Мера хаоса

Дмитрий Казаков, 2005

Это мир давней и безнадежной войны с Хаосом, мир, где маги играют бесконечные игры чужими жизнями, кровь льется потоками, а выжить еще труднее, чем сохранить в себе доброту и благородство. Хорст Вихор, бродячий мастеровой, попав в безвыходную ситуацию, становится фигурой в руках могущественного колдуна. Безжалостный хозяин ведет игру, не обращая внимания на то, что его фишка может испытывать боль, страх и отвращение к тому, что ей приходится делать. В беспрерывных странствиях Хорст попадает туда, где до него не был никто из людей, оказывается в странных и опасных ситуациях, он вынужден научиться сражаться и убивать. Пытаясь освободиться от зависимости, он ищет помощи у других магов и даже у Хаоса. Но при этом не подозревает, куда именно заведет его стремление к свободе и кем именно он станет, обретя ее.

Глава 4. Горцы.

— Аааа! — Хорст подпрыгнул, ткнул мечом назад, не сразу сообразив, что ноги не ощущают тверди.

Меч вывернулся из пальцев, запястье обожгла боль.

— Ты что, свихнулся? — почти ласково проговорил Авти, крутя в руках отобранный у «ученика» клинок. — Зарезать меня хочешь?

— Вы-ва… ыыы… — Хорст с трудом усмирил трясущиеся челюсти. — Что ты тут делаешь?

— Грибы собираю, — ответил шут, оглядываясь, — а на самом деле пытаюсь спасти одного дурака, который сунул голову в петлю и намеревается выбить из-под себя чурбак…

Белесый туман продолжал клубиться вокруг.

— Я должен, должен бежать, — забормотал Хорст, — не хочу в Вестарон, к магу!

— У тебя ничего не выйдет, — Авти взял приятеля за предплечье, хватка его сухощавой длани оказалась на редкость крепкой, — ты попал, как муха в паутину, и освободить тебя сможет только тот, кто ее сплел!

— Но я хочу быть свободным!

— Тебе никогда не приходило в голову, что свобода не только в том, чтобы сопротивляться, а еще и в том, чтобы подчиняться? — Фигляр настойчиво подтолкнул Хорста в бок. — Пойдем, а то в этом тумане ты будешь бродить, пока не умрешь от страха.

Хорст ощутил, что тело сотрясает крупная дрожь, и понял, что у него нет сил сопротивляться. Он послушно поплелся вслед за Авти, точно теленок за коровой, а туман рассеивался, редел, растворялся во мраке.

— А как ты меня разыскал тогда ночью?.. — Одно из колес телеги наехало на кочку, и Хорст едва не прикусил язык.

— Легко! — За обычным язвительным тоном Авти умело прятал свои мысли.

Осознав, что встречи с магом не избежать, Хорст погрузился в тупое оцепенение. Весь день лежал молча и глядел в одну точку. То, что он начал задавать вопросы, выглядело хорошим знаком.

— Для того, кто умеет видеть, обнаружить твой след не сложнее, чем вляпаться в кучу дерьма.

Ночной отлучки шута и его ученика никто не заметил.

Утром обоз, как обычно, двинулся в путь и к вечеру Должен был достигнуть Вестарона. Дорога сделалась оживленной. Топтали пыль нищие, скакали благородные, бряцая оружием и кольчугами, скрипели колеса телег.

— Да? — Хорст вздохнул, почесал затылок. — Почему этот проклятый амулет не подействовал той ночью, когда на нас напали? Я думал, он потерял силу!

— Не знаю, я же не маг, — Авти пожал плечами. — Но ничего, сегодня вечером ты либо избавишься от этой побрякушки, либо тебя превратят в симпатичную зеленую жабу в здоровенных бородавках!

Бывший сапожник даже не улыбнулся.

Что-то свистнуло над ухом. Хорст вздрогнул и оторопел: возница, хрипя, повалился на бок, а из горла у него торчал толстый прут, украшенный пестрыми перьями.

— Нападение! — рявкнул Авти. — Пригнись!

Стрелы сыпались одна за другой, слышались испуганные крики и ржание лошадей. Один из наемных охранников, легкомысленно оставшийся без шлема, получил стрелу в лоб и рухнул наземь.

Хорст припал к мешкам, рука нащупала меч. Страха не было, если амулет действует, то он защитит хозяина от всяких посягательств.

— Аржжжь! — Кусты на обочине затрещали, и из них выскочил невысокий широкоплечий человек с гривой пепельных волос. Ударом огромного, чуть ли не в собственный рост, топора он подрубил ноги ближайшей лошади и пинком в висок оглушил упавшего всадника.

