Лиса и Дракон: История Химико

Дмитрий Кобер, 2023

В древнем городе Тогенкьё, в далёкой стране Яматай, хранится древнее оружие, которое долгие века хранила семья Фудзивара. Это место знало тяжёлые времена, но только большая война заставила иностранцев и защитников своего дома схлестнуться в страшной битве за волшебный меч "Слеза дракона". В сердце этого противостояния оказалась девочка Химико, которой предстоит стать новой защитницей клинка, пройдя тяжёлый путь от школьницы-непоседы до взрослой воительницы. Здесь начинается её дорога.

Глава 2: “Взгляд в бездну”

С начала войны прошёл год. Быстрой победы, которую обещали военные советники из Гипербореи, не случилось. Мир был изрыт траншеями, в которых, каждый день, погибали тысячи людей, гиперборейцев, эльфов и прочих разумных существ, но ни одна из сторон не могла нанести решающий удар. Даже поднятые в небо новейшие самолёты и дирижабли не могли изменить ход конфликта на основных фронтах. Такой неслыханной бойни мир ещё не знал, хотя в нём всегда было место жестокости, коварству и захватничеству. Яматай же была вдалеке от битв двух колоссов, лишь иногда устраивая рейды против авалонского флота. Тем не менее, к концу первого года войны, ситуация начала меняться, когда эльфы заметно расширили Восточный флот и сами начали морские операции против маленькой империи. 22 числа пятого месяца третьего года Цукихи³ произошло крупнейшее морское сражение между имперским флотом Яматай и флотом Его Величества (авалонским), закончившиеся тотальным поражением для людей. Теперь острова были практически беззащитны перед внешней угрозой.

Одним из погибших стал адмирал Ёсинори Асикага — сын градоначальника Тогенкьё Ёсимицу Асикага. Символические похороны героя происходили в дождливый весенний день, когда все острова накрыла стена тропических осадков. Несмотря на непогоду, тысячи людей пришли попрощаться с адмиралом и другими погибшими земляками. Мужчины, женщины и дети стояли с поникшими в трауре головами, прикрывая их зонтиками, на площади перед храмом. Поминальную церемонию проводил сам настоятель — Сайгё. Окуривая гробы благовониями, Фудзивара громко читал молитву, которую за ним повторяли дочь и внучка, стоявшие рядом. Участие в каждой такой церемонии всё больше подогревало злость и обиду внутри Химико. Она чувствовала свою вину, потому что не могла пойти на фронт сама и помогать солдатам в бою, как когда-то её дедушка.

К вечеру буря стихла, оставив после себя лишь, затянутое тучами, небо и волнующееся море, тяжело бившиеся о скалистый берег. Жизнь в Тогенкьё шла своим чередом, несмотря на все ужасы, происходившие в мире. Витрины на рынке были полны рыбой, из забегаловок доносились вкуснейшие ароматы, а люди мирно прогуливались по мощёным тротуарам. Тем не менее, после первого большого поражения, в воздухе повисло тяжёлое ощущение тревоги, которое не могло обойти никого из подданных Яматай. Угроза иностранного вторжения впервые встала во весь рост перед восточной страной, отчего становилась лишь страшнее в умах её жителей.

Пока простые горожане вели свою обычную жизнь, Химико посвящала всё свободное время подготовке к войне. Тем вечером она так же была на импровизированном полигоне, который сделала сама, недалеко от дома. Несколько брёвен, с накинутым на них тряпьем, превратились в специальные тренировочные манекены, на которых юная Фудзивара практиковала битву на мечах, несколько банок из-под персикового сока на жёрдочке превратились в тир, а поле, полное ям, имитировало траншеи и минное поле одновременно. Прыгая между “окопами”, Химико ловко стреляла по банкам из игрушенчого револьвера, затем выпрыгивала к чучелам и отрубала им набитые соломой головы. За всем была вынуждена следить Макото, чтобы прийти на помощь, если госпожа поранится.

