Зверинец. Серия: СИНДИКАТ, книга 1

Дмитрий Дегтярев

На раскопках при странных обстоятельствах погибает сотрудник. Джаред Кромвель посылает на место особую группу для выяснения обстоятельств. Однако там уже присутствуют военные, настроенные далеко не миролюбиво. В это же время в Нью-Йорке происходит ряд терактов, нападение на конвой ФБР и гибель единственного свидетеля. Могут ли эти события быть связаны между собой? Особенно учитывая, что все нити ведут к его корпорации. Правда, очень скоро начинает выясняться – некоторые вещи лучше не трогать…

© Дмитрий Дегтярев, 2021

ISBN 978-5-0051-4550-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0051-4654-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

13 апреля 1987 года.

Африканский континент.

Республика Заир.

Лагерь советской научной антропологической экспедицией.

12:15.

Королев Иван Петрович — профессор биологического факультета Московского Государственного университета, доктор биологических наук, ученный-энциклопедист, теоретик, и главное лицо в экспедиции сидел под голубым тентом, вытирая клетчатым платком пот с лица. Сегодня было жарко. Впрочем, как и вчера, и позавчера, и все то время, что они провели в джунглях Заира. Девять месяцев назад ему удалось выбить финансирование для экспедиции, гарантировав высшим чиновникам научный прорыв, который по праву будет принадлежать Советскому Союзу. Важные лица в комитете Совета Министров по науке после долгих колебаний, десятка личных бесед и определенных условий дали зеленый свет. Одним из пунктов соглашения являлся срок — в три месяца. Они его уже нарушили. В Москве были недовольны, что нисколько не способствовало продвижению. Вчера руководство поставило вполне ясный ультиматум — неделя. Если за указанное время экспедиция не сдвинется с места, проект закроют.

Иван Петрович открутил крышку пластиковой бутылки и сделал несколько жадных глотков. Об охлаждении организма не могло идти и речи — вода теплая, с горьким болотным привкусом. Профессор поморщился. За время нахождения в глубине Африканского континента он привык ко многому — грязи, непрекращающимся диким звукам джунглей, вездесущим насекомым, неадекватным местным жителям — но не к отсутствию чистой воды. К подобному он привыкнуть попросту не мог. Не получалось. Иван Петрович обвел взглядом лагерь. Покосившиеся палатки, наскоро сооруженные из бревен постройки, ряд повозок, небольшое ограждение. Сами раскопки проходили чуть дальше, в пещерах. 90 процентов персонала были сосредоточенны там, поэтому в лагере практически никого не осталось. Лишь двое рабочих оживленно переговариваясь, ремонтировали автомобиль, да молодая девушка в белом халате — повар — поднеся руку ко лбу смотрела куда-то вдаль. Любовалась видом джунглей? А может, очертаниями гор вдали? Профессору было без разницы — он любовался ей. Восемнадцатилетняя девчонка, со светлыми, цвета пшеницы волосами, выразительными голубыми глазами, мягкой беззаботной улыбкой и…

Дерьмо! За долю секунду прекрасный образ, каким он мог наслаждаться часами исчез, сменившись длинными волосатыми руками и свисающим животом, который не могла скрыть сильно пропахшая потом рубашка.

Иван Петрович поднял глаза. Прямо перед ним навис громила — более двух метров росту и ста пятидесяти килограмм веса, из которых жира — сто сорок девять. Дмитрий — бригадир рабочей группы. Его можно было узнать издалека — и дело не столько в росте, сколько в запахе. В течении восьми месяцев профессор бился над двумя загадками, одна из которых: как часто вода касается кожи Дмитрия? Пока он видел лишь раз. Не удивительно.

— Профессор, нам надо решить проблему! — просипел бригадир.

Именно, просипел. Не потому, что у него больное горло — он всегда так разговаривает.

— Которую?

— Труп. Что с ним делать? — Дмитрий покосился в сторону повозки, стоявшей в двадцати метрах от палаток.

Иван Петрович посмотрел туда же.

— Как обычно — сожгите.

— Это уже пятый за последние три недели! — напомнил бригадир.

Профессор скорчил гримасу.

— Я помню.

— Вас это не беспокоит?

— Конечно беспокоит! Именно поэтому мы и усилили охрану по периметру!

— Подобные меры не работают. Разве не очевидно? Рабочие, как местные, так и наши взбудоражены! Их вполне можно понять — никто не хочет стать следующим мешком костей. Я кстати тоже не горю желанием — так, для справки. Нужно выяснить, кто стоит за нападениями!

На столь яростную тираду Иван Петрович отрицательно покачал головой. Вчера руководство достаточно ясно обозначило срок. Неделя — семь дней. В подобной ситуации каждый сотрудник стоил больше состава с золотом. Это он и сказал вслух:

— У меня для этого дерьма нет людей. Мы должны сосредоточиться на раскопках.

— Скоро их некому будет вести! Вы что не понимаете, профессор? — Дмитрий отчаянно зажестикулировал руками. — За восемь месяцев у нас погиб лишь один человек, из-за лихорадки. За последний же — пять! Пять — и все жестоко убиты! Эрику перерезали горло, Настю освежевали, как… как… в общем, сами видели… Андрея…

— Так, стоп! — профессор предостерегающе поднял руку. Он и сам прекрасно знал все подробности. Кто-то безжалостно расправляется с членами экспедиции, оставляя тела на видных местах. Иосифа, вернее то, что от него осталось — голову и часть левой ноги нашел он, лично… ну как, нашел — просто вышел из палатки. Подобные зверства наводили ужас, и беспорядок, причиняя серьезный темпу работ, деморализуя рабочих.

— Что ты от меня хочешь?

— С этим нужно разобраться.

Иван Петрович прекрасно знал, что имеет в виду Дмитрий, когда говорит «разобраться». Еще с момента первого убийства бригадир высказывал подозрение, в сторону небольшой деревни местных жителей в пяти километрах от лагеря, предлагая наведаться к ним. Профессор отказался от агрессивных мер, и на то были причины. Нет фактов, подтверждающие причастность местных жителей. Но самая главная причина — им еще работать бок-о-бок со здешними племенами возможно не один год. И портить отношения — не самая лучшая идея. Однако больше этой причины не существовало. Им оставалась неделя. И эта неделя должна пройти в высочайшем рабочем темпе.

Профессор посмотрел вдаль, тяжело вздохнул, а затем медленно произнес:

— Мы близки к открытию, Дмитрий. Очень близки, хотя в Москве мне не верят. У меня есть всего неделя, чтобы представить доказательства. Ты понимаешь, что это значит? — вопрос был риторическим, тем не менее бригадир сказал: «конечно, профессор».

Иван Петрович встал на ноги.

— Все работы должны продолжаться. Без остановок. Без пауз. Круглосуточно! ЭТО находиться здесь. То, что перевернет весь мир. То, что принадлежит Советскому Союзу! — он положил руку на плечо рабочего. — Поэтому, да, действуй! Сделай все, что потребуется. Главное — обеспечь бесперебойный процесс работы. Сейчас ничего нет важнее!

Дмитрий пристально посмотрел ему в глаза. Иван Петрович выдержал, надеясь, что его лицо ничего не выражает, особенно бурю эмоций, поднявшуюся внутри. Дмитрий кивнул.

— Хорошо, профессор. Я возьму Петра и Никиту. Мы проведем рекогносцировку и наведаемся в соседнюю деревню. Думаю, нам есть кого спросить…

Иван Петрович махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и снова уселся на стул под тентом, задумчиво глядя прямо перед собой. Он не хотел знать, о планах Дмитрия. Ничего хорошего в них быть не могло. Профессор слышал, что будучи во Вьетнаме, его нынешний бригадир вместе с вьетконговцами учавствовал в нападении на южнокорейскую деревню Шонча, в ходе которой были убиты 88 мирных жителей. Были ли на самом деле советские солдаты причастны к той резне или нет — никто не знал, однако Иван Петрович не сомневался — что-то подобное сегодня ждет африканскую деревню.

Тяжело вздохнув, профессор погрузился в записи. Наука требует жертв — давно выведенная форма. Он с ней полностью согласен.

Тот же день.

Лагерь советской научной антропологической экспедицией.

17:51.

— Иван Петрович! Иван Петрович! — этот крик, кажется был слышен за многие километры в округе.

Профессор отложил записи, и недовольно глянул влево, откуда доносились крики. Прямо перед входом в лагерь со стороны раскопок, в толстой гуще листвы тропических зарослей замелькали яркие цвета рабочих касок. Через несколько секунд на тропинке перед первыми палатками показалась группа рабочих. Даже со своего места Иван Петрович почувствовал их напряжение и беспокойство, которое только продолжало увеличиваться по мере приближения.

Определенно, на раскопках что-то случилось…

Профессор достал сигарету. Он всегда так делал, стараясь успокоить нервы, обрести внутренний баланс, равновесие. Обычно это помогало. Обычно, но не сейчас.

— Иван… Иван Петрович… — к нему подбежал мужчина в сером запачканном костюме, с бесконечным множеством карманов; потертых синих джинсах и красной каской на голове. Остановившись у тента, он согнулся, стараясь отдышаться. Еще издали профессор узнал долговязую фигуру — Вениамин, один из младших бригадиров, всегда находящийся непосредственно на месте раскопок. Сейчас он находился здесь и данное обстоятельство не могло не беспокоить.

— Ну? — нетерпеливо спросил Иван Петрович, выпуская сигаретный дым. — Что случилось?

Вениамин выпрямился. За его спиной уже собралась огромная группа рабочих, возбужденно перешептывающихся между собой.

— Профессор! Мы нашли!!!

Нашли?

Что именно?

Еще один труп?

Или…

Иван Петрович почувствовал волнительную дрожь, пробежавшую по всему телу. То, что он обычно испытывал перед новым открытием. Неужели, этот день настал? Неужели… Профессор посмотрел на младшего бригадира. Усталое, блестящее от пота лицо, но глаза — они возбужденно горели!

— Веня, вы нашли… его?

— Череп! Да, мы нашли череп!

Иван Петрович вскочил на ноги.

— Вы уверены?

— Леонид уверен!

Сердце профессора забилось сильней. Другого ему и не надо было. Леонид последние двадцать лет провел с ним, начиная с позиции студента первого курса, и заканчивая полноправным партнером в совместном проекте в области изучения генома человека. Если Леонид уверен, сомнений быть не могло — этот момент настал!

От волнения у него закружилась голова. Сколько бессонных ночей было проведено, сколько сил и средств — все ради данного момента! Не смотря на годы изучения, он сам, до сих пор понимал, что впереди еще не один месяц для осознания важности предстоящего открытия.

Профессор обвел собравшихся перед ним туманным взглядом, а затем хриплым от обуревавших его чувств голосом спросил:

— Где он?

— На месте раскопок. Идемте, профессор. Там Леонид с группой. Они ожидают вас.

Не смотря на свои шестьдесят лет, профессор мчался к месту раскопок с такой скоростью, какой мог позавидовать любой, лет на сорок моложе.

Раскопки располагались примерно в километре от лагеря, и представляли собой большую овальную площадку размером с футбольное поле посреди джунглей, окруженное со всех сторон зарослями тропических лесов. С южной стороны джунгли расступались, открывая гигантский проход в пещеру. Сейчас каменные стены пещеры обрамляли длинные ряды строительных лесов, а по бокам внутрь тянулись толстые канаты.

— Оно там! — махнул рукой Вениамин в сторону пещеры.

У входа стоял рабочий, с возбужденно горящими глазами. Он протянул профессору рабочую каску.

— Надо спуститься внутрь на сто метров. — сказал рабочий, проверяя узлы каната. — Сейчас закреплю. — он прикрепил к поясу профессора веревку — ту, что обычно используют альпинисты. — Спуск из-за вчерашнего обвала стал круче, так, что будьте осторожны.

— Понял. — профессор нетерпеливо проверил крепление зажима, поправил каску и начал спускаться.

Полметра.

Метр.

Повеяло холодом, и затхлым запахом плесени. Знакомый запах — старый, устойчивый запах земли. Профессор посмотрел по сторонам. Свет от ламп накаливания, прикрепленных сбоку был недостаточно ярким, поэтому внутри царил сумрак. Осторожно держась за канат, Иван Петрович спускался по наваленным в кучу камням — следствие обвала — они были скользкими, и ему приходилось то и дело повисать на канате, чтобы не упасть. Где-то вдалеке, громко отдаваясь о каменные своды пещеры раздавался звук капающей воды. Профессор прислушался.

КАП.

