова, Илья чувствовал её смущение. — Ты совсем не такой…
— Я белый, а значит, урод, — спокойно констатировал парень.
— Таких Интернатов много в каждом ханстве, они снабжают знать продовольствием и одеждой, — продолжала Ясмина. — А ещё оттуда невозможно сбежать.
— Ложь.
— Что именно? Всё?
— Нет. Я же тут, — парень плотнее прижал девушку к себе. — Значит, есть способ сбежать.
Подвал озарило синеватым свечением. Молодые люди, испугавшись, как по команде спрыгнули с кровати.
— Не бойтесь, чада, — спокойно произнёс гмур, усаживаясь на скрипучей кровати, в его руке светился неровный обломок камня. — Это кристалл Светляк, такие встречаются очень редко в недрах нашей славной Острой горы. Этот я нашёл ещё в детстве. С тех пор он всегда при мне. Моя магия питает его, он же, в свою очередь, дарует мне свет и не только. — Годогост провёл над кристаллом раскрытой ладонью, и Светляк послушно померк, уменьшив радиус и яркость свечения. — Вот так-то будет лучше. В моем мире он способен отпугнуть множество животных. Что будет в вашем, я не знаю. Может случиться обратное, а рисковать нам нельзя.
— Не перестаешь удивлять, Годогост! — изумлённо произнёс Илья. — Что с тобою случилось, почему ты потерял сознание?
— Я не знаю, — в больших голубых глазах гмура отражался свет кристалла, он суетливо запричитал: — Это странно, очень странно, простое заклятье, а откат… такое чувство, что я вернулся во времена своего юношества, когда маг Акамир впервые показал мне, как пользоваться своим даром.
— Ничего не понял. Какой-то откат, маг Акамир, которого ты, кстати, второй раз упоминаешь…
— Вот и я ничего не понял, — Годогост отвернулся, показывая всем своим видом, что разговор ему неинтересен. — Мне срочно нужно попасть домой, в свой мир. Раз ключ открыл мне двери сюда, то откроет и обратно.
Остаток ночи прошел спокойно. Потрепавшись с полчасика о насущном: о том, где найти еду и что делать дальше, — путники уснули. Одна панцирная кровать стала тесным, но относительно теплым местом для сна. И плевать, что позы полусидя и полулежа не совсем удобны для комфортного отдыха.
День был ясным. Покинув засыпанный пеплом подвал, они выбрались в благоухающую запахами свежей листвы и цветов рощу. Как же было приятно оказаться на солнце, впитать кожей его лучи. Путники расположились на небольшой поляне, окруженной молодыми деревцами. Здесь росла густая сочная трава, то тут, то там усеянная мелкими сиреневыми цветочками. Илья впервые в жизни был в лесу, пусть и в небольшом, совсем ещё молодом. Вчера они спешно проскочили сквозь него до укрытия Ясмины, и он ничего не успел рассмотреть.
— Мне надо найти ту разрушенную обитель, в которой я оказался в момент перехода, — Годогост вновь курил трубку. — Дверь в мой мир находится там. А то вот уже и табачок заканчивается.
Несмотря на то, что гмур говорил непринуждённо, даже с некой отрешенностью, в голосе его чувствовалась тревога, неуверенность в собственных догадках. При свете нового дня Илье ещё лучше удалось рассмотреть присевшего в тени деревьев пришельца из другого мира. Больше всего его поразила кожа. Она была не просто светлой, как у него, а кипенно-белой. На её фоне, да ещё при абсолютно лысом черепе, очень выразительно смотрелись чёрная густая борода и кустистые брови, под которыми сияли два огромных голубых глаза. Чёрный балахон с капюшоном гмур расстегнул, явив молодым людям свою странную «железную рубашку». На широком ремне с огромной кованой бляхой, в центре которой красовался золотистый ключ, висели ножны (название всплыло из глубин памяти Ильи, но он сомневался в его правильности), в которые Годогост и прятал свой меч Монислав.
— Ты помнишь то место? — спросила Ясмина, ловкими движениями собравшая густые чёрные волосы в конский хвост. Илья невольно залюбовался такому маленькому, но заметному изменению во внешности девушки. — Окрестности мне знакомы, но, конечно, слишком далеко я никогда не заходила. Ты видел там людей?
