Диалоги с самсарой. Стиходелии. 2012—2021

Дмитрий Гольденберг

В книгу вошли стихи и проза, написанные в 2012—2021 годах. Автор продолжает, тихо посмеиваясь в бороду, ловить стиходелическую рыбку в мутной водице, в том же духе, что и в первых своих двух книгах («Антипоэзия» и «Птичий язык»). Здесь можно найти элементы «зауми», мистицизма, «шизотерики» и «фсякаво протчево». Автор повеселился, писамши, чего и читателю желает до, во время и после прочтения. Книга содержит нецензурную брань.

Нефертити

[1]

При переливании из пустого в порожнее

Произошла утруска с усушкою.

Агроном Лысенко победно лизнул мороженое,

Скрестив кукурузу с гишпанской мушкою.

Фукидид Фукидидыч, присев, сделал фуки и дрюки.

Дормидонт Дормидонтыч, танцуя брейк данс, сунет руки в помятые брюки.

Кристобальд Христофорыч смешает картишки, врастая в жабо.

Марианна, пыхтя Беломором, крадёт портмоне из манто…

[2]

Швыряй горстями кокаин —

В толпы́ ликующей когорты.

Порты открыв на серверах,

Ори — до вздутия аорты.

Текут лучи из пирамид.

Куда же? В темя Нефертити.

И мы провидим ход судьбы

За гранью огненной финифти.

И мы предвидим ход конём —

В леса, за грань доски шах-мата.

И мы играем днём с огнём,

Засунув сельдь в карман бушлата.

[3]

У венценосного лица

Весной закапало с конца.

Зимою капало из носа

И шли тунцы, из Барбадоса.

У саблезубого истца

Болели летом чреслеса.

Считал по осени птенцов

Корнелий Усов-Леденцов.

На мо́зги капал капельдинер,

А шпрехшталмейстер шелестел.

Их по реке несло на льдине

На груде неподвижных тел.

Усы Корнелия Камелия

Навздрючивала бриолином.

А параллельно, в это время я

И кол тесал и бил клин клином.

И был пострел, везде поспевший,

Затычкой в бочках пив и вин.

А капельдинер, поседевший,

Сидел на льдине, как пингвин.

[4]

…А, дроболызнув, хлобыстнуть.

А, хлобыснувши, дроболызнуть.

И, изгвоздавшись, взбаламуть

Осевшую на дне бутыли истину.

Лишь нища говн, лишь днища суден.

Вершитель судеб неподсуден.

Великий Кормчий — неподкупен.

Великий Гад — уконтропуплен!

[5]

Длинные скачки́ по поверности свинцового глобуса, тщательно смазанного свиным жиром.

Экклезиастус Эридиус 3-й располосовал сожительницу кожаной плетью.

Юный император, во вкус правленья войдя, закусывает сперму трех кавалергардов вымоченным в бургундском вине инжиром.

Экклезиастус Эридиус 3-й, располосовав сожительницу вто́рую, ищет сожительницу третью.

[6]

Вышла на улицу, жмурясь от солнца ты, несколько эдак помятая.

Улица протекала безотносительно, о твоём экзистенсе навряд ли помя́туя.

Реальность равнодушна к окурку, упавшему на дно бутылки на кухне, зане

Родион печатает одним пальцем ундервудный трендифолос, одновременно старухе и мне.

Пробубнив, опрокинется, проколов, заколо́сится загогулисто, золотисто,

Перевыколпаковавшись, нахохленной выхухолью скукожится в руках аккордеониста.

Чёрный и белый драконы, нажравшись гадости, выписывают восьмерки, потом 69.

Сулейман же с Пантелеймоном пытаются выяснить, где начинается лифисис, где кончается леблять.

Где начинается эмансипация Недотыкомки,

А где стыковка тычинки, пестика, луковки и тыковки.

Вышла на улицу, а последняя утекла в Кривоколенный, да и — с концами!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев Дэй, ознаменованный приземлившимися на Красной площади пришлецами!