Кремль 2222. Крылатское

Дмитрий Дашко, 2016

Его отец – бывший кремлевский дружинник Добрыня, ныне староста крепости Крылатское. Его мать – мутантка-телекинетик, прекрасная и опасная, как постъядерная Зона. Но сам он обычный парень по имени Нечай, ничем особенным не выделяющийся среди своих сверстников, таких же, как он, рядовых бойцов Крылатского. Однако душа просит подвига, а сердце стремится в небо. Всю жизнь Нечай мечтал о свободном полете, завидуя крыланам и рукокрылам, парящим над сожженной Москвой, и понимая, что мечта эта несбыточна. Но однажды отец Нечая узнает, что Крылатскому грозит опасность: несметные полчища шайнов готовятся к самому масштабному вторжению со времен Последней войны. Кого же послать в Кремль за подмогой? Конечно, того, кому он доверяет как самому себе, – своего сына Нечая. Ибо подозревает Добрыня, что среди жителей крепости затесался предатель… Нечай отправляется в Кремль за подмогой. Но непростое это дело – добраться до центра Москвы, кишащей мохнатыми нео, жуткими дампами, коварными шамами и кровожадными биороботами. И поневоле приходит мысль: для достижения большой, настоящей цели необходимы надежные крылья…

Глава 6

Наступило утро нового дня. Ночь я, уже не таясь, провёл с Варей, и теперь она отправляла меня в путь-дорогу уже как настоящая жена. Поспать удалось всего ничего, но сонливость как рукой сняло, когда Варя обняла меня и поцеловала, перед тем как я шагнул за порог.

— Я знаю, ты вернёшься! — твёрдо сказала она.

— Даже не сомневайся, любимая! Нет на свете такой силы, которая меня остановит на пути к тебе.

— Только ты всё равно береги себя. — Она трижды перекрестила меня по старинному русскому обычаю. — И ещё, — она вдруг смущённо замолчала.

— Что, Варя?

— Возьми, тебе пригодится. Это, почитай, наша семейная реликвия. — Она протянула мне непонятный предмет, в котором я не сразу опознал шприц-тюбик.

— Что это?

— Регенерон. Такая штука…

— Я знаю, — прервал я её. — Но она же дорого стоит.

— Неважно. Если будет совсем тяжело, прими. И вернись целый и невредимый.

— Вернусь.

Простившись, я пошёл в ангар.

«Горыныч» был хорош, как и полагается настоящей боевой машине. Выкрашенный в защитный цвет, с готовыми в любую секунду рассечь воздух металлическими лопастями пропеллера. Основным его оружием во времена отдаленные были бомбы, однако во второй кабине нашлось место для пулемета ШКАС. Кстати, действующего до сих пор. Между прочим, скорострельность его доходила до тридцати пуль в секунду. Потому и не использовали мы его никогда. Держали до самого крайнего случая, такой прожорливый монстр только на один раз бы пригодился, когда совсем припечёт.

После небольшой проверки выкатили самолёт из ангара (а чего напрягаться? Вес «Горыныча», а вернее биплана «У-2» без нагрузки меньше тонны — не считая движка, всё остальное фанера да полотняная обшивка).

Для взлёта биплану требовалось двести метров разбега. На территории Комплекса столько свободного места не найти, пришлось катить крылатую машину за ворота, ставить против ветра. Техническую команду, составленную из ястребков и нашего мастера на все руки по прозвищу Механик, сопровождало отделение ополченцев, вооружённых пищалями. А вот как и где садиться, мне не думалось. По словам отца, на площадь перед Кремлем не сядешь, нео немедленно в плен захватят, а есть ли хоть одна свободная площадка внутри крепости? Но пока главным казалось долететь. В крайнем случае, можно вымпел сбросить. Отец уже расписал в нём нашу ситуацию. Снижусь, сброшу, а потом иначе в Кремль попытаюсь добраться. Ничего, доходили люди и пешим ходом.

Стоило только биплану оказаться за пределами ангара, как вокруг скопилась толпа зевак. Большинство прежде не подозревало, что в Комплексе помимо дельтапланов ещё и такой образец ВВС, причём поддерживавшийся в идеальном состоянии.

