За что, Господи? Часть первая. Линии жизни

Дмитрий Арсеньев

Судьбы людей переплетаются странным и неожиданным образом.Осуждённый за кражу иконы священник, рок-музыкант, руководитель IT-компании, девушка, у которой бывший муж похитил единственную дочь. Оказавшись на территории хаоса и смерти, они начинают искать ответы на вопрос: за что людям Бог дал такие тяжелые испытания и под силу ли простым смертным это остановить?История героев, через взгляд на смысл людских судеб, затронет чувства читателей и позволит им задуматься о смысле собственной жизни. Книга содержит нецензурную брань.

© Дмитрий Арсеньев, 2023

ISBN 978-5-0060-8105-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0060-8106-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все совпадения с реально существующими людьми и историческими событиями являются случайными.

Пролог. Живые и мертвые

Нигде. Август 1995 года.

На деревянной лавке сидел незнакомец и читал лежащую на коленях книгу. Одет он был в какую-то непонятную темно-серую одежду, очевидно слишком просторную для его худощавого телосложения. Незнакомец словно сам по себе светился в абсолютной непроглядной окружающей темноте.

Наблюдающий за ним поодаль мужчина поднял к своему лицу руки и внимательно рассмотрел свои запястья. Целые и невредимые. Никаких порезов. Никакой ванной с теплой, стремительно краснеющей водой. Мужчина невольно воскликнул:

— Я что, умер?! Где я?

Незнакомец, сидящий на лавке, повернулся на звук голоса.

Его губы изогнулись в легкой улыбке. Он закрыл книгу и положил ее рядом с собой.

— Долго же ты пробуждался. Я успел уже две главы прочесть, а ты все стоишь, как памятник. Вообще, уважаемый, ты второй человек здесь, которого я встретил. Так, что не совру, что очень рад. Присаживайся рядом. Хочешь чаю?

Незнакомец подвинулся, освобождая место. На лавке стояли две эмалированных кружки. Одну из них он протянул своему собеседнику.

Было очень непривычно и странно находиться в чернильной темноте. Лавочка оказалась вполне себе осязаемая, а кружка горячая.

— Где мы? Я все чувствую. Тепло кружки, аромат чая. Где ты его взял?

Теперь он лучше смог разглядеть своего соседа, его коротко стриженную голову, худое лицо, тюремную робу. Когда-то в юности, занимаясь в театральном кружке, довелось выступать на зоне со спектаклем. Вот этот зек сейчас был неотличим от того контингента зрителей. Сосед, тем временем, отхлебнул чай и покачал кружкой из стороны в сторону.

— Сахар есть, но на дне, ты взболтай его получше. И можешь не торопиться с расспросами. Меня Сергеем зовут. А тебя как?

Он протянул руку, на каждом пальце были вытатуированы буквы, складывающиеся в странное слово: «С.О.Ч.И» Пару секунд он с удивлением всматривался в глаза собеседника, но ничего более не сказал.

— Дима. Так, где мы? На том свете? В аду или раю?

Зек пожал плечами и снова улыбнулся.

— Знаешь, Дима. Точно не на этом, точно не на том, а на каком-то другом. Как будто предбанник такой. Думаю, что мы с тобой не мертвые, но и не живые. Может в коме, или что-то похожее. Я тут давно, по ощущениям кажется, что вечность, но иногда, что минуту. Там, в реальности, меня деревом придавило на лесоповале. Ну, как придавило. Предполагаю, что так было. Как раз вчетвером валили его, вроде вбок, а я в этот момент на льду поскользнулся, прям под ствол. А дальше здесь глаза открыл. А с тобой чего сделалось?

Дима несколько секунд молчал.

— Вены вскрыл. Жена бросила меня. Ушла к моему же другу. Наверное, давно у них все закрутилось, а я узнал, только когда пришел домой однажды, а она чемодан уже собрала. Вроде бесила меня, ругались часто, даже сам прогнать хотел… А как ушла, такая тоска и боль в голове поселилась. Я поехал в отпуск на море. Думал полегче станет, а в итоге накрыло еще хуже. Вот я и… А откуда этот свет? Солнца нет никакого. Почему я вижу тебя? Откуда ты взял все эти вещи: чай, книгу, лавку? На чем она вообще стоит? Где здесь земля? Небо?

