НЛО прибывает по расписанию

Дмитрий Емец, 2004

На заброшенной лесной дороге машина уфологов подверглась странному нападению сверкающего шара. Сбившиеся с лыжни Катя и Федор бросаются к машине, но помочь людям в ней невозможно – они покрыты слоем льда. Документы ученых уничтожены, и лишь диск, который ребята уносят с собой, проливает свет на то, что произошло. Прочитав секретные файлы, ребята приходят в ужас – через несколько дней планируется вторжение инопланетных кораблей. Их цель – завоевание Земли... Повесть также выходила под названием «Пленники лазерного диска».

Глава I. ТАЙНА СГОРЕВШЕЙ МАШИНЫ

«Совершенно секретно — разглашению не подлежит».

7 мая 20… года в 13.45 крейсер ВМС «Стремительный» сообщил на базу в Архангельске: на экранах радаров появился неопознанный летающий объект, движущийся в сторону побережья со скоростью более 5000 морских миль в час. С базы ответили, что объект зафиксирован также рядом военных и гражданских РЛС.

В 13.52 объект вошел в воздушное пространство России. С Земли попытались связаться с ним по радио. Безуспешно. Тогда с базы ВВС на Малой Земле на перехват цели было направлено звено «МиГов». При заходе на цель один из «МиГов» потерял ориентировку. У него отказала вся бортовая электроника, и он рухнул в Баренцево море. Пилот едва успел катапультироваться.

Второй «МиГ» выпустил ракеты, но объект на огромной скорости изменил траекторию полета и скрылся. «МиГи» повторить этот маневр не смогли. Вскоре объект исчез с радаров.

Из секретных архивов ВВС России

— Макаров, ты болван!

— Это ты идиотка, Туркина!

— Ты как с девушками разговариваешь?

— Ты первая начала!

— Я тебя не оскорбляла!

— А болваном кто меня назвал?

— «Болван» — это не оскорбление, а «идиотка» — оскорбление! — заявила Катя.

Федор хмыкнул и озадаченно сдвинул сползшую на глаза шапку. Лично он не видел никакой разницы между двумя этими эпитетами. Впрочем, переубедить упрямую Катю ему все равно не удастся — он это отлично знал.

— Зачем ты свернул на эту лыжню? Я же говорила тебе, что это не та лыжня! — сердито сказала Туркина.

— А тебя кто просил за мной идти? Сама небось тоже срезать хотела! — огрызнулся Макаров.

Он и сам понимал уже, что сглупил, но не собирался в этом сознаваться. И угораздило же Андрея Тихоныча, их физкультурника, потащить класс с лыжами в лес! Куда проще было бы остаться в зале и поиграть в волейбол или в мини-футбол. Его, Федора, как обычно, поставили бы на ворота, и все бы стали рваться к нему в команду, потому что та команда, чьи ворота он защищает, почти не пропускает голов, а следовательно, просто обречена на победу.

Они стояли посреди глухого Дементьевского леса. Вокруг синеватыми сугробами громоздился подтаявший снег. Старая лыжня, по которой они шли уже минут пятьдесят, окончательно осыпалась и сгинула в проталинах.

«Ну уж нет! Только этого не хватало! Заблудились, как какие-нибудь чайники!» — подумал Федор.

Катя раздраженно воткнула в сугроб лыжную палку. Под снегом проступила вода.

— Ты видел? И это называется лыжи? — возмутилась Туркина.

— Лыжи бывают разные. В том числе и водные, — уточнил Федор.

Одноклассница фыркнула.

— Спорим, что школьный автобус уехал! Станет он нас ждать! — сказала она.

— Ничего. Доберемся как-нибудь. Главное, выйти на шоссе, а там нас любая машина подвезет, — без особенной уверенности сказал Макаров.

Федор взглянул на свою спутницу, одетую в ярко-синий, со светящимися полосами комбинезон. Сердитое хорошенькое лицо, вздернутый нос и тяжелая коса, выбившаяся из-под шапки. Вот такая она, Катя Туркина.

Пожалуй, Макаров даже был рад, что они заблудились. Когда еще он мог побыть наедине с самой красивой девочкой 8-го «Б»? Интересно, Туркиной известно, что он вырезал ее фотографию из общей фотографии класса и вклеил в свой медальон? Хотя откуда она может это знать? Они проучились в одном классе уже восемь лет, а до сих пор почти и не общались, только перебрасывались иногда парой-тройкой слов, часто даже совсем нелестных.

