Принцип обоснования

Дмитрий Базанов

В повести приведен один из эпизодов из жизни Института специальных исследований при Академии наук СССР. Все совпадения с реальностью случайны, персонажи являются вымышленными.

III

27.12.1981, 14.49, Москва, за полгода до описываемых событий

От того, что могучие, заснеженные, «кремлевские» ели плотно закрывали высокие окна просторного кабинета Директора Института, и без того короткий декабрьский день завершался в нем на полчаса раньше, чем ему следовало.

Трифонов сидел в глубоком, антикварном кресле напротив старинного, накрытого зеленым сукном, необъятных размеров директорского стола (не стол, а целый плац — хоть парады принимай) и терпеливо ждал.

Сам Директор, Белослав Олегович Кузнецов-Гончаров, не торопясь, позвякивая ключиком, заводил огромные, кремлевским же курантам под стать, напольные часы.

За окнами тихо падал новогодний почти, густой и белый, снег.

— Как продвигается ваша тема? — Спросил Директор, не отрываясь от часов. — Молекулярная биология, если не ошибаюсь?

— Да, проблемы синтеза ДНК-полимеразы в теломерах. Шифр «Мафусаил»…

— Так-так… — Кузнецов-Гончаров отвлекся от своего занятия и впервые за все время, пока Трифонов находился в его кабинете, посмотрел на него. — Помню-помню. Концевая недорепликация. Старение организма… И что же, есть успехи?

— Я подготовил отчет, главная проблема…

— Да, это дело дня завтрашнего. Или послезавтрашнего… — Рассеянно глядя в окно на «кремлевские» ели, перебил его Директор. — Значит, «Мафусаил»…И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло… Вы не обращайте внимания, Сергей Вадимович, я в свое время отучился в семинарии…

— Да, прежнее еще не прошло, Белослав Олегович. — Ответил Трифонов. — Проблемы у нас, главным образом, технологического характера. По моим оценкам, результата стоит ждать еще лет десять-двенадцать.

— Вы ведь доктор наук, Сергей Вадимович? Член-корреспондент?

— Да.

— У самого Оловникова начинали?

— У него.

— А как вы думаете, может такая организация, как наш Институт, позволить отрывать от актуальных исследований такого сотрудника, как вы, на десять-двенадцать лет?

— Затрудняюсь ответить.

— Не скромничайте, не скромничайте. Все вы знаете, что ответить — что ковыряться в этих теломерах без скорой надежды на успех вам страсть как не хочется. А хочется вам, наверно, новую, тему, перспективную. Хочется ведь, а?

Кузнецов-Гончаров прошел мимо сидящего Трифонова и сел за свой гигантский стол. Был он невысок ростом, плотен, лысоват. Определить на глаз его возраст не было никакой возможности — Директору можно было с одинаковым успехом дать и шестьдесят лет, и семьдесят. Большие глаза в обрамлении паутины мелких морщинок добродушно смотрели через толстые стекла очков в старинной оправе.

— Итак, Сергей Вадимович, у меня есть, что вам предложить. Шифр «Воздействие». Криптозоология. Ни о чем не говорит? Конечно, не говорит, все строго секретно…

— Криптозоология… — Трифонов наморщил лоб. — Виды, считавшиеся вымершими? Микроорганизмы изо льдов? Пошлете в Антарктиду?

— Холодно, товарищ Трифонов, холодно. — Кузнецов-Гончаров улыбнулся нежданному каламбуру. — Не гадайте — не угадаете… Учтите, «Воздействие» — тема строго секретная. Так что мне нужно ваше принципиальное согласие на работу с ней, прежде чем я вас с темой ознакомлю.

— Я согласен. — Сказал Трифонов, глядя на зеленое сукно директорского стола…

— Ну что же… — Директор прошел в дальний угол кабинета, зазвенел ключами — на этот раз от сейфа. — Вот вам общие сведения, ознакомьтесь. Подробные материалы получите завтра к утру.

На стол перед Сергеем Вадимовичем легла пухлая папка с ботиночными тесемками.