КАП.

КАП.

В следующее мгновение он понял, что ноги не ощутили под собой опоры. От неожиданности Иван Петрович вскрикнул, судорожно вцепившись в толстый канат.

— Профессор! — сверху раздался далекий голос Вениамина. — Вы в порядке?

Иван Петрович мысленно выругался. Ничего страшного не произошло — он всего лишь потерял опору. Обычное дело при спуске по беспорядочной куче скальной породы.

— Профессор? — в голосе младшего бригадира засквозило беспокойство.

— Я цел! — крикнул Иван Петрович. — Продолжаю спуск!

Вениамин что-то ответил, но он его уже не слушал. Крепко держась за канат, профессор, отталкиваясь ногами, короткими прыжками преодолевал расстояние. Через тридцать метров спуск стал более пологим, а еще через двадцать и вовсе горизонтальным. Отцепив веревку, Иван Петрович огляделся. Он очутился в большой пещере, казалось бесконечной в длину, необъятной в ширину, с высоким потолком, откуда нависали громоздкие сталактиты, иногда сливающиеся со сталагмитами и образующие что-то наподобие массивных колон, поддерживающих гигантский свод. Зрелище завораживало — профессор отчетливо помнил, как у него перехватило дыхание, когда он спустился сюда первый раз восемь месяцев назад, однако сейчас ему было не до великолепия подземного мира. Он должен увидеть находку!

Спешно идя по деревянному трапу, с тянущейся по бокам линии желтых ламп, Иван Петрович мысленно составлял презентацию открытия. Он перевернет представление об эволюции. Он перевернет представление о бытие человека. О сотворении мира. О… ладно, стоп! Тут конечно немного занесло… Хватит и представления об эволюции.

Завидев впереди огни, освещающие не только трап, но и большую окружность пещеры, профессор перешел на бег. Когда речь идет о таком грандиозном событии — шестьдесят лет не помеха. Он чувствовал себя не старше тридцати.

Через две минуты Иван Петрович очутился у группы рабочих, которые собрались кучкой, образовав круг у какого-то предмета. Растолкав их, профессор опустился на колени рядом со смуглым мужчиной с большой бородой, в армейской защитной форме. В центре, огражденный наспех сооруженными деревянными бортами лежал череп, освещаемый желтым светом фонарей. Мужчина бережно проводил кисточкой смахивая остатки горных пород.

— Леонид! — профессор задержал его руку. — Это он! Верно? То, что мы искали?

Мужчина кивнул.

— Наш Грааль, профессор!

— Неандерталец, как мы и предполагали? — Иван Петрович вопросительно глянул на антрополога.

Тот закусил губу, немного подумал, а потом загадочно улыбнувшись сказал:

— Больше, чем неандерталец, профессор! Мы сделали огромный шаг вперед. Посмотрите, низкий лоб, очень развитые надбровные дуги, однако… — Леонид кисточкой указал вбок.

Профессор, внимательно следящий за ходом мысли коллеги, продолжил:

— Однако скулы гораздо уже, чем у представителей Homo sapiens neanderthalensis, а объем черепной коробки меньше… Значит, кроманьонцы?

— Неа, хотя… — Леонид задумчиво покачал головой. — как известно, кроманьонцы населяли Северную Африку, а затем мигрировали в Европу. Мы же находимся в Центральной Африке… Или мы совершили открытие, связанное с прошлым Homo sapiens, или же…

— Или же? — словно эхом повторил Иван Петрович.

— Или мы открыли совершенно новый вид представителя рода людей!

— Сколько же ему лет? — спросил стоящий рядом молодой парень — аспирант Московского университета, которого профессор после долгих просьб его родителей и денежного вклада с их стороны в научное исследование, забрал с собой в экспедицию.

Иван Петрович поднялся на ноги и хлопнул парня по плечу.

— Много тысяч… десятки тысяч, а если это ветвь от неандертальцев, то и сотни тысяч… — он посмотрел вглубь пещеры. — Мы на верном пути! Я чувствую в этой пещере сокрыты невиданные богатства для научного мира! И они без сомнения принадлежат нам и Советскому Союзу! Этот череп, — профессор указал на рукой на находку. — лишь первый шаг!

7 мая 1987 года.

СССР

Москва.

Научная лаборатория.

15:10.

Иван Петрович нетерпеливо поерзал на жестком стуле и уже, наверное, в тридцатый раз за последние двадцать минут взглянул на наручные часы. Он находился в просторном помещении, буквально сияющем своей белизной — белый потолок, белый пол, белые стены, ослепительно-белый свет ламп; все столы, шкафы, холодильные камеры, тумбы, даже колбы и установленные микроскопы были белого цвета. Профессор вывернул голову, стараясь найти что-нибудь в лабораторном помещении, что выделялось. И нашел. Несколько папок, лежащих рядом с неизвестным ему прибором на третьем, самом крайнем у дальней стены стола были синего цвета.

Да, неужели…

Иван Петрович повернулся обратно. Последние двадцать минут он рассматривал стену, с прикрепленными к ней бумагами. Лабораторные заметки. В основном примечания о спаривании мышей, введение вакцин и изучение стволовых клеток. Ничего из того, что могло бы его заинтересовать.

Профессор встал, разминая затекшие мышцы и в очередной раз посмотрел на часы. Двадцать три минуты. Черт! От томительного ожидания заключительных результатов Заирского черепа последние три недели сводило желудок. Он не мог спать, не мог есть, не мог нормально функционировать… Все его мысли сосредоточились на одном — череп. А, когда две недели назад при очередном сеансе связи с лабораторией ему сообщили, о неоднозначных результатах радиоуглеродного анализа, отказавшись при этом объяснить, что это значит, он едва с ума не сошел. И вот теперь, когда он здесь — никто не спешит. Хотя, перед тем, как проводить в лабораторное помещение, сказали: «пару минут, профессор».

Эти «пару» уже вылились в добрые полчаса!

Кинув еще один взгляд на часы, Иван Петрович направился к двери, намереваясь высказать накопившееся недовольство. Когда он был уже в двух метрах от выхода, позади раздался противный скрип. Профессор обернулся. Дверь в противоположном конце помещения, скрытая до того громадным зеркалом отварилась и в лабораторию вошел высокий пожилой мужчина без волос, с глубокими морщинами, небольшой седой бородой, непомерно большими очками и белом халате, хотя тот был скорее желтым.

Иван Петрович его сразу узнал.

— Григорий!

— Ваня!

Подойдя друг к другу они обменялись не слишком крепким рукопожатием, в силу возраста.

— Ты не слишком спешил… — Иван Петрович сел на стул перед столом заведующего лабораторией.

— Перепроверял данные по предстоящему эксперименту.

— Новый проект?

— Что-нибудь слышал об опыте Миллера-Юри? — вместо ответа спросил Григорий.

— Конечно. Проведенный в 1953 году эксперимент американскими ученными Стэнли Миллером и Гарольдом Юри, в котором моделировались гипотетические условия раннего периода развития Земли для проверки возможности химической эволюции.

— Верно. Однако они облажались. Результат — 5 аминокислот в конечной смеси, и отсутствие у них единой хиральности — сомнительный результат для национальной гордости.

Иван Петрович вскинул брови:

— Хотите повторить эксперимент?

Григорий покачал головой.

— Не просто повторить. Мы добавим другие компоненты, которые не были учтены тридцать лет назад. Например, высокая вулканическая активность того времени, когда только зарождалась жизнь способствовала выбросу таких компонентов, как диоксид углерода, азот, сероводород, двуокись серы… Кроме того, — ученный загадочно улыбнулся. — Миллер и Юри не понимали самого стержня эксперимента…

— Так… — профессор потер виски. Григорий любил поболтать, однако сейчас на это совершенно не было времени. Нужно изучить результаты, и представить их вечером на встрече с министрами. Никаких лишних разговоров. — Ладно… Эксперимент Миллера и Юри конечно интересен, но я все же биолог, а не химик или физик… Потому, без обид, Гриш, однако давай перейдем к делу, хорошо?

— Череп?

— Да. Вы провели анализ, верно?

— Ага, — Григорий встал, кряхтя подошел к холодильной камере, и открыв прозрачную дверцу достал находку. — Этот, верно?

— Есть еще? — удивился Иван Петрович.

— Нет, — Григорий слабо улыбнулся. — вопрос был риторическим.

— Ааа…

Он знал, что у химика, сколько они были знакомы, а это добрые лет сорок отсутствовало чувство юмора. Очередное подтверждение.

— Знаешь, — ученный тронул его за локоть. — Моя лаборатория провела не один анализ.

— Я догадался. Еще две недели назад…

— Точно, — Григорий поднял палец вверх. — с того времени вопросов стало только больше…

Иван Петрович почувствовал, как сердце заполняет тревога, желудок предательски скрутило. Он застонал.

Глава лаборатории оторвался от черепа и недоуменно посмотрел на собеседника.

— Вам плохо?

— Нет, — профессор выпрямился, и постарался придать лицу бодрое выражение лица. Он не был уверен, что это получилось. — Только не томи! Скажи, какой результат? Что в итоге удалось выяснить?

— Понимаю твое нетерпение, Вань… — Григорий протянул ему череп, завернутый в пакет с голубой биркой. — Возьми.

— Хорошо. — ученный с осторожностью забрал находку и принялся ждать.

Григорий отвел глаза, и начал сосредоточенно рассматривать не слишком аккуратно подстриженные ногти обеих рук, как будто видел это явление впервые.

Пауза затягивалась.

Профессор чувствовал, как напряжение внутри нарастает с каждой сотой долей секунды. За те сорок лет, что они знали друг друга — такое поведение он видел впервые. Да, мать твою, Григорий и отличался тем, что говорил прямо, в лоб, нисколько не смягчая информацию. Именно поэтому место в государственном комитете, которое ему пророчили в научных кругах досталось другому. Для политики Григорий был слишком прямолинеен. Что же тогда происходит сейчас?

Иван Петрович придвинулся вперед, и кашлянул.

— Итак? Череп…

Заведующий лабораторией наконец перестал рассматривать пальцы рук и посмотрел на друга.

— М-да, он самый… — ученный пожевал губу. — понимаешь Вань, тут такое дело…

— Маркс твою Энгельс! — профессор побледнел и спросил уже совсем тихо:

— Я ошибся, да? Череп принадлежит обезьяне, верно? Или человеку, но не представителю древнейшего рода людей… О Боже…

— Стоп! Стоп! — Григорий помахал рукой перед глазами коллеги, привлекая внимания. — Подожди убиваться, я ведь не сказал, что находка представляет собой пустышку.

— Нет? — голос Ивана Петровича хоть и прозвучал надтреснуто, в нем появилась надежда.

— Знаешь, — собеседник встал из-за стола, издав при этом кряхтящий звук, и указал линейкой на череп. — эта находка вызывает огромное колличество вопросов. Начнем с того, что нельзя с уверенностью сказать, какому виду принадлежит череп, поскольку он… гм… как бы это сказать… — ученный задумался, приложив палец к губам. — слишком странный…

Профессор нахмурился.

— И, как это понимать?

— Я не знаю, — Григорий развел руками. — по объему череп не сильно отличается от представителей homo sapiens, однако есть некоторые моменты, которые могут заинтересовать, и… в общем, вот возьми, — он открыл нижний ящик стола и протянул толстую папку, с выбивающимися листами, которые не соответствовали формату обложки. — тут представлен подробный анализ, в том числе и тех моментов, кхм… — ученный издал неопределенный смешок. — скажем так, смущающих…

Иван Петрович взял папку и встал.

— На самом деле, я так ничего и не понял…

Заведующий лабораторий усмехнулся.

— Не ты один друг. Не ты один.

— И все же, — профессор пытливым взглядом посмотрел на коллегу. — На твой взгляд. Что это за вид? — он кивнул в сторону черепа, лежащего на столе. — Должен же я дать хоть какую-нибудь информацию комитету. Иначе, они не отстанут.

Григорий пожал плечами.

— Я указал процентное соотношение вероятности в итоговом анализе. 45% — кроманьонец, 25% — новый вид, 25% — homo sapiens и 5% — homo neanderthalensis. Однако, учитывая расклад идентификации при котором вероятность того, что находка является ничем иным, как черепом обычного человека равна всего 25 процентам, я бы рискнул сказать, что на данном этапе, происхождение меньшая из твоих проблем.

Профессор напрягся, предчувствуя недоброе.

— О чем это ты?

— Да вот об этом, — ученный подошел к другу и раскрыл папку, указав на то, что заменяло титульный лист. — радиоуглеродный анализ находки.