Под колеса У-2 подложили деревянные козелки, которые должны удержать самолет при пробе мотора на месте. Народ шумно комментировал происходящее, но, слава богу — не мешал.

Когда-то на корпусе красовалась латунная сверкающая табличка, гласящая, что этот летательный аппарат принадлежит частной коллекции некоего Вячеслава Жука. Видимо, богатый был человек, раз мог позволить себе такую игрушку. «Олигарх», — сказал разбиравшийся в этом вопросе Механик.

С этим У-2 всё сложилось на редкость удачно. Самолёт не пострадал во время Последней Войны, на складе, где мы его обнаружили, нашлись запасы горючки и масел, даже патронов к двум пулемётам был полный комплект, что несколько странно, ведь до войны законы не позволяли людям держать на дому автоматы с пулемётами. Очевидно, олигархи относились к тем, кому закон не писан. Ну, и главное везение заключалось в том, что мы нашли лётное наставление по управлению «У-2» — пухлый томик с большим количеством разноцветных картинок и фотографий. Это делало процесс обучения весьма наглядным. Инструкция хранилась в спецконтейнере, потому время оказалось над ней невластным. Когда я впервые взял её в руки, почудилось, будто она только что напечатана. Помню, как с наслаждением вертел инструкцию в руках, аккуратно переворачивал страницы и вдыхал запах типографской краски.

Этот томик я изучил от корки до корки. Отец с самого начала готовил меня в пилоты для столь своевременно обнаруженного «Горыныча» (прозвище, кстати, я придумал). Это было наше самое грозное и тайное оружие. Этакий последний шанс. Не хрупкий дельтаплан, настоящая боевая машина. Конечно, теория без практики мертва, но сегодня выпал случай попрактиковаться и второго уже не будет.

Как следовало из наставления, ничего сложного в управлении У-2 нет. Он «прощал» неумелым лётчикам многие ошибки и вообще был основным учебным самолётом в советских ВВС (так было написано в инструкции). Агрегат было невозможно ввести в штопор: если летчик отпускал рули управления, самолет начинал плавно планировать и, если внизу оказывалась ровная поверхность, мог самостоятельно (!) сесть на нее. На этом список достоинств чудо-самолёта не заканчивался. У-2 мог садиться и взлетать с крохотного «пятачка». Обладал низкой скоростью и поэтому мог летать на небольших высотах, не рискуя при этом врезаться в дома, холмы, деревья.

Механик снова поколдовал в моторе (он уже перебирал его раз пять, все узлы вызубрил наизусть), повернул ко мне чумазое лицо и поднял большой палец правой руки:

— Всё тип-топ! Двигатель будет работать, как часики, — зуб даю.

Мне от его зуба проку мало, но в словах Механика сомневаться не приходилось. Дело он знал туго, чинил любую технику.

— Значит, всё в порядке, можно лететь?

— Погоди малость, ещё одну хреновину прикреплю.

Он полез в пилотскую кабину. Разглядев, что находится у него в руках, я понимающе кивнул. Механик собирался приладить не входивший в конструкцию самолёта, но при этом крайне необходимый при наших обстоятельствах «прибор» из мутировавшей берёзы. Этот самодельный «дозиметр» помогал обнаруживать и обходить опасные участки. Принцип действия был прост: когда древесина из желтоватой превратится в пульсирующий багровым стержень, пора «делать ноги».

Я тем временем занимался вооружением: притащил из ангара цинк, на котором имелась надпись “ШКАС” и был изображен красный пропеллер, открыл его и принялся загружать в патронный ящик, крепившийся на фюзеляже, ленту с тремя сотнями патронов. Затем подготовил четыре штатных магазина для ДА. От рукокрылов, попадись они в небе, отобьёмся! Любой твари летучей прикурить дадим!

Подошёл дядька Аким, встал рядом, задумчиво почесал затылок:

— Гляди-ка штука какая! Не знал бы, в жизни бы не поверил, что у нас такая имеется. Как ты её назвал — Горыныч?!