Когда обернулся, то Хорст увидел, что на смуглом, почти черном лице горят алые глаза.

— Горцы! — отчаянно прохрипел Авти. — Мы пропали!

Шут в отчаянии метнул кинжал, но тот бессильно звякнул о нагрудник и отскочил в сторону.

Первое впечатление Хорста оказалось ложным — нападающие не принадлежали к людской расе. Обитатели гор, именующие себя холиастами. жили на Полуострове еще до прихода людей.

На пепельноволосого налетел один из купцов, взмахнул мечом. Горец отразил его удар, а ответным выпадом отрубил человеку ногу. В стороны брызнула кровь, раненый рухнул наземь. От вибрирующего, полного ужаса воя заложило уши.

Из кустов один за другим лезли воины-горцы. Хорст смотрел на них как завороженный.

— Сражайся! — Вопль Авти долетел до него словно издалека.

От набегов горцев страдали все без исключения княжества, девять лет назад несколько тысяч холиастов, грабя и разрушая все по пути, дошли аж до моря и сумели вернуться назад.

Более мелкие налеты случались каждый год. Князья вели бесконечные переговоры о совместном походе в горы, но никак не могли условиться о том, кто его возглавит, а страдали из-за их самолюбия простые люди.

Хорст спрыгнул с телеги, увернулся от просвистевшего рядом огромного топора. Ткнул мечом почти вслепую, лезвие со скрежетом проехалось по кольчужным кольцам.

— Аржжжь! — Боевой клич прогремел оглушающе, и что-то тяжелое ударило прямо в ухо.

Меч вывалился из ослабевшей руки, а Хорст отлетел в сторону, шарахнулся затылком о что-то твердое. Перед глазами вспыхнули яркие разноцветные звезды. Через мгновение их поглотила негромкб гудящая темнота.

Когда Хорст очнулся, то сразу почувствовал резкий неприятный запах. Он лежал, уткнувшись лицом во что-то лохматое, а животом упирался в какой-то уступ. Голова раскалывалась от боли, ухо горело. Попробовал пошевелиться и обнаружил, что руки и ноги крепко связаны.

С некоторым трудом поднял голову и открыл глаза.

Прямо перед ними была серая грязная шерсть, ниже виднелась земля. Судя по всему, Хорст висел поперек седла на спине какого-то животного. Краем уха слышал негромкое похрустывание — животина щипала траву.

— Ага, жывоы, — рявкнул кто-то рядом. Судя по акценту, один из горцев. — Знаэш тэпэр, как бьэт моы кулак!

Вслед за первым послышались другие голоса. Они звучали странно для человеческого уха, да и язык был необычным — он состоял почти из одних гласных. Слова произносились очень быстро, так что создавалось впечатление, будто разговаривают громадные птицы.

Беседа оборвалась, хлопнул бич, животное под Хорстом недовольно всхрапнуло и сдвинулось с места. Земля внизу пришла в движение. Хорст ощутил, как накатывает тошнота, и прикрыл глаза.

Его подбрасывало и качало, седло впивалось в живот, мучительно хотелось пошевелить конечностями. В голове скакали рваные мысли, точно вспышки во мраке возникли вопросы: что случилось с Авти, жив он или погиб? Почему амулет и на этот раз не защитил хозяина? И куда везут пленника холиасты?

От тряски головная боль усилилась, Хорсту казалось, что у него вот-вот лопнет череп.

А затем просто потерял сознание.

Очухался, когда щеки обожгла ледяная вода. Слизнул с губ холодные капли и судорожно закашлялся.

Рядом загоготали.

— Жывоы, — проговорил уже знакомый голос — Пэы, пока даут!

С трудом поднял веки, перед глазами все плыло. Про-моргавшись, разглядел несколько приземистых фигур. Холиасты смотрели на пленника равнодушно, а за их спинами виднелись горы. Вблизи они казались теперь более высокими и внушительными, чем в Вестароне. Заходящее солнце окрашивало белые вершины в розовый цвет.

— Пэы, — повторил один из холиастов со шрамом на лице, — ыначэ помрэш…

Хорст жадно глотал льющуюся в рот воду, а когда ее поток иссяк, откинулся на спину.

— Ну что, как ты? — прозвучал рядом знакомый голос, и Хорст ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло.

— Ты жив? — Повернувшись, он обнаружил лежащего неподалеку Авти, а за ним других пленников, среди которых оказался и толстый купец. Все они были связаны, на лицах красовались синяки и ссадины.

— Как видишь, — с кривой усмешкой отозвался шут. — Хотя вполне может статься, что предпочел бы быть мертвым!