Иван Петрович поморщился.

— И что с ним не так?

— Ну… — заведующий лабораторией провел пальцем по расположенным столбцами диаграммам. — Например тот факт, что твоему черепу всего 30 лет!

— Чего? — профессор тупо уставился на коллегу.

— 30 лет. — повторил Григорий. — Заирский череп гораздо младше нас с тобой.

Иван Петрович отчаянно тряхнул головой, силясь разобраться в услышанном. Несколько десятков лет? Доисторическому черепу? Да ведь этого…

— Не может быть!

— Может. Мои сотрудники семь раз проводили анализ. И я еще пять. Результаты идентичны. С разностью в 3—5 лет, что, как ты понимаешь, несущественно. Таким образом, ошибка исключена!

— Погоди! — профессор поднес руку ко лбу. — 30 лет? Не 30 тысяч, а просто 30?

— Именно. Я тоже слегка, скажем так, удивился.

— Нет… это какой-то бред… Не хочешь же ты сказать, что в джунглях Африки до сих пор в XX веке обитает первобытная форма человека?

— Да я вообще ничего не хочу сказать, Вань. — Григорий покачал головой. — Об этом говорят результаты. Делать какие-то выводы — это уже твоя работа.

— Черт! — Иван Петрович покрываясь холодным потом и дрожа всем телом, опустился на тот же стул, с которого встал минуту назад. — Черт!

— И я того же мнения. Пойду, налью тебе чай!

19 мая 1987 года.

ЮАР

Кейптаун.

14:46.

Юрий вышел из вестибюля отеля — всего несколько шагов и вместо приятного прохладного воздуха тебя окутывает тяжелая духота в союзе с беспощадно палящем солнцем. На родине бытовала поговорка: «лучше прилипнуть, чем примерзнуть». Он не был с этим согласен. Особенно сейчас, когда термометр показывал 38 градусов, а на голубом небе ни единого признака облаков.

Остановившись в нескольких шагах от выхода в отель, Юрий цепким взглядом посмотрел по сторонам. В его обязанности входило сопровождение и охрана профессора Ивана Петровича из Москвы в Кейптаун, на научную конференцию между дружественными Советам странами; оттуда в Киншасу; и уже из столицы Заира в городок Бута, где их ожидает вертолет, который доставит до лагеря. Конференция в Кейптауне затянулась на три дня, чем профессор был явно недоволен. Несколько минут назад прозвучали последние слова заключительной сессии и Иван Петрович потребовал, чтобы Юрий немедленно вызвал водителя. Он так и сделал.

И все же… Телохранитель поднес руку ко лбу, прикрывая глаза от солнца. С самого прилета в Кейптаун его не покидало тревожное предчувствие. И, не смотря на то, что за прошедшие три дня никаких экстраординарных происшествий не произошло, оно лишь усиливалось. Разум ставил диагноз — беспочвенная паранойя: профессор не являлся важным государственным лицом, не был богатым, знаменитым, да и находился в данный момент среди кучки таких же, как и он сам — кому нужно причинять вред ученному?

Тем не менее, инстинкт предупреждал об опасности. За время, проведенное сначала в армии, а затем на службе у государства, обеспечивая безопасность важных лиц, Юрий научился доверять чутью даже больше, чем представленным фактам.

Поправив плечевую кобуру, перед тем как зайти обратно в вестибюль отеля, он окинул взглядом окрестности. Вроде все спокойно. Люди, прогуливающиеся по тротуару; негромкие переговоры с террасы ресторана напротив; рев проезжающих мимо автомобилей…

Так, стоп!

Юрий повернулся влево. На противоположной стороне через дорогу, располагались: книжный магазин, с ярко-красочной вывеской; два бутика модной одежды, с почти не отличимым фасадом — настолько они выглядели близнецами — интересно, это такой трюк от конкурента или все дело в том, что они занимали две половины одного и того же дома? Далее, пиццерия «Адамс» и ресторан с французским названием и уютной террасой, на которой в удобных мягких креслах расположились посетители. Оно то его и интересовало! Юрий почувствовал, как у него вспотели ладони. Не от жары. На данный момент в портике ресторана находилось пять человек. В дальнем левом углу устроилась молодая пара, а справа — в противоположной стороне трое мужчин. Один из них погрузился в чтение газеты, другой занимался поглощением какого-то блюда, третий, тот, что посередине, курил трубку, бесцельно смотря по сторонам. Хотя, может не так уж и бесцельно? Телохранитель сощурился, пристально смотря на троицу. Дорогие костюмы, золотые часы, уложенные прически — бизнесмены? Он сильно в этом сомневался. Нет, определенно не бизнесмены. Юрий кивнул сам себе. Теперь опасения, преследовавшие его все три дня перестали быть беспочвенными. Он уже видел эту троицу. В самый первый день. Сначала в аэропорту, затем у генерального консульства Китая. Совпадение? Юрий не верил в подобную чепуху, поскольку в его работе совпадений не бывало. Особенно если учитывать тот факт, что одного из троицы, того, что посередине он видел сегодня, в вестибюле отеля. Теперь сомнений не оставалось. За ними велась слежка.

Телохранитель отвел взгляд от ресторана, и посмотрел вправо. Как правило у наблюдателей должна быть группа поддержки неподалеку. С автомобилем — иначе, как вести слежку, когда объект наблюдения «на колесах»?

Юрий проследил улицу, уходящую под небольшим уклоном вниз, до самого перекрестка. На первый взгляд ничего подозрительного, кроме… Ага! Прямо перед перекрестком у обочины стоял припаркованный Бьюик темно-коричневого цвета. Все бы ничего, но он был единственным оставленным у тротуара автомобилем. Юрий мог побиться об заклад, что в нем двое с биноклями в руках.

Что же все это значит? Слежка? — да, понятно, что они на прицеле. Не понятно другое: кому это надо? И, главное, зачем? На вопрос «кому?» — скорее всего американцы. Правда могли быть задействованы англичане, французы, или итальянцы. А может быть и вовсе израильская разведка? Эти всюду суют свой нос. Нет, делать выводы слишком рано. Нужно собрать больше данных. Подпустить шпионов поближе и нанести сокрушительный удар.

Звук приближающегося справа автомобиля заставил телохранителя обернуться. Ко входу в отель подъехал черный автомобиль «Волга». Плавно затормозив он остановился. Дверца водителя открылась и из нее вылез подтянутый бритоголовый мужчина с устрашающей физиономией. Юрий не раз отмечал, как люди при виде него съеживались, хотя на самом деле он был безобиден как божья коровка. Добродушный великан — только и всего.

Водитель обогнул автомобиль и протянул руку.

— Привет, Юра.

— Виктор. — рука великана была сухой, а рукопожатие крепким. Может даже чересчур. Ощущение такое, словно ладонь помещают под гигантский пресс.

Виктор открыл заднюю дверцу автомобиля. В этот момент из вестибюля показался профессор. Одетый в синий костюм, и аккуратно завязанным красным с синими полосками галстуком, он выглядел раздраженным.

— Ну наконец! — это предназначалось водителю. — Тебя там что, черепаха укусила? Мы должны были выехать еще десять минут назад!

— Я…

— А, неважно! — Иван Петрович повернулся к телохранителю. — Нужно как можно скорей убраться из этого гадюшника!

Он уже взялся за дверь, но Юрий положил ему руку на плечо.

— Постойте!

— В чем дело? — недовольно спросил профессор.

— Секунду! — Юрий поднял указательный палец. Здесь что-то было не так. Он буквально чувствовал это.

— Юра, что происходит? — беспокойство которое ощущал телохранитель похоже передалось водителю, поскольку он начал дико озираться по сторонам, ища причину задержки.

Юрий не ответил, а лишь сильнее сжал плечо профессора. Он увидел, как троица, ведущая за ними наблюдение встала из-за стола на террасе ресторана, спустились по ступеням на тротуар даже не попрощавшись со стоящей у выхода администратором и с явной спешкой начала удаляться в противоположную сторону от ожидавшего их автомобиля.

Юрий тряхнул головой, ничего не понимая. С них неожиданно сняли слежку? Весьма сомнительно. Он перевел взгляд вправо, где должен был находиться Бьюик с наблюдателями внутри. Автомобиль исчез.

Юрий почувствовал, как сердце внутри сжалось от тревоги. Он ощущал приближающуюся опасность, однако не мог понять откуда она исходит, и данная слепота тревожила больше всего.

— Юра!!! — Иван Петрович дернул плечом, высвобождаясь из железной хватки. — Нам нужно выдвигаться! Немедленно!

Юрий кивнул, но в сторону не отступил, загородив левой рукой проход.

— Хорошо. Буквально пару секунд. Я осмотрю Волгу, для подтверждения безопасности.

Иван Петрович раздраженно фыркнул, однако возражать не стал. Именно это и нравилось Юрию в его новом подопечном. Профессор не был дураком. А также никогда не мешал ему делать свою работу, в отличии от множества других персонажей из Верховного Совета.

Телохранитель обошел автомобиль, заглянул внутрь, внимательно осмотрел салон. Наблюдатели за данное время так и не появились. Может вовсе и не было никаких «наблюдателей»? Может вся причина в беспочвенной паранойи? Да, вполне возможно. Как ни хотел он себе в этом признаваться — такое могло иметь место. По приезду нужно поговорить с психиатром. Пусть выпишет какие-нибудь пилюли. Для спокойствия, так сказать.

— Ну? — спросил Иван Петрович, когда Юрий подошел обратно к по-прежнему открытой задней дверце автомобиля.

Телохранитель пожал плечами.

— Вроде порядок.

— Плюс потраченное время… — буркнул профессор.

Юрий опустил голову уставился на землю. И тут… Увидел! Красный мигающий отблеск на асфальте. Прямо под днищем автомобиля. Сомнений не оставалось. Это могло быть только…

— НАЗАД!!! — истошно завопил телохранитель.

Схватив обеими руками свой объект, он рывком развернул профессора, в два шага преодолел расстояние, отделяющее их от входа в отель и с силой толкнул того в вестибюль. Юрий увидел, как от толчка Иван Петрович не удержавшись на ногах, покатился по мраморному покрытию в одну сторону, а металлический кейс, который он держал все это время в правой руке, в другую. В следующее мгновение мир буквально разорвался. По ушам ударило гигантским молотом, спину обдало нестерпимым жаром, а чья-то невидимая рука подхватила его тело и подняв в воздух швырнула внутрь. Юрий даже не успел сгруппироваться для смягчения удара, когда его припечатало в мраморную колонну. Резкая боль пронзила правое плечо. В голове отдавалась яростная дробь безумного барабанщика, а глаза застилала красная пелена. Телохранитель попытался приподняться. Он видел, как вокруг в панике бегают люди; охрана отеля уже сгруппировалась возле выхода, настороженно выглядывая наружу, откуда валил черный дым; где-то позади пробивался плач ребенка, однако Юрий едва различал эти звуки, словно находился за огромным пуленепробиваемым стеклом. Телохранитель приподнялся на локтях. Правое плечо тут же отозвалось огненной болью. Мужчина прикусил губу, сдерживая стон. Зрение постепенно возвращалось, но шум в голове, вместе с пронзительным режущим ультразвуком, при котором каждая пульсация крови взрывалась дикой агонией пока оставался. Юрий постарался не обращать на это внимание. Главная задача совершенно другая. Где профессор? Телохранитель продолжая лежать на мраморном полу вестибюля медленно повернул голову, стараясь отыскать свой объект охраны. И нашел. Сквозь постепенно заволакивающий помещение дым, он увидел, как профессор сидит на полу, прижимая руку к груди.

Похоже, без травмы не обошлось.

Юрий попытался встать. Мир вокруг тут же поплыл перед глазами и ему пришлось ухватиться за колонну, чтобы не упасть. Задержав дыхание, мужчина шагнул вперед. Помещение вестибюля покачнулась сначала влево, потом вправо. Стараясь удержаться на ногах, телохранитель развел руки для баланса. Нет, конечно он прекрасно знал, что «плывет» его сознание, а не то, что вокруг — но мозг воспринимал по-другому.

— Юра! — сквозь постепенно затихающий шум в голове мужчина услышал хриплый голос профессора. — Юра!!!

— Я здесь! — телохранитель мгновенно бросился на помощь.

Иван Петрович по-прежнему сидел на полу, морщась от боли. Лоб покрылся испариной, а губы дрожали.

— Юра, что с Витей?