В разгар тренировки к “полигону” пришёл Сайгё, освободившийся после заседания военного совета. Окинув усталым взглядом полянку, он заметил внучку в одной из ямок. Услышав голос дедушки, который позвал её к себе, Химико наконец прервала занятие.

— Нам нужно поговорить, Химико — серьёзно сказал Сайгё — сколько раз мы будем возвращаться к разговору об учёбе?

— Сколько пожелаешь нужным — насупив нос, ответила Химико — разговоры, ведь, не я начинаю…

— Зато ты заставляешь меня их начинать! — повысил голос Сайгё — почему ты убежала сразу после церемонии? Ты даже не принесла соболезнований Ёсимицу-сан!

— Потому что мне стыдно, ясно?! — закричала Химико.

— А за грубость тебе не стыдно?

— Нет, мне стыдно, что я сижу в школе, когда могла помочь Ёсинори-сан!

— И как же ты бы это сделала?

— Сделала бы… всяко лучше, чем просто смотреть! — замешкавшись ответила Химико.

Тяжело вздохнув, Сайгё взялся за сердце и тяжело упёрся на трость. Химико и Мако подхватили старейшину и отвели к ближайшей скамье, на которую аккуратно его посадили. Немного отдышавшись, старший Фудзивара почувствовал себя лучше.

— Ты ещё не понимаешь, что такое война, Химико — тихо сказал Сайгё, сидевшей рядом внучке — и лучше тебе никогда её не видеть.

— Я уже вижу…

— До чего же ты упрямая, вся в бабушку — вздохнул Сайгё — всё, что я тебе говорю, Химико, ради твоего же блага, поверь мне. Меньше всего на свете мне хочется потерять тебя, как своих братьев…

Достав из сумки на поясе трубку, Сайгё закурил, тяжело выдыхая табачный дым. Вся жизнь семьи Фудзивара всегда была связана с войной, как и у других самурайских родов. Пожилому главе клана пришлось лицезреть потери многих своих близких, включая отца и троих старших братьев, исчезнувших навсегда в пламени феодальных конфликтов. Сайгё верил, что нынешние времена смогут прервать вечную войну, добиться мирной жизни для будущих поколений, но судьба вновь приготовила страшное испытание для Фудзивара и всей Яматай. Химико же не понимала дедушку. Ей казалось, что один из трёх великих кланов Тогенкьё не может сидеть сложа руки, пока их земляки в опасности. Бессилие очень злило её, не давая думать ни о чём другом, кроме войны.

Поняв мысли внучки, Сайгё нежно взял её за руку.

— Пообещай мне, лисичка, не делать ничего важного безрассудно — сказал старейшина, глядя Химико в глаза.

Глаза старшего Фудзивара были, как никогда, серьёзны, Химико ещё не приходилось видеть такой видеть столь суровый взгляд от дедушки. Не решившись спорить, она смогла лишь кивнуть в ответ. Удостоверившись, что внучка всё поняла, старейшина встав со скамейки и, покуривая трубку, направился в сторону дома.

— И да, Химико, прекращай свои игры здесь и принимайся за учёбу — сказал Сайгё, чуть отдалившись.

— Да, дедушка — угрюмо ответила Химико и присела на скамейку.

— Что вам угодно делать дальше, Химико-сама? — выдержав небольшую паузу, спросила Макото переживательным тоном.

— Ты можешь идти, Мако, тренировка, на сегодня, окончена.

— Уверены, что вам больше не понадобится моя…

— Уверена, иди — перебив служанку, резко ответила Химико.

Макото поклонилась и послушно пошла домой. Химико долго думала над словами дедушки, глядя на своё тренировочное поле, пытаясь выбрать, что делать дальше. С одной стороны, продолжать игнорировать дедушку было действительно неправильно, тем более, что юная Фудзивара, правда, очень его любила, но и оставаться в стороне, словно столичная аристократка, ей совсем не хотелось.