— Что, в плену нас ждет что-то страшное? Зачем холиасты берут пленников?

— Кто их знает? — Авти пошевелил плечами, лицо его перекосилось. — Я с этими красноглазыми отродьями Хаоса пива не пил. Поговаривают, что людей они используют как рабов, да еще приносят в жертву своим кровожадным богам…

Хорст вздрогнул, беспомощно огляделся. На востоке в блестящей глади небольшого озера отражались горы, вокруг простирался густой сосняк. Между золотистых стволов прохаживались холиасты, слышались их голоса, равнодушно жевали жвачку похожие на мохнатых низкорослых лошадей животные.

— Это фроны, — предвосхищая следующий вопрос, сообщил шут, — горные кони.

— А в каких богов верят холиасты? — Хорст дрожал от внезапно накатившего страха.

— Мне лишь известно, что их много, — шут невесело усмехнулся, — и думаю, что ты скоро все узнаешь… А жертву они приносят, вырывая сердце и возлагая его на алтарь!

К горлу подкатил комок. Хорст с трудом сглотнул его и мигом вообразил, как острое лезвие вонзается под ребра, вспарывает грудь…

— Владыка-Порядок, помилуй нас, — пробормотал он, — а ты сам, Авти, во что веришь? Я ни разу не видел, чтобы ты молился.

— Я стеснительный, — буркнул шут. Резкий поворот темы его вовсе не смутил, — и к тому же вынужден тебя разочаровать. Я не поклоняюсь Хаосу. А службы в святилищах, причащения и покаяние — это не для меня. Мы все дети Порядка, и для того, чтобы обратиться к нему, не нужны ни молитвы, ни толстые придурки в белых одеждах…

Хорст так удивился, что на мгновение забыл о страхе перед холиастами. Авти нес откровенную крамолу. Попробуй высказать такое обычный человек, его бы тут же заподозрили в одержимости Хаосом. Но бродящим по дорогам старикам, наряженным в цветастые одежды, церковь прощала многое, почти все. Простила бы и такие слова.

— Ну, а в общем, — добавил фигляр вполголоса, — ты от меня ничего такого не слышал, а я ничего не говорил…

Осторожность не вредила еще никому, в том числе и паяцам.

— Так! Слэзаы! — Хорст ощутил, как кто-то распутывает веревки, которыми его привязали к спине фрона, потом сильные руки подхватили пленника и поставили на землю. Ноги едва не подогнулись, а голова закружилась. — Тэпэр сам шагаы!

Хорст не сразу понял, что ноги его свободны. До сих пор пленников везли словно груз, привалы делали два раза в сутки, а остальное время шли, шли и шли. Холиасты казались неутомимыми, как и их маленькие неказистые кони, и двигались с чудовищной скоростью.

Конные воины из княжьей дружины или отряда кого-либо из редаров, обязанных защищать людские земли от набегов, не имели шансов угнаться за горцами, и надежды Хорста на то, что их освободят, постепенно таяли.

Пленников не кормили, только давали напиться на привалах, и после двух суток такой жизни в животе ощущалась пустота, а в мышцах — болезненная слабость. Замысел холиастов был понятен — у голодного не хватит сил на бунт или побег.

— Эх, красотища какая! — прошептал рядом кто-то из пленников.

Хорст переждал, когда головокружение отпустит, и только потом открыл глаза.

Горы высились рядом. Исполинские каменные тела возносились к небесам, окутанные снегом вершины казались шапками из белоснежного меха. За первым рядом хребтов виднелся второй, еще более высокий, темными морщинами выглядели ущелья, ранами — перевалы.

— Пошлы, пошлы. — Хорста подтолкнули в спину, и он шагнул вперед.

Едва заметная тропка вилась среди округлых серых валунов, довольно круто поднимаясь вверх. Фроны, которые сейчас бойко цокали копытами по камням, вряд ли бы прошли тут с грузом.

Солнце опустилось за горизонт, стало темнеть, а ветер похолодал. Горцев мрак не смутил, они зажгли факелы и продолжали идти вперед. Глаза их отражали свет, как у громадных кошек.

Остановились только в полночь, когда выбрались на большую, сравнительно ровную площадку.

Ощущая, что сил в измученном теле больше не осталось, Хорст со стоном рухнул на землю. Рядом падали товарищи по несчастью, хрипел что-то злое Авти, за два дня похудевший до состояния обтянутого кожей скелета.

Холиасты развели костер, водрузили над ним огромный котел. Обычная их еда — варево из крупных бурых зерен — отвратительно воняла, но сегодня этот неприятный запах показался Хорсту аппетитным.