Я кивнул.

— Сказок наслушался?

— Не без того, дядя Аким.

— Чего ж столько терпели, раньше её не задействовали?

Я развёл руками:

— Отец не велел. Говорил, что придержим на самый крайний случай… Когда так подопрёт, что выбора не останется. У нас ведь горючки на один полёт и патронов на один бой…

— Теперь, значит, припёрло, — вздохнул он.

— Припёрло, — согласился я и сменил тему: — Что с пленным кешайном сделали?

— Что ещё с ним можно сделать, после того, что он в Пойменском натворил? Всё, что могли, выведали, и того… в расход. Дело житейское.

— А он и вправду на ящерицу был похож?

— Именно, что был. А так — похож. Только хвоста нет и голова человеческая. Но, сказывал, есть и такие, которых и вовсе от крокодила не отличить. И чешуя на них, как броня. Хрен ножом дырку проковыряешь.

Я похлопал по пулемёту:

— Дерьмо вопрос! Из него я бы дырок в них навертел.

— А много ли у нас таких? — грустно усмехнулся дядька Аким.

— ШКАС один, но, может, маркитанты ещё чего-нибудь подкинут. Вчера обещали.

— Вчера обещали, сегодня передумали. Ты что — маркитантов не знаешь?

Внезапно в пространство между нами втиснулся новый, дотоле виденный мною лишь мельком субъект. Был он широкоплечим, поджарым, с выцветшими бровями на смуглом малоподвижном лице. Одет в полинявшую «афганку» с разгрузкой, на голове плотно угнездилось выгоревшее на солнце кепи, на ногах покрытые густым слоем пыли берцы. За плечами болталось «весло» АКМ с ободранным прикладом, к чёрному кожаному ремню с латунной пряжкой, обхватывающему пояс незнакомца, крепился классический советский штык-нож.

— Кто тут маркитантов словом неласковым поминал? — глухим басом поинтересовался незнакомец.

— Допустим, мы, — расслабленно протянул дядька Аким. — А ты, добрый человек, из каких будешь? Не из них ли, часом?

— Часом из них. Потому и заинтересовался.

— Понятно. Ну, прости, коли что не так, — с наигранным смирением произнёс дядька Аким.

— Дерьмо вопрос. Так вроде вы только что сказали. Будем знакомиться.

Незнакомец протянул руку:

— Вася… просто Вася. Проводник я, меня Буц прислал.

— Нечай, — представился я, пожимая крепкую пружинистую ладонь «просто Васи». — Буду гонцом к Кремлю, ну и пилотом этой ласточки, — я ласково похлопал по крылу Горыныча.

— До самого Кремля? — хохотнул маркитант, вызывая этим смешком неожиданную симпатию.

— Может, и до Кремля. Я не против. Еще бы обратно вернуться не против.

— Да кто ж против будет, кроме шайнов, — снова заулыбался Вася. — Только им ведь знать ни к чему. Когда вылет назначишь, командир?

— Да как только Механик добро даст, так сразу и полетим. Тебя вот дожидались.

Услышав своё прозвище, Механик вынырнул из пилотской кабины.

— Заканчиваю. Ещё минута — и всё.

— Минута? Потерпим, — сказал я.

На моём боку висел коричневый офицерский планшет, в нём хранилось самое ценное — письмо от отца для кремлёвского князя. На всякий случай, меня заставили выучить его наизусть.

— У тебя как с оружием, Нечай? — поинтересовался Вася.

— Ни хрена себе вопрос! Пулемёта тебе мало? — удивился я.

Правда, пулемет находился во второй кабине, и воспользоваться им я бы не сумел при всем желании.

— В небе, наверное, в самый раз. А на земле?

Я показал меч. Можно было бы и пищаль с собой взять, да я передумал. С ней больше возни, чем толку. Одно заряжание с ума сведёт. С мечом сподручнее.

— Ясно, — вздохнул Вася. — Я скоро. Ты, главное, без меня не улетай.

Конец ознакомительного фрагмента.