Археолог

Дмитрий Даль, 2020

После обмена ядерными ударами мир погрузился в хаос. Россия раскололась на множество новофеодальных княжеств-городов. Каждый выживает, как может… Дмитрия Столбова и его друзей война застала на Волге, в городе Угличе, куда они приехали в археологическую экспедицию, раскапывать стойбище хана Юса. Отрезанным от прежней жизни, им пришлось учиться воевать чтобы выжить. Теперь они наемники, отряд Археолога. И должны защитить гражданских, зажатых между бандитскими группировками масловцев, артельщиков и часовщиков. Грядет серьезная бойня за власть…

Глава 7

Утром Археолог проснулся с тяжелой головой, сильной жаждой и желанием провалиться под землю. Умывшись колодезной водой — водопровод в доме приказал долго жить еще лет восемь назад, — он связался со своими бойцами и объявил общий сбор возле дома старейшины.

Андронов сидел на скамейке возле дома и смотрел на небо, закутанное грозовыми тучами.

— Ливанет сегодня знатно. Погода совсем с ума сошла. Холод стоит, дожди, никак весна не наступит. Тепла очень хочется, чтобы косточки старые погреть. Не люблю я эту зиму жуть как.

— Скажите, Михаил Степанович, мы в Баскачах масловцев встретили. У них там патруль стоит. Не знаете, что им там могло понадобиться? — спросил Столбов.

Встреча с отрядом Керосина не давала ему покоя. Сперва их пропускать не хотели, грозились досмотром и конфискацией всего ценного, что будет найдено в машинах. Но после того, как Столбов упомянул фамилию Гривенного во второй раз, Керосин и его товарищи поуспокоились. Гривенный был связан торговыми узами с Ярославлем, а ссориться с ярославскими тузами никому из угличских шестерок не улыбалось.

— Встречать, видно, выехали. Через Баскачи торговый путь лежит из Ярославля. Там обычно купеческие караваны проходят. Думаю, встречали они кого-то.

— Кого они могли там встречать? — спросил Столбов.

— Я откуда могу знать? У часовщиков с ярославскими ребятами свои отношения. Часовщики наладили поставки продуктов в Ярославль. Артельщики да масловцы все больше с Рыбинском работают. Но Ярославль кусок пожирнее будет. Они все на него облизываются, да все укусить никак не могут.

Андронов умолк, увидев, как к его дому направляются вооруженные бойцы Археолога.

— Нам бы какой-нибудь дом под место для общих сборов и совещаний, а то не удобно у вас под окнами митинги устраивать, — попросил Столбов.

— Нет ничего проще. Размещайтесь в правлении. У нас там домуправление было. Теперь собираем там общий сход для решения насущных вопросов. Пойдемте, я провожу вас.

Андронов тяжело поднялся со скамьи. Солнце в это время выглянуло из-за туч и осветило его голову, отчего создалась иллюзия нимба. Столбов подумал, что вот так, наверное, и выглядят настоящие святые, которые все больше не о себе, а об окружающих людях заботятся.

Правление располагалось на первом этаже многоэтажки, в котором Столбову и его людям выделили квартиры для постоя. В просторном помещении были расставлены стулья, как в лектории, а напротив них на возвышении стоял длинный стол, застеленный зеленой скатертью. Столбов сел за стол, а бойцы его расположились напротив.

— Слушай мою команду. Я с Доктором и Корсаром поеду по делам. Юрий Игоревич, вы за рулем.

Потешкин кивнул, соглашаясь.

— Уханов, проведи инспекцию территории. Осмотрись, так сказать, на месте. Определи слабые стороны. Продумай, как мы можем усилить свои позиции. Нам надо закрепиться здесь и при необходимости отбить вооруженное нападение. Михаил Степанович, вы соберите к вечеру здесь представителей общины. Надо пообщаться с народом, выяснить, чем люди дышат, так сказать.

— Археолог, а куда это ты по делам собрался? — спросил Кирилл Уханов.