Федор вздохнул.

— Ну что, потопали обратно? По своей лыжне выберемся, — предложил он, но Катя неожиданно заупрямилась:

— Опять петли делать? Ну уж нет, ни за какие коврижки! У меня в ботинках настоящая каша. Хоть носки выжимай и на дерево вешай.

— У меня тоже ноги мокрые, — буркнул Федор.

— В самом деле? — заинтересовалась Туркина. — Тогда это меня утешает. Чтоб ты заболел!

— Хорошо, заболею! — пообещал Макаров. — Будем вместе лежать в больнице.

— С кем лежать? С тобой? Ни за что! Найди короткую дорогу! — потребовала Катя.

— Как я ее найду?

— Ты мужчина?

— Ну… э-ээ… да!

— Вот и придумай что-нибудь! По-моему, шоссе здесь где-то рядом.

Подумав, Федор решил, что Туркина права. Они вполне могли сделать крюк и теперь находиться неподалеку от шоссе. Если так, то нет смысла снова петлять и возвращаться по лыжне, в конце которой их все равно уже никто не ждет.

— Ладно, сейчас посмотрю, — согласился он.

Неожиданно в кустах справа от лыжни что-то завозилось. Туркина пугливо прислушалась.

— Ты слышал? Что это?

— Откуда я знаю? Скорее всего, медведь, — пугая ее, сказал Федор.

— Разве тут есть медведи?

— Сколько хочешь. Вылез из берлоги и шатается.

Макаров злодейски усмехнулся. Он-то успел уже разглядеть, что за «зверь» прячется в кустарнике.

— Хочешь на него посмотреть? Погоди, я сейчас подшибу этого зверюгу!

Он скатал снежок и, прицелившись в мелькнувший в кустарнике силуэт, бросил. «Класс! Прям в пятак угодил!» — подумал Макаров, очень довольный, что ему удалось попасть с первого раза.

— Ледышками швыряться! Йоксель-моксель! Больно же! — взвыл «медведь».

Увязая в сугробах, на лыжню выскочил Борька Пузиков. Этот Пузиков был в своем роде парадокс природы, казус, главная неприятность 8-го «Б». Впрочем, с милыми чертами его характера мы еще столкнемся. Теперь же на лбу у Пузикова был заметен след от снежка, а его пухлые румяные щеки ехидно вздрагивали.

— Что, хмыри, не ждали? — сказал он.

— Сам хмырь! — парировал Федор.

— За хмыря ответишь! — сказал Пузиков.

— Только этого типа тут не хватало! — простонала Туркина. — Что ты тут торчишь?

— Хочу и торчу, Туркина-Буркина!

— Хоти в другом месте, Пузиков-Арбузиков!

— Где хочу хотеть, там и буду! — казус 8-го «Б» препротивно осклабился. — Что вы в лесу делали, а?

Макарову захотелось засветить ему в глаз. Он даже не нашелся что ответить, зато Катя нашлась.

— А тебе что, завидно? — издевательски подхватила Туркина.

— Мне-то?

Пузиков скорчил самую кислую из своих мин, а всех мин у него было по меньшей мере тысячи три.

— Нужны вы мне! Я тут еще раньше вашего торчал! — соврал он.

— С какой стати?

— С такой! Что я, заяц на велосипеде, чтобы круги наматывать? — заявил Пузиков.

Все встало на свои места. Видимо, Борька тоже решил срезать, но перепутал лыжню и увяз. Спохватившись, Борька хотел выйти на основную лыжню, но тут увидел Туркину с Федором и незаметно увязался за ними. Что было дальше, уже известно: кустарник выдал его, и Пузиков схлопотал в лоб снежком.

Туркина критически оглядела свою свиту.

— Ладно, обормоты, давайте выбираться! — сказала она, отталкиваясь палками.

Федор поспешил за ней.

— Эй, нельзя ли топать помедленнее? У меня лыжи не той мазью намазаны! — заскулил, догоняя их, Борька.

— Чего же ты их мазал чем попало?

— Чем попало? Сам ты «что попало»! Это чемпионская мазь. Она пятьдесят баксов стоит!

— Прям-таки пятьдесят? — усомнился Федор.