Юрий посмотрел назад, через плечо. Сквозь выбитые окна, и снесенные парадные двери был хорошо виден горящий остов автомобиля. При таком мощном взрыве от водителя если что и осталось, так ошметки разорванного обгорелого тела — в лучшем случае. Вслух же телохранитель сказал:

— Не знаю. Времени на выяснения у нас нет. Те, кто устроили покушение, наверняка попытаются завершить работу. Думаю, чем дальше мы уберемся, тем лучше.

— Но… но… — профессор выглядел растерянно. — кому это надо?

— И на этот вопрос у меня нет ответа. У Советов много врагов. Отбоя желающих нам навредить нет. А сейчас, — Юрий протянул ему левую руку. Правая до сих пор болела и 80 килограмм профессора ей было не под силу. — уходим! Немедленно!

— Хорошо. — Иван Петрович ухватился за протянутую руку и поднялся на ноги.

Юрий уже полностью пришел в себя от происшедшего ранее столкновение с колонной и теперь сосредоточенно осматривал помещение. Выходить через парадный вход было бы большой глупостью — значит, остается запасной выход. Он подошел к стойке администратора. Девушка за ней судорожно сжимала крестик и бормотала какие-то молитвы.

— Эй, мэм! — окликнул ее Юрий.

Администратор вздрогнула. По всей видимости от неожиданности.

— Спокойно! — телохранитель успокаивающе выставил ладонь вперед. — Где тут пожарный выход?

— Я… я…

— Выход! Запасной, — повторил он. — где находится?

— Там… — девушка указала дрожащей рукой влево. — по коридору, затем направо и окажитесь перед металлической дверью. Она… она должна быть… быть открыта…

— Понял. И еще один момент…

Договорить свой вопрос телохранитель не успел. Раздался гулкий звук выстрела. Юрий почувствовал, как над его ухом что-то просвистело. В следующую секунду, или даже меньше того, из горла девушки за администраторской стойкой брызнул яркий фонтанчик крови. Не издав ни звука, она повалилась на пол.

Юрий отреагировал мгновенно. Отпрыгнув от стойки, он в два шага очутился рядом с профессором и схватив его за плечи, повалил на пол.

Вовремя.

Шквал выстрелов подкосил стоящих у входа охранников. Юрий видел, как тела двоих, тех, что находились у небольшого фонтана, неестественно дернулись и повалились на пол. Грохот выстрелов смешался с криками отчаяния и страха. Полная женщина, забившаяся за выступ громадной декоративной вазой, в которой до самого потолка вздымалось невероятных размеров растение, что-то среднее между доисторическим папоротником и пальмой, неожиданно поднялась на ноги и с криком «О, Мария…» бросилась через вестибюль к лифтам. Юрий почувствовал, как его внутренность воспротивилась. Ему хотелось закричать: «Нет! Стой!». Однако это было бесполезно. Он знал, что сейчас произойдет. Женщина успела пробежать три метра, как пуля раздробила ее колено. Издав истошный визг резанной свиньи, беглянка повалилась на мраморный пол. Продолжая вопить она поползла в сторону стоящих слева диванов, желая укрыться. Юрий скривился, ожидая следующего.

Секунда, две, три…

Четыре…

БАБАХ!!!

Голова женщины разлетелась, забрызгав костным мозгом белый диван, до которого ей почти удалось добраться.

Продолжая укрывать своим телом профессора, Юрий посмотрел вбок. Как там сказала администратор: «По коридору, затем направо, и окажитесь перед металлической дверью?» — что ж, главное не повторить путь глупышки. Не говоря ни слова, он дернул Ивана Петровича за рука, и поймав его взгляд указал рукой на длинный холл в десяти метрах от них. Профессор кивнул. Он все понял. Вот и отлично. Юрий благодарил судьбу, что в этот раз охранял человека разумного, а не его подобие в виде хныкающей размазни избалованного дитя важного чиновника.

Молча указав пальцами обратный отсчет — три, два, один — дернул профессора за руку, и, не давая ему подняться на ноги, толкнул вперед, а сам, выхватив из плечевой кобуры пистолет сделал несколько выстрелов. Не дожидаясь реакции противников, Юрий бросился вслед за профессором.

Метр.

Второй…

Пятый…

Позади он услышал металлический звук. Что-то упало на мраморный пол и покатилось по ее гладкой поверхности. Затем еще. И еще…

Мгновение хватило для осознания.

— Граната!!! — завопил Юрий и сделав сильный рывок налетел на бежавшего впереди профессора. Они буквально влетели в коридор, и не удержавшись на ногах покатились по полу. Через секунду мир дрогнул. Оглушающий взрыв, сопровождающийся грохотом и вибрацией стен. Через секунду следующий. Проход в вестибюль затянуло пылью и дымом. Юрий облизнул губы и тут же скривился, ощутив привкус мраморной крошки.

— Уходим! — телохранитель повернулся к профессору.

Тот покачал головой.

— Мой портфель…

— Не понял…

— Он остался там! — дрожащей рукой Иван Петрович указал в сторону вестибюля откуда то и дело раздавались истошные крики, рыдания и мольбы о помощи. — Мы должны вернуться! Там «ОН»!

Юрий поморщился. Он знал, — в кейсе важная находка, с которой его подопечный носился, как курица с яйцом.

Профессор схватил его за руку.

— Я не могу оставить его! Это же… это же…

Телохранитель остановил его, подняв руку.

— У нас нет на это времени!

И это было чистой правдой. Как не парадоксально, но нападавшие оказали беглецам услугу, забросав вестибюль гранатами. Однако у них в запасе фора в две-три минуты, пока те не поймут, что ловушка не захлопнулась и птички упорхнули. О том, чтобы тратить предоставленное окно на вызволение утерянного кейса не могло идти и речи. Кивнув своим мыслям, агент схватил профессора за руку и прошипел:

— Уходим!!!

Тот открыл было рот, чтобы возразить, но увидев горящий взгляд своего спасителя, отказался от подобной идеи. Юрий мысленно усмехнулся — на это и был расчет.

Пробежав по казалось бесконечному коридору, тянущийся по его подсчетам во всю длину здания, они завернули направо, и сразу же оказались перед массивной металлической дверью. Сделав предостерегающий знак профессору, Юрий шагнул вперед. До сих пор девушка за стойкой администратора была права, оставалось надеяться, что и насчет открытой двери не ошиблась. В противном случае, у них проблемы. Правда, справедливости ради и в случае открытых дверей никто не гарантировал рай и безмятежность. Выставив перед собой Макаров, телохранитель нажал на ручку и толкнул створку вперед. Она легко поддалась, словно весила не больше перышка, в чем он сильно сомневался. Отойдя вбок, и указав рукой профессору сделать тоже самое, Юрий замер, ожидая какой-либо реакции. Ее не последовало. Закусив от напряжения нижнюю губу он, не отводя пистолет от образовавшейся щели, с силой ударил ногой по двери. Яркий солнечный свет мгновенно ворвавшийся в темное помещение холла, на мгновение ослепил заставив отступить вправо за стену. Выждав несколько секунд, Юрий выглянул, наметанным взглядом пройдясь по периметру. Впереди возвышалось пятиэтажное строение — банк, насколько ему было известно из карты, изученной еще в самолете; между ними узкая улочка, которую по правде и улицей то нельзя было назвать — скорее пространство для мусорных баков, сгрудившихся у стен как с одной, так и, с другой стороны. Юрий махнул профессору, давая знак, что все чисто, и они могут двигаться дальше. Спустившись по лестнице, они направились вправо, в противоположную сторону от улицы, где располагался вход в отель. Было бы глупостью возвращаться туда, откуда еще пару минут назад велся обстрел. Им нужно максимально отдалиться от отеля, выйти на связь с посольством и запросить эвакуацию, поскольку самостоятельно добираться до него не имело смысла. Юрий был более, чем уверен, что за подходами к посольству велась слежка. Масштаб нападения поражал, и вызывал огромные вопросы — кому это надо, а самое главное: зачем?

Резкий визг шин заставил его шарахнуться в сторону за мусорный контейнер. На улице, перегородив выход из закоулка, где они находились затормозил синий внедорожник. Рядом с ним остановился легко узнаваемый Фольксваген Гольф. Из последнего выбрались трое. Двое мужчин и женщина. Сжимая в руках автоматы они двинулись по проходу.

Юрий до судорог стиснул рукоять Макарова. Их загнали в новую ловушку. Вступать в бой против троих профессиональных агентов абсолютно бесполезно. Оставалось только повернуть назад. Но и это равносильно самоубийству. Там их ждут такие же пулеметчики.

— Что будем делать? — прошептал на ухо Иван Петрович. Впервые Юрий уловил в его голосе неподдельный ужас.

Он не стал отвечать. Нужно абстрагироваться от всего и подумать. Сопоставить все переменные и найти выход с наилучшим дли них итогом.

Юрий видел, как троица приближалась. Мужчина посередине держал на прицеле общий периметр, готовый в любой момент выпустить обойму. Агент справа обогнул очередной контейнер и прокричал:

— Справа чисто!

Женщина проделала аналогичную процедуру слева, прокричав ту же фразу:

— Чисто!

Оба на английском. Кто бы сомневался. Англичане или американцы, судя по произношению. Точно не европейцы. Он ненавидел обе эти нации. Первых за манию величия, вторых за манию величия в сотой степени. Однако сейчас не было времени для эмоций — между ними оставалось два контейнера. Пора что-то предпринять, иначе ночь придется провести в аду, а подобная перспектива совсем не входила в его планы.

Указав рукой профессору отползти немного назад, Юрий осторожно опустился на землю.

Справа прозвучали крики:

— Чисто!

— Слева чисто!

Так, значит теперь между ними один контейнер. Тот самый за которым они прячутся.

Юрий зажмурил глаза. Сделал глубокий вдох, затем выдох. Открыл глаза. У него был только один шанс. Один.

Согнув ноги, он уперся в стену и с силой оттолкнувшись, выскользнул из укрытия, оказавшись прямо по середине прохода.

Расчет был прост — неизвестные, кто бы они ни были ожидали нападения из-за контейнера, из-за угла, откуда угодно, но не снизу. Ставка была на секундное замешательство, что в данном случае являлось спасательным кругом — и она оправдалась.

Выкатившись по инерции от толчка, Юрий первым делом выстрелил в того, кто держал на прицеле весь периметр — мужчину посередине.

БАБАХ! — тело агента дернулось, и он не издав ни звука повалился на асфальт.

Телохранитель тут же направил оружие в вправо.

БАБАХ! — пуля угодила женщине в голову. Взмахнув руками, та завалилась вбок, и гулко ударившись о металлическую поверхность мусорного контейнера, сползла вниз на землю, оставив кровавый след.

БАБАХ! — теперь пуля просвистела в каком-то миллиметре от его уха, ударившись в асфальт.

Юрий перекатился влево и мгновенно оказался за таким же контейнером, только на другой стороне.

Пули звонко застрекотали о металлическую поверхность укрытия. В подобные минуты он обычно читал «Отче Наш», моля того, кого, как утверждали Советы нет, о защите, но сейчас Юрий сосредоточился на выстрелах. Стрелок по-прежнему был один. А значит, теперь они в равных условиях. Что в свою очередь означало расклад 80 на 20 в его пользу. Так обычно случалось, кроме одного единственного случая в Будапеште. Однако это исключение. А исключения, как известно лишь подтверждают правило.

Очередные выстрелы. Одна пуля ударилась о стену, выбив бетонную крошку.

Юрий удовлетворительно кивнул. Агент сместился, как он и рассчитывал. Телохранитель сильнее прижался к стенке контейнера. Ноги полусогнуты, мускулы напряжены до предела, готовые к решающему броску. Еще несколько выстрелов, и…

Вот оно!

Щелчок!

Вдохнув воздух, Юрий вынырнул в открытый проход. Краем правого глаза он увидел, что Иван Петрович сделал тоже самое. Но…

Телохранитель замер с поднятым пистолетом в руках. Переулок был пуст. Значит, агент решил поменяться местами. Из охотника превратиться в жертву. Что ж, он не против.

— Юрий! — профессор дернул его за пиджак. — Смотри!

Телохранитель перевел взгляд с ряда мусорных баков на следующую за ними улицу, у которой по-прежнему стоял внедорожник и Фольксваген Гольф. Вот только… Из люка в крыше внедорожника высунулась фигура, сжимая в руках…

Это, что… гранатомет?

Дерьмо!