— Поедем нанесем визит вежливости масловцам, часовщикам да артельщикам. Может, удастся договориться. Да еще к Гривенному надо заехать, доставить ему посылку, — ответил Столбов.

⁂

Гривенный рад был их видеть. Только с порога сказал, что цену хорошую сейчас дать не может. Время неспокойное, на дорогах шальной люд появился, и не ясно, что будет завтра. Торговался, как будто в последний раз. Оно и понятно. Чувствовал, что Археолог в трудном положении, вот и решил отжать всю выгоду до последней шишечки. Для приличия Столбов поторговался, но через четверть часа в цене сошлись. Ударили по рукам. Гривенный позвал к себе управляющего Юрия Томилина, по прозвищу Приказчик, которому приказал выгрузить из «Патриота» сырьё и загрузить в машину товар по списку. Список он передал ему из рук в руки. Приказчик бросил на него короткий взгляд и, ни слова не говоря, вышел.

— С управляющим мне повезло. Хороший управляющий сейчас на вес золота. Мой молчалив, умен и предан, — откинулся на спинку кресла Гривенный.

Владимир Гривенный родился в Костроме… Школу закончил там же, а учиться поехал в Ярославский университет на факультет менеджмента и управления предприятием. Закончил его, устроился на работу в крупную торговую компанию, где его и застала катастрофа. Вот тут и началось его восхождение по карьерной лестнице. Много людей тогда поглотил перестраивающийся мир. Прожевал да выплюнул. Тысячи людей оказались не у дел, не способные найти себе места в изменившемся мире. Но Гривенный как-то приспособился.

Компания, в которой он работал, накануне катастрофы перевезла свои товары на новые склады. Сделано это было тихо, в обстановке строгой секретности. В офисе об этом маневре знали только директор да логисты. Гривенному удалось выведать эту информацию, найти товарно-транспортные накладные, с которых он успел снять копии, прежде чем их уничтожили. Когда же разразилась гроза, ему не составило труда догадаться, что владельцы его компании заранее знали или догадывались о возможной войне, поэтому поспешили перевезти свое имущество.

Тогда Гривенный, оставшийся без работы и средств к существованию, обратился к старому знакомому Рассказову с предложением подмять под себя склады с туристским снаряжением. В сложившейся обстановке в городе товар был нарасхват.

Черномор его поддержал. Он нашел команду, которая все сделала без шума и пыли. Туристская снаряга по нынешним временам огонь товар.

Рассказов приблизил к себе Гривенного, помог ему организовать собственную торговлю и поставил вести дела в Угличе, чему Гривенный был очень рад. Он всегда считал, что лучше быть первым в провинции, чем вторым в столице.

— Как Вера Степановна поживает? Давно что-то вы ко мне в гости не заглядывали. Обижаете старика. Нехорошо. Передавайте привет вашей дорогой супруге.

С Гривенным всегда надо держать ухо востро. Стелет мягко, да вот спать жестко. Вот и Веру его вспомнил, хотя ни разу в жизни ее не видел. Намекает, что знает о нем все и все уязвимые места собеседника для него не секрет.

— Вера моя в порядке. Вы вашей супруге Татьяне Михайловне тоже привет передавайте. При случае в гости к вам всей семьей приедем. Семья-то у нас большая, полсотни человек уже, да все увеличивается, — ответил ему Столбов, намекая тем самым, что угроз не боится и ему есть на кого опереться..

— Как хорошо, что между нами есть взаимопонимание, Дмитрий Николаевич. Не желаете ли ча йку или чего покрепче?

— От чая не откажусь, — улыбнулся Столбов, понимая, что Гривенный поить его будет вовсе не чаем, а травками разными, в лучшем случае Иван-чаем. Черный байковый да зеленый чай по нынешним временам стоил немалых денег, да и достать его было практически невозможно. Торговые каналы с Грузией и Индией отсутствовали, а старые запасы на складах давно подошли к концу. Столбов даже и не помнил, какой на вкус настоящий чай.