— Ну, сорок пять, — поправился Пузиков и щедро предложил: — Хочешь я тебе ее за сорок продам? Как другу? Если б ты не был моим другом, я б и за сто не отдал!

Макаров молча взглянул на него и поехал быстрее. Поторговавшись сам с собой, Пузиков спустил цену за мазь до десяти рублей и здорово отстал, оглашая лес воплями «Подождите меня!».

Вскоре Катя и Федор остановились у высокой сосны с красноватым шершавым стволом. С вершины этой сосны почти наверняка можно было увидеть шоссе.

— Лезть надо! — без особого энтузиазма сказал Макаров. — Кто полезет?

— Давай разыграем! Я зажму монету, а ты угадай, в какой руке, — предложил подоспевший Пузиков.

Они разыграли, и Борька неожиданно для себя проиграл. «Мухлеж!» — завопил он возмущенно. Они переиграли, и Пузиков снова проиграл.

— Лезь. Ну! — подбодрил его Федор.

— Ну — баранки гну! — заявил Пузиков.

Он неуклюже попытался вскарабкаться, но, не добравшись и до первой ветки, сполз вниз.

— Смола! Не хочу штаны пачкать. Они у меня за сто баксов, — сказал он.

— За сколько?

— Ну, за девяносто пять, — поправился Борька. — А тебе что, нравятся? Отдам за восемьдесят. Как другу!

Мысленно сопоставив свой размер с размером Пузикова, Федор прикинул, что вполне мог бы просунуть обе свои ноги в одну его штанину.

— Ладно, сиди уж. Я сам полезу, а то ты сосну поломаешь, — великодушно сказал Макаров.

Скинув лыжи, он полез наверх. Обычно Федор карабкался на деревья совсем неплохо, но сейчас тонкие ветки, за которые он пытался ухватиться, как назло обламывались, и, обдирая кору, он соскальзывал по стволу. Катя насмешливо наблюдала за его попытками с земли.

— Да, Макаров, обезьяна из тебя вышла бы совсем никудышная! Ей не досталось бы ни одного банана! — заметила она.

— Посмотрел бы я на твою обезьяну, напяль на нее лыжные ботинки и сползающую шапку! — огрызнулся Федор.

Пузиков предусмотрительно помалкивал в тряпочку и отряхивал кору со своих лжебаксовых штанов. Забравшись метров на семь, пока позволяли гнувшиеся под его тяжестью ветки, Макаров с опаской взглянул вниз. Катя и Борька казались отсюда маленькими и какими-то приплюснутыми.

— Эй, орангутанг, не рухни мне на голову! — долетел снизу голос Туркиной.

«Это кто орангутанг? Я? Вот уж комплимент!» — подумал Федор и пообещал:

— Спасибо за подсказку! Я на твою голову специально спрыгну!

Прижимаясь щекой к сосновой коре, покрытой липкой смолой, он стал осторожно оглядываться. Но, увы, их надежды не оправдались. Обзор сверху был даже хуже, чем снизу. Вокруг были только покачивающиеся верхушки деревьев и тишина, тишина, тишина, нарушаемая лишь сухим потрескиванием трущихся ветвей.

«Хоть бы машина загудела на шоссе или еще звук какой-нибудь донесся, а то что толку тут сидеть, все равно ничего не увидишь», — подумал Федор.

Он хотел уже спускаться, но внезапно неподалеку что-то ослепительно вспыхнуло, и Федору почудилось, будто он оказался в центре прожекторного луча. Лес вокруг залило жестким белым светом. Макаров зажмурился, но сразу открыл глаза и повернулся в сторону вспышки.

Он увидел яркий желто-серебристый шар, повисший над буреломом в нескольких сотнях метров севернее. Сначала шар неподвижно висел над лесом, а потом беззвучно, с чудовищной скоростью рванулся вверх и мгновенно пропал.

— Ну — баранки гну! Йоксель-моксель! — донесся снизу изумленный и испуганный голос Пузикова.

Перед тем как исчезнуть, шар выбросил несколько тонких длинных лучей. Один из лучей косо срезал вершину соседней березы и, угаснув, ударил в ствол рядом со щекой Федора. Мальчик почувствовал сладковатый запах оплавленной смолы и, обламывая ветки, захватывая ртом воздух, съехал в сугроб. Выбравшись, он обнаружил, что в сугробе он не один. Рядом, вытянув ноги с торчавшими вверх лыжами, уже обретался опрокинувшийся от удивления Пузиков.

