Развилка. Поэмы и были

Дмитрий Гавриленко

Книга «Развилка» по объёму невелика. В ней читатель найдёт поэмы и были, созданные за полувековой творческий путь. Эпический и лиро-эпический жанры запоминаются зорким мастерством автора и достоверными картинами прошлой и сегодняшней жизни. В «Дебрянске» изображено средневековье, в «Ночной рыбалке» – вторая половина 20-го столетия, а быль «У Высоцкого» рассказывает о современности.

НОЧНАЯ РЫБАЛКА

(быль)

Иван Иванович Перов

И Пётр Петрович Водолазов

В один из майских вечеров

(Им бредень дал старик Алмазов),

Шутя беспечно и легко,

Гонимые попутным ветром,

Сошлись в лесу, недалеко

От берега речушки Светлой.

Сей ручеёк прослыл рекой

С разлива бурного в апреле.

«У старой вербы глубоко», —

Перов промолвил еле-еле.

Он первый раз ходил в ночи,

Стучал зубами от испуга

И непривычки. «Помолчи!» —

Одёрнул Пётр Петрович друга.

Как за бухгалтерским столом,

Где он полжизни проработал,

Петрович, сразу за селом

Наметив путь, шёл как по нотам.

Остановились у реки.

Излуки здесь как переулки,

А под водой лежат пески,

Что золото на дне шкатулки.

Теченье шустрое, как вихрь,

Но общий колорит так беден!

Иван Иванович притих,

И стал разматываться бредень.

Река темна и холодна

С улыбкой смутной, неживою.

Тащили первый раз со дна

Мотню с корягой и травою.

Попалась пара пескарей

Да краснопёрок лёгких стая.

Повторно всё пошло скорей,

Само собой произрастая.

Одежда мокрая была

В реке приятна и теплее,

И два капроновых крыла

Раскрылись шире и смелее.

И вот из тёмной глубины,

Волнуясь, шепчет Водолазов:

«Иванович, поправь штаны —

Против течения вылазим».

Натужено упёрлась сеть,

Отчаянно согнулись спины.

Вода упрямая, как смерть,

Их не пускала из стремнины,

Песок сыпучий ускользал…

Лишь на мели пошли быстрее

И с нетерпением в глазах

Сложили створки, словно стрелы.

Мотня ползла песком бесшумным,

Храня и тину, и улов.

Всё споро делали, бездумно,

Не отгоняя комаров.

Пропеть бы радость петуху —

Другие будут на подхвате.

«О, тут не только на уху,

Коль продадим — на водку хватит!» —

Возрадовался так Перов,

Добавив в развесёлом слоге:

«Пропал мой тапок и шнурок,

Ванваныч нынче разноногий».

Бросал в мешок лещей, плотву,

И окуней, и щук зубастых.

Во сне, не только наяву,

Такое видится нечасто.

И вдруг ему на спину чёрт

Метнулся, прыткий, из-за вербы!

И мрак не мрак, и спорт не спорт:

Враг наскочил коварно первым.

Но Водолазов не дрожал,

Смотрел внимательно и слушал,

Увидел вовсе не рога,

А растопыренные уши.

Шест будто прыгнул к голове,

С размаху — меж ушей, и снова…

Лиса сдыхала на траве

У ног трясущихся Перова,

А Водолазов, как чужой,

Рассматривал при лунном свете:

«Лису худющую, дружок,

Ты принял, верно, за медведя.

Да что ты так к мешку приник?

Вставай! Пушистая лисица

Жене на новый воротник

Без промедленья пригодится».

Луна искрилась, как янтарь.

Петрович сам решил устало,

Что удочки пора смотать,

Да и улов у них немалый,

Да и Перов сказал всерьёз,

Что больше в омут не полезет,

Что бредень он на ловлю нёс,

Но дома бредень бесполезен.

А впрочем, всё вполне сошло.

И выпили втроём удало

За небывалый тот улов

Да случай — тоже небывалый.

И, три стакана опростав,

От ванивановских рассказов

Сочувственно похохотал

Прославленный рыбарь Алмазов.

1986