— Нет, сударыня, людей там не было. О боги! Я просто не знал, как сюда попал. Мигом ранее тонул в колодезной воде, а Вороний лес вокруг кишел ожившими мертвецами. И вот я здесь! Это был заполненный затхлой водой подвал. Но разобрал я это не сразу, — Годогост вытряхнул трубку и продолжил: — Найти выход из тёмных казематов для меня, гмура Южного королевства, жителя Острой горы, было проще пареной репы! Выбрался наружу, значит, и что? Ни тебе леса, ни полчищ нежити, ни княжества Сыроземского! Разрушенный остов, навроде твоего, Ясмина, только деревьев больше, да болотце посередине подозрительное. Чует сердце мое, что живет в нём кто-то страшный и опасный, почище водяного будет!
— Я знаю это место. У него даже название есть — «Одинокая топь»! — воскликнула девушка. — Да, диггеры там не живут, подвалы дома затоплены, а в его окрестностях часто пропадают люди. Даже пилигримы обходят топь стороной. Это не так уж далеко отсюда, примерно в паре километров.
— Чудно! — оживился Годогост, вскочив с сочной травы. — Тогда нам немедля нужно отправиться туда! Одного не пойму, мы так близко от этой вашей Одинокой топи, но мое заклятье «Ясный след» совершенно бездействует, от него не осталось и следа!
— Что это за заклятье такое? — заинтересовался Илья.
— Очень простое. Одно из первых, которому я научился сам, по бесценным книгам Светлого мага Акамира, — с гордостью произнес гмур. — Это все равно, что оставлять зарубки на коре дерева в незнакомом лесу, только вот эти метки никто не видит, кроме хозяина. Но, похоже, в вашем мире это вообще не действует. Все, хватит просиживать штаны! Ходу, чада, ходу! Надо добраться до топи!
— Но, — робко произнесла Ясмина, смущённо опуская зелёные глаза, вмиг наполнившиеся слезами горечи. — Моя бедная тётя Ирада, я бы хотела предать её тело земле. Одна я не смогу. Мне страшно…
— А если пилигримы ещё там? — спросил Илья.
— Я не уверена до конца. Но эти уроды никогда не задерживаются в разграбленных убежищах. Если только их не застанет врасплох начавшийся раньше обычного сезон Чёрных смерчей.
Помочь бедной девушке похоронить её тётю, потом сопроводить Годогоста до места, где, по его мнению, должна располагаться «дверь» в другой мир. А что потом? Что он будет делать потом? Холодные щупальца отчаяния пролезли в душу парня, сковали её ледяной хваткой. Мир вокруг — не его мир, он ничем не отличается от гмура. А Ясмина… Он определённо чувствует что-то к этой смуглянке. За его недолгую жизнь такое было впервые. Девушка теперь одна, без своей никчемной, но всё-таки семьи. Остаться с ней? Да, несомненно, это лучшее на данный момент решение. Впрочем, есть у него ещё одна идея. Он свободен и волен сам выбирать свой путь.
— Мой дядя прятал еду и ел втайне от всех, — спешно продолжила Ясмина, сомнение на лицах её спутников говорило само за себя. — Точнее, он думал, что мы об этом не знаем. Я проследила за ним, а потом рассказала братьям. Мы иногда брали кое-что из его тайника. Он, конечно же, замечал пропажи и грешил всё на пронырливых грызунов, за что люто их ненавидел. Мы могли бы поесть, пилигримы вряд ли отыскали его схрон.
— Я помогу тебе, сударыня! Хоронить усопших — это святой долг родственников, — живо откликнулся Годогост. — Ты укрыла нас в своём убежище, а гмуры не забывают добрых дел! Да и отобедать бы не мешало.
— Да, мы поможем, — согласился Илья. — Но для начала я проведу разведку. Один. Только не спрашивайте почему, потом все разъясню.
— Как знаешь, отрок, — пожал плечами Годогост, вновь усаживаясь в тень шелестящей зелено-синей листвой березы. — Если ты владеешь искусством скрытого наблюдения, то карты в руки.
