20 историй о субсидиарке, которые клиенты разрешили нам рассказать

Дмитрий Игумнов, 2023

В книге изложены самые яркие проекты компании, о которых нам разрешили рассказать сами клиенты. Здесь собраны именно проекты по субсидиарной ответственности. Причем не только успешные, но и неудачные: так сделано, чтобы показать проблему как можно полнее. Практическую пользу книга принесет руководителям и владельцам компаний, главным бухгалтерам и всем, кто ставит перед собой задачу избежать привлечения к субсидиарной ответственности и не хочет расставаться с личным имуществом. Также книга будет полезна юристам, студентам юридических факультетов и всему юридическому сообществу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Как мы помогли номинальному директору избежать субсидиарной ответственности

Дело: А40-123198/16

Размер проблемы: 81 103 133 руб. 48 коп.

Начало проекта: апрель 2019 г.

Реализация проекта: 3 года и 3 мес.

Сложность: использовали каждую зацепку

Трудозатраты: намного больше, чем у оппонентов

Темп: размеренный

Результат: клиент освобождён от субсидиарной ответственности

Стоимость проекта: семизначная, в руб.

К нам в «Игумнов Групп» нередко обращаются клиенты, выполнявшие роль номинального директора. Виктор — как раз один из таких номиналов, который никаких дел компании не касался, но тем не менее однажды получил иск о привлечении к субсидиарке на 81 млн руб.

Шансов избежать ответственности у Виктора не было. Но с нами у него это получилось. Рассказываем, почему и как.

В какой ситуации был клиент

Для Виктора история началась ещё в далёком 2010 году. На тот момент он испытывал финансовые трудности и искал дополнительный доход. Неудивительно, что вскоре на Виктора вышел знакомый с предложением стать руководителем юридического лица. За 10 тыс. руб. в месяц всего-то нужно подписывать документы, которые будет привозить курьер.

Виктор на предложение согласился, отдал товарищу свой паспорт и через несколько дней получил обратно. Так наш будущий клиент стал единственным собственником и генеральным директором ООО «Авилон».

Шли годы. Виктор не лез в дела компании, получал свое вознаграждение и пару раз в месяц подписывал документы, которые ему на дом привозил курьер.

В начале 2018 года прозвенел первый звоночек: на Виктора вышли судебные приставы с требованием передать документацию ООО «Авилон». Так бывший гендиректор узнал, что его компания находится в банкротстве, аа конкурсный управляющий через суд истребует у него бухгалтерские документы организации.

Судебным приставам и конкурсному управляющему Виктор направил официальное письмо, в котором рассказал правду: дескать, он номинал, доходов с деятельности фирмы не извлекал, никаких документов у него нет и не было, с кого спросить — не знает. После этого от него вроде бы отстали…

Но в марте 2019 года Виктор получил уже исковое заявление, в котором истец — всё тот же конкурсный управляющий ООО «Авилон» — просил привлечь его к субсидиарной ответственности как контролирующее должника лицо (КДЛ) и взыскать с него весь долг компании. Сумма для нашего клиента была неподъёмной: чуть более 81 млн руб. Вот тут Виктор и понял, что пора обращаться за помощью к профессионалам.

О юридической компании «Игумнов Групп» Виктор узнал в Интернете. Он почитал на сайте наши кейсы, проникся нестандартным подходом и даже не стал рассматривать альтернативы.

Началу нашего сотрудничества мешали только два существенных момента.

Во-первых, на первичной консультации мы оценили шансы выиграть его суд с вероятностью 1 к 100 (о причинах такой оценки мы еще поговорим ниже). Сказали, что риск ввязываться в проект оправдан, только если у заказчика есть лишние деньги и он готов спустить их на покупку «лотерейного билетика».

Второй нюанс заключался в том, что этих лишних денег у Виктора как раз и не было.

В этот момент обычно и завершается 99 % проектов по защите номинальных директоров от субсидиарной ответственности.

Но Виктор подсчитал свои потенциальные потери и понял, что в общем-то не готов жить с вечным долгом. Таким образом, он принял решение запускать работу. И здесь я хочу сказать Виктору огромное спасибо за оказанное доверие, поскольку для нас это оказался весьма необычный кейс, который (как потом выяснится) добавит множество неординарных ходов в нашу копилку.