— Мы же сдохнем с голоду, — пробормотал он бездумно, — почему они нас не кормят?

— Сегодня накормят, — отозвался Авти, — им пленники нужны живые, а не просто трупы… Одного не понимаю, зачем они прихватили с собой меня? Ведь видно же, что я старик. Или горные боги любят жесткое мясо?

В наступившей тишине было слышно, как жуют и переступают с ноги на ногу привязанные неподалеку фроны, как бурчит у них в животах. От костра доносилась странная песня, похожая на вой ветра в скалах. Слов Хорст не мог разобрать, но настроение — дикую безысходную тоску — почувствовал.

— Поют… — пробормотал он, — почти как люди… А знаешь, о чем я думаю все это время?

Шут ответил не сразу, а когда отозвался, то голос его звучал глухо, как у тяжело больного.

— О чем?

— Почему амулет не защитил меня от холиастов? Ведь когда на меня напали разбойники, от них остались только трупы…

— Магия не подчиняется правилам обычной жизни, — сказал Авти без особой уверенности, — это топор — всегда топор, и ты в любой момент можешь наколоть им дров или зарубить врага. А амулет действует только тогда, когда это входит в планы его создателя…

Хорст заелозил, пытаясь удобнее улечься на жестких камнях.

— Так что, ты считаешь…

— Я думаю, — не дал ему закончить шут, — что планы мага не всегда в состоянии постигнуть даже другой маг. Чего уж говорить о нас?

— Так что, Витальф Вестаронский хотел, чтобы меня похитили эти карлики? — Хорст мотнул головой в сторону костра.

— Наверняка.

Хорст замолчал, пытаясь осознать замысел Тихого Мага. Предположительно тот дал посыльному невыполнимое задание — ведь по указанному адресу в Эрнитоне не оказалось никого, — а затем подставил его под мечи Чистой Лиги и топоры холиастов. Но зачем? Чтобы понаблюдать за тем, как бывший сапожник справится с ситуацией? Но ведь Витальф не мог за ним следить? Или мог? Через защитный амулет?

Хорст ощутил, что от догадок его голова пухнет, как наливающийся гноем прыщ.

Упавший на лицо свет факела заставил его испуганно вздрогнуть и открыть глаза. Опустившийся на корточки холиаст развязывал Авти руки, другой держал стопку глиняных мисок, третий — большой котел, над которым поднимался пар.

Еще у двоих в руках были готовые к стрельбе луки.

— Эда, — пояснил один из горцев, поймав недоумевающий взгляд Хорста, — эст надо… много эст, чтобы горы ыдты!

Хорст ощутил исходящий от котла запах варева, и желудок его взвыл, как волк, угодивший в яму с кольями. Когда получил миску, полную горячей еды, то едва удержал ее в руках.

Под настороженными взглядами холиастов пленники чавкали и давились. Потом их вновь связали, но оставили рядом воина с зажженным факелом. Сытых явно опасались больше, чем голодных.

Но Хорсту свет не мешал. Почувствовав в животе теплую тяжесть, он мгновенно провалился в сон.

Ветер налетал порывами, швырял в лицо мелкие ледяные кристаллики. Лето осталось на севере, далеко внизу, где зеленели деревья и ласково припекало солнышко. Здесь же, среди припорошенных белым снегом скал, было морозно, словно зимой, а ставшее белым светило только резало глаза.

Хорст, кутаясь в остатки одежды, понуро брел в череде пленников. Сбитые ноги передвигались с трудом, в натертых веревками руках пульсировала боль. Развязывали их только во время кормежки, один раз в день.

Спали, тесно прижавшись друг к другу, но все равно было холодно. Один из пленников начал кашлять, в слюне его появилась кровь. После того как он начал отставать, холиасты на мгновение остановили караван. Взмах топора, и на снегу остался труп. На холод жители гор не обращали внимания, похоже, они его вообще не чувствовали. Наряженные в мохнатые безрукавки из шерсти фронов, холиасты уверенно шагали по узкой каменистой тропе.

Хорст брел, опустив глаза, но когда вокруг потемнело, невольно поднял голову. Отряд вступил в расселину между сходящимися скалами. Наверху виднелась лишь узкая полоска пронзительно-голубого неба.

— Перевал, — прохрипел идуший сзади Авти, — опасное место…

Уточнять, чем именно оно опасно, Хорст не стал — сил на разговоры не оставалось. И так было ясно, что в этой расселине сотня воинов сможет задержать огромное войско и что горы защищают нелюдей лучше, чем крепостные стены.

Когда в вышине родился тяжелый рокот, Хорст вновь поднял голову. Небо меж скалами затягивала снежная дымка, звук нарастал. Горцы смотрели вверх, в красных глазах читалась тревога.

