Организация

Дмитрий Евгеньевич Блинов, 2020

Вы когда-нибудь задумывались о том, что существуют вещи за гранью нашего понимания? Что существует то, что не подчиняются логике, законам физики и природы. Вот и герой этой книги не думал, пока однажды не пришло письмо, которое перевернуло всю его жизнь и открыло новые, не самые обычные грани нашего мира.

Глава 19

Так за разговорами мы сами не заметили, как подошли в назначенное доктором Фрэнчем место. Там нас ждал пожилой мужчина, просто вылитый сенсей из японских фильмов: гладко выбритая голова, седые усы и борода до груди и такой же задумчивый взгляд и голос, так и хотел рассказать нам о смысле нашей бренной жизни.

— Я ждал вас, — медленно и чинно проговорил он, прикрыв и без того узкие глаза. Интересно, а он знает, как и что говорит про него доктор Фрэнч? Да наверняка знает, он же не дурак.

— Вот мы и пришли, — от безысходности ответил я, потому что немая пауза затянулась.

— Я доктор Ибо, Фрэнч сказал дать вам работенку поинтересней, — наконец очнулся старик.

— Да, это мы. Ох… Простите, мы не представились, какие мы невежы! Я доктор Стокс, а это мой коллега — доктор Юлиас. — Я протянул ему руку в знак приветствия.

— Очень приятно, доктор Стокс. — Он пожал мне руку в ответ, хотя смотрел на меня как-то странно. — А доктора Юлиаса я уже давно знаю. Юлиас, за что вас сюда, а? — спросил азиат у моего друга.

— Да, ослушался приказа Стокс и пошел опасный объект сам обследовать.

— Ну, и как успехи? — усмехнулся он, явно недооценивая мою мощь.

— Ну, как видите, живой, прошел огонь, воду и медные трубы, и объект изучил, и с Совета живым выбрался. В общем, молодец парень, — когда Юлиас закончил, его собеседник резко поменялся в лице: на нем читалось удивление, а затем все это сменилось гордостью. Старик подошел ко мне, схватил за руку и стал ее сильно трясти, пожимая в знак уважения, и не переставал бормотать что-то о роли науки, о том, что мало таких героев осталось, как я, на все готовы ради науки, и чуть ли не памятник надо воздвигать. Все это я слушал с улыбкой на лице… Дедушка, да, так будет правильнее, дедушка так старался, так увлекся, что мне было бы жаль, если бы он расстроился, хотя да, я этого хотел, даже можно сказать ждал! Наконец-то, кто-то оценил меня! И я в полной мере наслаждался этими мгновениями.

— Да что вы, что вы, не стоит, спасибо, доктор Ибо. Я вам премного благодарен за такие слова, но, думаю, что так поступил бы каждый. Простите, что перебиваю, доктор, но мы будем вам признательны, если вы покажете объект исследований, — я зарделся от всех этих речей, но потом взял себя в руки и сказал, зачем мы пришли.

— Ой, да, простите старого, идемте за мной. — Доктор Ибо немного смутился и двинулся в сторону отсека содержания, шаркая своими тапочками, на которых красовались два… Эм… Не знаю, как это назвать, в общем, два животных, о которых знали только сами японцы. Дальше мы шли молча, по белому, чистому коридору, с кучей кабинетов со стеклами, в некоторых сидели люди, занимаясь бумажной работой, где-то был аж целый консилиум, некоторые кабинеты хранили те самые неопасные объекты. Этот отсек отличался от всех, где я был раньше: здесь не было никакой суеты, особых мер безопасности работы с объектами тоже не было, я как будто пришел в кружок по интересам, здесь даже я чувствовал себя умиротворенно. Кстати, пока мы шли, я заметил только десятерых агентов С. Там, где я был раньше, их было штук двести.

— Ну вот, прошу, проходите, — сказал доктор Ибо.

Мы вошли в кабинет. Он ничем не отличался от остальных: такой же план постройки, те же вещи.

— Доктор, а что здесь не так? — полюбопытствовал я.

— Здесь все в порядке, а то, что не в порядке, находится в компьютере. На нем у нас аудиозапись, которая хранилась на диске, вставленном в дисковод. Так вот, на этой записи играет пианино, и какой-то голос, он не улавливается приборами, по их данным, в момент, когда голос звучит, мы должны слышать белый шум. В общем, вся проблема в голосе — он какой-то непонятный, лингвисты, которые прослушали отрывок, сказали, что голос говорит на неизвестном им языке.

— Ок, док, то есть нам нужно просто послушать запись и решить, что с ней не так? — невозмутимо спросил мой напарник.

— Почти. Нужно узнать, что это за голос и кто его издает. Но прежде чем вы начнете… Прошу отдать все свои вещи в отсек хранения! — Доктор Ибо протянул свои сухенькие ручонки к нам.

— Как это, все? Это я что, буду на стуле голой задницей сидеть? — возмутился я.