Работу мы начали с изучения материалов дела о банкротстве «Авилон». Арбитражный суд города Москвы признал эту фирму несостоятельной еще в сентябре 2017 года. В иске о привлечении к субсидиарке арбитражный управляющий опирался только на один факт: Виктор не передал ему бухгалтерскую и корпоративную документацию «Авилона». Судьба нашего клиента была фактически предрешена. Против нас не только конкретные обстоятельства дела, но и вся правовая концепция Российского государства, которая заключается в том, что «номиналов надо мочить».

Лирическое отступление: почему номиналам плохо живётся

По большому счёту причина, почему номинальных директоров надо «мочить», всего одна: они — враги государства. На них оформляются фирмы, которые работают в теневом секторе экономики: от банального уклонения от уплаты налогов до финансирования терроризма.

С годами борьба с номиналами в России только ужесточилась:

2011 год — введение уголовной ответственности за создание «однодневок» и предоставление паспортных данных для них;

2013 год — у ФНС появляется право дисквалифицировать «массовых» директоров и учредителей организаций сроком на 3 года с запретом создавать новые общества и занимать пост единоличного исполнительного органа;

2017 год — Верховный суд прямо указывает на то, что номинал и фактический руководитель несут субсидиарную ответственность солидарно.

Тем не менее в законе о банкротстве сказано о том, что номинальный руководитель может быть освобожден от субсидиарки по воле суда, если:

♦ докажет, что не оказывал влияния на деятельность фирмы; и

♦ укажет на лицо, фактически контролирующее должника.

Эта формулировка дарит номиналам надежду, что они могут отделаться лёгким испугом. Достаточно лишь вслух заявить о своей номинальности, пальцем указать на реального бенефициара бизнеса — и тут же судья спешно раскатает красную дорожку, по которой номинал удалится из зала судебных заседаний с гордо поднятой головой под слова: «…освобождается от субсидиарной ответственности». Эх, если бы в реальной жизни всё было так просто, то каждый предприниматель и гендиректор объявляли бы себя «номинальными лицами», как только начиналось банкротство их организации. Показывали бы на младшего клерка как на реального бенефициара, а тот за лишнюю копейку к своему жалованию кивал бы головой и радостно все подтверждал…

На самом деле освободить номинала от субсидиарки можно. Но для этого он сам должен усердно поработать: активно препятствовать третьим лицам вести деятельность от имени «своей» организации, заявлять в правоохранительные органы о выявленных преступных действиях, возбуждать уголовные дела, помогать в их расследовании и так далее. И если эти уголовные дела дойдут до суда, и виновные получат обвинительные приговоры, то у подставного директора действительно появится небольшой шанс избежать субсидиарки. Мы видели подобную судебную практику, но даже такие судебные акты выносились с большим трудом и зачастую не в первой инстанции. Но когда номинал сидит на попе ровно, логика суда проста: человек понимал и допускал, что юрлицо может кому-нибудь причинять ущерб, но ничего не предпринимал, хотя по закону имел доступ к документам и счетам фирмы, информации о ней.

Благоволить такому бездействию глупо, даже если суду показали реального бенефициара. И очевидно, что в нашей истории Виктор находился именно в такой ситуации.

Принципиальная позиция «Игумнов Групп» — быть с клиентами честными. Поэтому на консультации мы озвучили Виктору перспективы: в 99 вариантах развития событий из 100 его ждёт субсидиарная ответственность и бремя многомиллионного долга.

Клиент принял трудное решение — надо бороться. Мы пообещали ему биться до последнего и выжать из ситуации максимум. И разумеется, сдержали слово.

Будем защищаться!

Мы выбрали 3 аспекта, которые на тот момент нам казались хоть какими-то зацепками.

Первое направление: причинно-следственная связь

Особенность привлечения к субсидиарке за непередачу документов заключается в том, что сам по себе факт отсутствия у конкурсного управляющего документов организации — еще не повод, чтобы вменить субсидиарку. Нужно доказать причинно-следственную связь между непередачей документов и убытками кредиторов. Например, истец может заявить:

♦ есть сделки с активами — но без подтверждающих документов эти сделки не выявить и не оспорить;

♦ у банкрота есть дебиторская задолженность — но нет ни договора, ни акта выполненных работ, ни товарных накладных, а без них дебиторку не взыщешь;

♦ у должника по балансу числятся товарно-материальные ценности — но какие именно и где их искать? Без первичных документов непонятно.

Если твой оппонент — грамотный юрист, то наличие причинно-следственной связи между непередачей документов и убытками он будет доказывать по бухгалтерским балансам.

И пойдёт по одному из двух путей.