Махнув рукой, она решила всё же пойти позаниматься уроками. Встав со скамейки, Химико уже пошла в сторону дома, но тут резко повернула в другую сторону. Прежде, чем перейти к занятиям, ей захотелось посмотреть на пингвинов, чтобы слегка развлечься перед “каторгой”. Придя на скалистый берег, юная Фудзивара увидела на одном из камней Сиро, сидевшего поджав ноги. Он был совсем один и грустно смотрел в бескрайнее море, не обращая внимания на ходивших совсем рядом птиц. Аккуратно подойдя к другу, Химико присела рядом. Сагису не сразу её заметил, явно глубоко погрузившись в свои мысли. На его глазах были едва видны проступающие слёзы.

— Сиро — тихо позвала друга Химико, увидев слёзы на его лице.

— А, Химико — пришёл в себя Сиро и быстро вытер глаза — ты давно тут?

— Не очень, что с тобой? Ты плачешь?

— Чёрт, больше всего не хотел, чтобы ты увидела — сказал Сагису, растирая глаза — прости, тебе, наверное, противно такое видеть.

— Ты не должен…

— Мой отец погиб в той битве, Химико — словно отрезал Сиро.

Химико ошарашила эта новость. Хоть она и была на прощании с моряками, имён и портретов было так много, что отец Сиро оказался ею не замечен. И самого друга юная Фудзивара на прощании не увидела.

— Прости, Сиро, я правда не знала — взволнованно сказала Химико.

— Ничего, я понимаю — грустно ответил Сиро — я сам не пришёл на прощание… к тому же, его самого там не было, теперь он в море навсегда.

Это был первый раз, когда погибал кто-то столь близкий к Химико. Больше всего она боялась, что её семья или друзья столкнутся с потерей, в которой, как она считала, будет виновата и сама. Чувство вины подступило к ней с новой силой, застряв комом в горле. Ей хотелось срочно что-то сделать, но разум совсем запутался в столь неожиданной новости. Юная Фудзивара и сама была готова расплакаться, но, чтобы не допустить этого, пару раз ударила себя кулаком по лбу, повторяя про себя: “не смей, не смей”. Не найдя ничего лучше, Химико обняла друга и сказала:

— Прости меня, Сиро

— Говорю же, тебе не за что извиняться — немного удивился он.

— Нет, извини, что из-за меня стеснялся плакать, сейчас это не стыдно, правда

— Спасибо, Химико — обняв подругу в ответ, сказал Сиро.

Младшей Фудзивара не было дома до вечера. Нодзоми, в отличии от аристократок прошлого, проводила большую часть времени с ребёнком, привлекая няню только в особых случаях. Ухаживая за Акирой, она почти не замечала отсутствия дочери дома, тем более, что та давно стала самостоятельной. Вечером того дня, когда младший Фудзивара уже уснул, Нодзоми вышла на веранду, где могла спокойно отдохнуть, наслаждаясь тёплым вечерним ветром. Она хотела было закурить и потянулась за мундштуком на столике, но тут во двор вошла Химико, запыхавшаяся и с потерянным взглядом.

— Лисичка, ты сегодня поздно — сказала Нодзоми — совсем перетренировалась.

— Мам, дедушка дома? — подбежав к маме, спросила Химико.

— Нет, ещё не вернулся с военного совета, а что случилось?

— Мне нужна “Слеза дракона”!

— Зачем это? — удивилась Нодзоми.

— Надо!

— Так не пойдёт, нельзя брать такое оружие ради забавы.

— Ни ради забавы!

Нодзоми заметила, что дочь в необычном замешательстве. Глаза были покрасневшими, будто до этого Химико долго плакала, шея и руки были взмыленными от пота, а волосы неопрятно торчали в разные стороны.

— Присядь-ка рядом — сказала Нодзоми, похлопав рукой по креслу рядом.

Помешкав немного, Химико устало села в кресло, положив руки на подлокотники и запрокинув голову к спинке. Закрыв глаза, младшая Фудзивара долго пыталась отдышаться.

— Что всё-таки случилось, Химико?

— Отец Сиро погиб — грустно ответила Химико.

— Ох, несчастье — тяжело вздохнула Нодзоми — я даже не заметила их семью сегодня.

— Они не приходили на похороны — открыв глаза, сказала Химико — неужели мы совсем ничего не можем сделать, мам?