— Да нет же, недотепа, сдать нужно все вещи, что у тебя есть в карманах, — неожиданно для меня, да и для себя, наверное, возразил доктор Юлиас. От моих мыслей мне стало неловко за себя, и я тут же покраснел.

— Извините, — пробурчал я, но мне казалось, Ибо не услышал ни мои возмущенные возгласы, ни мое извинение.

— Доктор Юлиас прав. Предупреждаю: эта запись не совсем простая, три человека слушали ее полностью — один из них пытался нас всех убить. Хорошо, что у него была только пластиковая вилка, его быстро скрутили и поместили в лечебницу, где, к сожалению, он покончил с собой. Второй принес себя в жертву, а третий… В психбольнице, он просто не переставал бормотать разные вещи, эта запись дала ему какие-то знания, о которых не знает человек, мы даже кое-что успели записать, но ценной информации было мало, — когда Ибо закончил, он забрал у нас все вещи, чтобы мы никого не поранили.

— Понятно, опять на смерть… Ну ладно, я уже привык, — усмехнулся я.

— Но известно, что если слушать запись не до конца, то возможно избежать воздействия аудио на вас. Все, я вас покидаю, а вы изучайте ее, мы будем наблюдать за вами через вон то смотровое окно, — Ибо указал на стекло, которое было в каждом кабинете, — если что-то пойдет не так, мы вас вытащим, — с этими словами доктор Ибо вышел из кабинета и закрыл дверь на замок.

Мы с Юлиасом многозначительно переглянулись, было заметно, что он тоже немного волновался, мы оба не решались сесть за компьютер и надеть наушники.

— А что значит «если что», доктор Ибо? И зачем закрывать дверь?! — Но тот нас не услышал или не захотел услышать, удаляясь к смотровому стеклу.

— Ты, это, прости, что назвал тебя недотепой… — промямлил Юлиас.

— Да пустяки, сам понимаю, что сглупил, — ответил я и дружески похлопал Ю по плечу.

— Пожалуйста, доктора, кто-нибудь, сядьте за компьютер и приступите к изучению объекта, — раздалось из динамика, висевшего в углу.

Я глубоко вздохнул и сел за компьютер, быстро загрузил его и нашел нужную запись — ее название было напечатано неизвестными знаками, которые не найдешь ни на одной клавиатуре. Я решил поставить небольшой эксперимент и попробовал переименовать файл, однако переименовываться он отказался, и компьютер издал неприятный звук, который наполнил комнату на пять минут. Звук был похож на тот, когда гвоздем проводят по стеклу, и в первую минуту резал слух, было даже больно, но потом мы уже привыкли, Юлиас все фиксировал на камеру и записывал в блокнот. Я открыл проигрыватель и запустил запись. В начале, как и говорил доктор Ибо, звучала приятная фортепианная мелодия, и я даже немного расслабился, обмякнув на стуле, затем из колонок послышался голос. Он ничем не напрягал, за исключением одного — я никак не мог определить, кому он принадлежит: голос был ни детским, ни взрослым, ни мужским, ни женским, непонятный какой-то. Я произносил вслух все, что слышал, чтобы Юлиас смог зафиксировать. Три часа ушло у меня на прослушивание этого файла от начала до его середины, чтобы не рисковать своей головой и не отправиться в психушку, как те несчастные, я снял наушники, а затем прослушал запись еще раз. Однако выудить больше информации, чем в первый раз, у меня не получилось. Единственное, что вышло, — изящно отсидеть зад на деревянном стуле — никаких удобств. После трех часов мы решили закончить изучение и пойти перекусить и отдохнуть: тут мы были сами себе начальниками, нас никто не гнал и не поджимали никакие сроки — красота, одним словом. Мы все зафиксировали в отчете и отдали его доктору Ибо, но за первый день написали мы немного — смогли лишь описать объект и некоторые его незначительные странности. Перекусив, мы направились в нашу комнату, которая, к слову, находилась очень далеко — на другом конце Зоны. И туда мы добирались около получаса.

— Слушай, может, тут есть какие-нибудь машины? — спросил я, а Юлиас лишь недоумевающее смотрел на меня. — Ну, в смысле, которые до дома довезут.

Тут Юлиас рассмеялся.

— Стокс, ты сегодня три часа сидел непрерывно, не насиделся? Разомни ножки, — сказал он и, все еще посмеиваясь, пошел дальше. Мы дошли до нашей комнаты, завалились на койки, немного обсудили с Юлиасом, что с нами происходит, и некоторые детали изучаемого объекта.

— Завтра ты слушаешь оставшуюся часть, Юлиас.

— Я знаю, Стокс.

— Ладно, я спать, устал, как собака, да и голос этот нудный привязался, хорошо, с ума не сошел за три часа. Готовься, Юлиас, это нелегко. Спокойной ночи. — С этими словами я отвернулся к стене.

— Да, а ты разминай руку, для того чтобы записывать за мной, — хихикнул мой напарник, демонстративно хрустнув запястьем. — Доброй ночи, Стокс.