Зек засмеялся:

— Ты, как Степка, пацан был один со двора, малой. Тот тоже, засыпал вопросами всех. Почему, да как. Думаешь, я знаю? Только предполагать могу. Света тут нет никакого, а ты меня видишь, потому что… наверное, душа светится. Моя меня освещает, а тебя твоя. Вот поэтому, я думаю, что мы не умерли, а еще живы.

Сергей погладил кружку и вдохнул чайный пар.

— Чай я из ниоткуда взял. Просто захотел попить, стал мечтать, представил себе кружечку, которой на зоне согревался, она и появилась. Потом захотел сесть. Лавка появилась. Правда, не все коту масленица, как говорится. И кресло хотел, и телевизор, и курева себе намутить. Да вот нет! Фигушки! Книга зато получилась четко. Я ее в тюремной библиотеке только читать начал. Думал, что теперь и не узнаю, кто там убийца в Восточном экспрессе. Спасибо, Господи и на этом. Слушай, а может, ты попробуешь сигареты достать? Курить так хочется. «Ту-154» или «Стюардессу», а? Только с зажигалкой вместе, или спичками.

Дима закрыл глаза, молчал с полминуты, осмотрелся вокруг, потом выдохнул:

— Не, не выходит. Я ведь, не курил никогда.

Не успел Серега огорчиться от неудавшегося эксперимента, как Дима неожиданно вскочил и бросился бегом в темноту. Уже через пару минут мрака беглец снова увидел лавку и ухмыляющегося зека.

— Не только земля круглая, но и кромешная тьма. Если есть здесь кто еще, он вот так вот и появится, как ты. До тебя дед один приходил. Он чаю только успел попить и быстро бледнеть начал. Все прозрачнее и прозрачнее становился, пока не растворился в темноте. Как думаешь? Он умер или вернулся назад?

Дима сел с Серегой рядом и положил руки себе на колени.

— Не знаю. Но я не хочу возвращаться. Какой мне смысл жить? Думаешь, легко было взять лезвие, лечь в ванную…

Его собеседник тронул Диму за плечо.

— Я пока тут сижу, знаешь, что подумал? Может, мы мертвыми и раньше были, а теперь нас Бог готовит к новой жизни. Как бы второй шанс дает? Мы же только и норовим прилечь, покой обрести. Мертвые тоже так лежат. У них эмоций нет никаких. Все им ровно. Двигаться не надо. Делать лишнее не надо. Ответственности никакой. Стабильность — это та же смерть. Ничего не происходит. У них же на лицах написано: «Оставьте в покое меня. Дайте отдохнуть».

Смотришь по сторонам, идут мертвецы по улицам, потому что глаза у всех пустые. И разговоры такие же:

— Как дела? Что нового?»

— Да ничего, нормально. Ничего нового».

— Что делал месяц назад?»

— Сам не помню уже».

— Чем год назад жил?»

— Да так же все было. Нормально».

Зек замолчал и ухмыльнулся каким-то своим мыслям.

— Может это перезапуск такой? Хотя… Может очередь в ад слишком длинная стала. Вот мы и ждем тут, без номерков на руке. Но, знаешь, я бы еще пожил. Живым пожил.

Словно в ответ на его слова на груди зека появилось маленькое яркое белое пятно, похожее на солнечный зайчик.

Заметивший это первым Дима вытянул руку и прервал размышления зека:

— Сергей, смотри, на твоей груди! Что это!?

Серега, осмотрев себя вдруг подскочил к соседу и вцепился в него.

— Дима, походу конец мне. Слушай, если ты вернешься, в Сочи мать моя живет! Евсеева Наталья. Ты ее найди, если назад попадешь, скажи, что я деньги припрятал, пусть себе возьмет.

Капли пота выступили на лбу зека. Пальцы его рук тряслись, а голос дрожал:

— Найди ее. А деньги я спрятал в…

Дима ничего не успел ответить. Он услышал женский крик:

— Евсеева! Евсеева! Зови врача! Тут суицидник вчерашний, что вены порезал, на кровати корчится, еле держу. Давай быстрее!

В глаза ударил яркий свет. Тетка в белом халате прижимала его к больничной кровати и кричала куда — то в сторону:

— Наташка, где ты, давай врача скорее!