— День так плох, чтоб я сдох! — сказал Борька свою любимую присказку и повторил: — Ни фига себе!

Катя подбежала к Федору.

— Ты видел? Видел вспышку? Что это было?

— Ш-шар! — хрипло отозвался Федор.

Он все еще не мог прийти в себя. Если бы не береза, принявшая на себя луч, он был бы теперь мертв. Лежал бы сейчас на снегу, оплавленный, как кора. Никогда еще курносая старуха с косой не проходила от него так близко.

Этот ослепительный шар хотел его убить, в этом Макаров не сомневался. Но почему, зачем? Потому что он видел. Что видел? Что он мог видеть?

— Какой шар? Ты что, не слышишь? Эй, эй!

Катя энергично трясла его за плечо. Кажется, она повторяла вопрос уже не в первый раз.

— Желтый… Яркий, как маленькое солнце… Я видел его совсем близко, — ответил наконец Федор.

— Кто желтый? Шар? Шар?

Не отвечая, Макаров встал и стал торопливо надевать лыжи. Катя уцепилась за его рукав.

— Ты куда, Федор?

— Хочу посмотреть на поляну, над которой он висел. Она здесь рядом, самое большее метров триста.

— Погоди, я с тобой! — вызвался Пузиков и, барахтаясь в снегу, добавил: — Только пусть кто-нибудь поможет мне встать.

Не оглядываясь на своих спутников, почти забыв о них, Федор зашагал по сугробам. Его дешевые широкие лыжи позволяли передвигаться даже по глубокому снегу, где не было лыжни. В этом смысле они были намного лучше, чем тонкие пластиковые лыжи Туркиной или не по росту длинная «Карелия» Пузикова. Далеко не всегда самое дорогое оказывается лучшим. Нередко бывает и наоборот.

Схватив палки, Катя поспешно нагнала его.

— Постой, не бросай меня! Ты не боишься, не боишься? — крикнула она, увязая в снегу.

Федор, не останавливаясь, пожал плечами:

— Боюсь? Не знаю. Может, и боюсь. Но я хочу выяснить.

— Тогда я с тобой. Только не спеши, как паровоз, у меня лыжи застревают!

— Не жалуйся, Туркина-Буркина! Я же не жалуюсь, — встрял Пузиков.

— А тебе-то чего жаловаться, Пузиков-Арбузиков? — возмутилась Катя.

— Мне чего жаловаться? А ты на меня посмотри! — хмуро сказал Борька.

Туркина взглянула на него и невольно прыснула, прикрыв рот перчаткой. На Борькины лыжи налипло столько снега, что он казался стоящим на двух гигантских сугробах. Вот вам и чемпионская мазь за пятьдесят долларов!

Глубоко в Дементьевский лес вонзалась заброшенная дорога, занесенная снегом. Дорога, оставшаяся с той поры, когда здесь, под городком, были лесозаготовки, ответвлялась от основного шоссе и завершалась тупиком. В тупике перед перегораживающим проезд толстым бревном, вывернув вбок колеса и уткнувшись бампером в высокий сугроб, стояла синяя «Газель» с затемненными стеклами.

— Ишь ты, из самой Москвы приперлись! За три тысячи километров! — сказал Пузиков, с пыхтением переставляя свои лыжи.

— Откуда ты знаешь, что из Москвы? — удивилась Туркина.

— Разуй глаза! У нее в номере 99-й регион, — авторитетно пояснил Борька.

— Классно, что мы машину встретили. Сейчас узнаем, как отсюда выбраться. Может, даже до города подбросят.

Катя выехала на дорогу и, отталкиваясь палками, заспешила к «Газели».

— Эй! Эй! Люди! — закричала она. — Люди, ау?!

— Погоди, Туркина! Давай лучше я! — предложил Федор.

Эта уткнувшаяся в сугроб машина ему совсем не нравилась. Абсолютно не нравилась, хотя он не мог объяснить почему.

Федор уже сообразил, что тот просвет между деревьями, который он сверху принял за поляну, на самом деле был старой дорогой. А раз так, то и загадочный шар зависал именно над этим местом. Должно быть, люди в «Газели» смогли разглядеть его во всех подробностях.