— Увы, мы не всесильны, лисичка — попыталась утешить дочь Нодзоми — но мы вносим свой посильный вклад…

— Его не достаточно — перебила Химико.

— Так ты искала меч, чтобы пойти с ним на войну? — спросила Нодзоми, на что Химико кивнула.

Взяв в руку мундштук, Нодзоми вставила в него сигарету, зажгла её спичкой и закурила. Ей было легче вести трудный разговор, пока нервы успокаивал табачный дым.

— Я хорошо тебя понимаю, Химико, но, боюсь, меч ничем не сможет тебе помочь.

— Почему?!

— Слеза дракона не просто мощное оружие, это части души Курикара, самая обозлённая и мстительная. Такой меч не может быть орудием добрых дел.

— Но разве не человек решает, что делать своим оружием?

— Так оно и есть, но… в случае со Слезой, мало кому удавалось.

— Даже дедушке?

Выдохнув табачный дым, Нодзоми кивнула в ответ, положив затем мундштук на стол.

— Самое главное во время войны, Химико, чтобы каждый был на своём месте. Ты ребёнок, которому нужно ещё много узнать и перенять у взрослых их обязанности, когда потребуется. Разве ты не хотела этого?

— Хотела, но я не думала, что всё будет так — грустно отвечала Химико — почему мы не смогли их спасти, мам?

— Никому не под силу спасти всех, Химико. Ни одна война не обходится без потерь, особенно, когда враг сильнее тебя — встав с места, Нодзоми подошла к дочери и положила руки на её плечи — Сагису-сан был очень хорошим человеком и точно не был бы рад видеть тебя на поле боя.

— Ты так думаешь?

— Я уверена в этом. Всё обязательно наладится, лисичка, только не убегай от нас, хорошо?

Встав из кресла, Химико обняла маму. Из её глаза лились маленькие слёзы, которые девочке не удалось удержать. Хоть она была очень смелой и серьёзной, для своего возраста, гибель такого большого количества людей, включая отца Сиро, не могла оставить равнодушной.

— Прости меня, мам — сквозь слезы сказала Химико.

— Что ты, дорогая, всё хорошо — сказала Нодзоми, поглаживая Химико по голове.

***

Спустя неделю обстановка в городе внезапно оживилась. На смену отчаянию в воздухе витал дух надежды, отражавшийся в оживлении горожан. По всему городу появились флаги союзников Яматай, а вдоль дороги, по тротуарам, до самого губернаторского дворца, толпились зеваки, ожидавшие чего-то необычного. Перед ними стояли суровые жандармы, не допускавшие людей на проезжую часть. Толпа была, в основном, радостной, размахивала флагами и выкрикивала ободряющие военные лозунги.

В восточной стороне города, на аэродроме, выстроившись в линию, три старейшины Тогенкьё ждали прибытия высоких гостей. Городской голова Асикага нетерпеливо смотрел на наручные часы, которые уже отмерили двенадцатый час дня. Союзники опаздывали на два часа, что давало поводы для волнения. Авиационная группа из Гипербореи должна была преодолеть огромное расстояние через океан, где их могли нагнать вражеские силы. Мицухидэ судорожно перебирал сухими пальцам, иногда щёлкая костяшками, пытаясь себя успокоить. Сайгё же с некоторым раздражением смотрел на облака, будто зная, что союзники медлят без серьёзной причины.

— Уверен, что с ними всё в порядке? — спросил Ёсимицу у Фудзивара, стоявшего по правую руку от него.

— Такую катастрофу я бы точно предвидел. Вот-вот появятся.

— Гадания не всегда дают точные ответы, Сайгё — ворчал Муцухидэ — ты многое не смог увидеть.

— Скорее переоценивал свои возможности что-то изменить, как и ты, к слову.

— Прекратить пререкания! — скомандовал Асикага — не место и не время!