Схватив профессора за руку Юрий метнулся влево, уходя с траектории полета. В следующую секунду послышался свист, а затем яркая даже при свете солнечного дня вспышка озарила проход меж двух зданий. Мусорный контейнер впереди них подлетел в воздух и перевернувшись с грохотом покатился по асфальту. Юрий почувствовал жар, а затем взрывная волна с силой припечатала их в бетонную стену отеля.

— Ох! — Иван Петрович скривился от боли.

Не давая ему упасть, телохранитель подхватил его под руку и быстро глянул через плечо. Агент возился с гранатометом. Можно было не сомневаться, последуют следующие выстрелы.

— Нужно уйти с переулка! — прорычал Юрий на ухо профессору, и не дожидаясь реакции, потянул его за собой к выходу.

Им предстояло преодолеть двадцать метров. Правда на этом проблемы не заканчивались. Скорее начинались.

Прогремел новый взрыв. Позади них. Послышался звон разбитого стекла, истошные крики, чей-то визг. Последнее Юрий услышал уже в воздухе. Невидимая рука подхватила его и швырнула на несколько метров вперед. В полете, не выпуская руки профессора, который издавал нечленораздельные звуки, Юрий сгруппировался, подогнув ноги. К сожалению, этого было мало — а занять правильное положение рук ему мешали профессор и пистолет. Приземлившись на жесткую поверхность асфальта, он по инерции перекатился вперед. После того, как закон физики прекратил свою работу, Юрий не тратя и секунды драгоценного времени, вскочил на ноги, не обращая внимания на ноющую боль в правой лодыжке. Этого нельзя было сказать о профессоре. Иван Петрович сидел на тротуаре, прижимая руку к груди, что-то бормоча себе под нос. Из рассеченной брови по лицу тонкой струйкой стекала кровь. Телохранитель лихорадочно посмотрел по сторонам, стараясь оценить обстановку. Взрывная волна вынесла их туда, где он находился до того, как подорвали автомобиль с шафером. Широкая улица перед входом в отель теперь больше походила на сцену боевых действий где-нибудь в Ханое. Покореженный, обуглившейся остов Волги, напоминающий груду металлолома на сталелитейном заводе, перегораживал полосу дороги. Вход в отель представлял собой зияющую дыру, возле которой лежало несколько трупов.

Юрий перевел взгляд на противоположную сторону. Там уже собралась большая группа людей, которые мгновенно затихли и попятились, едва он посмотрел в их сторону. Только сейчас Юрий понял, что до сих пор сжимает в правой руке Макаров.

— Все в порядке. Я русский. — пробормотал он на английском.

Похоже эти слова нисколько не успокоили зевак. Скорее наоборот. Чертова американская пропаганда.

Юрий повернулся к профессору. Тот по-прежнему сидел на тротуаре, тихо бормоча себе под нос. Н-да, только тронувшихся умом сейчас не хватало.

— Профессор! — он тряхнул его за плечо.

Ноль реакции.

— Иван Петрович!

— А? — профессор поднял замутненный взгляд.

— Нам нужно уходить! Вы сможете идти?

— У меня лекция?

— Ну да конечно, конечно.

Судя по всему, ученному сильно досталось. Хотя на данный момент это заботило его меньше всего. Главное, чтобы тот смог идти. А со всем остальным можно будет разобраться позже.

Справа послышался рев автомобиля. Рывком поставив профессора на ноги, отчего тот заорал совсем понятные любому русскому слова, Юрий развернулся.

Как раз вовремя. Из-за поворота выехал тот самый внедорожник с боевиком в люке. Стрелок находился на своем месте, держа, как теперь Юрий уже сумел разглядел РПГ-7 на прицеле.

Не дожидаясь, пока их поджарят в буквальном смысле, телохранитель сорвался с места. Позади раздался визг автомобильных шин. В зеркальном отсвете окна кофейни на противоположной от отеля стороне, он увидел, как двери внедорожника распахнулись и оттуда вылезли четверо. Все в защитной черной форме, с автоматами в руках. Затем Юрий увидел еще кое-что.

Боевик с гранатометом целится прямо в…

Юрий резко рванул вправо.

Свист, а после оглушающий взрыв. То, что секунду назад представляло собой роскошное заведение с яркой вывеской подлетело в воздух и под звук бьющегося стекла, ломающихся досок и раскалывающегося кирпича сложилось точно карточный домик.

Не успели полностью отгреметь звуки разрушения, как раздались автоматные очереди. Пули засвистели над головой, заставляя кидаться то в одну сторону, то в другую. Юрий лихорадочно крутил головой, пытаясь отыскать убежище. Вдалеке звучала пронзительная какофония сирен экстренных служб. И все же надеяться на помощь полицейских до того, как их превратят в голландский сыр не приходилось. Очередная пуля острой болью обожгла правое плечо. Юрий инстинктивно дернулся влево.

— Туда! — вдруг захрипел профессор, указывая на проход в многоэтажное жилое здание.

Юрий не стал спорить. Находиться и дальше на улице под обстрелом автоматов не имело смысла.

Нырнув в темный проход, он не стал останавливаться. Им необходимо забраться как можно выше, чтобы иметь хоть какое-то преимущество. Правда и оно выглядело слишком призрачным.

Слева, при тусклом свете дня еле пробивающимся сквозь грязные запыленные окна, показался лестничный пролет.

— Туда!

Юрий дернул профессора за руку, указывая наверх. Иван Петрович не издал ни звука, а лишь ухватился за металлические перила и не сбавляя темпа принялся подниматься наверх. Когда позади осталось три этажа, телохранитель остановил своего подопечного, положив ему руку на плечо.

— В чем дело? — прошептал профессор.

Юрий отрицательно мотнул головой и приложил палец к губам, давая знак не произносить ни звука. Ему необходимо подумать — что делать дальше?

Мужчина замер, прислушиваясь к окружающим звукам. Где-то вдалеке по-прежнему раздавались звуки сирен экстренных служб. Он не мог сказать, звучат они ближе или дальше — в любом случае для них это ничего не значило. Еще во время бегства по тротуару его посетила отчетливая, ясная мысль — невозможно провести настолько масштабную операцию без согласования с властными структурами. Поэтому встает большой вопрос — в данном случае полиция друг или враг? Не хотелось получить ответ на практике.

Юрий прошелся по темному холлу четвертого этажа. За одной из дверей громко звучал один из хитов The Beatles — Misery, насколько он мог судить из услышанного. В конце коридора за обшарпанной красной дверью слышались крики, ругательства. Спустя несколько секунд раздался громкий звук, похожий на звонкий шлепок, а за ним всхлипывания. Юрий поморщился — семейная драма. Как это знакомо.

Постояв еще некоторое время, он вернулся обратно, к опершемуся на перилла профессору.

— Ну? — спросил тот, даже не обернувшись.

Юрий заметил, как руки ученного дрожали, а лицо нервно подергивалось. Явный признак панического приступа. Нужно отдать должное характеру и психике подопечного. Любой другой на его месте уже давно сошел с ума.

— Все будет в порядке, профессор! — для большей убедительности он чуть сжал плечо ученного.

Сам Юрий не особо верил в свое заявление. Увидев едва заметную усмешку промелькнувшую на губах Ивана Петровича он понял, что тот также не поверил ни единому слову. Определенно — человек разумный.

— У нас два варианта. — сказал Юрий, постаравшись придать голосу максимально безразличное выражение. — Остаться здесь, спрятавшись в одной из квартир…

Профессор поднял правую бровь, в ожидании второго варианта.

— Или подняться на крышу.

— Хм… — неопределенно хмыкнул ученный.

Юрий хотел было сказать, что в сложившейся ситуации стоит высказываться более определенно, но передумал. В любом случае решение принимать ему, а не профессору. И вариант с крышей казался куда надежней. Можно не сомневаться в том, что боевики прочешут здание вверх дном, обыщут каждую квартиру, каждый уголок… Вопрос только в том, сколько у них людей, и как быстро они управятся. Прятаться в квартире — значит загнать себя в ловушку. А на крыше есть хоть и небольшая вероятность на успех, но все же лучше, чем ничего. Тут многое зависит от способности профессора. Если только…

Юрий бросился к окну, выходящее на улицу. Одного взгляда хватило для понимания, что худший сценарий, возможность которого он не сумел предугадать изначально оправдался.

— Дьявол! — мужчина с силой ударил кулаком по стене, на что ответом ему послужила отвалившаяся штукатурка.

Внизу у соседнего подъезда припарковалось два черных внедорожника — Шевроле, судя по всему. Трое агентов с автоматами в руках охраняли выход, остальные же по всей видимости были внутри. Учитывая, что преследователи знали в какой подъезд вошли беглецы, цель данного маневра могла быть только одной — боевики учли возможность бегства по крыше и послали отряд для блокировки.

Юрий в бессилье поднес руку ко лбу. Какой же он глупец! Не учесть тот факт, что их враги могут предвидеть его возможности, и действовать с опережением! Нет, он оказался полным идиотом! Теперь они зажаты снизу и сверху. В ловушке. Остается один возможный вариант — прорываться. Нужно только решить: возвращаться или продолжать путь наверх?

Долго думать не пришлось. На глазах телохранителя к первому подъезду подъехало еще четыре автомобиля. Внедорожник той же марки, что и первые два, и три темно-синих Бьюика. Из внедорожника вылезли пять агентов в костюмах, из остальных боевики в которых Юрий сразу же признал спецотряд Южно-Африканской армии. Его опасения оправдались — ликвидаторы действовали не только с молчаливого одобрения африканской стороны, но и с их помощью.

Отряд, из восьми человек двинулись к подъезду, и вскоре скрылись внутри. Остальные шестеро гуськом пошли вокруг здания, очевидно перекрывая черный вход и пожарную лестницу.

Медлить нельзя!

Махнув профессору в сторону очередного пролета, Юрий вынул из кобуры пистолет:

— Идем! Нужно спешить!

Держа оружие перед собой, он преодолел десять ступенек и оказался на узкой площадке. Вправо уходил холл. Слева следующие десять ступенек. Юрий уже сделал шаг вперед, когда сверху раздался металлический лязг, звук открывающейся двери, а за ним мужские голоса.

Реакция была мгновенной. Он оттолкнул рукой профессора назад и следом нырнул в темный коридор.

— Уходи назад, вглубь холла. Постарайся спрятаться в одной из квартир, только без шума. — шепнул Юрий на ухо ученному. — Я прикрою.

Профессор не стал спорить, а лишь кивнул и бесшумно словно тень скрылся во мраке.

Телохранитель замер в безмолвии, прислушиваясь. Скрип над головой. Еще. Боевики были на пятом этаже, прямо над ним — проверяли коридор. Послышался стук, скрип двери; приглушенный голос, а за ним детский плач.

Очередной скрип досок теперь уже слева возвестил о том, что кто-то из боевиков направляется в сторону лестницы.

Юрий почувствовал, как у него вспотели ладони. Судя по шагам наверху — их было трое. Один спускается, остается двое. Еще восемь внизу, прочесывают нижние три этажа. Итого — одиннадцать. Одиннадцать хорошо вооруженных профессиональных наемников против одного. Весьма скверный расклад.

Юрий сдвинулся влево, поближе к проходу на лестничную площадку. Его единственное преимущество — фактор внезапности, чему способствовал мрак неосвещенного коридора.

Еще раз скрипнула старая доска, помогая определить местоположение противника, затем шаги зазвучали на железной площадке. Боевик находился на лестнице. Два пролета по десять ступенек на каждом, и он будет на четвертом этаже. Учитывая, что боевик один, а значит будет предельно осторожен, это примерно сорок — пятьдесят секунд.

Юрий отошел вбок и принялся шарить свободной левой рукой по стене. Ему необходим отвлекающий маневр. Нашарив пальцами шатающийся кирпич, мужчина потянул вперед. Тишину нарушил скрежещущий звук, и шорох осыпаемой пыли. Юрий замер, досадливо закусив нижнюю губу.

Тик-так, тик-так — время шло.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Справа послышался лязг. Телохранитель облегченно вздохнул — его противник продолжал спускаться по лестнице.

После третьей попытке, в левой руке Юрия наконец оказался увесистый кирпич, покрытый местами коркой застывшего раствора. Теперь оставалось только ждать.

Сделав несколько шагов, по направлению к лестничной площадке, он остановился в полуметре от прохода и замер, вжавшись в стену, стараясь раствориться в ней. Судя по звукам, доносящихся с лестницы, боевик находился на лестничном пролете, как раз между пятым и четвертым этажами. Значит, десять ступенек, и двадцать, может двадцать пять секунд.

Что ж, учитывая, его готовность, можно и ускорить.