— Ты уверен? — в голосе Ясмины звучали нотки беспокойства. — Если я ошибаюсь, и они поймают тебя…
— Всё, всё, хватит, — мягко остановил Илья девушку. — Я знаю, что делаю. Оставайтесь на месте.
До развалин, где жила Ясмина, была не одна сотня метров и, конечно же, это стало преградой для Ильи: он не «чувствовал» на таком расстоянии. Когда пилигримы убивали людей, его охватил ужас. Однако чувство страха принадлежало только ему и Ясмине, находившейся поблизости. Мысли умирающих людей, как и их убийц, он не слышал. А иначе смерч из эмоций непременно бы захлестнул его, свернул набекрень мозги. Парень боялся представить последствия, окажись он рядом с эпицентром событий.
Теперь он шёл вперёд без опаски, все страшное уже произошло в этих разрушенных стенах. Остановившись на краю рощи, полностью укрывшись в пышных кронах молодняка, Илья прислушался. Нет, уши в данный момент ему не были нужны, впрочем, как и глаза. Его интересовало другое: неосязаемое, неуловимое для обычного человека. С минуту он стоял, закрыв глаза. Десяток человек — а кочевников было никак не меньше — просто не могли не «отсвечивать». Такие твари излучали тонны мерзких эмоций, и пропустить их Илья не мог. Всё ясно, пилигримы ушли.
— Всё чисто, — выбравшись на поляну, объявил парень, прерывая неспешный разговор своих спутников. — Ты была права, Ясмина.
— Похвально, — смерив Илью одобрительным взглядом, произнёс Годогост. — Похвально, отрок, ты не так-то прост. Откроешь секрет, как средь бела дня смог обследовать оккупируемую врагом территорию?
— Ты владеешь магией. А у меня что-то вроде дара. Я чувствую эмоции людей, сопереживаю, воспринимаю на расстоянии, ну, конечно, если оно не слишком большое…
— Так ты что, читаешь мои… наши мысли?! — встрепенулась, как испуганная птица, Ясмина.
— Нет. Мысли нет, только эмоции, — терпеливо повторил Илья. — Не путай.
— Интересно, — задумчиво произнёс Годогост, голубые глаза его буквально пробуравили парня насквозь. — Нет, магических способностей у тебя точно нет. А может быть, я их просто не чувствую. Ваш мир — дурное место, и оно очень плохо влияет на меня.
Захламленный двор, где Илья и повстречал своих спутников, почти не изменился. Но даже маленькое его преображение оказалось незабываемым зрелищем. Всё дело было в потухшем кострище, посреди которого располагался импровизированный вертел из двух железяк, воткнутых в землю, и обрубка согнутой арматуры. Всё бы ничего, только вот мясо, нанизанное на ржавую рифленую сталь, было человеческим. Зажаренные до черноты куски остались недоеденными и сгорели, остатки же разделенного тела лежали рядом. Самые мягкие части тщательно срезаны с костей. Остальное, очевидно, не шло в пищу пилигримов.
— Это Рустэм. Парень жил с отцом в соседнем подвале, — дрожащим голосом проговорила Ясмина и отвернулась.
Пустой желудок откликнулся жестокими спазмами, но опорожниться так и не смог. Девушка глубоко вздохнула, вытирая рот ладонью, и промолвила, морщась от болевых ощущений:
— Пойдёмте в подвал, я хочу найти тётю.
По пути они наткнулись ещё на три трупа диггеров — их расстреляли посреди мусорной кучи. Менее аппетитные, по мнению каннибалов-кочевников, их тела остались нетронутыми.
За ржавыми дверями царили мрак и затхлость. Близнецы Азат и Азиз лежали недалеко от входа, головы их были размозжены мощными выстрелами. Ясмина лишь на несколько мгновений задержала на них испуганный взгляд. Нагромождения старой мебели мешали свободно двигаться вперед. Пилигримы постарались: место, где быт был устроен абы как, стало поистине непроходимым.
— Тётя! — всхлипнула Ясмина, бросаясь вперёд. — Бедная моя тётя!
