Русско-американское общество: первые шаги

Дмитрий Владимирович Бабаев (2024)

Роман о первой половине 19-го века и молодом дворянине, который увлечен астрономией, минералогией и приключенческой литературой. Он примет участие во многих событиях своей эпохи в этом цикле романов связанных с русской Аляской.

Шаг второй: я — студент

Я — студент.

Вы когда-нибудь задумывались, от чего же в юности у молодых людей возникает безграничная страсть ко всему новому? Наверное, нет. Не от того ли, что когда ты молод весь мир принадлежит тебе? И ты, не имея опыта, не знаешь где эта граница проходит и, следовательно, мир представляется бескрайним, будущий опыт кажется бесконечным, а любое новое занятие поглощает целиком. Временами события, происходящие в жизни, проносятся вихрем и, я уверен, создавали бы головокружение, если бы молодые люди умели остановиться на миг и посмотреть назад.

С другой стороны, что же так губит этот самый юношеский энтузиазм? Ясное дело — любая рутина. Превращение всего нового в дело постоянное, монотонное, являющееся ежедневной необходимостью.

Так произошло и в нашей истории. Молодой дворянин по имени Андрей Владимирович Бежин, решивший продолжить свое образование вне столичного, одного из пяти имперских университетов, прибыл домой, обнаружил дома семейную радость, проявившееся в практически нежданной, внезапной помолвке его сестры, сообщил родителям о своем твердом и стремительном, как гусарская атака, решении, чем и привел родителей в смешанные чувства в их и без того интересном положении. Владимир Константинович и Анна Федоровна радовались и грустили, грустили и радовались — совсем немного грустили и весьма много радовались. Взяли ночь на размышленье, ведь, как известно, день мудренее ночи, да и дали родительское позволение отправить сына на своекошенье.

Расходы на новую сыновью затею предполагались немалые, но генеральский пенсион и примерное хозяйствование в именье позволяли — на том и порешили. В путь! История ждать не будет!

Эх! Долго ли описать все события, случившиеся в пути с молодым человеком? Пожалуй, так: множество глав, страниц, абзацев было бы исписано и все стало бы безусловно интересным, но нашу и без того длинную историю эти эпизоды не двигают к развязке никоим образом, а вот бумага все стерпит! В народе говорят: «краткость — сестра таланта…и мачеха гонорара» — добавляют другие. Однако, скрепя сердцем вынужден пропустить описание края города Васильсурска, что на стрелке матушки-Волги и красавицы-Суры, коими видами восхищался Андрей во время своей очередной остановки по пути в университет, да размышлениями, посетившие светлую голову юноши. Ну и анекдоты про тяготы обоснования и поселения в провинциальном граде Казани также будут пропущены — в самом деле, не о купленных же фунтах чая, сахару, свечах, перьях, да бумаге вести повествование или о плуте-лавочнике.

В этом опусе ведь что интересно — события, люди, диалоги, идеи, мысли, значит, перейдем к самому главному.

Студенты — народ веселый и народ грустный. Тут ведь как все устроено? Есть у тебя средства — хорошо, нет — плохо. Есть талант — хорошо, нет — пиши пропало. Имеешь немало деньжат, можешь от скуки или по глупому интересу в свальный или студенческий грех попасть, но потом мерзко будет, сумеешь сжиться опосля с собой и ничего нового не натворить, станет преследовать собственная грязь — примеры имеются, написано немало. Ну а коли грош за душой или полгроша, станешь учиться по 8 лет на курсе, прирабатывая писарем у купчишки какого-нибудь, насмотришься в столицах разного — и продажного и бессмысленного и людишек, что вопреки заповедям процент берут, а потом, живя в таком положении, свихнешься и решишь, что ты совершенно не тварь дрожащая и право имеешь, да и убьешь кого-нибудь. Потом, конечно, раскаяние, наказание. Не в этом дело.

Проведя вот уже несколько недель за обучением, Андрей стал потихоньку вникать в размеренную жизнь университета, постепенно погружаясь в ледяную воду быта казенного учреждения. Все сильнее и сильнее крепло в молодом человеке ощущение невидимого умирающего бурления или тления головешек после лесного пожара. Знакомые, которыми успел обзавестись наш герой, уже несколько раз называли лекторов новенькими, а эти самые профессора и чувствовали и демонстрировали себя такими, частенько осматриваясь в моменты лекций, как будто порядок вокруг них был им незнаком. Многие естественно-научные дисциплины, как минералогия, химия, аптекарское дело начинались с чтения Слова Божьего, а за кафедрой профессора всегда висел на стене девиз, гласивший, что единственный источник к знанию — есть писанное Слово Божье, которое истинно есть, те глаголы, яже дух суть и живот суть; сей свет Христов, просвещающий всякого человека — есть вера во Иисуса Христа, Спасителя мира…». Студенческие старожилы говорили же, что к прочим дисциплинам отнеслись того хуже — выжгли каленым железом за отсутствие должной благочинности. Иных деканов изгнали. Книги вроде бы безобидные и не очень изъяли.