Дело было сделано, можно уходить. Только Столбов не торопился прощаться с Гривенным. Надо узнать положение дел в городе. Кто, как не купец, должен ведать все силовые расклады. Столбов собирался аккуратно расспросить обо всем Гривенного, но не успел.

— Скажи, чего это тебя в такую рань в Углич занесло? — спросил Гривенный. — Ты же раньше мая у нас не появляешься. Я так чувствую, что ты на какое-то дело подписался. Расскажешь? Приказчик, зайди! — неожиданно гаркнул он.

В дверях тут же вырос Томилин. Купец распорядился принести им чаю и чего-нибудь сладкого. Управляющий кивнул и закрыл за собой дверь.

— Я получил контракт на охрану. Вот хочу у тебя узнать, что в городе изменилось, пока меня не было. Слышал я, что масловцы, артельщики и часовщики промеж себя что-то не поделили и теперь лаются, как дикие собаки. — Столбов решил избежать лишних расшаркиваний и сразу перешел к делу.

— Значит, пролетарские все-таки нашли себе охрану. Только послушай, Археолог, гиблое это дело. Ни часовщикам, ни артельщикам, ни тем более масловцам этот кусок земли не нужен. А сцепились они за него из принципа. Не хотят его конкуренту отдавать, и из зубов своих гнилых они Пролетарский не выпустят. Так что я даже не знаю, чем тебе помочь. Пролетарское ты не защитишь. Ну, сможешь продержаться месяц-другой. И все. Рано или поздно они до тебя доберутся. Сейчас они землю эту покусывают вполсилы — есть у них куда свою энергию тратить. А начнешь ты им палки в колеса ставить, всерьез за нее примутся.

Дверь открылась, и появился Приказчик с чайником и заварочником. Вслед за ним вошел незнакомый Столбову мужик с чашками, вазочкой с вареньем и булкой. Они поставили угощение на стол и молча вышли. Гривенный разлил заварку по чашкам и залил ее кипятком.

— Я все это понимаю. Ты лучше вот что скажи. Тысячу лет им этот Пролетарский район был не нужен. Чего они в него сейчас так вцепились?

Гривенный взял в руки чашку и сделал маленький глоток. Поморщился — чай был очень горячим.

— Скажем так, кое коему из сильных мира сего очень не нравится, что в городе установилась определенная модель власти. Троецарствие, я бы сказал. Кое-кто имеет свои виды на Углич и хочет найти себе постоянного и сильного партнера, который бы во всем ему подчинялся. Но это невозможно, пока в городе три группировки. Вот этот кое-кто и спустил к нам информацию о своих намерениях. Да срок дал полгода, чтобы ребята сами определились, кто с ним работать будет, а кто самоустранится с игрового поля. Как сам понимаешь, никто устраняться не собирается, а вот разборки сразу же начались, и они только набирают силу.

— И кто этот кое-кто, ты мне, конечно, не скажешь? — уточнил Столбов.

— Зачем? — удивился Гривенный. — Ты же умный. Ты и сам догадаешься.

— Хорошо. — Столбов взял чашку с чаем. — Расскажи мне лучше, что из себя представляют Костыль, Шаман да Тараканов. Хочу к ним в гости заглянуть. Может, удастся с ними договориться. В конце концов, пролетарским подойдет и вариант, когда у них появится один хозяин.

Столбов отхлебнул чай. Крепкий, терпкий, довоенный, не то что современные опилки, которые и чаем-то назвать трудно.

Гривенный усмехнулся, откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и начал говорить.

⁂

По рекомендации Гривенного первым делом они направились к масловцам. Занимали те территорию бывшего сыродельного завода на Волжской улице. Промышленный район, серые бетонные плиты забора, колючая проволока поверху и пулеметные вышки через каждые несколько сотен метров. Территория завода большая, надо быть готовым к любым неожиданностям, поэтому масловцы укрепили ее и охраняли, как золотое хранилище. Некоторые цеха на заводе до сих пор работали. Масло, сыр, колбасы двух видов производились и сейчас. Пускай не в довоенных масштабах, но и людей вокруг стало значительно меньше. Большая часть продукции отправлялась на рынки Ярославля и Рыбинска. По словам Гривенного, здесь же производились химические наркотики. Что конкретно варили масловцы, он не знал. В Угличе они свой товар не сбывали. Да и наркош здесь один-два и обчелся, да и те скоро вымрут. А вот самогон да плодовое крепленое вино с причудливым названием «Штык» — по слухам, туда добавлялись какие-то таблетки, чтобы с ног сбивало качественнее, — производились здесь в промышленных масштабах, и поставлялась продукция на угличские прилавки и в другие города.

