Нерусский новый русский

Дмитрий Евгеньевич Пинхасик, 2017

Замечательная книга о детстве, о эпохе застоя и советского абсурда, о приходе рыночной экономики к нам и перевороте устоявшихся идей в каменных головах. Дружба, любовь, бизнес и менты с бандитами. В общем всё, что есть в матушке России нашей… Я вынужден признать превосходство автора во всех отношениях над моим скромным писательским мастерством. Передаю ему золотое перо России! Лев Николаевич Толстой.

Не

еврей!

Во дворе какая-то, видимо, размолвка случилась, и мальчик назвал меня евреем… а я-то не еврей.

Ну я ему сказал: «Сам ты — еврей», — а он чего-то опять!

Ну ссорились-ссорились, он в свое «еврей да еврей», как-то прям навязчиво. Как-то прям…

Прихожу домой, то да се. Обедать сели. Я говорю:

«Чегой-то, бабушка, там с третьего подъезда Серёжа, его вроде зовут, меня сегодня евреем каким-то обзывал и обзывал. Прям привязался к нему к этому еврею.».

Ну бабушка как-то примерзла на несколько секунд и говорит:

«Понимаешь, Димочка, тут такое дело… а мальчик-то этот правду говорит, внучек, Еврей ты…».

Суп перестал быть куриным. Солнечный свет не сильно, но тоже как-то притупил сам себя тучкой. Моя родная, самая любимая бабушка, моя защитница от дверей шкафов, родителей и всех бед на свете вдруг говорит, что тот мерзкий мальчик со двора, тот вонючий слизняк-обзывала прав!? И я… Я — еврей!!?? Как?!

«И я, Димочка, еврейка, и Нелля, и Илюша, и мама твоя, и папа. Мы все, Димочка, евреи!».

«Вы может и евреи, а я НЕЕЕТТ!!!» — сказал я весь в слезах!

Еврей

Прошло пару тройку лет, и вновь уже другой мальчик обзывал во Всеволожске на даче меня евреем. А я уже знал, что он говорит правду… Время уже расставило все на свои места.

Острая необходимость выбить из его рук и рта бутерброд с докторской росла в течение десяти или двадцати секунд и затмила все окружающее пространство… Колбаса уже валялась по канаве вдоль забора, а я все костылял ему по убегающему на двух жирных ногах затылку.

Не прошло и часа, маманя жирдяя-колбасника нашла нас и, громко орошая окружающее пространство криками, от которых прибыло цветы на грядках, воздействовала на мою Бабушку. Бабуля в изумлении обратилась ко мне прямо в момент концерта, и я немного робко пожаловался, что он меня дразнил евреем.

— «Вы, пожалуйста, гражданка, идите, займитесь воспитанием своего сына, дабы данная ситуация не повторилась» — защитила меня бабушка металлическим голосом, которого я никогда ранее от неё не слышал! «Молодец, Димура!» — добавила она.

С этого момента и цветы, и жуки, и я начали усиливать магнитное поле бабушки, и это неуклонно начало перемещать шум, вместе с его источником, набитым необъяснимо большим количеством дерьма, к забору, а впоследствии и за него…