Но был в этом темном царстве и луч света. Декан физико-математического факультета, преподаватель математики, физики и науки о мире звезд — Николай Иванович Лобачевский. Ростом невысок, в плечах неширок. Черты лица его тонкие, как и губы, нос длинный и острый, а вот уши большие, которые, впрочем, из-под обильной и пышной шевелюры не выделялись. Но каков же был взгляд! Прямо-таки василиск, но и тут не все просто — Николай Иванович был немногословен и хотя смотрел всегда пронзительно, словно пронизывая тебя, никогда и никого плохим словом не обидел. Имел терпение Атланта и добродушие Эндимиона. А еще был Николай Иванович был земляком Андрея — разговаривал, как он, жестикулировал, как он, но в совершенстве владел французским и немецким языками, чем не мог похвастаться Бежин-младший. Присутствие на лекциях было порой чем-то космическим, нереальным из-за глобальности изучаемого и откровенных пробелах в реальном образовании юноши, но имелась какая-то неуловимая тяга к пониманию, к стремлению познать, приблизится на шаг к умнейшим людям планеты и Андрей, порой сиживая дома и проводя время за перепрочитыванием собственно написанного карпел и вникал. Особенно запал в памяти Бежина-младшего случай сколь курьезный, столь и серьезный.

Вот уже три лекции подряд декан Лобачевский вел лекцию-конспект по теме «небесная механика» и исписывал доску интегральным счислением; как молнии метались термины — «метод последовательных приближений», «теория возмущений» и отчасти знакомые «большая полуось», «эксцентриситеты орбит», «аргументы перицентров» и «наклонение орбиты». При этом профессор не говорил про цель задачи вычисления. Андрей понял начало, где было все просто и в основе вычислений лежали законы Кеплера, догадался в середине о том, что поиск идет между Марсом и Юпитером и после долгих вычислений на третьей лекции Николай Иванович объявил:

— вы только посмотрите! Это теоретическое исследование дает практическое подтверждение реально существующему объекту, пятой планеты от Солнца, наряду с Меркурием, Венерой, Землей, Марсом, имя которой Церера. Сей метод вычисления принадлежит великому ученому современности, Карлу Фридриху Гаусу.

В этот момент Андрей обратил внимание на объект, нарисованный еще на самой первой лекции с вычислениями, рядом с надписью «небесная механика» — 17-ти конечную звезду, в которую в настоящий момент указывал Лобачевский. По всей видимости это и был символ этой планеты. А профессор меж тем продолжал воздавать почести этому научному светилу.

–…используя известные в начале нашего века три параметра (прямое восхождение, склонение и время наблюдения) в трех различных периодах времени, профессор Гаус смог найти способ определения траектории движения данного небесного тела и после расчетов указал астрономам Францу Ксаверу фон Цаху совместно с Генрихом Ольберсом координаты для обнаружения потерянной планеты, где она и была успешно найдена. Кроме того, с помощью этого же метода в 1812 году, во времена Отечественной войны с Наполеоном Бонапартом, когда горела Москва, было произведено наблюдение кометы, называемой некоторыми в научном сообществе «пожар Москвы». Имя профессора признано в современном мире: член-корреспондент, а ныне избранный иностранным почетным членом Петербуржской академии наук, обладатель золотой медали Лондонского королевского общества и премии Парижской академии наук. Создатель «теории движения небесных тел» и канонической теории возмущения орбит, исследователь гипергеометрического ряда, способного разложить практически любую известную ныне математическую функцию, а также исследователь области комплексных чисел, он внес огромный вклад не только в области математики, но и в решение вполне прикладных задач в геодезии и топологии, опираясь на примененный им метод наименьших квадратов при составлении съемки города Ганновера. Об этом я и собираюсь провести следующую лекцию.

И урок был окончен, был даже привкус легкого разочарования в ожидании столько важного действия, но русская пословица говорит о том, что делу нужно время, а потехе все-таки час — то есть отдыхать тоже нужно.