Артельщики и часовщики с большим удовольствием потребляли спиртовую продукцию масловцев, не боясь быть отравленными. Лучше пить проверенное с завода, чем палёнку из-под полы. Надо сказать, что масловцы усиленно боролись с самогонщиками-единоличниками. Так, словно наступило советское время, они по каждому поступившему сигналу о появлении левого товара устраивали следствие. В лучшем случае самогонный аппарат реквизировали, а его владельца штрафовали. В худшем могли и вздернуть на ближайшем дереве. Доносчику полагалась трехлитровая банка отменного самогона. Впрочем, все самогонщики-единоличники в деревнях остались. Там их дави не дави, все равно проку не будет, а в Угличе о них давно никто ничего не слышал.

Потешкин подрулил к заводской проходной. Возле нее стояли два военных грузовика, прохаживались вооруженные бойцы, которые при их появлении насторожились. Потешкин заглушил мотор. Столбов и Доктор выбрались из машины и зашагали к проходной. Навстречу им выдвинулся худой невзрачный мужик с розовым обожженным лицом:

— Кто такие? Куда путь держите?

— Я — Археолог. Хочу с Костылем поговорить. Дело есть.

— Кто такой Археолог? Я не знаю никакого Археолога. С чего это Костылю с вами разговаривать? — ткнул в сторону Столбова стволом автомата обожженный.

— А с того, что он хочет получить власть над Пролетарским районом, а я знаю, как это сделать.

Обожженный задумался. Было видно, что Пролетарский район для него не пустой звук. Доводилось ему ездить в рейды и сталкиваться с конкурирующими группами.

— Я доложу. Вы стойте здесь. Никуда не ходите.

Обожженный направился в сторону проходной.

Исчез в здании и отсутствовал с четверть часа, после чего вернулся и сказал:

— Оружие оставить в машине. Костыль лично вас принять не может. Он сейчас в командировке. С вами будет говорить его заместитель Пепел. Ведите себя тихо. Не буяньте. А то мигом к стенке поставим.

Археолог и Доктор вернулись к машине и разоружились. На территории масловцев, будь они хоть увешены оружием, как рождественская елка игрушками, против всей группировки у них не было никаких шансов. Оставалось надеяться, что разговор с этим Пеплом пройдет в мирном русле и он не станет искать способ отправить их на тот свет.

Гривенный сразу предупредил, что к Костылю их никто не пропустит. Разговаривать они будут с одним из двух его замов — либо с Пеплом, либо с Рикошетом. И коротко рассказал о каждом из них. Выходило, что Иван Пеплов, к которому их вели, из этой парочки более опасный. Он раньше служил в полиции, потом попал в команду полковника Нигматулина, а после его смерти прибился к масловцам. «Жесткий, проницательный, хитрый, злопамятный, жадный» — так Пепла охарактеризовал Гривенный.

И его характеристика оправдалась на все сто процентов.

Пепел принял их у себя в кабинете, который находился в бывшем здании заводоуправления. Сейчас это здание использовалось процентов на сорок, а раньше все этажи были заполнены служащими, погруженными в работу. Целые леса уходили на то, чтобы обеспечить бумагой делопроизводителей завода. Бумага эта потом сжигалась в печах на дачах менеджеров или сдавалась в макулатуру. После прихода новой власти с бюрократией было покончено. И оказалось, что большая часть здания никому не нужна. Теперь верхние этажи стояли заброшенными. «До лучших времен», — говорили масловцы.