Изможденное долгой болезнью тело женщины лежало на сколоченной из досок кровати. Чёрная мумия. Именно эта ассоциация пришла на ум Илье. В груди Ирады торчал вогнанный по самую рукоять кухонный нож. Сам хозяин жилища, Аббас, находился невдалеке. Испещренный страшными разрезами труп лежал на кухонном столе. Его пытали, вне всякого сомнения, от этого он и скончался. Что же нужно было пилигримам? И что так тщательно скрывал диггер? Запасы провизии? Это вряд ли. Она, судя по тому, что видел Илья во дворе, не особо и нужна людоедам. Возможно, сами издевательства служили потехой для сумасшедших кочевников и не несли в себе ничего конкретного.
Ясмина рыдала на груди тёти, причитала и проклинала пилигримов. Мужчины стояли в стороне. Глупо вмешиваться и пытаться успокоить девушку, пускай выплачется как следует.
Если Годогост сохранял полное спокойствие и только периодически тяжело вздыхал и хмурил густые брови, то Илье опять досталось. Страдания терзали его рвущуюся на части душу. В какой-то миг боль от потери родного человека заполнила собой всё. Илья только что сам не склонился над убитой Ирадой и не заревел навзрыд. Однако собственное сознание взяло верх. Парень даже немного удивился тому, как быстро смог блокировать поток чужих эмоций.
— Что с тобой, отрок? Вид у тебя болезненный, — тихо поинтересовался Годогост.
— Всё в порядке, Годогост, сейчас всё в порядке.
Местом погребения выбрали заросший белыми цветами пустырь, расположенный сразу за развалинами. Илья с Годогостом принесли Ираду на руках, по просьбе Ясмины, предварительно завернув ту в выцветший старый плед. Сама девушка прихватила лопату, кирку и небольшой бумажный свёрток, найденный в тайнике дяди. Земля оказалась податливой, и могилу выкопали без особых усилий, после чего тело аккуратно погрузили в яму и стали молча закапывать. Ясмина также безмолвствовала, да и слёзы больше не текли по её смазливому смуглому личику. Она бросила горсть земли на труп любимой тёти, заменившей ей мать, и отсела в сторонку.
— Пусть боги укажут и осветят ей дальнейший путь, — без эмоций произнёс Годогост, смотря на холм из сырой земли, на который Илья водружал древнюю швейную машинку.
Уходя из мрачного подвала, Ясмина попросила забрать этот антиквариат. У диггеров так принято — класть на могилу любимые при жизни вещи покойного. Илье пришлось возвращаться и снова наблюдать кошмарную картину расправы. Ему вообще сегодня не везло: сначала эмоции девушки едва не свели его с ума, потом нож, который… да, именно ему пришлось выдернуть его из груди Ирады, а теперь вот…
— У нас, у гмуров Южного королевства, всё по-другому, — Годогост сидел, привалившись спиной к стене и накинув на голову капюшон. — Мы не хороним своих усопших. Древний ритуал прост, как поддоспешник[3] под кольчугой. Термиты-камнегрызы, что не одну тысячу лет живут с нами по соседству, в недрах Острой горы, и служат могильщиками. Их старые норы приспособили для захоронений. Место является святым и единым для всех сословий гмуров, будь ты простой рудокоп или же королевских кровей.
Они слушали рассказы Годогоста, расположившись невдалеке от свежей могилы, и ели вяленое мясо степного землекопа. Странная, но довольно вкусная пища, как отметил про себя Илья. Как выглядел зверек при жизни, парень не знал, но раз уж он теперь на свободе, было бы неплохо узнать об этом животном поподробнее. Гмуру тоже понравилось мясо этого дикого травоядного. Однако на этом трапеза не закончилась. После того, как они немного насытились, Ясмина развернула бумажный кулёк, извлекая стеклянную баночку. Содержимое, таившиеся в ней под пластиковой крышкой, было известно Илье. Вот только откуда у диггеров тушёнка, произведённая специально для ханского стола интернатовскими поварами? Аппетит пропал. В памяти снова всплыли мерзкие подробности того вечера, когда он впервые попробовал тушёную свинину. Жирная, ненасытная извращенка Сабина заставила его делать такое… Илья с трудом проглотил вяленое мясо и быстро запил его водой.