— Быстрээ! — зло рявкнул один из холиастов. — Бэ-гом! Кто отстанэт — умрэт!

Хорст не думал, что у него хватит сил бежать. Грудь ходила ходуном, ребра грозили прорвать кожу, а рот жадно заглатывал ледяной воздух. Но он бежал, несся вместе с остальными.

И они успели. Масса снега и камней с тяжким грохотом рухнула, перегородив расселину, но случилось это за спинами людей и холиастов. Земля под ногами вздрогнула, Хорст не удержался и упал.

Рядом валились на снег обессилевшие пленники.

— Лавина, — сказал Авти, отдышавшись, — вот как это называется… В молодости я один раз тоже чуть не попал под такую…

«Интересно, где?» — хотел спросить Хорст, но передумал. Было ясно, что шут не ответит.

Над горами висел плотный, как дерюга, и такой же серый туман. Камни блестели от капелек воды, а скалы прятались в мареве, точно великаны, скрывающиеся в засаде.

Туман давил звуки и запахи, и лишь когда из него выступили очертания серого скособоченного дома, сложенного из камней, Хорст ощутил резкий запах дыма.

Вслед за первым строением появилось второе, третье. Стало ясно, что караван вступил в селение.

С громким лаем навстречу выскочили здоровенные мохнатые псы. Белоснежные клыки сияли, черная, рыжая и белая шерсть на загривках стояла дыбом. Холиасты отгоняли их пинками.

— Похоже, что тут решится наша судьба, — сказал один из пленников, бывший охранник в купеческом обозе, — продадут, как скотину…

Здесь оказалось немало домов, сооруженных из грубо обтесанных камней. Постройки ставили тесно, на любом ровном участке. Между ними оставались узкие проходы. По селению расхаживали жители — мужчины в тех же безрукавках, женщины — в цветастых платьях и платках. На многих красовались браслеты и цепочки из золота и серебра.

На пленников смотрели без особого интереса, вернувшихся из похода воинов встречали улыбками и радостными возгласами.

— Занятно, сколько стоит человек? — со странной интонацией поинтересовался Авти. — А вдруг я смогу выкупить себя?

Хорст молчал и затравленно озирался. Ему было все равно, во сколько его оценят и кому продадут, лишь бы поскорее закончилось это изнурительное путешествие.

Один из псов прорвался-таки к пленникам и попробовал впиться в лодыжку Авти. Тот ловко ударил его в лоб связанными руками, а затем так пнул в бок, что у собаки хрустнули ребра.

Скуля, псина заковыляла прочь.

— Смэльчак, хот ы старыы, — сказал тот самый пепельноволосый холиаст, которого Хорст увидел первым, — продадым дорожэ!

Через полсотни шагов дома раздались в стороны, открыв круглую площадь. По краям ее громоздились постройки, которые казались более высокими, чем остальные. На самой площади имелось что-то вроде лотков.

— До вэчэра сыдэт здэс, — велел старший из холиастов, усаживая пленников около невысокого дощатого помоста, — вэчэр мужчыны прыходыт с пастбыщ, покупать вас…

Оставив людей под надзором нескольких воинов, прочие начали развьючивать фронов. Добычу, захваченную при нападении на обоз, похоже, предполагалось тоже продать.

Хорст сидел, равнодушно опустив голову: он не испытывал желания глядеть на то, как копаются в чужих мешках. От вялой дремы очнулся, когда ушей коснулись полные гнева и возмущения крики.

Несколько холиастов, вытаращив глаза, орали друг на друга и потрясали предметами, в которых Хорст с удивлением узнал инструменты шутовского ремесла, принадлежащие Авти.

Кончилась перебранка тем, что спорившие направились к пленникам.

— Чьэ? — спросил один, поднимая вытянутую дудку.

— Моэ, — издевательски пародируя акцент, отозвался Авти. Даже плен, голод и тяготы пути через горы не отбили у него желания шутить.

— Ыдэш с намы. — Один из холиастов вытянул длинную руку и рывком поднял Авти на ноги.

— Эй, куда? — возразил тот. — Без ученика не пойду!

Горцы переглянулись. Судя по озадаченным лицам, они не очень поняли возражений пленника, но что-то мешало им применить для убеждения кулаки. Какая-то странная неуверенность сквозила в алых, как кровь, глазах.

Последовал диалог, стремительный, точно полет стрижа. Наконец один из горцев заспешил в ту сторону, где расположился старший отряда налетчиков — тот самый пепельноволосый холиаст.

Вернулись вдвоем. При виде дудки глаза предводителя вылезли на лоб, а в низком голосе возникла истеричность.