Юрий вышел к проходу, предварительно отступив вглубь, ближе к стене, чтобы его не заметил противник, размахнулся и кинул кирпич вниз, на пролет между четвертым и третьим этажами.

В застывшей тишине, грохот камня, о железную поверхность прозвучал настолько громко, что даже он сам, будучи готов, едва не выругался в слух.

Еще до того, как кирпич коснулся площадки, Юрий метнулся к стене, ожидая реакции. Она последовала мгновенно, в виде испуганного крика, а затем отборной ругани на английском языке. Шаги застучали быстрей — похоже, боевик клюнул на наживку.

Юрий закрыл глаза, полностью сосредоточившись. В уме он вел обратный отсчет, синхронно звуку гулких шагов по железным ступеням лестницы.

Семь…

Пять…

Три, два…

Один!

Еще шаг, и противник будет на лестничной площадке, в каком-то метре от него. Юрий внутренне подобрался. Он чувствовал, буквально осязал гигантское напряжение, повисшее в воздухе.

Еще секунда…

Время как-будто замедлило свое движение.

Вдох, выдох.

Шаг! — звук отозвался в сознании гулким эхом набата.

Перехватив пистолет правой рукой за ствол, Юрий выпрыгнул на площадку. План был прост — оглушить боевика ударом рукояти по голове. Противник будет смотреть на лестничную площадку между третьим и четвертым этажом, а значит проблем не возникнет.

Но…

Телохранитель остановился — площадка была пуста. Ожидаемый на ней боевик отсутствовал. Как же так… Краем глаза он заметил дуло автомата сбоку, направленное прямо на него.

Дерьмо!

Юрий отпрянул назад, одновременно разворачивая тело к противнику. Звук автоматной очереди, прозвучавший особо громко в замкнутом пространстве, разрезал тишину.

Пули просвистели в каких-то миллиметрах от виска и гулко ударились о противоположную стену.

В него не попали, однако он уже труп. Сейчас на звуки выстрелов прибегут остальные. Сколько у него в запасе: пять, десять, двадцать секунд?

Юрий с силой ударил ногой в пах. Однако боевик успел среагировать — быстро отскочил вправо и удар пришелся в бетонную стену. Не теряя ни секунды, телохранитель развернулся и нанес следующий удар. Его противник заблокировал выставив перед собой автомат. То, что нужно! Юрий ухватился за него, оттесняя убийцу к лестнице. Тот был ниже, и уже в плечах, так что проблем с этим не было. Шаг, два. Боевик выпустил из рук автомат и метнулся влево. Ожидаемо. Телохранитель продолжил по инерции движение вперед, к периллам, но предвидя такой шаг, выставил левую ногу для подсечки. Мужчина охнул и повалился на пол. Впрочем, Юрий от этого ничего не выиграл, потому что уже в следующую секунду тот был на ногах, как и он сам. С разницей лишь в том, что у противника в руках блестело лезвие ножа, а у него дало о себе знать ранение, полученное при бегстве к зданию — в правом плече пульсировала острая боль.

Мужчина перед ним осклабился. За несколькими ложными движениями последовал резкий выпад вперед, нацеленный в горло. Юрий нырнул влево, стараясь ухватиться за запястье боевика. Он сам не понял, как отлетел к противоположной стене, а перед глазами замерцали яркие звездочки.

Что это было?

Похоже, и выпад ножом являлся уловкой, а настоящей целью являлся сильнейший удар в лицо. Умно, ничего не скажешь — отвлечь ножом, чтобы скрыть удар кулаком. Кто вообще так поступает?

Пошатываясь, Юрий вскочил на ноги. Прямо перед собой телохранитель увидел блеск холодного металла. Тело инстинктивно подалось вправо, и лезвие просвистев в считанных миллиметрах от виска с противным скрежетом ударилось в бетонную стену. Следующий ход был за ним. Юрий нанес сокрушительный удар по подбородку. Мужчина отшатнулся, нож со звоном упал на лестницу, однако сам боевик устоял на ногах. Не дожидаясь, пока противник придет в себя, телохранитель ринулся вперед целясь ногой в пах. Мужчина увернулся, но мощный удар в правым кулаком в солнечное сплетение, а за ним с разницей в миллисекунды по печени пришлись в цель.

Юрий услышал снизу встревоженные голоса и топот тяжелых ботинок по металлическим ступеням лестницы. Подмога была на подходе. Пора было заканчивать.

Лицо американца побледнело, а с правого уголка губ стекала тонкая струйка крови. Юрий мысленно усмехнулся — удар по печени сделал свое дело.

Противник поджал губу, и нанес несколько ударов — два по корпусу, и один нацеленный в висок. От последнего Юрий увернулся, два остальных сознательно пропустил, завлекая американца в ловушку. Тот разумеется ничего не понял, и осмелев сократил дистанцию. Когда в очередной раз он сделав ложный выпад левой рукой, правой попытался сделать боевой контрудар, Юрий отпрыгнул вбок, и что есть силы нанес прямой удар ногой в коленную чашечку. Раздался противный хруст. Американец закричал, однако следующий удар заставил перейти звук из высокой тональности в сиплый хрип. Телохранитель развернулся и согнув руку в локте, нанес мощный удар по горлу. Боевик схватился обеими руками за горло, и прислонившись к стене, начал медленно сползать вниз. Его глаза от боли выползли из орбит, а лицо исказилось в мучительной судороги. Из открытого рта издавался тихий свист. Юрий удовлетворенно кивнул — жить тому оставалось несколько секунд. Показав противнику неприличный жест, телохранитель осмотрелся, в поисках пистолета, выпавшего еще в самом начале стычке. Тот лежал в углу.

Юрий наклонился, чтобы подобрать оружие, когда позади него на лестнице послышались крики на африканском диалекте, а затем раздалось несколько выстрелов. Рядом с ним засвистели пули. Одна из них ударилась в металлические перила и рикошетом просвистела прямо перед носом. Подхватив пистолет, Юрий не поднимаясь во весь рост развернулся, и прячась за лестничным ограждением, хотя оно вряд ли могло хоть сколько-нибудь защитить, поскольку представляло собой решетку, сделал несколько выстрелов. Раздался крик — один из боевиков, поднявшийся на половину пролета, повалился назад, увлекая за собой позади следующих товарищей. Раздались яростные вопли, проклятья.

Воспользовавшись представившейся передышкой, Юрий скользнул в коридор, четвертого этажа.

В самом конце он увидел профессора, который стоял у окна дико, озираясь по сторонам. Хорошо, хоть не убежал — от этой мысли ему стало смешно.

— Окно! — на бегу закричал Юрий! — Подними окно!

Ученный тупо уставился на запыленное стекло, явно не понимая, что от него хотят. Ну да, конечно, в родной стране окна не поднимаются. Вот же, блин!

Подбежав к профессору, телохранитель бесцеремонно отпихнул его в сторону и дернул створку вверх. Та не поддалась.

Дерьмо!

Юрий развернулся и сделал несколько предупреждающих выстрелов в сторону лестничной площадки. Затем, отойдя чуть назад, снял пиджак, и обмотав им левый кулак, ударил по стеклу. Оно тут же покрылось паутинкой мелких и крупных трещин. Пришлось сделать еще один удар. В этот раз, с характерным звуком стекло рассыпалось. Быстро смахнув рукоятью пистолета, оставшиеся на деревянной раме острые осколки, он не глядя отвел правую руку назад, и сделал еще несколько выстрелов. Правда долго таким образом сдерживать боевиков невозможно.

Высунувшись из проема окна, Юрий посмотрел налево. Как он и предполагал — в метре от них располагалась пожарная лестница. Нужно было всего то преодолеть это расстояние по карнизу.

— Лезьте! — Юрий повернулся к профессору, указав на окно.

— Что? — Иван Петрович вытаращил глаза.

— Лезьте в окно! Нужно перебраться на пожарную лестницу! Как окажитесь на ней, поднимайтесь на крышу! Я за вами.

— Но, я…

— Живо!

Может, профессор и стал бы упираться дальше, но раздавшиеся выстрелы, а за ними просвистевшие пули, положили спору конец. Иван Петрович дрожа всем телом перебросил ногу через подоконник, а Юрий перебегая слева направо делал выстрелы, не давая противникам возможности занять позицию в коридоре.

БАБАХ!!!

БАБАХ!!!

И… щелчок!

Вот, черт! Перезаряжаться продолжая оставаться на открытом пространстве? На обдумывание своего положения не было и миллисекунды. На бегу выкидывая обойму, Юрий достал сбоку запасную, вставил, услышав щелчок, передернул затвор и сделав очередной выстрел, метнулся к окну. Одним махом перемахнув через него, повис на деревянной раме.

В ту же секунду острая боль пронзила ладони — мелкие осколки стекла впились в мягкие ткани, разрезая кожу. Юрий закусил губу, сдерживая крик.

Справа от себя он увидел, как профессор, прижавшись к стене, мелкими шажками продвигается к лестничной площадке пожарного спуска. Хоть продвигается — и то, славно.

Из оконного проема донеслись звуки выстрелов, и крики на английском. Слов Юрий не мог разобрать, однако догадаться было не сложно — противники заметили их исчезновение. У него оставалось пять, максимум десять секунд — если они будут осторожничать.

Боже, как же все-таки больно. По белой раме окна уже стекали красные струйки крови.

Со второй попытки Юрий закинул правую ногу на выступ. Нагрузка на ладони чуть ослабла, но не боль. Осколки стекла по-прежнему врезались в кожу.

Теперь — самое трудное. Он отпустил, левую руку, сосредоточив весь вес на правой стороне — раненное плечо тут же отозвалось мучительной болью. Однако по-другому никак. Чтобы полностью перебраться на выступ, ему необходимо миновать окно. А сейчас в коридоре полным-полно боевиков, приближающихся к проему — в этом сомневаться не приходилось. Он слышал их шаги, ощущал запах опасности. Левой рукой Юрий вытащил пистолет и сделал несколько выстрелов. Затем, молниеносно оттолкнулся второй ногой от подоконника и буквально взлетел на карниз.

— Ох! — Иван Петрович рядом пошатнулся и тут же мертвенной хваткой вцепился в бетонную стену.

Телохранитель покачал головой. На это нет времени — сейчас счет исчисляется секундами. Схватив правой рукой профессора за шиворот, он в два шага пересек расстояние до металлической платформы пожарной лестницы и втолкнул туда онемевшего от страха, ученного. Тот не устояв на дрожащих ногах, упал на четвереньки, судорожно вцепившись одной рукой в ограждение.

— Нужно убираться! — Юрий рывком поднял его на ноги. — Наверх!

Иван Петрович успел подняться на одну ступеньку, когда сбоку на них обрушился свинцовый ливень. Два африканца высунувшись из разбитого окна, поливали пожарную лестницу автоматными очередями.

— Быстрее!!!

Рядом просвистела пуля, другая. Третья со звоном ударилась о металлическую ступень. Четвертая проделала в рукаве рубашки дырку.

Дьявол!

Юрий сделал несколько неприцельных выстрелов, поскольку для точности не было возможности нормально навестись. Тем не менее одна из пуль ударилась в боковую раму окна и на несколько секунд боевики скрылись внутри. Сделав еще несколько выстрелов по оконному проему, он бросился вверх по лестнице, вслед за профессором, который уже исчез за парапетом.

Перемахнув через бетонное ограждение, телохранитель увидел, что Иван Петрович, спрятавшийся за деревянной стеной технического помещения, делает ему знак рукой — пригнись! Юрий так и сделал, мгновенно распластавшись на поверхности крыши. Две пули гулко ударились о заграждение, выбив фонтанчики каменной крошки. Телохранитель перекатился вбок и поднялся на ноги, оказавшись рядом с профессором.

— Снайперы! — прохрипел Иван Петрович.

Юрий кивнул.

— Я так и понял.

— Какой у нас план?

Телохранитель пожал плечами. Как раз-таки плана у него и не было. Все, чем он сейчас руководствовался — выжить в конкретно данную минуту. Юрий, пригнувшись подошел к левому краю технического помещения, и задержав дыхание, выглянул.

БАБАХ!!!

В ту же секунду пуля ударилась в миллиметре от него, выбив из дерева щепки. Юрий отшатнулся. Еще несколько пуль просвистели над ними, скорее для устрашения, чем результата, так как ничего, кроме выбоин в бетонном парапете, они сделать не могли.

Телохранитель повернулся к профессору.