— Самое вкусное и ценное, — прокомментировала зеленоглазая Ясмина, расценив взгляд Ильи, как удивление. — Дядя умудрился договориться с сыном местного чиновника, отвечающего за сбор податей, из твоего Интерната. Айдан зависим уже много лет и не может обходиться без дурман-травы. Добыть нужные стебли и листья редкого растения на болотах, кишащих тварями, и приготовить хороший Банг[4] удаётся далеко не каждому. Дядя Аббас это умел.
Годогост от мяса не отказался, со смаком и похвалами: «знатная кухарка стряпала, знатная!» — съел больше полбанки.
— Эх, винца бы сейчас, да с вечно зелёных склонов Алатырской горы[5], — гмур блаженно закатил большие глаза, только вместо вожделенного напитка отхлебнул воду из древней пластиковой бутылки. — Экая диковинная вещица, вроде бы и прозрачная, как стекло, а мягкая!
— Это пластик, его производили наши предки до «Последней войны». Очень прочный и износостойкий материал, — пояснил Илья. — Сейчас из него ничего не делают, все технологии утеряны.
— Что это была за война? — гмур нахмурил брови. — Это из-за неё ваши города разрушены?
— Да. Её называют по-разному: «Великая война», «Последняя», «Ядерная». Но суть одна: большая часть человеческой цивилизации была уничтожена. Погибли или же мутировали почти все живые организмы и растения. Ещё я слышал о каких-то химических и бактериологических заражениях. Есть места, где дышать воздухом — это верная смерть!
Потом, конечно, были ещё войны, но не такие крупные. Этнические, религиозные стычки. Остатки человечества ринулись делить то, что уцелело. Геноцид и расовая дискриминация довершили дело. Теперь ты видишь мир, где таких, как я, белокожих людей почти не осталось, — закончил Илья, по большей части пересказывая речь учителя Абдула, термины из которой оставались до конца неясными для самого парня.
— Ей-богу, глаголешь вроде по делу, только вот слов много непонятных, — изумлённо произнёс Годогост.
Луч солнца скользнул под капюшон, и гмур зажмурился, резко опустив голову, на лице отразилась страдальческая гримаса.
— Ильм Сварожич[6], это светило сожжёт меня в пепел! — резко воскликнул пришелец из другого мира, напугав погруженную в свои мысли Ясмину.
— Что с тобой происходит? — не на шутку встревожился Илья.
— Мы, гмуры, народ подземный и не выносим яркого солнечного света, поэтому редко покидаем подземелья до заката. Впрочем, меня можно считать исключением. Моя необычная сродность с Лесными братьями, альвами, дала возможность находиться на поверхности средь бела дня и не страдать от этого. Но ваше светило — оно другое. Я не сразу это прочувствовал. О боги, оно же убьет меня! — гмур резко поднялся на ноги. — Нечего рассиживаться! Прелестная сударыня Ясмина, я помог тебе. Уважь и меня, горемычного, отведи к Одинокой топи!
Ясмина поднялась с травы, взглянула на быстро высыхающий холм свежевырытой земли, промолвив единственное слово:
— Пошли.
Они шли по пересеченной местности, все больше удаляясь от относительно благоустроенного района Руин, прилегающего к Интернату.
Илья ещё никогда не видел ничего подобного. Только сейчас он понял, что под всеми этими оврагами, озерцами, возвышенностями, каналами и болотцами скрывается навечно похороненный город. То тут, то там из земли торчали заросшие бурьяном бетонные перекрытия и остатки кирпичной кладки, валялся ржавый металл, пластик и битое стекло. Ясмина вела их едва видимой тропой, пролегавшей между наиболее безопасными элементами рельефа. Годогост, стоически перенося жару, закутавшись в свой балахон, плелся позади молодых людей, периодически взывая к своим богам.
Ясмина, немного отошедшая от последних событий, рассказывала свою жизнь.
Эту тропу ей показали двоюродные братья — Азат и Азиз. Аббас брал их иногда на Большие болота, что простирались дальше от таинственной Одинокой топи. Они помогали ему собирать коноплю и охотиться на тритонов.
— Дядя многое умел, его считали самым опытным охотником и диггером в наших местах.
Парень невольно вспомнил прощание Ясмины с Аббасом.
«Поделом тебе, тварь! — гневно произнесла девушка, мельком глянув на растерзанное тело старого диггера. — Оставайся тут и сгнивай вместе со своими отпрысками!»