Но Катя уже не думала об осторожности — так ей хотелось выбраться из леса. Приблизившись к машине, она разглядела на ее передней двери белый круг с изображенной на нем летающей тарелкой и крупными готическими буквами: «Общество по изучению тайн и загадок Вселенной».

— Ого! Уфологи! — воскликнул подоспевший Федор.

— Откуда ты знаешь, что это уфологи?

— Разве не понятно? — он кивнул на эмблему. — Интересно, какая муха их укусила, что они приехали в нашу глухомань? Ловили бы летающие тарелки у себя на Красной площади.

— А это вы видали? — внезапно воскликнул Пузиков.

Макаров растерянно обернулся.

— Где?

— У тебя на бороде.

— Кто? — не расслышала Катя.

— Дед Пихто! — мгновенно среагировал Пузиков.

Его небогатый словарный запас на девяносто процентов состоял из подобных «отбривалок», вследствие чего переругиваться с Пузиковым было совершенно бессмысленным занятием.

Присев на корточки, Борька разглядывал пересекавшие дорогу крупные следы — не то собачьи, не то волчьи. Отпечатки лап не просто наискось следовали по дороге, но и кружились на одном месте, словно пес или волк, пораженный чем-то, вдруг замер и какое-то время, переминаясь и поскуливая, находился в замешательстве.

— Ау! Есть здесь кто? Отзовитесь!

Туркина постучала в затемненное стекло. Никто не отозвался, хотя она стучала довольно громко.

— Наверное, ушли. Небось елки воруют или охотятся, — разочарованно решила она.

Пока Федор, прижавшись носом к стеклу, безуспешно пытался разглядеть что-нибудь внутри, Катя стала обходить машину с другой стороны.

Внезапно Макаров услышал ее визг. Визги, как известно, бывают различными и целиком зависят от вкладываемого в них смысла. Подробная классификация визгов заняла бы не один том, набранный убористым шрифтом. Бывают негромкие повизгивания вроде тех, которые издают девчонки, когда смотрят ужастики или ухают вниз на стремительных парковых качелях. Бывают визги удивленные, визги восхищенные и визги притворные. Наконец бывают визги брезгливо-разъяренные, издаваемые человеком, которому бросили за шиворот, например, червяка.

Но этот визг был особенным. Душераздирающим. Визжать так мог лишь испытавший настоящий, непритворный ужас.

«Ну эта Туркина дает! Что она тамувидела? Небось ерунду какую-нибудь. А вдруг и правда произошло что-то важное?»

Наступая себе на лыжи, Федор бросился к Кате. Туркина смотрела на переднее оплавленное стекло «Газели». Смотрела и не могла оторваться, хотя по лицу ее разливалась уже зеленоватая бледность.

— Там… там… — прохрипела она, зажимая ладонью рот.

Макаров взглянул туда же, куда и девочка, и оцепенел.

«Этого не может быть! Мне мерещится!» — было его первой мыслью.

Сквозь разбитое стекло он увидел двух мужчин. Их лица и одежда были покрыты тонким слоем льда. Впечатление было такое, будто внезапно, на несколько мгновений они подверглись воздействию температуры настолько низкой, что она в ту же секунду заковала их в лед. И все случилось так быстро, что они даже не успели испугаться.

Мужчина, сидевший на сиденье рядом с водителем, носил густую седую бороду и щеголеватые, поднятые вверх усы, уход за которыми, должно быть, отнимал у него немало времени. Теперь и усы, и борода покрыты были толстым слоем наледи. На его дутой зимней куртке с левой стороны сиял золоченый четырехугольничек:

«Проф. К. И. Слощей ».

— Видишь, видишь? — срывающимся голосом спросила Катя.

— В-вижу!

— Что с ними? Почему они обледенели?

— Не… не знаю. Наверное, из-за того шара, который мы видели.

Федор вдруг вспомнил, что когда он сидел на дереве, то за несколько секунд до появления шара услышал шум двигателя, сразу оборвавшийся, когда шар завис над дорогой. Да, так оно и было. Точно. Теперь он абсолютно в этом уверился.

— Они мертвые? — уже спокойнее спросила Катя.

— Не знаю. Но что они не дышат, это железно. Попробуй-ка подыши через такую вот корку льда.

Пузиков перестал наконец разглядывать следы и, поднявшись, направился к ним, еле переставляя оба своих сугроба. Об ужасной находке внутри «Газели» он пока не знал.