Тут из-за облаков показались два небольших самолёта, вслед за которыми выплыл нос гигантского авианосного дирижабля, сопровождаемый ещё десятком крыльев. Два летевших в авангарде аппарата легко совершали головокружительные пируэты, петляя рядом друг с другом, пикируя и вновь стремительно поднимаясь под самые облака. Дирижабль же, словно огромный корабли, плыл по небу, внушая трепет одним своим массивным видом. Сделав несколько фигур в воздухе, самолёты направились в сторону аэродрома, эффектно приземлившись, почти не снижая скорости. Из машины с красным фюзеляжем выпрыгнул знаменитый гиперборейский лётчик — Альберт Рихтгофен. Он был одет в кожаную куртку, украшенную белым мехом, блестящие чёрные сапоги и такого же цвета кожаные перчатки с рисунком одноглазого белого тигра на них. Очень быстро ас предстал перед изумлёнными старейшинами, не ожидавшими столь рискованного поведения от союзников.

— Guten Tag, господа! — радостно улыбаясь, воскликнул Альберт — этот город ещё красивее, чем на картинках, потрясающая бухта! Вы обязаны, однажды увидеть это с высоты птичьего полёта, не пожалеете!

Асикага некоторое время был в замешательстве и не до конца слышал слова гостя, наблюдая за самолётами и дирижаблем.

— Ох, прошу прощения — наконец пришёл он в себя — большая честь видеть вас, Рихтгофен-сан, мы вас очень ждали!

— Взаимно, герр Асикага, и вам очень рад, господа…

Тут к офицерам подошёл лётчик второго самолёта — царевич Сарматии Владислав. Как и большинство жителей царства, он принадлежал к расе архонтов, очень похожих на людей существ, отличающихся крайне белой, как снег, кожей, пепельного цвета волосами, а также красными зрачками. Архонты почти полностью бессмертны, убить их можно лишь поразив слабое место на лбу. Сарматия вступила в войну, как вассал Гипербореи, давно находящийся в зависимом положении от Империи. Владислав был очень привлекателен внешне, за исключением нескольких длинных шрамов на его лице. Царевич был одет в красивую военную форму синего цвета, украшенную золотыми орнаментами с изображениями правящей династии Сарматии. Правая рука юноши была скована гипсом. Рядом с монаршей особой был его помощник, высокий архонт Генрих, внешне похожий на мужчину среднего возраста в больших очках с чёрными толстыми оправами. Владислав учтиво поклонился, как и его сопровождающий.

— Наши приветствия, господа офицеры — сказал Генрих — прошу извинить, Его Высочество испытывает проблемы с коммуникацией, поэтому иногда я буду говорить от его имени, меня зовут Генрих.

— Безмерно рады знакомству, Ваше Высочество и вы Генрих-сан — ответил Ёсимицу — моё имя Асикага Ёсимицу, а это Муцухидэ-сан и Фудзивара-сан.

Завершив знакомство и дождавшись прибытия дирижабля, старейшины и высокие гости направились во дворец градоначальника на автомобилях. По пути их следования, машины встречали горожане, радостно приветствующие гостей. Иностранцы были редкостью в этих краях, поэтому жители Тогенкьё с большим любопытством рассматривали союзников. Рихтгофену очень льстило такое внимание и он радостоно махал зевакам рукой, пока Владислав тихо сидел на своём месте, будто тяготясь шумной толпы. Старейшины не реагировали на народ, сохраняя гордое спокойствие, но иногда украдкой наблюдая за гостями. Дворец губернатора был самым высоким зданием во всём городе, расположенным в самом центре города на пересечении четырёх дорог. Замок окружали высокие каменные стены с воротами, выходящими на каждую сторону света. В стенах располагался элитный гарнизон, составленный, в основном, из солдат вассальных семье Асикага кланов. Сам замок состоял из пяти башен разной высоты из белого кирпича, увенчанных крышами из чёрной черепицы. В прошлом, это была могучая крепость, сдерживающая осады больших феодальных армий, но сейчас она превратилась в простую резиденцию главы города и его семьи.