— Снайперы сдерживают нас, не давая двинуться с места, а в это время другие боевики наверняка обходят нас слева и справа. Нужно двигаться вон туда, — он кивнул вправо. Там за гудящей коробкой генератора тянулось бетонное сооружение, почти во всю длину крыши. Между ним и парапетом образовалось узкое пространство, где они будут вне досягаемости снайперов. — Я вас прикрою, а вы бегите, хорошо?

Ученный молча кивнул.

Юрий вновь подошел к левому краю. Прислонившись к стене спиной, выждал несколько секунд и на пальцах левой руки начал обратный отсчет.

Три, два, один.

— Пошел!

Юрий выскочил из-за стены делая выстрелы в сторону предполагаемого укрытия стрелков. В тоже самое время профессор рванул к генератору, пересекая открытое пространство. Краем глаза телохранитель увидел, как почти достигнув цели, ученного крутануло на месте, и он с глухим стоном упал на спину.

— Профессор!

Юрий рванулся к нему, однако уже в следующее мгновенье остановился. Тело Ивана Петровича дернулось, а стоны затихли; на лбу ученного появилась красное пятно. Сомнений не оставалось — его подопечный мертв.

— Дерьмо! Дерьмо!

От безумной ярости, Юрий заскрежетал зубами. Что ж, теперь он один. Сам по себе. А это значит — ноль ответственности. Хм, он им покажет, что значит связываться с русскими. Сменив последнюю, оставшуюся обойму, Юрий прижимаясь спиной к деревянной стене технического помещения подобрался к правому краю. Замерев на месте он обратился в слух. Где-то вдалеке по-прежнему выли полицейские сирены, к ним добавился далекий рокот вертолета, перемежавшийся с более близкими и шумными звуками города, криками людей, лаем собак… Голубое небо, где так и не появилось ни облачка, нисколько не радовало. Может, люди, лениво раскинувшиеся на песках популярного пляжа Кэмпс-бэй и благодарят Творца за столь чудесный день, лично он предпочитал проклинать. Он не находил в нем ничего чудесного. В данный момент солнце, находящееся прямо перед ним, причиняло не меньшую боль, чем раненное плечо и порезанные ладони, безжалостно обжигая своими лучами. Юрий облизнул пересохшие губы, и тут же почувствовал металлический вкус крови. Славный денек, ничего не скажешь. Его подопечный убит — впервые между прочим за карьеру, а сам он угодил в ловушку, из которой не видно выхода. Веселье через край.

Едва уловимый шорох справа! Юрий затаил дыханье, прислушиваясь. Снова! Хруст мелких камешек, движение. Сбоку кто-то приближался.

Похоже настало время для его выхода. Когда на бетонной поверхности появилась темная тень, он рванул вперед, практически столкнувшись с чернокожим боевиком. Тот не успел среагировать, как Юрий отвел руку противника с оружием вверх, а сам уперев дуло пистолета ему в живот, дважды спустил курок. Тело мужчины дернулось вслед за выстрелами и обмякнув сползло по деревянной стене технического помещения. Наклонившись, Юрий подобрал оружие нападавшего — пистолет Korth. Дорогая игрушка. Откуда она у обычного наемника? Большой вопрос. Развить мысль он не успел, заметив справа яркий блеск, отражающегося солнца.

Снайпер!

Юрий рванул в сторону, стреляя на бегу из оружия боевика. Рядом с ним, чуть впереди, пули подняли фонтанчики пыли. Он шарахнулся влево, огибая техническую постройку и стараясь уйти с линии огня снайпера. Тут его уже ждало трое с автоматами в руках. На скорости Юрий не успел затормозить и налетел на бородатого детину. Тот взмахнул прикладом армейской винтовки. Телохранитель едва успел увернуться от сокрушительного удара, отскочив вправо. Выстрелив дважды, он укрылся за металлическим коробом на котором возвышалось громоздкое сооружение из антенн. Пули застрекотали о сталь, выбивая сноп искр. Юрий пригнулся, почти распластавшись на земле. Укрытие было низким, не давая ему возможности занять удобное положение для ответного огня. Только благодаря случайно брошенному чуть левее взгляду, он заметил в зеркальной поверхности стальной обшивки генератора, как позади него из-за кирпичной перегородки вынырнули двое, направляя в его сторону дуло автоматов. Юрий перекатился на спину, принимая лежачее положение и выстрелил из обоих пистолетов. Один из боевиков взмахнул рукой, и выпустив очередь пуль, которые просвистели в воздухе, начал заваливаться назад. Второй спрятался за перегородкой, успев выстрелить. Пуля ударилась в сантиметре от лица Юрия, выбив из бетонной поверхности крыши град мелких камешек, которые больно оцарапали щеку. Трое автоматчиков сзади замолкли. Окружают? Телохранитель прислонился к коробу, переводя дыхание. Рано или поздно одна из пуль, выпущенных в него попадет в цель, или у него закончатся патроны, и тогда…

По укрытию вновь забарабанил свинец. Юрий продолжая низко пригибаться к земле, начал пробираться вперед, к убитому им боевику, намереваясь завладеть автоматом. В перерыве между выстрелами он услышал щелчок, заставивший его остановиться. В следующее мгновенье из-за перегородки в воздух вылетела граната.

О Боже!

Бежать в этом случае бесполезно. Юрий выстрелил в летящий прямо на него смертельный объект. Пуля ударилась прямо в железную оболочку гранаты, отправив ее обратно за кирпичную перегородку. Послышались изумленное восклицанье, а за ним оглушительный взрыв. Вверх взметнулись обломки кирпичей. Воздух наполнился красноватой пылью. Пользуясь секундной передышкой, он подскочил к ранее убитому им боевику, тело которого наполовину засыпало разрушившейся от взрыва перегородкой, подхватил автомат и взлетел на металлическую подставку для антенн. Трое боевиков в это время как раз завернули, оказавшись в проходе, где он прятался секундой раньше. Вскинув автомат, Юрий послал в их сторону автоматную очередь. Противники даже не успели понять откуда велся огонь, когда их тела, скошенные пулями повалились на землю.

Сам же Юрий не успел обрадоваться, когда левый бок обожгло резкой болью. Охнув, он спрыгнул с короба и бросился к полуразрушенной перегородки. Прижав ладонь к раненному месту телохранитель почувствовал, как рубашка набухает, становясь мокрой от крови.

Снайпер! — ну конечно. Встав на возвышенности, он стал открытой мишенью. Юрий застонал от злости и боли. Он уже прекрасно осознавал, что живым из этой передряги ему не выбраться, однако просто взять и свыкнуться с подобной мыслью не мог. В Москве его ожидала Маша — белокурая с нежной лебединой кожей и голубыми словно чистое озеро глазами невеста. Их свадьба намечалась через три месяца, как раз на время отпуска. Неужели он оставит ее, умерев на крыше захолустного здания в Кейптауне под палящими лучами африканского солнца?

Теперь кровь уже текла сквозь пальцы, стекая ручейками на черные брюки. Боковым зрением Юрий увидел метнувшиеся тени. Повернув голову он увидел, как из-за длинного технического сооружения вышли трое — два негра в защитной камуфляжной форме — и белый агент в аккуратном темно-синем костюме, черной рубашке и пистолетом в котором Юрий тут же признал «Глок». Опираясь на автомат одной рукой, и цепляясь за перегородку другой, он поднялся на ноги. Бок мгновенно отозвался страшной режущей болью, от которой потемнело в глазах. Пошатываясь, Юрий попытался поднять автомат, чтобы сделать выстрел, однако сил на это не оставалось. Захрипев от ярости, он отбросил оружие, и уставился на противников. Лицо «костюма» расплылось в хищной улыбке. Засунув пистолет в кобуру, он подошел почти в плотную.

— Вы доставили нам немало проблем, чертовы коммуняки!

В боку продолжала пульсировать острая невыносимая боль, в голове шумело, а в глазах мелькали красные круги, но Юрий сумел разобрать произношение — американцы! Теперь сомнений не оставалось. Их операция.

Собрав оставшиеся силы, он сделал резкое движение вправо, и зарядил прямой ладонью в кадык противника. Тот отшатнувшись скорчился, ухватившись за горло. Однако сила удара была уже не та, и через секунду агент уже зарядил кулаком прямо в кровоточащий бок. Юрию показалось, что внутри него взорвалась граната. Жгучая боль охватила каждую клетку, разливаясь по всему телу раскаленным металлом. Покачнувшись он упал навзничь, больно ударившись затылком о кирпичный выступ. В глазах вспыхнули мириады звезд. Затем Юрий почувствовал, как что-то тяжелое навалилось на него сверху, а вокруг горла сжались тиски. Сквозь кровавую пелену он увидел искаженное от ярости и напряжения лицо американца.

Воздух перестал поступать в легкие, вызывая новые приступы боли. Стиснув зубы, мучительно напрягая каждую мышцу тела, Юрий пытался освободиться от сжимающих его горло рук. Однако сил не оставалось. Не смотря на все предпринимаемые усилия, хватка не ослабла. С таким успехом можно пытаться сместить со своего места статую Свободы. Легкие горели, требуя кислорода. Рот открывался в мучительных судорогах, пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь каплю живительного воздуха, но тиски, сжавшие горло мешали его поступлению.

Уже проваливаясь в холодную липкую темноту, Юрий понял, что так и не знает: а за, что он умер?

19 мая 1987 года.

22:45.

СССР

Москва.

Охотник застыл в неподвижности, смотря на только что потухшие окна в четырехэтажном здании на противоположной стороне улицы. Минуту назад яркий свет в трех окнах второго этажа, бросавший блики на тротуар сменился кромешной темнотой, и он бросил быстрый взгляд на наручные часы, прекрасная зная, что там увидит. Отсчет времени велся у него прямо в голове, и как правило, с точностью до секунды совпадал с показателем отцовской «Ракеты». Так было и сейчас: 22:45 — объект его наблюдения сегодня запаздывал на добрых 45 минут. Десять дней назад ему поступило задание, с датой выполнения не позднее 20 мая. Будучи спящим агентом, крайне редко выполнявшим поручения, он потратил эти десять дней на то, чтобы установить точное время прихода, ухода, привычек, знакомых, приближенных, коллег, место жительства объекта и многие другие нюансы. В письме, полученным им от куратора разведывательного сообщества находилось лишь имя, черно-белая фотография и требуемый статус. Другого ожидать и не приходилось. Предчувствуя титаническую работу, он тем не менее оказался разочарован. Его объект оказался нелюдимым, не поддерживал контакта с родственниками, не сообщался вне работы с коллегами, являлся вдовцом, любовницы не имел, и практически все свое время проводил на работе, нарушая тем самым закон о восьмичасовом рабочем дне; на работу его объект ходил пешком, поскольку жил всего в двух кварталах. А, хотя все же оказалось одно существо близкое к затворнику — огромный толстый кот. Данную информацию он узнал от болтливой соседки с третьего этажа многоквартирного дома, в котором проживал наблюдаемый персонаж. Все эти факторы до невозможности упрощали задание, а особенно то обстоятельство, что из дома тот выходил ровно в 7.00, обедал в соседней столовой с 13.00 до 13.45, а из здания лаборатории выбирался в 22.00. Все по расписанию, ни минутой раньше или позже. Он еще удивился — откуда такая пунктуальность? Однако сегодня ученный явно изменил своей привычке. Нет, из дома вышел по часам. Тоже самое и с обедом — все также в 13.00, в той же самой столовой. А вот с уходом — какие-то проблемы. Агент уже подумал, не зайти ли ему в здание научного центра, но немного поразмыслив отказался от подобной затеи. Соваться туда без подготовки не имело смысла. Лучше подождать. Терпение лучший союзник в его ремесле. Так и случилось — спустя 45 минут томительного ожидания под моросящим дождем, он увидел, как окна в располагаемой на втором этаже лаборатории погасли, а спустя еще минуту из здания вышел высокий старик в темно-коричневом пальто, зонтом в правой руке, и кожаным чемоданом в левой.

Охотник удовлетворительно кивнул. Вот он то ему и нужен.

Не спеша двигаясь по параллельному тротуару вслед за директором лаборатории, агент прокручивал в голове следующие действия. Он наизусть знал дорогу до места жительства объекта, и мог проделать путь хоть с завязанными глазами. Теперь оставалось проследить, проникнуть и завершить.

Продолжая неотрывно наблюдать за ученным, идущем параллельно на другой стороне улице, агент отметил, что сегодня тот не обратился в газетный киоск, за новым выпуском, как это делал обычно. Да, это еще одна странность — брать выпуск вечером, а не с утра, как обычные люди. Впрочем, обычным директора лаборатории и не назовешь.