1. Возьмёт из налоговой последний баланс компании, посмотрит строки активов, найдёт там более-менее значимые цифры и заявит примерно следующее:

«Вот это всё добро, которое, как утверждает сам банкрот, у него присутствовало на дату подачи бухгалтерского баланса в ИФНС, я найти и взыскать не могу. А значит, кредиторы недополучают денег. Виновато в этом лицо, которое не передаёт мне документы».

2. Если должник к процедуре готовился и последний баланс как следует «причесал», то придраться там не к чему. Тогда грамотный истец берёт предыдущий баланс, опять же смотрит в нём цифры в строках активов, сравнивает их с последним, «причёсанным» балансом и говорит:

«В предыдущем балансе у должника активов было на Х млн руб., а через год уже Y (сильно меньше). Соответственно, активы (дебиторка, товарные запасы, основные средства и так далее) были выведены. Проверить правомерность отчуждения активов без первичных документов я не могу, а значит, не могу и оспорить сделки, если они совершались незаконно. Всё это ведёт к невозможности пополнить конкурсную массу и, как следствие, причинению ущерба кредиторам. Налицо связь между действиями контролирующего лица по непередаче документов и убытками кредиторов».

Вот в эту точку мы и решили бить в рамках первого направления работы. Возможности мы увидели в том, что:

♦ в первоначальном заявлении истца не было чёткого обоснования причинно-следственной связи между непередачей документов и наличием убытков у кредиторов;

♦ финансовый анализ банкрота, который сделал сам конкурсный управляющий, не выявил подозрительных сделок к оспариванию, и выводы об этом были прописаны однозначно;

♦ конкурсный управляющий как единоличный исполнительный орган «Авилона» мог самостоятельно запросить информацию о движении денег по банковским счетам компании. Но не сделал этого. Таким образом, он отказался от реализации своих прав по сбору информации по имуществу и сделкам должника.

Наша позиция заключалась в необоснованности требования передать документы организации арбитражному управляющему. Ведь все мероприятия он провёл и без них, спорных сделок не выявил. Чем именно ему мешает отсутствие документов, обоснования нет.

Мы понимали, что в суде такие аргументы будут довольно слабыми по ряду причин, которые потом и всплыли в ходе судебного разбирательства (о них чуть позже). Но в данном случае приходилось цепляться за соломинку.

Второе направление: размер субсидиарки

Мы уже знаем, что общий долг «Авилона» перед кредиторами составляет чуть более 81 млн руб. Соответственно, в размер субсидиарной ответственности включена вся эта сумма.

В качестве второго направления работы мы сделали попытку пересчитать сумму требований. Цель-максимум: уменьшить долг компании до 0 (да, до нуля) рублей. Тогда и смысл субсидиарки исчезнет. Для этого надо всего лишь исключить всех кредиторов из реестра («всего лишь»?!). Кредиторов у «Авилона» было несколько. И основным — с требованиями около 72 млн руб. (на тот момент почти 1,1 млн долл.) — была одна китайская компания. Она поставила в Россию удобрения, а ООО «Авилон» в лице якобы Виктора эти удобрения приняло. Затем события развивались по классической схеме: китайских друзей «кинули» на всю сумму, а удобрения растворились в воздухе.

Мы стали разбираться, что можно сделать с требованиями китайцев, и всплыл потрясающий факт: оказывается, к началу банкротства «Авилона» у китайцев уже прошло три года на предъявление своих претензий. То есть включаться в реестр они стали с пропуском срока исковой давности. Но у конкурсного управляющего, как и у других кредиторов, участвующих в процедуре банкротства, видимо, были более важные дела, раз о пропуске срока они не заявили. А без заявления сторон суд не имеет права признать его самостоятельно. Проще говоря, если бы Виктор пришёл на судебное заседание на ранней стадии банкротства «Авилона» и заявил о сроках давности, китайцев бы в реестр не пустили — следовательно, субсидиарка Виктора автоматически снизилась бы в десять раз. Жаль, но переиграть эту ситуацию мы не могли: прошло два года, и у нас истекли сроки на обжалование данного включения в реестр. А в категорию вновь открывшихся обстоятельств это явно не попадало. Мы, конечно, нашли за что зацепиться и, в итоге, требования по субсидиарке к Виктору на несколько миллионов рублей были снижены. Но для нашего клиента сумма по-прежнему оставалась неподъёмной, так что мы считаем, что цель данного направления работы не достигнута. Поэтому далее упоминать о ней уже не будем.

Главный вывод, который вам достаточно здесь сделать: банкротство — это как раковая опухоль. Чем позже начнёшь лечение, тем дороже и с меньшими успехами оно пройдёт.

Конец ознакомительного фрагмента.