— Нэ боыся, тэбэ не прычынят врэда! — сказал он, растягивая губы в подобии дружелюбной улыбки.

— Без ученика не пойду! — продолжал упрямиться Щут.

— Кто это?

— Он! — Палец шута уперся в Хорста.

— Ыдытэ вдвоэм, — тяжко вздохнул старший.

Авти и его «ученика» повели прочь от площади. Впереди вышагивал предводитель, по сторонам топали сапожищами двое охранников, еще один сопел за спиной. Горец, замыкавший группу, тащил вещи отобранных (только для чего?) пленников.

— Куда нас ведут, во имя Владыки-Порядка? — улучив момент, тихо спросил Хорст.

— Вот и мне интересно, — отозвался шут, — ничего, скоро узнаем…

Путь их закончился около неказистого строения, которое выглядело так, словно когда-то давно на него свалилось с неба что-то тяжелое. Крыша выдержала, а стены выпучились в стороны. По сравнению с высокими домами, сооружение выглядело странно приземистым, из раскрытой двери тянуло сладкой приторной вонью.

— Святилище никак, — потянув носом, уверенно заявил Авти.

Внутри оказалось темно, но, когда глаза привыкли, Хорст обнаружил, что вдоль стен расставлены многочисленные статуи. Одни изображали людей со звериными головами, другие — жутких чудовищ, третьи — нечто бесформенное.

— Местные боги, — прошептал Авти.

Хорст ощутил отвращение. Если бы не связанные руки, то непременно осенил бы себя знаком Куба. Ему было непонятно, как могут горцы, так похожие на людей, поклоняться идолам и отвергать истинную веру?

Пленников остановили в самом центре святилища, в тишине громко разносилось сопение холиастов. Предводитель их удалился куда-то в темноту, за большой алтарь, похожий на каменный гроб.

Из мрака донесся скрип открываемой двери, голоса. Зашлепали по каменному полу шаги. Замерцало смутное багровое сияние. Из какого-то закутка вышел холиаст с факелом в руке. Седые волосы его падали на плечи, лицо покрывали морщины, а глаза казались двумя рубинами.

Пепельноволосый следовал за ним, почтительно отстав на полшага.

В свете факела стало видно, что темный камень алтаря весь испятнан потеками застывшей крови, вокруг него валялись кости. Хорст разглядел человеческий череп и с трудом отогнал тошноту.

Седой, явно местный служитель, внимательно осмотрел дудку, а потом и другие предметы из мешка Авти.

— Ты шут? — спросил он, подняв взгляд.

— Да, — ответил Авти.

— Ызвыны этых воынов, — старый холиаст склонил голову, — оны прычынылы тэбэ врэд нэволно… ы твоэму учэныку…

Служитель поглядел на Хорста и замер, словно не веря своим глазам. Стало вдруг очень тихо. Холиасты оцепенели, Хорст недовольно поморщился, пытаясь осознать причину столь пристального внимания.

Авти негромко хмыкнул.

Служитель сделал шаг, Хорст попытался отшатнуться, но уперся в стражников. Морщинистая, с набухшими прожилками вен рука потянулась к его шее, очень осторожно дернула за цепочку.

Знак в виде рысьей головы, о котором бывший сапожник благополучно забыл, был извлечен на свет. По серебристой поверхности забегали багровые блики.

Старый горец отпустил цепочку и повернулся к пепельноволосому, оба затараторили с невероятной скоростью.

— Что происходит? — спросил Хорст. Он ощутил, что ему жарко, на висках выступили капли пота.

— Не знаю, — Авти напряженно вслушивался в разговор, — но одно слово, которое долдонит вон тот седой, мне известно. И означает оно — «долина».

— Какая долина?

Но ответить шут не успел. Разговор между служителем и предводителем воинов закончился, первый резко повернулся и зашагал туда, откуда явился, второй разразился серией лающих команд.

Хорста и Авти вывели на улицу.

Из сизых облаков, ползущих совсем низко над головами, принялся накрапывать дождь, стало сыро и неуютно.

Хорст облегченно вздохнул, когда понял, что их ведут вовсе не к площади, где остались мокнуть товарищи по несчастью. Но радость его быстро поблекла, когда выяснилось, что целью горцев является пристройка при одном из каменных домов. Загрохотал тяжелый замок, дверь со скрипом поползла в сторону.

— Ызвынаэмся за нэудобства, — сказал пепельново-лосый, — но вы должны быт тут до завтра…

Хорст неожиданно обнаружил, что не разучился удивляться.

Пленникам развязали руки, после чего дверь захлопнулась.