Иван Пеплов был полным мужчиной с масленым взглядом, лысой головой и толстыми пальцами, на которых красовались золотые кольца. Говорил он мягко и вкрадчиво, словно змей Каа из советского мультфильма, когда тот соблазнял бандерлогов. С самого первого слова Столбов почувствовал, что разговор не клеится. Он представился Археологом и сказал, что ему поручено общиной Пролетарского района обсудить сложившееся положение… Обрисовал ситуацию, в которую попали простые мирные граждане. Ходить под одной командой — вполне разумное решение, но чтобы одновременно три хозяина доили корову, то тут никакого молока не хватит. Пока Столбов говорил, он внимательно следил за собеседником. И через пару минут понял, что тому совершенно плевать на все слова гостя, на саму общину и ее жителей района. Масловцы готовы бодаться с остальными группировками за эту землю только для того, чтобы не прослыть слабаками, а вот входить в серьезное противостояние они не готовы. Так что по всему выходило, что им очень удобно то положение, в котором сейчас находился Пролетарский район. Значит, люди будут продолжать страдать и дальше…

Когда Столбов умолк, Пепел с минуту посидел молча, выпячивая нижнюю губу, словно тяжело размышлял о чем-то, и внезапно спросил:

— Вчера недалеко Пролетарского наш отряд постреляли. Ты имеешь к этому отношение?

Столбов покачал головой:

— Это ваши разборки. Они нас не касаются.

— Смотри, Археолог, Костыль очень не любит, когда кто-то его людей стреляет. Он тут же начинает злиться. Что же касается твоей просьбы… Мы готовы взять под свое покровительство Пролетарский район. Только вот с Шаманом, да с Тараканом тебе самому придется договариваться. Они нас слушать не станут. Так что если выпросите у них вольную, то милости просим к нам.

Пепел поднялся из-за стола, показывая тем самым, что аудиенция окончена.

У артельщиков и часовщиков Столбова ждал такой же прием. Ни Шаман, ни Таракан лично встречаться с ним не захотели, прислали своих заместителей. Те благосклонно выслушали обращение Археолога, но деликатно отвергли его. Мол, готовы взять под свое покровительство, только вы сами с нашими конкурентами договоритесь, а пока этого не сделаете, мы от своей доли в Пролетарском районе отказываться не намерены. Только у часовщиков заместитель Шамана, Никодим, предложил Археологу все бросить, разорвать контракт с пролетарскими и перейти к ним на службу. Он слышал про группу Археолога от серьезных людей и готов взять их на постоянную работу с солидным жалованьем и премиальными. Столбов, конечно, отказался. Одно дело на вольных хлебах счастье искать, другое дело под чьим-то началом ходить и зависеть от капризов командиров.

В общем-то Археолог ни на что другое и не рассчитывал. Глупо было надеяться, что после их визита кто-то из бандитов растрогается и откажется от своих притязаний на землю. И до войны из-за земли всегда распри возникали. Бывало, семьи ссорились, брат на сестру шел из-за пары лишних соток. Что уж говорить про новое время.

Но главную задачу Столбов выполнил. Ему было плевать на то, что скажут бандиты. Главное, осмотреться на местности, понять, какими силами они располагают, как выглядят их укрепленные штаб-квартиры и как они охраняются И эту задачу Дмитрий выполнил. Они побывали на бывшем сыродельном заводе, часовом заводе и в квартале артельщиков, который был огорожен высоким железным забором с колючей проволокой и дозорными пулеметными башнями. После осмотра всех новых достопримечательностей Углича у Столбова появилась информация к размышлению. Теперь надо было все основательно взвесить, обдумать и выработать план дальнейших действий. Одно он знал точно — переть в лобовую атаку против бандитских группировок чистой воды самоубийство. Надо придумать способ, как добиться относительной независимости Пролетарского района так, чтобы это было выгодно самим бандитам.

Если бы Столбов тогда знал, в какую клоаку он влезает, тысячу раз бы подумал над тем, продолжать ли ему выполнять контракт или уехать назад в деревню Юсово.