По прибытии гостей сопроводили в большой зал, выполнявший функции штаба местных войск. Вдоль стен комната была украшена старинными доспехами и древним оружием, которые семья Асикага хранила долгие столетия. По середине стоял большой стол, на котором, в небольшом углублении, лежала большая карта Тогенкьё с расставленными на ней деревянными фигурками, символизирующими разные отряды местного гарнизона. Вокруг стола были заранее расставлены пять стульев, по одному — для старейшин и два — для высоких гостей. Ёсимицу сел на своё привычное место посередине, два других старейшины по обе руки от губернатора, а Альберт и Владислав чуть по отдаль от них, Генрих стоял за царевичем. Когда все расселись по местам, прислуга принесла присутствующим чай.

— Прошу прощения, что сразу начинаем наш разговор в штабе, господа, однако боевые действия сейчас наш главный приоритет — сказал Асикага.

— Что вы, герр Асикага, ради этого мы здесь! — ответил Альберт.

— Как нам сообщили в столичном штабе, у вас есть важная информация о планируемом нападении на наш город…

— Совершенно верно, Его Высочество имеет доступ к эльфийскому штабу, через шпионскую сеть, всё благодаря им!

Генрих достал на стол кейс, из которого достал средней толщины папку с бумагами.

— Прошу ознакомиться с докладом нашего агента, господа — сказал Генрих, поднеся папку губернатору.

Ёсимицу, надев пенсне, начал внимательно изучать бумаги, передавая прочтённые листы двум другим старейшинам.

— Если говорить коротко, эльфы очень воодушевились победой над яматайским флотом — сказал Рихтгофен, почти залпом выпив чашку горячего чая — теперь они считают, что смогут одолеть вас малой кровью.

— Увы, у них есть на то основания — печально сказал Асикага — или, по крайней мере, были, до вашего прибытия.

— Это верное замечание, герр Асикага, рад, что вы верите в наши силы!

— Однако, позвольте узнать, полный состав ваших экспедиционных сил.

— Всего у нас тридцать аэропланов, а также батальон наземной пехоты.

На лицах старейшин появилось нескрываемое удивление.

— Прошу простить, Рихтгофен-сан, но мы рассчитывали на несколько большую поддержку… — сказал Асикага, сняв пенсне.

— Увы, это всё, что наши державы сейчас способны предложить — развел руками Альберт — однако, можете не сомневаться, этих сил хватит, чтобы противостоять авалонскому десанту.

— Как уже сказал господин Рихтгофен, эльфы не намерены задействовать крупные силы при атаке на город — вступил в разговор Генрих — битва в Серебрянном море хоть и была выиграна Авалонией, однако нанесла ущерб её локальным силам, кроме того обстановка на основном фронте остаётся крайне тяжёлой…

— В общем, у них не так много сил, поэтому даже наш экспедиционный корпус справится с вторжением — продолжил Альберт — достаточно наших крыльев и вашей артиллерии.

Внимательно взглянув на все разведанные, Сайгё нахмурил лоб, будто пытаясь вспомнить, что он мог упустить.

— Вы уверены, что эти данные точны, Ваше Высочество? — спросил Фудзивара.

— Вы не уверены в правильности данных, господин Фудзивара? — спросил Генрих.

— У меня есть сомнения, что столь небольшие силы могли выделить для десанта в крупный порт. Даже если предположить, что эльфы очень возгордились последней победой, разве они могут себе позволить так рисковать?

— Я многое знаю о авалонской армии, господин Фудзивара — хриплым голосом ответил Владислав — они всегда уверены в своём превосходстве над другими расами, даже если реальность говорит обратное. Поэтому такой риск, с их стороны, не выглядит противоестественным.

— И всё же, жаль, что ваше командование так сильно доверяет этим данным. Подстраховка никогда не бывает лишней.

— Прекрати, Сайгё, ты обвиняешь принца во лжи! — полушёпотом сказал Мицухидэ.

— Благодарю за поддержку, господин Мицухидэ, но я не в обиде — спокойно сказал царевич — подозрения привычны для меня, к тому же господин Фудзивара имеет на них право.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

В Яматай летоисчисление начинается с момента восхождения на престол правящей химэ, поэтому, обозначая год, добавляют имя действующей, на момент упоминаемых событий, госпожи