— Ага, там часовые, — сообщил Авти, приникнув глазом к щели около входа, — как и следовало ожидать…

— А чего это они вдруг стали такие вежливые? — Хорст осмотрел новое обиталище. Размерами оно не превышало лошадиного стойла, земляной пол усыпала сладко пахнущая солома, а в одном из углов грудой валялись старые тряпки.

На место для содержания пленников это походило мало.

— Шутов почитают везде, — ответил Авти, с хрустом разминая запястья, — даже тут. А вот почему — не спрашивай, я тебе не отвечу.

— А что за долина такая? — вспомнил Хорст, усаживаясь у одной из стен. Несмотря на все неудобства, в маленькой «темнице» было сухо.

— Не долина, а Долина. Это центр мира для горцев, — Авти притулился рядом. — Святое место, ну как для людей Эрнитон.

— И там живет их главный служитель этих, — Хорст скорчил страшную рожу, — идолов?

— Кто знает, может, и живет, — шут пожал плечами, — и я бы не советовал тебе столь откровенно демонстрировать неуважение к местным богам. От тебя еще в святилище прямо-таки пахло отвращением…

— Это всего лишь статуи, клянусь Владыкой-Порядком!

— Я бы не стал этого утверждать, — Авти улыбнулся, — между Хаосом и Порядком найдется место для многого, в том числе и для могучих сущностей, обладающих силой и властью. Ты меня понял?

— Да, — Хорст сдержал рвущиеся с языка возражения. — А что нам теперь делать?

— Ждать, — Авти зевнул и прикрыл глаза, — что-то подсказывает мне, что судьба наша решится не в этом каменном сарае.

Вскоре он захрапел. Хорст некоторое время сидел неподвижно, вслушиваясь в монотонное журчание дождя за стеной, потом глаза начали слипаться. Сам не заметил, как уснул.

Вчерашний туман исчез, точно его и не было, и забрал с собой облака. Небо выглядело чистым, словно его Долго и упорно оттирали, солнце казалось шаром расплавленного золота.

— Похоже, что нас снова ждет путешествие, — вздохнул Хорст, глядя, как к ним подводят оседланных фронов, — ладно хоть не пешком…

— Тебе бы только поворчать! — поддразнил Авти. — Радуйся, что увидишь место, где люди если и бывали, то лишь в качестве жертв!

— А кто сказал, что и мы не в том же качестве? — Хорст неловко забрался в седло. — Вежливость ничего не значит. Вдруг мы особенно ценные жертвы?

Небольшой отряд, состоящий из полудюжины всадников, сдвинулся с места. Холиасты не связали пленникам руки, лишь поместили их в середку, между своими фронами. Побега они вполне обоснованно не опасались. Даже если бы пленник ухитрился сбежать, куда ему после этого деваться? Без снаряжения и припасов, не зная дорог, он вряд ли бы сумел перейти через перевалы. Горные кони спокойно топали по тропе, изредка пофыркивая и прядая ушами. Авти дремал, лишь изредка вскидывая голову. Хорст глазел по сторонам.

От лесистых равнин между горами и морем эти места по прямой отстояли не дальше, чем на сорок ходов, но ощущение складывалось такое, что бывший сапожник попал в другой мир.

В стороны простирались дикие хребты, белизной сверкали вершины. Прозрачный воздух позволял видеть все отчетливо, вплоть до последнего ущелья. С этой стороны горы не выглядели столь дикими и безжизненными, как на северных склонах. Зеленели пастбища, по которым, словно спустившиеся на землю облака, бродили стада фронов и овец, ниже шелестели листвой буковые леса.

На юге, за невысокой грядой, виднелось обширное зеленое пятно, в центре которого что-то сверкало.

— Долына, — сказал один из охранников-горцев, перехватив взгляд Хорста, — сватоэ мэсто!

Хорст кивнул и на всякий случай отвел взор. Кто знает, может, глазам людей запретно созерцать подобную “святость”?

Этот перевал оказался не чета тому, который прошли десять дней назад. Он был куда ниже и шире, и хотя под копытами осторожно ступающих фронов скрипели и пошатывались камни, Хорст чувствовал себя довольно неплохо. В этот раз он не мерз, ноги не болели от ссадин, а руки от веревок.

На ночевки они теперь останавливались в селениях, которые попадались так же часто, как муравьиные кучи в лесу. Везде путников встречали радушно, кормили и поили до отвала.

Хорст пристрастился к острому сыру из овечьего молока, а Авти — к кислому хмельному напитку, похожему на белое пиво. Пару раз шут ухитрялся напиться до поросячьего визга, так что холиасты со смехом оттаскивали его в очередной сарай, предназначенный для пленников.