Запахнув плащ при очередном порыве ветра, охотник вслед за объектом свернул в менее освещенный переулок. Еще несколько переходов, и они оказались в тихом, районе, состоящем в основном из жилых многоэтажных домов, окруженном с двух сторон небольшими парками. Дом, в котором проживал ученный находился в конце улицы. Обычная ничем не примечательная серо-голубая панельная высотка. Еще в период наблюдения он не раз думал, что столь уважаемый в научных кругах ученный мог позволить себе жилье и получше. Но, что есть, то есть.

Агент замедлил шаг и остановился под одиноким деревом, стараясь уйти из-под желтого освещения уличного фонаря. Время позднее, и совсем не желательно привлекать к себе лишнее внимание.

Его объект тем временем быстрым шагом преодолев расстояние от начала дома до четвертого подъезда, почти взбежал по ступенькам, рывком открыл дверь и скрылся внутри.

Охотник недоуменно пожал плечами. Странный он сегодня… Может, заметил слежку? Нет, это вряд ли. За весь путь от научного центра до дома тот ни разу не оглянулся. Он просто не мог его заметить. Особенно в такую мерзкую погоду, когда обычно внимание людей сконцентрировано на одном — желании как можно скорей оказаться в комфортных условиях. Что же тогда с ним? Хотя, это уже неважно. Сегодня все закончится.

Агент вышел из своего укрытия на ярко освещенный уличными фонарями тротуар. Дойдя до четвертого подъезда он остановился, и задрав кверху голову выжидающе уставился на окна седьмого этажа. Он уже в первый день узнал, что окна квартиры ученного выходят как раз на сторону подъезда. Этот факт сделал слежку гораздо удобней и безопасней, поскольку обратная сторона дома выходила на детскую площадку. А подобные места из прежнего опыта всегда под неусыпным бдением молодых мамаш и старух. Тут уж вероятность остаться незамеченных автоматически равна нулю.

Агент улыбнулся, когда в левое окно, самое ближнее к окнам подъезда осветилось в мягкий желтый свет. Директор лаборатории находился в своей квартире.

Что ж… — охотник потер ладони и быстро оглядевшись, начал медленно подниматься по бетонным ступеням подъезда. — сегодня ученный покинет этот мир. Те, кто найдут тело старика, решат, что это был несчастный случай, или самоубийство — повесился от депрессии, утонул в ванне, ударился головой об угол — это он решит на месте, по обстоятельствам. Главное, что уже к полуночи директор лаборатории — Григорий Яковлевич, знающий те вещи, которые не надо знать перестанет существовать, и для его работодателей исчезнет причина для головной боли. Они будут довольны. Как и он сам.

Агент открыл дверь подъезда, и переведя дух, скользнул внутрь.

За два дня до основных событий.

Демократическая Республика Конго.

23:54.

Рик остановился на секунду, пытаясь восстановить давно сбившееся дыхание, но уже в следующую секунду услышав звук голосов, раздававшиеся совсем неподалеку от него, бросился дальше, вглубь неприветливых джунглей.

Он, Рик Джонсон только неделю назад прибыл в Конго вместе с археологической группой для исследования древнего поселения первобытных людей то ли неандертальцев, то ли австралопитеков, на которых совершенно случайно наткнулась группа русских туристов. Надо сказать, эти останки вызывали большой интерес у самых разных лиц. Так, например, к тому моменту, как прибыла их экспедиция, на месте древнего поселения разбили свой лагерь военные, а чуть поодаль обосновалась русская группа, которых финансировало министерство науки, совместно с иными заинтересованными лицами. Однако если русские появились здесь вполне ожидаемо, то присутствие военных, вместе с подразделением частной военной корпорации, вызывало большие вопросы на которые правда никто не удосужился дать какого-либо внятного ответа. Был конечно посыл: для обеспечения вашей безопасности — но на вопрос, что за опасность им угрожает ответ поступал один — без комментариев. Благо, им разрешили проводить раскопки, причем не только им, русские также не остались в стороне — поэтому спустя несколько дней к присутствию военных привыкли.

Сам лагерь впечатлял своим размахом — тут было все: аккуратные домики, столовая, душ, бассейн, бильярд, бар и даже небольшой кинотеатр… Словно раскопки финансировал никто иной, как Папа Римский. Спустя два дня выяснилось, что нет, не Святой Престол, а дочерняя компания, принадлежащая корпорации Cromwell Global Group. Об этом экспедиции во время очередного сеанса сообщил их непосредственный начальник — профессор Фостер. Бывший полковник, был как всегда немногословен, однако этот фактор с лихвой компенсировал нужными контактами и осведомленностью. Поэтому он же и поведал, что CGG имеет обширные финансовые связи с военными, и хотя ему не удалось узнать конкретную причину появления военных на месте раскопок, посоветовал воспринимать их присутствие, как побочный эффект. Ну присутствуют они — и ладно. Не мешают проведению раскопок — замечательно. Обеспечивают безопасность — еще лучше. Военных не стоит сердить, поскольку в любой момент они могут вовсе перекрыть доступ, закрыть зону и тогда еще неизвестно сколько времени пройдет прежде, чем они смогут вновь приступить к изучению древнего поселения.

Всех подобный совет устроил. Рика в том числе. И все же стена с колючей проволокой, бронетехника и куча военных действовали на нервы. На протяжении всех семи дней его не покидало какое-то странное чувство… или даже скорее ощущение. Он сам не мог до конца понять, что именно чувствует, что конкретно давит, и спустя пять дней после приезда это стало казаться по меньшей мере чем-то навязчивым и ненормальным. Особенно на фоне того, что ничего не происходило. Военные жили своей жизнью, археологическая экспедиция своей — мирно и спокойно, не мешая друг другу, а иногда и помогая. Так, например, майор Сандерс постоянно выделял своих людей для охраны группы, в помощь с передвижением тяжелого оборудования, разбора завалов. Тем не менее Рика не оставляло в покое ощущение того, что что-то странное, даже неестественное было в этом лагере. Вот только, что именно — он не мог понять. До вчерашнего дня. Вечера, если быть точнее. Ему удалось найти ответы. Совершенно случайно. Но вместе с тем… Боже, лучше было ничего не знать… Он был готов к любым ответам, к любому повороту событий, но не к этому… В течении всего следующего дня ему получалось скрывать внутреннее волнение — да какое уж там волнение — бурлящий котел, вулкан из гнева, страха, скорее даже животного ужаса. И все же теперь ОНИ знают…

Рик почувствовал, как в боку начала пульсировать острая жгучая боль. Слезы непроизвольно наворачивались на глаза, и картинка впереди начала расплываться.

Он остановился, прислушиваясь.

Тишина.

И надо сказать, эта тишина пугала его даже больше, чем звук отдаленных голосов преследователей — ни звука птиц, ни стрекота цикад, ни шороха лиан — ничего!

Кажется, он был совсем один посреди черной, непроницаемой глуши африканских джунглей.

Дрожа всем телом, Рик посмотрел по сторонам.

Темнота.

Он лишь слегка различал неясные, причудливые силуэты деревьев, которые точно призраки обступали его со всех сторон.

Рик с опаской посмотрел назад, потом вперед. Похоже получилось оторваться от преследователей, но что ожидает впереди? Там, в чаще джунглей? Учитывая ту информацию, что ему удалось вчера получить — ничего хорошего. Совершенно ничего. Тут даже можно поспорить: а что хуже? Получить пулю в голову, или… Но ладно.

Рик поправил рюкзак. Так или иначе особого выбора нет — надо двигаться дальше, на юг. Он еще помнил карту, если двигаться в нужном направлении, через несколько миль будет водопад. Вода поможет скрыть след. Сейчас самое главное найти уединенное место, чтобы выйти на связь с Фостером. Он должен узнать! Особенно, если принимать тот факт, что остальные члены экспедиции до сих пор в неведении. Они даже не подозревают каких масштабов опасность им угрожает!

Рик сделал шаг, и тут же замер, парализованный страхом.

Вопль! — дикий, бьющий по нервам разрезал тишину.

Вопль, словно крик рождающей женщины. Крик исполненный болью, почти предсмертными муками.

Затем еще! — протяжный, на этот раз, с другой стороны.

Рик похолодел. Их было двое!

Он отступил назад, прижимаясь спиной к толстому стволу тропического дерева, словно пытаясь слиться, стать частью, окружающей его среды.

Хруст!

Совсем неподалеку от него, может в ярдах десяти, левее, раздался звонкий хруст ломающейся ветки на земле. Следом тихий шелест задетых лиан. Там кто-то находился.

Правая рука инстинктивно потянулась к кобуре. Ее не было. Как и оружия. Рик почувствовал, как по его спине начали медленно стекать струйки холодного пота. Его никто не мог назвать трусом. В армии, входя в отряд специального назначения, под командованием майора Кромвеля, близкого друга профессора Фостера, нередко приходилось бывать в самых разных, порой крайне опасных ситуациях, в которых жизнь в прямом смысле слова висела на волоске — так, в Сирии, ему пришлось вручную обезвредить бомбу с зарином, а в Ливии благодаря арабским корням под прикрытием войти в террористическую группировку. В конце концов его раскрыли, и лишь моментальная реакция отряда спасла его задницу. Однако даже тогда он не ощущал столь животного страха, как сейчас.

Хруст! Хруст! Шелест! Тихое, приглушенное рычанье!

Стараясь унять дико бьющееся сердце, Рик сделал несколько шагов влево, уходя от приближающихся справа существ. Шаг. Шаг. Еще один. Нащупав сбоку рукой ствол дерева, Рик схватился за него и круто развернувшись бросился бежать. Ветки жестко хлестали по лицу, царапали, ноги путались в густо растущих растениях, сбивая с темпа. Неожиданно земля ушла из-под ног, и он начал падать. Рик попытался схватиться за висевшие лианы, однако было поздно. Оказавшись на земле, он кубарем покатился вниз, уже в падении осознав, что находится на крутом склоне. Согнув ноги, Рик попытался смягчить падение. Наконец, когда уже казалось, что падение продолжается целую вечность, правая нога зацепилась за лиану. Рик перевел дух, но через секунду уже истово крестился — тонкий стебель растения затрещал. Он не успел произнести: «О, мой Бог!» как рухнул вниз. Падение длилось всего секунду и закончилось приземлением на мягкий травяной настил. Рик тут же сел, озираясь по сторонам. Темнота, и чернеющие на фоне ночного неба верхушки деревьев. Он улыбнулся — возможно столь неожиданное падение спасло ему жизнь. По крайней мере хищников не было слышно…

А-а-а-а-а-а!!! — истошный вопль в каких-то двух-трех ярдах справа от него мгновенно развеял зарождавшуюся надежду. От неожиданности Рик подпрыгнул на месте.

Он попытался вскочить на ноги, но так и замер увидев впереди над собой светящиеся, словно фары в темноте глаза. Потом еще, и еще… Темные тени. Горящие глаза. Хищники были повсюду.

Рик почувствовал их тяжелое дыхание, их тошнотворный словно у разлагающегося трупа запах. Он знал, что это. Знал, что его ждет. И знал, что это конец.

Рик попытался отползти, однако тут же наткнулся, на что-то мягкое, теплое позади себя. Он ощутил теплое дыхание у своего уха.

Не может быть…

Рик понимал — не стоит оборачиваться. Инстинкт внутри, так и вопил: замри! Но нервы сдали.

Рик обернулся.

Выпученные глаза, жуткий оскал и душераздирающий крик. Он не знал — кричал сам, или существо рядом с ним. В следующее мгновение от сокрушительного удара сознание разлетелось на мириады осколков. Потом он почувствовал что-то мокрое, что-то склизкое и теплое на своих руках. Рик хотел посмотреть, но от жуткой головной боли глаза отказывались видеть что-либо, кроме красной пелены. Он упал на траву. Тоже мокрую и теплую. Рот наполнился жидкостью сильно отдававшей вкусом железа. Затем боль. Жуткая боль, которая пронзила каждую частичку его тела. Кто-то грубо схватил его за лодыжку. Потянул. Сверху навалилось что-то тяжелое. Лодыжку продолжали тянуть. Невыносимая боль пронзила нижнюю половину. Затем она отступила, а Рик с удивлением отметил, что не чувствует левой ноги. Однако в следующую секунду все внимание уже плохо работающего мозга переключилось на острое ощущение, словно кто-то впился ему в руку.

Боль, боль, только боль… жуткая, ноющая…

Он так и не понял, как провалился в темноту.