— Чего вы там торчите? — завопил он, приближаясь. — Спорю на сто баксов, что они погнались за тем волком. Увидели его, остановились и за ним… Ну, на что уставились-то?

Задав этот вопрос, Борька скользнул взглядом по лобовому стеклу машины уфологов. Несколько мгновений спустя он уже, скорчившись, судорожно откашливался, а потом, чуть не падая, цепляясь палками, бросился в лес.

— Вы что, дура-аки, что ли? Я зде-есь не оста-анусь! Нет! — взвизгивал он.

— Удрал. Не вернется, — глядя ему вслед, сказал Макаров.

— Удрал. Кишка тонка, — повторила Катя.

Федор с удивлением взглянул на нее. Мда, уж она-то удирать не собирается, это точно. Это даже хорошо, что струсивший Пузиков смылся. Меньше народу — больше кислороду.

Федор подошел ближе. Передняя дверь со стороны пассажира была открыта. Очевидно, пассажир, заметив опасность, попытался выскочить, но не успел, забыв про ремни. А мгновение спустя он уже стал ледяной скульптурой.

Заледеневшие пальцы сжимали большую кожаную папку. На папке была та же эмблема общества уфологов, что и на дверце, и надпись: «Совершенно секретно — разглашению не подлежит! » Теперь эта папка была пуста. Все находившиеся в ней бумаги обратились в мелкий сероватый пепел, рассыпавшийся, едва Макаров нерешительно к нему прикоснулся.

У начищенного до блеска ботинка с модным квадратным носком лежал компьютерный диск, видимо, выскользнувший из папки за несколько секунд до того, как все ее содержимое неведомым образом обратилось в пепел.

Лишь эта случайность спасла диск от уничтожения. Подняв глаза, Федор взглянул на повернутое к нему искаженное лицо водителя, и словно каменная рука сжала его желудок.

«Огненный шар-убийца. Что это зашар? Чем помешали ему люди в „Газели“? Неужели только тем, что оказались в неподходящее время в неподходящем месте, или были какие-то иные, неизвестные пока причины?»

Внезапно порыв ветра донес приближающееся завывание сирены. С каждой секундой сирена становилась все громче и настойчивее. Катя вскинула голову.

— Федь, ты слышишь? Что это?

— А ты будто не знаешь? Милиция.

— А кто ее вызвал?

— А я откуда знаю? Уж точно не я, можешь в этом не сомневаться.

Вслушиваясь в звуки сирены, Макаров с подозрением почесал нос.

— Уж очень быстро они притащились. За это время из города не доедешь.

— Будем их ждать? — с надеждой спросила Катя.

Она обожала смотреть милицейские сериалы и читать детективы. Причем, как бы автор или сценарист фильма ни мудрил и ни путал следы, Туркиной удавалось буквально с десятой страницы или с десятой минуты, если это было кино, вычислить убийцу. «Тьфу ты! С тобой смотреть неинтересно! Ты просто какая-то мисс Марпл!» — сердилась бабушка.

Вот и теперь, слушая завывание сирен, Катя вдруг подумала, как было бы отлично, если бы ей самой удалось принять участие в настоящем следствии. Но ее одноклассник придерживался прямо противоположного мнения.

— Ждать? Ты с ума сошла, Туркина? — всполошился Макаров. — Не знаешь, какая у нас милиция? Решат еще, что это мы прикончили этих чуваков.

— Как прикончили? — озадачилась Катя.

Такое предположение отчего-то не приходило ей на ум.

— А я откуда знаю, как, — огрызнулся Федор. — Как-нибудь. Ментам бы только кого-нибудь схватить, а потом доказывай, что ты не белый медведь. Сматываемся!

Схватив вяло упиравшуюся «мисс Марпл» за руку, он потянул ее в лес. Но прежде чем убежать, сам толком не зная зачем, Федор вернулся и, схватив диск, сунул его в глубокий карман куртки.

Позднее он не раз задумывался, что именно заставило его так поступить, но так и не смог ответить на этот вопрос.

Любопытство? Интуиция? Предчувствие? Или было что-то другое?

Нырнув в лес, они пробежали немного по замерзшему ручью и укрылись в буреломе за вывороченными корнями старой ели. От дороги их отделяла лишь узкая полоска леса с красноватыми редкими ветками кустарника, торчавшими из-под снега.