Когда Авти не надирался, то жутко кричал по ночам. В первый раз всполошилась охрана, и Хорсту пришлось долго объяснять непонятливым горцам, что ничего страшного не происходит, что его спутник не помирает, а его просто мучают страшные сны. Мол, поорет и успокоится…

Очередной приступ случился сегодня, так что шут покачивался в седле мрачный, словно ворона, у которой из-под носа стащили кусок падали. Ветер трепал седые патлы, в светлых глазах застыла муть.

Из-под ног идущего впереди фрона сорвался камушек, со стуком заскакал вниз, туда, откуда явились путники. На лицах холиастов, как по команде, возникло выражение тревожного ожидания. Лишь когда стук затих и погасло эхо, они расслабились.

— Осыпи боятся, — пояснил Авти, — тут запросто может обрушиться лавина из камней.

Хорст лишь пожал плечами.

Пройдя еще несколько шагов, они достигли вершины перевала. Дальше начинался спуск в раскинувшуюся посреди гор просторную ложбину. Ее восточную часть занимала Долина. Отсюда она хорошо просматривалась. Блеск, так поразивший Хорста в первый раз, исходил от поверхности озера, круглого, будто монета.

С высоты можно было различить растущие вокруг него деревья. Среди зелени высились какие-то здания.

Хорст перевел взгляд направо и невольно обомлел. В первый момент ему показалось, что это лишь игра света и тени, и он отчаянно затряс головой. Но это не помогло.

— То, что ты видишь, существует на самом деле, — тихо промолвил Авти с необычным для себя благоговением.

С такого расстояния трудно было оценить истинные размеры, но Хорст видел, что громадная, лежащая на земле фигура простирается больше чем на несколько ходов. Холмами выглядели исполинские груди, крепостными валами тянулись руки и ноги, заросли кустарника прикрывали низ живота.

Обращенное к небу лицо выглядело спокойным и умиротворенным, в провалах глазниц, несмотря на ярко светящее солнце, колыхалась тьма.

— Что это? — спросил Хорст шепотом. Говорить громко сейчас ему показалось святотатством.

— Мать-Земля, — откликнулся шут, — я слышал о ней, но думал, что это сказка…

— Нэ сказка, чэловэк, — сказал один из холиастов каркающим голосом. — Это правда! Нашы прэдкы возвэлы иэ болээ шэсты вэков назад! Она долгыэ годы защыщала нашы краы от набэгов! Дажэ само врэма устыдылос ээ вэлыколэпыа и нэ тронуло Мат!

Если бы Хорст услышал такое в другом месте, он бы ни за что не поверил. Сложенная из земли фигура, не оплывшая и не рассыпавшаяся за шестьсот лет? Это даже не сказка, это байка!

Но от изображения Матери веяло грозной, древней силой, исполинским могуществом, и впору было поверить, что она покоится на этом месте не века, а тысячелетия, с самого Творения!

— Поэхалы, — предводитель горцев ткнул фрона пятками в бока, — на нээ можно смотрэт вэчно, но нам надо двыгатса.

Из кустов вылетела крохотная, окрашенная в желто-зеленый цвет птица, и, негодующе вереща, зависла на одном месте. Крылья ее трепетали так, что расплывались в смазанное пятно.

— Крохобар нас встрэчаэт! — усмехнулся один из горцев. — Добрыы знак!

С самого полудня копыта фронов топтали мягкую шелковистую траву. Попадались островки кустарника, журчали многочисленные ручьи и речушки. Впереди темнела далекая пока опушка леса.

Здесь, в преддверии Долины, горы нависали со всех сторон. Ощущение было такое, словно они ехали по дну громадной чаши. Сейчас, когда солнце укатилось за хребты на западе, чаша выглядела черной, а края ее — обгрызенными и надколотыми от длительного использования.

— Становые! — зычно выкрикнул предводитель холиастов, когда отряд достиг крошечного озерка размером с городскую площадь.

— Мы не поедем дальше? — удивился Авти. — Ведь еще светло!

— В Сватое мэсто положэно вступат на рассвэтэ! — пояснил горец, слезая с фрона. — Ноч будэм молытса богам и готовытса!

— Похоже, поспать нам сегодня не дадут, — пробурчал Хорст, покидая седло, — а жаль. Я с твоими воплями уж какую ночь не сплю.

— Можешь спокойно ложиться, — шут состроил скорбную мину, — сегодня я пробормочу Владыке-Порядку всю ту тягомотину, которую ты обычно вешаешь ему на уши. Думаю, он не будет в обиде!

Хорст покачал головой и принялся расседлывать фрона.