Да, у Ильи не было семьи, но жить в такой, как у Ясмины, он бы не хотел. Подумать только, эту бедняжку близкие родственники использовали для сексуального удовлетворения! Сколько же ей пришлось пережить? Нет, это, конечно же, не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило между ним и Сабиной. Девушке было гораздо хуже.
Свобода — такое сладкое слово. Поскорее выбраться за стены Интерната — именно этим грезил Илья в последний год, как только зависимость от столовской еды сошла на нет и его сознание прояснилось. Теперь он принадлежит сам себе, однако, открывшийся мир не стал отдушиной. Он нисколько не лучше, здесь точно так же царят низменные человеческие страсти и беззаконие. Он был разочарован. Нет… Скорее, подавлен тем, что худшие опасения подтвердились. А чего он, собственно говоря, ждал? На что надеялся? Таким, как он, в этом мире нет места. И это чудо, не иначе, что белокожий отпрыск выжил и попал в Интернат. Можно, конечно, осознавать всю неизбежность ситуации, но смириться — никогда! Уверенность в собственной неординарности, избранности подстегивала его. И с прочитанной когда-то пословицей: «Где родился, там и пригодился», — ему не по пути. Парень знал: совсем скоро его жизнь круто изменится. Шедший позади Годогост был тому подтверждением.
Кожа на лице и лысой голове покраснела и начала болеть. Снимающее болевые ощущения заклятье помогло, но ему приходилось прятать открытые части тела от злых лучей чужого солнца. Целью Годогоста была Одинокая топь, и до нее нужно добраться как можно скорее. Во-первых, там, в развалинах, можно укрыться от полуденного зноя. Во-вторых, найти вход, брешь между мирами, портал… — как его не назови, суть одна, — и вернуться домой. Только вот со вторым пунктом все гладко лишь в мыслях. Как осуществить переход… как, вообще, найти двери, ведущие домой, гмур не имел ни малейшего представления. Случай особый, с подобным ему не приходилось еще сталкиваться. Его наставник, светлый маг Акамир, не раз упоминал о возможности перехода в другие миры. Однако это считалось Высшей магией, недоступной таким недоучкам, как Годогост.
Боги, даровавшие ему при рождении частичку своей силы, не оставили и здесь, на чужбине. Они послали ему спутников — подростков с непростой судьбой, не растерявших лучших человеческих качеств. Их судьбы сошлись, а к чему это приведёт, покажет ближайшее время.
Путники шли довольно долго. Годогост всё пытался вспомнить местность, разглядеть знакомые детали пейзажа. Тогда, после перехода, он был напуган, растерян и, конечно же, поступил глупо. Ноги сами несли его по таящей опасности ночной пустоши. Легкое заклятье «Ясный след» он все же не забыл, а вот Светляком предпочёл не пользоваться. К тому же ночь была довольно светлой. А небо… от вида незнакомых созвездий и одинокого диска Луны он едва не лишился чувств. Луна-дочь сиротливо светила на него сверху. А где же вторая вечная спутница — красная громадина, Мать? Он в другом мире! Тогда эта догадка показалась ему сумасшедшей…
— Почти дошли, — объявила Ясмина, щурясь и смешно морща носик от слепящих солнечных лучей. — Вон те развалины, там Одинокая топь!
Годогост и сам всё почувствовал. Ключ на груди вдруг мгновенно стал тёплым, но не таким горячим, как тогда, в колодце. Опасаясь новых ожогов, гмур все же достал его из-под одежды. Несомненно, это верный знак, они на правильном пути.
— Уж извините, это страшное место, — зеленоглазая спустилась с пригорка, вставая позади своих спутников. — Кто из вас пойдет дальше первым, решать вам, но я буду сзади.
— Кто, кто, — напыщенно заворчал гмур, выпятив грудь. — Конечно же, я!
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Постфактум предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
2
Сыроземское — произошло от слов — Мать — Сыра Земля — женский образ олицетворённой плодородной, родящей земли-матери.
3
Поддоспешник или подлатник — термин, используемый для обозначения разновидности одежды, надеваемой под доспех. В другом источнике упоминается как полукафтанье или зипун, который надевается под латы, панцири, кольчуги, бахтерцы, куяки и другое.
